Шокирующее интервью с директором бюро похоронных услуг

Макс Иган:  Привет, ребята, я только что разговаривал с директором похоронного бюро из Милтон-Кейнса в Великобритании. Я собирался  вести этот разговор как интервью, а потом решил, что нет, я просто позволю ему говорить. А после этого я собирался отредактировать его и создать для вас какой-нибудь презентабельный клип. Но после того, как я прослушал его снова, я подумал, что нет, я просто воспроизведу весь разговор в его изначальной форме   и позволю вам услышать, что сказал этот человек. И я думаю, что это чрезвычайно важно, друзья, у этого человека есть некоторая убедительная информация, которую все должны услышать.
Макс Иган: Итак, вы директор похоронного бюро? Привет, Джон.
Джон О’Луни:   Да, это действительно так. Меня зовут Джон. Я работаю директором похоронного бюро 15 лет. Я живу в Великобритании, в местечке под названием Милтон-Кейнс, которое находится примерно в сорока милях.
Макс Иган: Милое местечко. Я был там. Я выступал в Холлвуд-хаусе в Милтон-Кинсе.
Джон О’Луни:   Ладно, что ж, это маленький мир, мой друг. Итак, я работаю директором похоронного бюро уже около 15 лет. Десять из них на одного из крупнейших поставщиков похоронных услуг в отрасли, Кооператива похоронных услуг. А потом, пять лет назад, я спрыгнул с корабля и устроился самостоятельно, потому что был не очень доволен тем, как обстояли дела в Кооперативе после краха банка. Знаете, на мой взгляд, люди как бы стали дойными коровами, вместо того чтобы с ними обращались так, как с ними следует.
Макс Иган: Итак, что вы видите сейчас, будучи директором похоронного бюро? Как вы оцениваете ситуацию за последние пару лет? Вы видели пандемию в прошлом году?
Джон О’Луни:   И поэтому позвольте мне начать с самого начала. Итак, в 2019 году ко мне пришла семья, которая потеряла близкого человека. И они потеряли близкого человека в соседнем районе Нортгемптона. Поэтому они попросили меня поехать в Нортгемптон и забрать их любимого человека, и в то время они жаловались, что больница не позволила им увидеть этого любимого человека. Поэтому я поехал в Нортгемптонскую больницу, ну и   забрал их любимого человека, и, пока я был там, я спросил парней в морге,  почему вы не позволили этой семье увидеть их любимого, и они открыли двери часовни или смотровой комнаты, и там был большой надувной морг, похожий на пандемический, я с тех пор узнал, что это так, и они сказали мне, что приближается что-то действительно ужасное, и вот почему, потому что смотровая комната использовалась с этим набором. И это было мое своеобразное знакомство с КОВИДОМ. И это было еще в конце ноября, в начале декабря 2019 года. Итак, наступило Рождество,
Макс Иган: значит, у них уже был этот временный морг и они знали, что в ноябре 2019 года произойдет что-то ужасное?
Джон О’Луни:   Да, да, я видел это из первых рук, мне это сказали, основываясь на истории, которую я вам только что рассказал. Итак, новость появилась сразу после Рождества. И нам всем рассказали о китайской лаборатории и влажном рынке Уханя, который существовал там сотни лет без проблем, которые внезапно стали проблемой. Истерия нарастала, и незадолго до 2020 года со мной связалась местная Би-би-си. И они спросили, они знали, что я был директором похоронного бюро, и они попросили выйти и сделать репортаж о КОВИДЕ. И я бы поспешил добавить, что в это время, на ранней стадии процесса, я верил в COVID точно так же, как и все остальные. Я был убежден, что он реален, нам говорили, что он реален. И вы должны помнить, что если я пойду в больницу, и, например, мне скажут, что у умершего ВИЧ или, например, туберкулез. И потом, очевидно, что это то, к чему я бы отнесся очень серьезно, и КОВИД не был исключением. Поэтому я старался быть как можно более осторожным. Приехала Би-би-си, они привели оператора и даму, которая разговаривала со мной. Они очень подробно проинформировали меня о том, о чем собирались меня спросить, и сказали, какие ответы им нужны. И они попросили меня одеться в полный комплект СИЗ. И в то время мне было немного неохота, потому что, ну, мы все в похоронныз бюро   используем фартуки и, очевидно, перчатки, но масками и тому подобным мы обычно не  пользуемся. Я работал   коронером семь лет, и единственный раз, когда я когда-либо использовал   маску, это если бы я присутствовал на месте смерти, где этот покойный, возможно, был там какое-то время,  нераскрытая смерть, и тогда вы надеваете