Космическое Раскрытие: Вступление в секретные проекты Интервью с Эмери Смитом

  Э.С.: Конечно. В этом нет ничего секретного или отличного от подготовки любого человека, вступающего в армию, который получает специализацию в соответствии с тем, в каком подразделении он хочет служить. Я пошел в технологию хирургии. Это первый этап. Уже оттуда, после базовой подготовки, вы можете получать разные специализации, если продолжите обучение в Колледже ВВС и их технических программах.
   У меня базовая подготовка заняла всего несколько недель, так как я уже обладал предварительной военной подготовкой, полученной в подростковом возрасте. Сразу же после этого меня направили на базу ВВС Шеппард в Вичита Фолз в штате Техас. Там я прошел через интенсивную подготовку в хирургической технологии, а также в хирургической первой помощи.

   Затем меня перевели в другое место, в воздушный передвижной госпиталь на базу ВВС Ингланд в штате Луизиана. Это одно из таких мест, где всего за 24 часа из двух С-130 мы могли развернуть целый госпиталь в любой части мира. Именно там я получил базовые знания основ хирургической технологии. И именно там я многому научился под руководством замечательных врачей.
   Потом меня перебросили на базу ВВС Кертланд в Альбукерке в штате Нью-Мексико. Там я прошел дальнейшую подготовку в системе госпиталей. Знаете, вы всегда учитесь. Всегда приходят какие-то новинки. Там всегда новые техники. Прекрасный пример – СЛР, сердечно-легочная реанимация.[1] Сравните СРЛ в прошлом году и годом раньше. Она продолжает меняться. Будь то другое количество дыханий или другое количество нажиманий на грудь.



   Итак, вас распределяют и дают сертификаты, свои для врачей, свои для медицинских сестер и отдельно для всех других категорий медицинских работников. Это безостановочная программа обучения. Для меня это было здорово, так как я был очень энергичным и хотел узнавать больше, больше и больше. ВВС просто продолжали меня “кормить”.

   Д.У.: Учитывая очевидно очень интенсивную подготовку, получали ли Вы знания, которые не предлагались людям, учившимся в обычных университетах?
   Э.С.: Вы абсолютно правы. Во время службы я одновременно работал как в армии, так и на гражданке. То, что я узнал в ВПК и на военной службе, некоторые виды подготовок и обучения, не были доступны обычной общественности. Это потому что я работал в разных видах отдельных программ. Для каждого подразделения приходилось получать дополнительную подготовку. Скажем, вы должны были изучать разные курсы, связанные с электромагнетизмом, наукой в целом и даже медициной, с которой вас еще не знакомили. Я заметил, что обычно через 5-10 лет кое-что становилось известно широкой общественности. Например, гармонические скальпели.


   
   В секретных программах они использовались с начала 1980-х годов, но оставались засекреченными до начала 1990-х годов, потом они стали достоянием общественности.
   Д.У.: В предыдущих эпизодах Вы упоминали, что в армии завершили свое школьное образование.
   Э.С.: Да.
   Д.У.: Не могли бы Вы уточнить, сколько Вам было лет, когда Вы записались в армию? Сколько времени прошло перед тем, как Вы начали получать приглашения в секретные проекты?

   Э.С.: Сначала, в возрасте 13-ти лет, я завербовался в Гражданский авиационный патруль – добровольное общество содействия ВВС. Оно включает в себя разные сообщества владельцев частных самолетов, помогающих ВВС в случае национальных бедствий и в подготовке молодежи к службе в ВВС (знакомство с техникой, полеты и так далее).  Общество не секретное. Пребывая в нем, я также записался в программу ROTC – программу подготовки офицеров резерва. Такие программы существуют в большинстве старших классов средних школ.
   Я всегда хотел служить в армии, поэтому на протяжении четырех лет много раз выезжал в разные военные лагеря. Обычно срок пребывания составлял от двух недель до месяца. Некоторые миссии выживания патруля продолжались неделю, в самых безлюдных местах мира. Как я уже говорил, там вас обучали первой помощи, поиску и спасению. Самое главное – поиск и спасение: как вы пользуетесь устройством ELT (передатчик сигнала тревоги), находящимся в хвостовом отсеке каждого самолета и на каждой лодке.

