Книга “ESSENCE” (Sushnost)

Все книги и главы, слова и предложения написаны по математической формуле и алгоритмам человека 10.247.

Закодированное содержание. 

Разум декодирует математический код

Не переживайте, Ваш разум работает как квантовый компьютер  

Все декодирует как нужно. 
Вас всех будет преследовать мысль о чем-то знакомом, то что уже знали давно, откроются скрытые воспоминания  ...

Вы же хотели увидеть как выглядит алхимия мысли на примере?
Древняя магия слов и блуждающий разум  ...

Вы же хотели магию слов?
Вот, читайте, и Вас унесут грёзы ....

Блуждающий разум = перенос читателя в рассказ. Разум начинает рисовать рисунки и картины. Слова и предложения превращаются в образы.

Про автора:

25 лет работы над книгой 
Слушал, запоминал, записывал все на латыни. Далее, по требованию…, переложил на язык романа, потом перевел на английский, литературный, с требованием сделать все по МАТЕМАТИЧЕСКОМУ КОДУ, чтобы не было вопросов и диссонанса в восприятии.

Предупреждение: 
Книга очень странная, совсем другое, не то что вы видели раньше. 

Презентация информации в книгах будет вот такого стиля, художественного. 
Там больше, чем все ваши ожидания, даже больше. 
Книга будет во всех версиях (печатном виде  и аудио). 
Это закодированный мессендж в тексте. 
Все книги и главы, слова и предложения написаны по математической формуле и алгоритмам человека. 
Вы там найдете много странного, но и ответы на многие вопросы…

Кто были эти исследователи в 1818?
Китобойная флотилия. 
Стиль подачи того времени 1800х, как будто он сам был там с ними.. 
Вы поймете, что это из Акаши… 
 

Усталость охватила экипаж, когда они обследовали обширное помещение в поисках подходящего места для ночлега. Неземное сияние, исходящее от стен, отбрасывало длинные, искаженные тени, предавая колоссальному пространству таинственный вид.
Несмотря на внушающие благоговейный трепет технологии, обещание не раскрытых секретов, усталость клонила их ко сну. 
Как раз в тот момент, когда отчаяние грозило охватить его, член экипажа по имени Йоргинсон - дородный мужчина с густой бородой, удивленно вскрикнул. Он нечаянно наступил на участок полированного, мраморного пола, плитка которого отличалась от остальных.
Звук разнесся по комнате и с завораживающим жужжанием плитка слегка погрузилась в пол. Общий вздох сорвался с их губ, когда они в изумлении наблюдали за происходящим.
 
На месте, освобожденным утопленной плиткой, изящно возвышался гладкий, мраморный стол, в сопровождении нескольких таких же стульев. Стол и стулья изготовлены из того же сверкающего белого мрамора, казалось, материализовались из воздуха, бросая вызов любым известным принципам механики. Волна нервного возбуждения прокатилась по экипажу. 
Это помещение с его открытыми функциями и потусторонними технологиями было не похоже ни на что, с чем они когда либо сталкивались. Капитан Мактавиш, как всегда прагматичный, осторожно приблизился к столу и провёл рукой по поверхности. Мрамор был прохладным на ощупь, но из под него исходило слабое тепло. 

«Любопытно»—пробормотал он, обводя взглядом других членов экипажа. 
- Кажется это место заботится и о нашем комфорте.

Словно по команде другой член экипажа, молодой матрос по имени Дэвис, опустился на колени рядом со столом и положил руку на пол. Его глаза расширились от удивления. 

«Капитан!» - сказал он. Его голос был полон удивления. 
- Пол! Он теплый!

Действительно, от кажущегося твердым мрамора исходило мягкое тепло, рассеивая легкий холодок витавший в воздухе.
Помещение, с его скрытыми удобствами, казалось предвосхищало их потребности, предлагая удивительный уровень комфорта среди чудес, которые их окружали. Со вновь  обретенным любопытством, группа исследователей осторожно расселась на стульях вокруг стола. Тепло, исходящее от пола  и мягкое свечение стен, создали неожиданно располагающую атмосферу. Несмотря на странность обстановки, их охватило чувство спокойствия.

Отец Рамирез, всегда наблюдательный, проследил за замысловатой резьбой на подлокотниках кресел. 