маску, и идея состоит в том, чтобы просто убрать запах. Это не защитит вас ни от чего, и меньше всего от вируса. Итак, они взяли интервью, которое хотели, чтобы вы знали, и подняли истерию, и я сейчас как бы пинаю себя, потому что это просто неправда, все это неправда. Поэтому очень скоро в 2020 году директора похоронных бюро начали паниковать, хотя смертности там не было, не было увеличения смертности, когда мы видели умерших, которые были намеренно помечены COVID. Но никакого увеличения смертности  вообще не произошло, и это было по всем направлениям. Насколько мне было известно, конечно, каждый директор похоронного бюро, с которым я разговаривал, и каждый морг, в который я заходил, не видели цифр пандемии. Мы видели людей, которые были помечены COVID. Но   насколько это было смертельно? Я действительно не могу тебе сказать. Итак, ко мне пришла навестить семья, которая потеряла маленького ребенка, а ребенку было шесть лет, и он страдал раком, так что это совершенно не связано. По сути, они хотели увидеть свою маленькую девочку, и это было в то время, когда другие директора похоронных бюро забирали мешки с телами и гробы еще в больнице и запечатывали людей прямо в эти мешки с телами в гробы. Там не было ни переодеваний, ни просмотров, ничего подобного, потому что они не могли это сделать из-за КОВИДА. Я чувствовал, что это несправедливо по отношению к тем людям, которые смотрели на это   в зуме или стояли там в защитном костюме,   это просто несправедливо. Это несправедливо. Поэтому я хотел одеть эту маленькую девочку и дать семье время увидеть своего ребенка, как сделал бы любой приличный человек. И я в некотором роде пришел к выводу, что моя работа заключается в том, чтобы присматривать за людьми, и если это означает, что я  паду в процессе этого, так тому и быть, и я вымывал и одевал всех на протяжении всего КОВИДА, независимо от того, был ли у них КОВИД-диагноз или нет.
Макс Иган: Опять же, забавно, что ты не умер от ковида.
Джон О’Луни:   Ну и не только это, но моя жена помогла мне, и у меня также есть бальзамировщик, который работает на меня полный рабочий день, которому 55 лет. Он пережил сердечный приступ уже 10 лет, и   ни у кого из нас не было ни одного выходного дня по болезни, мы все совершенно здоровы. И теперь они упрощают процесс, когда врачи не присутствуют,  и полиция не присутствует в случае смерти. И тот, кто находится на месте происшествия, звонит доктору, доктор говорит: хорошо, если вы уверены, что они мертвы, позвоните гробовщику, мы сразу же выезжали, и я забирал этих людей еще теплыми, понимаете? Так что это не было похоже на то, что они неделю просидели в холодильнике или холодильной камере. И любой вирус, который у них мог быть, исчез бы. Если бы они были пациентами COVID и были заразными, я уверен, что получил бы его, потому что я не носил маску все это время. И моя жена тоже, и мой бальзамировщик тоже. Такие дела.
Макс Иган: Так что же вы сейчас видите с цифрами?
Джон О’Луни:   Так что мы  возвращаемся к 2020 году. В марте и апреле мы наблюдали кратковременный всплеск, который длился около двух, двух с половиной недель, может быть, трех недель, когда необычно много   звонков по телефону.  И как общество, у нас очень хорошо получается делать так, чтобы люди умирлиь в больнице. И я бы сказал, что если   у меня было 10 коллекций умерших, восемь из них были бы госпитализированы. Один из них был бы из дома престарелых. И одним из них был бы либо адрес проживания, когда кто-то ушел домой умирать, либо хоспис, куда люди отправляются умирать за паллиативной помощью. И вдруг правительство объявило по телевизору, что они собираются попытаться защитить наиболее уязвимых в домах престарелых, и что эти дома престарелых будут наиболее пострадавшими местами, что в то время мне показалось действительно странным, потому что я не понимаю, как вирус может атаковать конкретное здание. Вы знаете, это либо в сообществе, либо не в сообществе, и  это было одно за другим, это просто не имело смысла на передовой как гробовщик. Поэтому мне звонили каждый вечер в течение трех недель в дома престарелых. И это было в то время, когда Мэтт Хэнкок, которого с тех пор уволили из правительства, вроде как перевел всех пожилых людей из больниц в дома престарелых, Он был очень осторожен, чтобы обозначить их всех как с COVID. И он поместил их в дома престарелых. И с тех пор я обнаружил, что в то же самое время на 1000 процентов увеличилось количество