   Д.У.: Когда Вы начали сталкиваться с информацией, достаточно засекреченной для того, чтобы люди буквально обалдевали от нее, если раньше не слышали о таких вещах?
   Э.С.: Возможно, в предпоследний год школы. Всем старшим школьникам предлагаются тесты под названием ASVAB – тесты на способность служить в армии.

   Д.У.: Понятно.
   Э.С.: Тест дает возможность получить работу в армии. Мне предлагали дополнительные тесты; я ездил на базу ВВС Макдилл и сдавал тест каждые выходные. Командир в программе ROTC говорил, что это просто дополнительные тесты, которые предлагаются некоторым людям. А я-то думал, что, наверное, плохо сдал ASVAB, но все оказалось не так. Позже я узнал, что это дополнительные тесты, измерявшие способности сознания детей и состояние коллективного сознания.

   Д.У.: К чему вели тесты, если вы получали положительный результат? Вас допрашивали? Предлагали кипу документов?
   Э.С.: Ничего странного не происходило до тех пор, пока я не попал на базу ВВС Ингланд в Александрии в штате Луизиана, которая находилась рядом с военной базой Форт Полк. Там я получил свое первое задание. А потом, ни за что, ни просто, произошло нечто интересное: “Отныне вы приписаны к базе ВВС Кертланд”. О, Господи, все мои коллеги и знакомые попали в какие-то другие места. Вот тогда-то все и началось, когда я попал в Кертланд. В связи с этим я испытывал небывалый подъем. Я был очень взволнован тем, что могу выбраться из болота и подняться в горы, в более высокие слои атмосферы.

   Д.У.: На Вас многозначительно смотрели, подмигивали или похлопывали по плечу?  
   Э.С.: Да. Вообще на базе ВВС Кертланд со мной обращались намного лучше, чем на базе ВВС Ингланд. Я знал, что что-то происходит, потому что когда я прибыл туда, под моим непосредственным или опосредованным началом оказались 30 разных техников…

   Д.У.: Вот это да!
   Э.С.: …и специалистов в сфере хирургии, поскольку я уже обладал немалым опытом. Дальше, когда ко мне подошли и сказали… Ко мне подошел один из командиров и сказал: “Эй, У нас есть кое-что еще, с чем ты мог бы справиться, если хочешь. Будут дополнительные подготовки и дополнительное обучение, опять же, если ты желаешь. Мы позволим тебе покидать основную работу раньше, и заниматься чем-то еще”. Я согласился. Меня обучали работе с травмами, воздушной эвакуации, полетной медицине и так далее. Я сразу же сообразил: “Вот это да! Мне предлагают колоссальную возможность не только получить больше нашивок, но и продвигаться быстрее и стать частью других строго разделенных программ”.

   После того, как я прошел дополнительное обучение, ко мне опять подошли и спросили: “Как ты смотришь на то, чтобы по совместительству поработать на новое подразделение армии, имеющее отношение к забору органов?” Конечно, я был более чем счастлив, подписать бумагу, потому что хотел больше финансовой стабильности. Как Вы знаете, в армии вам ничего не платят. Мне было не трудно… Энергия во мне так и кипела, поэтому мне было легко начинать одну работу в 18 часов и трудиться до часу ночи, потом вставать в 4 часа утра и быть на другой работе уже в пять часов утра. И так изо дня в день.
   Тогда я был в прекрасной форме, потому что сама работа занимала два часа в день, все остальное время я учился. Сама подготовка была потрясающей. В нее входило множество поездок на разные базы ВВС, такие как база ВВС Холломан, ракетная база Ранчо Белые Пески и некоторые другие, о которых я не могу говорить. Передо мной открывалась огромная сфера участия в строго разделенных программах. Вот когда я понял, что не собираюсь заниматься сбором органов у солдат.

   Д.У.: В предыдущих эпизодах Вы описывали, что первые девять месяцев работы, связанной с проведением аутопсии, Вы имели дело с надоедливыми квадратиками или прямоугольничками ткани.
   Э.С.: Верно.

   Д.У.: Кто-нибудь предлагал какую-либо информацию? Дело в том, что многие инсайдеры, с которыми я беседовал,… позвольте изложить в контексте. В какой-то момент им предлагали сесть. Им показывали странные фильмы или что-то рассказывали. Или им предлагали прочитать огромные стопки бумаг. Это общее во многих рассказах. Поэтому мне интересно, если Вы получали маленькие квадратики ткани, давали ли Вам какую-либо информацию прежде, чем Вы предполагали, что это нечто странное?