седативных средств мидазолама, купленных в то время. И есть обширный бумажный след, который очень четко документирует это. Так вот, я 10 лет работал на крупного поставщика похоронных услуг, у которого 60-процентная доля рынка, и за это время меня ни разу, ни разу не вызывали в дом престарелых три ночи подряд. Вы знаете, что для меня, как для маленького семейного гробовщика, внезапные вызовы каждую ночь в течение почти трех недель исключительно в дома престарелых и никуда больше - это   так же вероятно, как то, чтобы я выиграл в лотерею несколько раз за три недели. Этого просто не бывает. Это невозможно. И я бы поспешил добавить, что все эти люди были помечены COVID. Я ни разу не видел лечащего врача. Насколько мне известно, ни один врач никогда не обращал на это внимания. Я ни разу не видел теста КОВИДА. Я никогда не видел инкубатора или, извините, аппаратов искусственной вентиляции легких. Таким образом, не было необходимости, скажем так, в передозировке этих пациентов или в интенсивном введении седативных препаратов для интубации, потому что не было аппаратов искусственной вентиляции легких. Поэтому я подозреваю, что тысяча человек были убиты, подвергнуты эвтаназии в этих домах престарелых с использованием мидазолама. И в одном странном случае я действительно видел небольшие папки, возможно, на тумбочке у кровати или в мусорном ведре, потому что на самом деле я искал их в тот момент,   когда они, возможно, не были так осторожны, как следовало бы. Так что это было что-то, что как-то встревожило меня. И затем, так же внезапно, как это началось, все закончилось. А потом мне позвонил парень по борьбе с пандемией, и он представился как финансируемый правительством парень по борьбе с пандемией. И он сказал мне, что, как директор похоронного бюро, его работа состояла в том, чтобы  звонить всем директорам похоронных бюро в этом районе и сопоставить число умерших. Поэтому прежде всего он спрашивал меня, например, какова вместимость в похоронном бюро. Ну, сколько я смог бы вместить здесь, в похоронном бюро, сколько было у меня на той неделе, сколько было КОВИДОВ, и сколько вообще, откуда они взялись, такие вещи. Так что это было на самом деле не очень долго, он звонил каждый понедельник, он почти сразу начал направлять меня, и   разговор шел примерно так: я забрал старика из дома для престарелых, которому было 90 лет, у него была полноценная жизнь, ни лечащего врача, ни КОВИД-теста. Он не умер от КОВИДА, это была естественная смерть старика 95 лет. И я взял одного человека из местного хосписа, который умер от рака, он был смертельно больным раковым, оба они были мгновенно помечены как COVID. Поскольку парень сказал: "Нам сказали, что они с КОВИДОМ, там должен быть КОВИД, мы должны записать их как КОВИД". Всех, даже   парня, которого сбила машина, каждая возможная смерть была указана как смерть от КОВИДА, когда они просто не были смертями от КОВИДА. И ко мне приходили люди, действительно очень расстроенные семьи, потому что они знали, что у их близких был смертельный рак, и они боялись, что я не вымою и не одену их, потому что они были помечены от COVID. И я  должен был заверить их,   пожалуйста, не волнуйтесь, я сделаю это. И я  делал это, я присмотрел за каждым из них, вымыл и одел их всех, потому что это то, чего они заслуживали. И я был  как бы в ожидании того, не умру ли я, каждое утро я просыпался, делал глубокий вдох и, а затем просветление: о чудо, я все еще здесь, - как и моя жена, как и мой бальзамировщик. Итак, 2020 год прошел успешно, и не было ничего, кроме той 12-недельной выбраковки, которая проходила в домах престарелых, и я очень тщательно подбираю слова, потому что знаю, что это было. Статистически это невозможно. Вы знаете, вирусы не нацелены исключительно на дома престарелых. Дома престарелых полны людей, которые не могут сказать "нет".,
Макс Иган: Да, они это устроили и привезли мидазолам туда просто для того, чтобы они могли набрать свое количество и заявить, что есть волна.
Джон О’Луни:   Да, конечно, они это сделали. И бумажный след показывает эту историю, и, что интересно, некоторое время назад я провел похороны для семьи, и один из членов семьи работал в местной аптеке в нашей местной больнице. И она подтвердила, потому что я не мог удержаться, чтобы не спросить ее: ты купила кучу этого? Она сказала: "Да".
Макс Иган: Да. Так что же ты видишь сейчас, когда вакцины начинают выпускаться, брат? Что вы видите в этом году?
Джон О’Луни:   Итак, 2020 год закончился примерно в ноябре, в декабре, и они широко рекламировали, что собираются начать вакцинацию шестого января на местном уровне. Она была развернута в разных районах в разное время в разных частях мира. Но нам всем сказали, что спасение прибудет в январе. И я действительно не мог в это поверить, потому что этот парень с пандемией через несколько месяцев,  на самом деле, удивительно, как быстро ты знакомишься с кем-то, даже с помощью тридцатисекундного чата раз в неделю, и это было так - привет, Джон, как дела? - Все хорошо. - Да, все еще очень тихо. - И он действительно признался мне, он сказал, - я, честно говоря, не знаю, почему я делаю эту работу, сказал он, потому что нет смертей от КОВИДА, и все говорят одно и то же. Это от парня, который разговаривал со всеми местными похоронными бюро. Знаешь, ты говоришь мне, что этот парень сказал это мне лично.  Так что и он был искренен. И вскоре после того, как они начали вакцинацию, меня уведомили, что он больше не будет звонить. Так что совершенно очевидно, что этеперь не было необходимости регистрировать тому парню с пандемией  случаи смерти от КОВИДА, потому что они помешали ему это сделать.  итак, ноябрь-декабрь пришел и ушел. Мы устраивали похороны. И были не слишком уж заняты. На самом деле, даже несмотря на огромные усилия, которые они приложили в домах престарелых, чтобы увеличить число жертв, в целом 2020 год был более спокойным, чем 2019 год, по уровню смертности, и подавляющее большинство похорон, которые мы проводим в Великобритании, являются похоронами с кремацией, по моим оценкам, около 95 процентов из них являются кремациями. И остальные 5 процентов будут похоронами. Мы не были в курсе цифр, и везде было одно и то же. Статистика не лжет. Это их государственная статистика, которая показывает, что реального роста не было. И дело дошло до того, что я сказал нескольким людям, что почувствовал запах крысиный. Нам не говорили правды. И я сказал людям: держу пари, что уровень смертности взлетит в январе, когда они начнут вакцинироваться. И все смеялись надо мной. Они сказали: "Нет, не будь таким глупым, ты сошел с ума". И мы вернулись к работе   второго. А   шестого они начали вакцинацию, и смертность была необычайной. Я никогда не видел ничего подобного в качестве директора похоронного бюро за 15 лет, и никто другой, с кем я разговаривал, тоже. И это началось именно тогда, когда они начали втыкать иглы в руки. Это была признанная “вторая волна”. И это продолжалось около 12 недель и внезапно закончилось на второй неделе апреля, и, честно говоря, я бы никогда больше не хотел видеть такой уровень смертности, как тогда. Это было ужасно.  И на этот раз они были совсем другими. Это была смесь всех возрастов,  разных, также во всех местах, это не было, например, только в домах престарелых. Честно говоря, это  были больницы, адреса проживания, в основном смерти в больницах. И то, что мы обнаружили,    было просто ужасно. Это были цифры пандемии, но это было только тогда, когда они начали вакцинироваться, и никогда до этого момента.

Макс Иган: Неужели они навесили на всех этих людей ярлык "Смерть от КОВИДА",
Джон О’Луни:   О, столько, сколько они могли, да, столько, сколько смогли. Но я подозреваю, что в подавляющем большинстве случаев это были смерти от травм, вызванных вакциной, или, возможно, передозировка мидазолама, или, возможно, также, способствующим фактором является вопиющее пренебрежение людей,   многие семьи, которые у меня есть, говорят мне, что их близкие умерли от рака, и им удалось присутствовать только на четвертой стадии, потому что их никто не  видит, они больше не будут проходить сканирование, они не могут записаться на прием. Им лгали о Гэвисконе, когда у них был рак поджелудочной железы, ну,   и тому подобное. И на это не просто не смотрят. Там как бы прослеживается четкая закономерность. И так продолжалось до 21 апреля, а потом резко прекратилось. А затем то, что  мы наблюдали, было буквально самым спокойным периодом, который я когда-либо знал, конечно, за последние пять лет, и я думаю, что впервые за пять лет в качестве признанного директора похоронного бюро теперь, когда мы действительно потеряли деньги, потому что на самом деле никто не умирал. И это не было уникальным только для меня,  я состою в ряде других групп с руководителями похоронных бюро, и мы присоединились к этим группам в начале пандемии, думая, что нам, возможно, потребуется поддержать друг друга во время пандемии КОВИДА, если один из нас умрет, и я бы поспешил добавить, что ни с кем этого не случилось. Итак, около трех недель назад уровень смертности снова начал расти. И сейчас я вижу людей всех возрастов, и все они почти исключительно являются получателями вакцины. И диапазон смертей - сердечный приступ, внезапное нераскрытое заболевание сердца, которое привело к сердечному приступу, тромбам, инсульту и полиорганной недостаточности. И это четыре последовательные группы, которые я вижу, или четыре последовательных типа смерти, которые я вижу. И это все возрасты. Пару недель назад я пошел подстричься, зашел в местную парикмахерскую, и все они очень мрачные и подавленные, я   спросил: "Ну, ребята, в чем дело?" - "Один из наших парикмахеров, 23 лет, умер через полтора часа после того, как