   Э.С.: Такого не происходило, возможно, 6-9 месяцев в программе, в которой я начал посещать определенные курсы и получать инструкции. Чтобы работать в другой операционной, или в другом месте, или в другом крыле, вы должны были пройти через подготовительные курсы или инструктаж. Там все объяснялось. Я часто слышал слова: “ткань неземного происхождения”.

   Д.У.: Пользовались именно этим термином?
   Э.С.: Да.
   Д.У.: Неужели?
   Э.С.: Именно так позже я узнал, что там действительно имело место. Была ли то правда или нет, но то, с чем я работал, определенно не выглядело так, как выглядит любой вид человеческого телесного материала или жидкости.
   Д.У.: Были ли то брифинги, на которых не полагалось задавать вопросы? Или Вы могли взаимодействовать с кем-то, кто делал сообщения?
   Э.С.: Каждые две недели меня приглашали на встречу с ведущим ученым или командиром. Но большая часть инструкций сводилась к получению обновлений, когда нужно было куда-то идти и проходить через разные курсы. Обычно это были краткосрочные курсы, 2-3 часа, в которых говорилось о том, с чем бы вы могли столкнуться на работе. Все определенно указывало в направлении инопланетной генетики, ДНК и тканей.

   Д.У.: Когда я учился в колледже, у меня был друг. Его профессор физики, заведующий кафедрой, рассказывал ему о том, что НАСА ЗНАЛО, что мы не одиноки, что крушение в Розуэлле – реальность, и о том, что в более высоких эшелонах, в которых профессор работал в 1970-х годах, это общеизвестное знание. Мой ум взрывался от вопросов. За последние три года школы я прочитал 300 книг, по сто книг в год, по две книги в неделю.
   Если бы Вы были на моем месте, могу себе представить огонь любопытства, зажегшегося в Вашем уме, желание просто узнать: “Что имелось с виду под тканью внеземного происхождения? Откуда они? На каком корабле прибыли? Какова их программа? Пытаются ли они убивать нас или помогать? А может они – боги, которых мы видим на глиняных табличках шумеров?”
   Э.С.: Хм.

   Д.У.: Задавали ли Вы себе подобные вопросы?
   Э.С.: Вовсе нет. Если бы я поступал так с самого начала, я не был бы частью программы.
   Д.У.: Неужели?
   Э.С.: Позже все стало немного по-другому. После того, как вы проработаете с ними три года, они немного расслабляются. Все превращается в рутину, и команда начинает делиться с вами информацией: “Мы слышали, что это поступило из какой-то системы. Знаете, мы слышали… Мы видели это в предыдущих сообщениях, сделанных 10-20 лет назад. Там упоминаются разные виды заклепок, те виды механики или такие-то виды энергий”. Я привожу это просто в качестве примера. Самым ценным были частоты, отслеживание частот клеток ДНК, космических кораблей и все такое. Именно так была составлена энциклопедия разных образцов клеток и разных инопланетных существ.
   Поэтому это было очень захватывающим. И да, для меня все было очень привлекательным. Я привык к этому, как люди привыкают к наркотикам. Я ХОТЕЛ ходить на работу. Я ХОТЕЛ видеть, что получу дальше. Я ХОТЕЛ задавать вопросы, но не мог. Я надеялся, что может быть, меня переведут в другую программу, где предложат поработать с существом. И если я все буду делать хорошо, мне покажут космический корабль, на котором оно прибыло. Знаете, нечто вроде того.

   Д.У.: Они когда-либо совершали ошибки? Ну, случайно позволяли Вам узнать нечто, чего на самом деле не хотели, чтобы Вы знали?
   Э.С.: Всегда. Постоянно.
   Д.У.: И что это была за ошибка?
   Э.С.: Ошибкой было приглашать техников на встречи, предназначенные для управляющих отделами, или демонстрация устройства или корабля. Много раз они сокращали подобные встречи, нас просили покинуть помещение, а людям, руководившим операционными или работавшим с фрагментом оборудования или проводящим вскрытие инопланетян, рассказывали намного больше. Позже я узнавал, откуда пришли инопланетяне, с какой именно планеты и из какой именно системы. Были ли они пространственными или межпространственными? Имели форму пятиконечной звезды и почему?