он сделал свой второй укол,   сердечный приступ в 23 года". У меня был парень, у которого отец умер, он получил укол и был парализован почти мгновенно. Тогда его посчитали уязвимым. Поэтому они сделали ему второй укол через три недели, и на следующий день его нашли мертвым дома. У меня был джентльмен, для которого я устраивал  похороны, его мама почти сразу ослепла. Очевидно, что с тех пор, как я публично высказал свои опасения, теперь никто не хочет со мной разговаривать, ну, с Би-би-си. Тишина оглушающая. Они были очень рады, когда я раскручивал истерию. Но теперь, когда я на самом деле высказываю озабоченность и вижу закономерность смертей, связанных непосредственно с вакцинами, никто не хочет говорить об этом сейчас. И это несмотря на то, что есть ряд очень-очень выдающихся людей, и тысячи врачей по всему миру, медсестер, консультантов, профессоров, вирусологов, все говорят одно и то же. Правительство, похоже, продвигается вперед и шантажирует, принуждает и заставляет людей и медленно создает двухуровневое общество нацистского типа для пандемии, которой нет. И вариант Дельты, о котором я могу вам сказать, широко признан в Национальной службе здравоохранения как травма от вакцины. Это не вирус, это повреждение вакциной. И я могу сказать вам, как директор похоронного бюро, работающий на передовой, что вам сказали очень сложную ложь, чтобы убедить всех, что они больны, и есть опасный вирус, и вам нужен спасательный укол. И реальная смертность была в домах для престарелых в результате мидазолама, а затем преднамеренного повторного обозначения каждой нормальной смерти как смерти от COVID. А затем мы увидели чрезвычайную смертность, как только они действительно начали вакцинироваться. И это определенно на 100 процентов то, что я могу сказать вам как директор похоронного бюро. Сейчас некоторые семьи, которые приходят ко мне, совершенно ничего не знают. И я спрашиваю каждую семью, уколот ли их любимый человек, и они скажут: да, их дважды укололи, но этого не могло быть, потому что это было восемь недель назад. Они просто не видят связи. И я здесь не для того, чтобы разоблачать их блеф. Я здесь, чтобы позаботиться об   их маме или папе, я постоянно вижу связь. И я также вижу, что прилагаются большие усилия, чтобы не признавать этого. Теперь в скором времени произойдут две вещи, я могу сказать вам это с удивительной предусмотрительностью, они уже колют детей, они изобретают новые варианты, новый вариант с новым именем каждые два месяца. И идея с этими вариантами заключается в том, чтобы вы привыкли к мысли о том, что есть вариант. И то, что вскоре произойдет со всеми этими детьми, которым они делают инъекции, - дети заболеют, и дети умрут непосредственно в результате этих инъекций. Он быстро будет помечен как новый вариант. Они будут демонстрировать участников кризиса и осиротевших родителей по телевидению  и  в основных средствах массовой информации, призывая вас сделать укол и защитить детей. Это несомненно, это произойдет, и я жду, когда это произойдет. На 100 процентов, у меня нет никаких сомнений. И вы все будете поражены моей удивительной предусмотрительностью. Если у вас есть какие-либо сомнения, посмотрите, где вы живете, что происходит и кто уходит из жизни. И все они - получатели уколов, и любой директор похоронного бюро, обладающий хоть каплей честности и порядочности, скажет вам это. И с тех пор, как я стал публичным, у меня было около 45 разных директоров похоронных бюро или людей, работающих в похоронной индустрии, которые напрямую обращались ко мне, они очень хорошо осведомлены о том, что происходит. Они все очень, очень, очень напуганы и перепуганы. Раз они готовы убивать людей так, как они это делают, я подозреваю, что они не будут дважды думать о том, чтобы заставить замолчать таких людей, как я. И я знаю, что мои дни сочтены за то, что я осмелился сказать правду. Но реальность такова, что пандемии COVID нет, и я живое тому доказательство. Все это было разработано для того, чтобы вы в это поверили и приняли вакцину, вакцину, с которой они появляются сейчас, знаете ли вы, сколько у меня было детей или что я слышал через свою сеть похоронных бюро в радиусе, может быть, 50 или 60 миль, детей, которые умерли от КОВИДА  с тех пор, как это началось?  Ни одного. Насколько мне известно, ни один ребенок не умер от COVID. И я был бы в курсе, случись это, потому что это было бы большой новостью,  я не сомневаюсь, что попадись им где-нибудь  какой-нибудь ребенок, они бы навесили на него ярлык смерти от COVID, потому что они сделали это со многими другими смертями. Нет детей, которые умерли бы от COVID. Таким образом, нет никаких причин применять эти методы генной терапии у детей. Вообще никаких. Это абсолютно неоправданно, и тот факт, что они пытаются заставить 12-летнего ребенка дать согласие, когда они не могут согласиться на секс, они не могут купить пиво, они не могут жениться и не могут голосовать, отчасти говорит об этом, не так ли? Вы знаете, здесь у нас повестка дня по депопуляции. И часть этой депопуляции - это два фронта, на которые они нападают. Один из них - убивать людей. И я вижу это как директор похоронного бюро. И номер два - стерилизовать или вывести из строя детей, чтобы помешать им в дальнейшем размножаться. И вы должны помнить, что ребенку 12 лет, которому сделали инъекцию, которая повлияет на его фертильность, когда это станет очевидным. Если они не умрут и не заболеют, пройдет 10 лет, прежде чем кто-нибудь узнает об этом. И я могу сказать вам, что именно это и происходит, я совершенно убежден. И у меня было от 40 до 45 директоров похоронных бюро для всех разных компаний, некоторые из них, работающие в кооперативе, обратились ко мне очень испуганно, и они сказали, что полностью согласны со мной. Я разговаривал с медсестрами 20 и 30 лет, а также разговаривал с врачами, профессорами и, что более мучительно, с большим числом жертв, с постоянно растущим числом жертв и людьми, которые   сказали: "Спасибо вам большое" и обратились ко мне, потому что им больше некуда идти.  потому что их никто не слушает. Им это неинтересно. Они так заняты их угнетением, шантажом и принуждением выстроиться  в очередь за уколом, который их убивает. Теперь   единственное, что произойдет, - это дети. Второе, что мы найдем, - это   минздрав, они находятся в том же кругу, что и я, они видят, что происходит. И я могу сказать вам, что они видят страдания до того, как этот умерший придет ко мне. Таким образом, они прекрасно знают, что этот вариант дельта, о котором они упоминали некоторое время назад, является травмой от вакцины, и мне это подтвердили множество медицинских специалистов. Один из них, услугу котором я давал в прошлом году, был парнем, который потерял своего партнера. И он доверился мне, сказал,   "они чрезвычайно опасны. Пожалуйста, Джон, не трогай их". - И у этого человека есть семья. И он сказал, что никогда, никогда не примет это,  потому что они чрезвычайно опасны. И он продолжил объяснять мне, что процедуры тестирования были фактически приостановлены.  У них было 200 макак-резусов в неделю.  Это было испытание, потому что они все умирают. Поэтому они прекратили испытания на животных. И это то же самое вещество, которое они вводят вам в вены в этих центрах иммунизации, за шашлык, за бесплатную поездку на такси, за сокращение срока заключения. это неправильно. Это ненормально. Почему люди не могут этого видеть?   Но теперь у нас повсюду есть люди, которые настолько убеждены, потому что у них было 18 месяцев тотальной промывки мозгов, что они в это верят и напуганы до смерти. И я смотрю, как дети идут в школу под открытым небом в масках, люди сидят в своих машинах, они все напуганы, и им не говорят правду. Правда в том, что именно эти инъекции наносят вред и убивают людей. И я вижу это из первых рук как директор похоронного бюро. И мне нужно рассказать людям, потому что, если я не подниму голову над парапетом и не пожертвую собой, кто еще это сделает? И мне   нехорошо при мыслях об одном из огромных новых центров содержания под стражей, которые они построили повсюду по всему миру. Есть огромный центр содержания под стражей, совершенно новая тюрьма. Мы говорили как общество, мы десятилетиями говорили о переполненности тюрем. Сейчас мне 53 года, и я слышал, что об этом говорили десятилетиями. Таким образом, сейчас мы находимся в тот момент, когда экономики всего мира стоят на коленях. Они стоят на коленях. И все же они нашли деньги, чтобы построить супер тюрьмы, супер огромный лагерь для интернированных на 30 тысяч человек. Как вы, ребята, думаете, для чего они нужны? Они предназначены для людей, которые не будут принимать вакцину, они назовут их карантинными лагерями, лагерями FEMA, они поместят вас в эти лагеря. И я могу сказать вам, что вас быстро отправят там, и   назовут это смертью от КОВИДА. Мы видим именно то, что видели, якобы, во время Второй мировой войны. Теперь однв из них находится в месте под названием тюрьма Веллингборо, они просто огромны. На 30 тысяч человек. Здания огромны, и я бы настоятельно призвал всех зайти в Google Earth и взглянуть на тюрьму Wellingborough. Предполагается, что в местечке под названием Глен-Парва в Лестере должна быть построена еще одна. И у них по соседству крематорий и огромный морг по соседству.  скажи мне, для чего это в том месте в тот момент времени, где мы сейчас находимся? Зачем нам нужно строительство этих объектов, когда экономика стоит на коленях? Кому это приносит пользу и для чего? Я бы предположил, что это для людей, которые не будут принимать эти смертельные инъекции. Потому что в течение следующих пяти лет вы увидите, как почти все, кого вы знаете и любите, потенциально умрут, если они   получат  вакцину. И я слышал это, это то, что я слышал от гораздо более квалифицированных, выдающихся специалистов, чем я, уважаемых людей, пользующихся всеобщим признанием. И сейчас я вижу начало этого как гробовщик, когда получаю людей в возрасте от 40 до 50 лет. У меня был парень лет 30, это люди, которые не должны умирать, у них не должно быть сердечных заболеваний. Они не должны страдать от инсульта. И это происходит прямо сейчас. И все же теперь они нацелены на детей. Когда люди проснутся? Будет ли это, когда умрут дети? Или они поверят новому варианту, как им  скажут? И я могу сказать вам, что они скажут именно это, это совершенно новый вариант, он нацелен на детей, мы все должны защищать детей. И они вполне могут попытаться дать мандат на основе этого. А потом начнется охота на людей, и они смогут заполнить эти большие карантинные центры, не так ли?