   Д.У.: Человеческую форму с головой, двумя руками и двумя ногами?
   Э.С.: Да, человеческую форму. А если нет, тогда почему они не пятиконечные? Потому что, возможно, сами были созданы инопланетянами. Мы узнали, что многие инопланетяне привозили с собой своих домашних питомцев, инопланетных домашних питомцев, которых мы позже изучали и пытались отнести к каким-то видам. Животные тоже были из той же самой системы. Еще были инопланетяне, у которых были виды домашних животных, перевозившие БОЛЬШИХ существ, но сами животные не были инопланетными. Они были похожи на… Мы видели слонов, которые не приходили из инопланетных систем. Возможно, инопланетяне занимались браконьерством или выводили такие виды сами. Точнее сказать не могу, так как пока вы не поднимались до определенного уровня, чтобы знать почти все, для этого вам следовало пробыть там очень долго. К сожалению, я покинул программу слишком рано.

   Д.У.: Хорошо. Тогда давайте попытаемся нырнуть глубже в иерархию такого места, как база ВВС Кертланд, где все становится Вам интересно. Очевидно, что Вы сильно опутаны системой разрешения, классификацией, допуском, какие двери открывает Ваша карточка или что-то другое. Не могли бы Вы пояснить разные связи, разные уровни разрешения? Работали ли на базе люди, которые и понятия не имели о том, что происходит на самом деле?
   Э.С.: Конечно. Вот что следует понять. Когда сотрудники базы говорят: “Ну, он работает на базе ВВС Кертланд”… Лаборатория Сандия тоже находится на базе ВВС Кертланд. Она имеет свою систему безопасности и все остальное. Все подуровни связаны контрактами со многими разными корпорациями ВПК. Поэтому к ним не имеет никакого отношения ВВС США.

   Д.У.: Понятно.
   Э.С.: Все сооружения охраняются. Сооружения на военной базе охраняются армией. ВОЕННЫЕ НИЧЕГО НЕ ЗНАЮТ о том, что там творится. Они знают только, что все “совершенно секретно”. Они знают, что если какая-то информация просочится, это может быть вредно. Вредно для американцев. Если информация попадет в руки врагов, мы можем потерять КОЛОССАЛЬНУЮ военную программу. Поэтому имеется разные классификации, кто владеет разными видами уровней лабораторий и разными проводившимися экспериментами.
   Сейчас вернемся к тому, что Вы сказали. Когда вы работаете в программах такого вида, а я работал только в медицинских программах, обычно проходит 3-4 месяца, во время которых вас буквально опутывают разными правилами и рекомендациями. Сначала это базовые правила. Вы не можете ни с кем разговаривать. Вы не можете никому ничего рассказывать. Вам не позволяются никакие виды алкоголя или наркотиков. Вы не можете… Вас проверяют каждые 2 недели. В то время такие ограничения меня не смущали, так как сначала мне только показывали. Все, что мне приходилось делать, – работать и уходить.

   Каждые четыре месяца ваш допуск поднимался на следующий уровень. Это называлось “один выше”. Один выше означает, что если о вас сообщали, что вы делаете то, что должны делать, вы получаете допуск на один уровень выше. Вас постоянно проверяют, проверяют все. Если вам выдали талон предупреждения, вам лучше быть на телефоне и сообщить об этом. В течение 6-8 часов вы обязаны сообщать, что сделали что-то не то, если вас арестовали или выдали талон предупреждения, или если вы поспорили с командиром по поводу рабочих обязанностей, если вас обижают ваши коллеги.

   Особенно это относилось ко мне, так как коллеги не понимали, почему я работаю только 75% смены. В оставшееся время я работал в других сильно раздробленных программах. Иногда коллеги даже доносили на меня командирам, потому что были обязаны это делать. А командиры сами ничего не знали. Все, что они знали… Вот то, что произошло с одним из моих друзей. Его привлекли к работе, потому что он говорил на паре иностранных языков. Оправданием его работы в программах послужила выдумка, что он эксперт в лингвистике. Вот так это делалось. Они лгали моему военному офицеру, что нуждались в нем потому, что он якобы расшифровывал послания с польского, немецкого или русского языков. То есть, они – мастера в уходе от ответов. И через какое-то время, никто больше не задавал никаких вопросов.

   Д.У.: То есть, вас заставляли лгать, и это вынуждает меня подумать о чем-то еще. Если на страже безопасности стояли в основном служащие ВВС и армии, знавшие только, что это высший секрет, и не осведомленные о том, что происходит, тогда насаждалась ли в них дезинформация, чтобы удовлетворить их любопытство. Причем дезинформация и близко не была такой интересной, какой была реальность?  
   Э.С.: Они прибегали к такому, если подозревали, что кто-то начинает… кто-то начинает допускать утечку информации. Безусловно. Как только сведения начинали утекать, или они видели, что охранники ведут неподходящие разговоры по радио или мобильным телефонам, они сразу же начинали кампанию дезинформации и особенно разворачивали ее к концу недели, говоря: “Ох, это просто то-то, то-то и то-то”.

   Представьте, что кто-то что-то увидел. Они говорят: “О, Господи. Он был там. Мы видели его, он сбежал”. Но на самом деле ничего такого не было. Это был просто чей-то тигренок, которого держали для тестирования лекарств. Знаете, такие странные вещи происходили все время, поэтому их всячески пытались скрыть. Если бы человек действительно что-то видел, все бы заканчивалось его ликвидацией.

   Д.У.: Как Вы думаете, персонал мог хотя бы представлять, на чем он “сидит” на самом деле?
   Э.С.: Нет-нет. Обычно это молодые новобранцы, молодые солдаты, которые просто ждут отработать смену, уйти с работы и начать развлекаться. Их держат по одной простой причине. Им ничего не рассказывают, они просто проверяют вас на входе, просто позволяют вам проходить через ворота. Безусловно, нет.

   Д.У.: Вы упоминали, что допуски повышаются на один уровень каждые четыре месяца. Не могли бы Вы уточнить, что это за допуски? Давайте предоставим больше конкретики. Это буквенно-числовой код? Или какое-то название?
   Э.С.: Да. Я имею в виду, что в поп-культуре… в Интернете люди обсуждают разные вещи, а про меня говорят, что я обладаю “теневой классификацией”. Это устаревший термин, которым мы больше не пользуемся. Сейчас это больше числовые уровни, например, Альфа 22, Бета 17. Их множество. Они относятся к разным видам баз и разным видам работ, которые вы выполняете. Знаете, я дошел до уровня Альфа 22, и это все, что я знаю. Аналога этому термину в поп-культуре не существует. Я был просто А22.

   Д.У.: Буквы соответствуют какой-то определенной базе?
   Э.С.: Определенному подразделению внутри базы.
   Д.У.: Ох!
   Э.С.: Это могут быть разные вещи: тестирование энергии, тестирование летательных аппаратов, тестирование биологии и все такое. Первая буква ничего не значит. Это просто буква, которую вам присваивают, когда вы приходите; Это то место, где находится ваша программа. Буква может меняться. Если вас переводят на другую базу или в другую программу, вам присваивают разные буквы и разные цифры. Мои буквы и цифры оказались достаточно постоянными, потому что занимался медициной и ничем другим. Скажем, меня отправляли работать на какие-то корабли, но я занимался исключительно сбором образцов, а не изучением систем движения тех кораблей.

   Д.У.: То есть, А22 на одной базе могло полностью отличаться от А22 на другой базе?
   Э.С.: Нет, это стандарт в Северной Америке.
   Д.У.: Ох, неужели?
   Э.С.: Да. В Европе и Австралии стандарты другие. У них все по-своему. Но на вашей базе могут работать клиницисты, терапевты и инопланетяне, прибывшие с других баз. У всех у них разные метки, разные коды и разные названия.

   Д.У.: То есть, Вы носили что-то с пометкой А22?
   Э.С.: Нет-нет. Пометка находится на ремешке-браслете.
   Д.У.: Понятно.
   Э.С.: Помните ремешок?
   Д.У.: Да, Вы о нем упоминали.
   Э.С.: Все находится на ремешке.
   Д.У.: Возможно, они не хотят, чтобы другие люди на базе знали ваш чин?
   Э.С.: Безусловно! Очень плохо, когда вы можете обмануть кого-то и втянуть в разговор о чем-то недопустимом, так как он думает, что у вас имеется необходимый допуск.
   Д.У.: Ох!
   Э.С.: Когда такое происходит, это очень плохо.