Макс Иган: Хмм. Они строят их тоже повсюду, они строят их здесь, в Австралии, в карантинных лагерях,
Джон О’Луни:   Да, я общался со многими людьми по всему миру из Австралии и Новой Зеландии. Мое сердце сочувствует вам,  поскольку я честно придерживаюсь мнения, что единственный, кто спасет австралийцев, - это австралийцы
Макс Иган: Они должны встать, люди должны встать. Я имею в виду, что обычно бывает много возражений, но их недостаточно, и люди начинают осознавать, что это мошенничество, и это так. Это поддающееся количественной оценке мошенничество.
Джон О’Луни:   100 процентов.
Макс Иган: Что-то, какой совет вы хотели бы дать людям? Постарайтесь, чтобы это было коротко.
Джон О’Луни:   Мой вам совет -  выходите и дайте вашим политикам точно знать, что вы думаете. Сила в численности, вы - сила коллективно, потому что из того, как они разрушают общество, очень скоро вас утащат в один из этих лагерей. Сколько людей на вашей улице выйдут из своего дома и остановят это? Если вы не поможете себе, никто другой не поможет. Я могу вам сказать  - вас загонят в эти лагеря. В этих “лагерях КОВИДА” произойдет вспышка, и вы увидите, как людей вывезут. Некоторые люди поддадутся и примут смертельную инъекцию только для того, чтобы вернуться на свободу и оказаться под домашним арестом. Сейчас самое время что-то сделать, потому что я могу сказать вам как директор похоронного бюро, что нам не будет смысла сожалеть через 12 месяцев в тюремной камере о своих делах, о том, что  вы не спасли своих детей. Самое время сделать это сейчас и высказаться. Если вы работаете в этой отрасли, вам нужно высказаться. Если вы работаете в минздраве и вот-вот потеряете работу из-за того, что отказываетесь от вакцины, которая, как вы знаете, наносит этот вред, ради Бога, говорите, вы в долгу перед людьми.  И очень интересно, клятва Гиппократа или лицемерная клятва, как я ее сейчас называю, в больницах, которая была пересмотрена в 2001 году, чтобы исключить формулировку "мы не причиним вреда",   так дает ли это людям сейчас право причинять вред людям? Я разговаривал с медсестрами, которых вызывали в палаты, и старшие медицинские бригады сказали, чтобы они давали дозу мидазолама в 60 миллиграммов, смертельную дозу для пациентов, пациентам, которые даже не умирают, пациентам, помеченным как COVID. И в принципиально ошибочном процессе ПЦР-тест никогда не следует проводить с более чем   10 циклов, это от человека, который изобрел этот тест, таковы были его слова. И, кстати, сейчас он мертв.   он умер совсем недавно. Они делают 45 циклов. Таким образом, это работает так: если вы больны раком, вы идете в больницу за паллиативной помощью. И в принципе, паллиативная помощь, или ливерпульский путь, означает, что вы умрете с голоду, если в вас введут морфин. И не поймите меня неправильно, для некоторых людей это может быть самым милосердным концом, и я могу это уважать, но ключевым элементом здесь является согласие. И этим людям навязывают ДНР, и их принуждают и шантажируют, чтобы они подписали эти ливерпульские пути для людей, которые даже не умирают. Знаете ли вы людей, которые были обозначены как COVID с помощью теста, который не поддается описанию? Он просто не работает, он не логичен, в нем нет никакой науки. Парень, который это изобрел, сказал это, и все же они идут вперед и убивают людей. Что еще вам нужно знать, ребята? Теперь они нацелились на ваших детей? Что вы собираетесь делать? Позволите это сделать? Вы просто кувыркнетесь или вас отведут в лагерь. есть достаточно хороших людей, чтобы действительно что-то изменить, но только если вы будете работать сообща, чтобы сделать это. И я подозреваю, как я уже говорил раньше, что единственные люди, которые спасут вас, ребята, - это вы сами. Вам же нельзя, я слушал, что там сказало ваше правительство. Это