   Д.У.: Вот это да!
   Э.С.: Вот почему этого не делают. Вы никогда не знаете, кто перед вами.
   Д.У.: Эмери, то, что Вы описываете, большинству людей может показаться фантастикой и рассматриваться как научная фантастика. Возможно, им бы хотелось поверить, но что-то удерживает их от принятия того, что это правда. Что касается меня, масштаб и сложность всего, что Вы рассказываете… Я уверен, что это реальность., потому что такое просто невозможно выдумать. Все слишком сложно. Вам ведь пришлось многим пожертвовать. Вы пожертвовали возможностью говорить об этом с людьми. Вы даже не можете иметь друзей. Вам не позволяется задавать вопросы. Не могли бы Вы рассказать о жертвах, которые Вам пришлось принести на алтарь того потрясающего окружения?

   Э.С.: Технология, с которой я работал в разных проектах, могла бы исцелить мировую проблему с водой. Она способна очистить Фукусиму за семь дней. Она могла бы очистить от мусора побережье Китая и Японии – сотни квадратных километров. Что же касается меня лично, моей семьи, скажем, она могла бы вылечить мою мать от рака. Всего вышеперечисленного можно было избежать, если бы они высвободили эту информацию.
   После работы с устройствами по получению свободной энергии т созданию одного устройства, реально работавшего и высоко оцененного несколькими лабораториями, я дошел до того, что моей жизни начали угрожать. И не потому, что это нечто, полученное от инопланетян. Это потому, что, возможно, я мог бы… Они думали, что я могу разгласить что-то общественности, не ставя их в известность. Поэтому я очень осторожен в разговорах. Я считаю и чувствую, что пребываю в опасности, получая непрекращающиеся угрозы по телефону и постоянные оскорбления.

   Вы не можете вести нормальную жизнь. Ваша семья в опасности. Ваша жена в опасности. В опасности и ваши друзья. Люди не хотят связываться с вами. Мои коллеги, работники многих главных корпораций, отворачивались от меня, потому что не хотели… Даже когда я был на 50% владельцем корпорации, они просто уходили и говорили: “Мы не хотим, чтобы Ваши знания отражались на системе верований корпорации”. Знания о том, что инопланетяне существуют, об энергии нулевой точки и обо всех остальных сумасшедших вещах… Впрочем такое отношение сразу же заканчивалось, когда в воздухе начинало пахнуть миллиардами долларов.

   Это говорит о том, что они являются просто такими людьми, которые стремятся только делать деньги и не хотят иметь дело ни с чем иным. Такие люди… Они считают, что если свяжутся со мной, их жизни подвергнутся риску. Поэтому на моих плечах лежит огромный груз, но меня не останавливает то, что меня оскорбляют или кто-то пытается меня убить. Обо всем этом рассказывается в Интернете. Есть люди, которые не соглашаются принимать меня всерьез. Вы и не должны соглашаться. Я рассказываю свою историю, рассказываю правду и призываю к тому чтобы вы искали и находили. Знаете, это единственный способ, чтобы вы поверили. Именно это я и делаю.

   Д.У.: Эмери, хочу поблагодарить Вас за смелость. Когда мы с Вами беседовали, будь то о чем-то, связанном с базой или с принесенными Вами жертвами, в моей голове что-то вспыхивало. Мне любопытно, не происходило ли такое, например, что к Вам подходил парень, которому не разрешалось общаться с Вами. Он нервничал и оглядывался. Он говорил что-то, чего не должен был говорить. Это когда-нибудь происходило, или все настолько засекречено, что такое просто невозможно?

   Э.С.: После пребывания в программах многие годы, люди начинают открываться. Мы начинаем узнавать, что такой-то человек был здесь очень долго. Он, очевидно, не собирается рассказывать то, о чем рассказывать нельзя, он сможет хранить секрет. Ведь даже по прошествии многих лет вам все еще не разрешается брататься с кем-то из… Знаете, вы не можете ни с кем дружить. Вы не можете дружить даже с кем-то из одной лаборатории с вами. Вот насколько все строго.

   Д.У.: Эмери, я еще раз хочу поблагодарить Вас за все, что Вы делаете. Обещание того, что эта технология смогла бы сделать для нас как для мира, стоит того, чтобы мы жертвовали нашими жизнями. С нами был Эмери Смит. Спасибо за внимание.

   [1] СРЛ – искусственное дыхание и закрытый массаж сердца.