просто шутка. Это варварство. Это почти  отголоски нацистской Германии. Знаете ли вы, а потом еще кое-что. Вас шантажируют, принуждают, заставляют. Каждое преступление под солнцем, каждое преступление, Вам угрожают на работе, вы не можете увидеться со своей мамой,   не можете путешествовать,  не можете работать, вы не можете выходить на улицу, вы не можете ходить за продуктами, вы не могу пойти в детский игровой парк. Это основные права человека, которые вы потеряли. И это может закончиться только в одну сторону, когда фургон подъедет к вашему дому и увезет вас в центр интернирования. И на этом все закончится. И здесь все закончится точно так же. И я бы предположил, что Австралия, вероятно, является испытательным полигоном, потому что, хотя это большое место, идти некуда. Поэтому я бы настоятельно призвал вас, ребята, объединиться и коллективно принять меры, действовать. Я не поощряю преступления, но вы - жертвы преступлений. Итак,  что вы собираетесь делать?  Все, что я могу вам сказать, - это мой опыт в качестве директора похоронного бюро, и сейчас я хорошо помыл и одел более 100 случаев COVID. Многие из них еще теплые. Вам лгут.
Макс Иган: Хмм. Что ж, спасибо тебе, брат. Я опубликую это.
Джон О’Луни:   Мы вам более чем рады. И я бы сказал, любой, кто хочет связаться со мной, чтобы проверить, кто я такой. Меня зовут Джон О'Луни, и я работаю в  собственном похоронном бюро, это Семейные похоронные услуги Милтон Кейнс в Великобритании. Сделайте поиск, вы найдете меня, и, пожалуйста, свяжитесь со мной, чтобы проверить, кто я, потому что я с радостью сниму трубку, потому что мы все оставляем наследие, ребята, и если мое наследие - правда и честность, и я спасу одного из вас, ваши семьи так же важны, как и мои,   так что, если это мой подарок миру, прежде чем я быстро уйду из него, я приму это.
Макс Иган: Не беспокойся, брат. Спасибо за этот разговор, Джон,
Джон О’Луни:   Мы тебе более чем рады. И спасибо тебе за то, что поделился этим, потому что это послание, которое я не могу донести до людей без таких людей, как ты. Поэтому я бы настоятельно призвал всех поделиться этим повсюду.
Макс Иган: Есть сайт под названием getvideo.org. Вы идете туда, вы просто вставляете, когда я даю вам, URL-адрес на bitchute, просто вставляете этот URL туда, и вы сможете загрузить видео с этого сайта.
Джон О’Луни:     Просто повторю, что мой адрес электронной почты John@mkffs.co.uk.   Не стесняйтесь обращаться ко мне.  Пожалуйста, сделайте это, потому что без вашей проверки того, что я на самом деле директор похоронного бюро, это не имеет такого большого значения. Да благословит вас Бог. Я действительно ценю ваше время. И да благословит тебя Бог, Австралия,  не думайте, что вы там одни. Мы в ярости от того, как с вами обращаются так же, как и с нами. И все вместе мы обладаем огромной властью как потребители, я бы настоятельно призвал вас объединиться и использовать эту власть, потому что, если вы этого не сделаете, наступит конец.
Макс Иган: Да, я знаю. Пока-пока. Итак, пока вы слушаете это, ребята, как он сказал, вакцинация - это штамм Дельта, штамм Дельта - это повреждение вакциной. И еще одна вещь, которой он поделился со мной в конце этого разговора, заключалась в том, что к нему обратилась русская служба новостей RT, и ему предложили 85 тысяч фунтов стерлингов за то, чтобы он молчал. Он собирается отправить мне это электронное письмо, и я поделюсь им с вами в будущем отчете. Я настоятельно призываю вас связаться с этим парнем. Например, если вы кто-то, кто делает подкасты, любой, кто что-то делает, высказывается против этой истории с COVID. Я настоятельно призываю вас связаться с Джоном О'Луни и взять у него интервью. Пригласите его на свое шоу. доведите эту информацию до сведения как можно большего числа людей.   Спасибо, смотрели.