«Эти символы…»- задумчиво пробормотал он. 
- Кажется они повторяются и здесь. Возможно в них хранится ключ к разгадке секретов этого места, к пониманию назначения этого стола, этого тепла…

Его слова тяжело повисли в воздухе, вызвав шквал предположений.
Комната превратилась из простого спального помещения в место потенциального откровения.
Скрытый стол, пол с подогревом, светящиеся символы, всё это намекало на более глубокую цель, связь с давно ушедшей цивилизацией, создавшей это чудо. 
Когда они устраивались на ночлег, в них переплелись чувства удивления и беспокойства. Комфорт, который предлагала комната был не оспорим, но тайна, которая окружала её, терзала их умы. Сон приходил медленно, наполненный сновидениями о светящихся символах, скрытых технологиях и шепотах забытого прошлого. Комната с её неожиданным комфортом и тревожащими тайнами стала микрокосмом всего их исследования, местом впечатляющих открытий, окрашенных неизведанным.
 

Усталость наконец сказалась на остальной команде. Один за другим они закрыли глаза, подавленные открытиями дня и странной атмосферой комнаты. 
Вскоре, мягкое похрапывание заполнило обширное пространство, свидетельствуя об их усталости.  Но, среди спящих людей, отец Рамирез бодрствовал. Движимый ненасытным любопытством и глубоким чувством ответственности, он склонился над своей потертой кожаной сумкой. Внутри, среди его личных вещей, лежала коллекция древних текстов и таинственных символов, подарок, сделанный в последнюю минуту ученым из библиотеки Ватикана. Человек, который рассказывал о странных легендах и неоткрытых землях. 
Мозолистые пальцы отца прошлись по символам, выгравированным на страницах. Сходство с теми, что украшали стены комнаты вызвало холодок, пробежавший по его спине. 
Может ли между ними быть связь?
Было ли это древнее знание, передаваемое из поколения в поколение, каким-то образом ключом к разгадке тайны этого места?
 
Он бесшумно поднялся и направился к светящимся стенам. В неземном свете, прищурившись, он сравнил символы из своих книг с теми, что были выгравированы на камне. Некоторые были идентичны, в то время как другие, представляли собой незначительные вариации, тонкие изменения знакомой темы. 
В его голове родились вопросы. 
Где находилось это место? 
И как могла существовать столь развитая цивилизация, скрытая подо льдом и снегом Антарктиды ? 
Было ли это остатком древней цивилизации, потерянной главой в истории человечества или это было что-то совершено иное, инопланетное присутствие, оставившее свой след в этом отдаленном уголке Земли? 
Тишина в комнате была гнетущей, нарушаемой только ритмичным храпом спящей команды. 
Отец  Рамирез испытывал чувство ответственности за их благополучие. 
Ноющее беспокойство из-за неизвестных опасностей, которые могли таится в этих стенах. 
Однако тяга к знаниям, желание разгадать тайны этого места, горели в нём с яркой интенсивностью. Шли часы, а отец Рамирез продолжал нести вахту и на его обветренном лице отражалась смесь решимости и трепета. 
Он тщательно задокументировал символы, сравнивая их с текстами в своей книги, ища закономерность  скрытого послания, которое раскрыло бы назначение этой комнаты, передовые технологии, само существование этого давно потерянного города. Мерцающий свет от стен, создавал танцующие тени по всей комнате, добавляя жутковатой атмосферы. 
Он был не один, это было несомненно. 
В самой комнате, казалось, присутствовал Разум, который следил за каждым его движением. 
Был ли этот Разум доброжелательным или злонамеренным он не мог сказать. 
Но одно было ясно. 
Они были не просто посетителями в этой комнате, они были гостями, даже незваными гостями, на пороге забытого прошлого. И секреты, скрытые в этих стенах, могли изменить всё, что по их мнению они знали о мире.
Усталость навалилась на него, но желание расшифровать символы и понять их значения, толкало его вперёд. 
Возможно в загадочном языке этой затерянной цивилизации кроется ключ к их выживанию, предупреждение или приглашение. Когда первые лучи рассвета начали окрашивать стены  в слабый розовый цвет, отец Рамирес, точно понял одно, их путешествие приняло удивительный оборот, и они только начинают касаться поверхности тайн, которые ждут их в сердце этой забытой комнаты.
 

Неустанное бдение наконец взяло свое. Усталость грызла отца Рамиреса, оттягивая веки и размывая линии странных символов перед ним. 
Он отшатнулся от стены, его рука задела прохладную поверхность мраморного стола. Слабый щелчок эхом разнесся по комнате. За ним споследовало тихое шипение. Он резко обернулся.
Его сердце бешено колотилось в груди. 

Команда оставалась в блаженном неведении, их ровный храп был единственным звуком, не считая ритмичного гула самой комнаты. Его взгляд метнулся к столу, где ранее незамеченный шов на его поверхности открылся, открывая потайное отделение. Внутри лежал единственный предмет — книга в кожаном переплете, края которой были потертыми, а цвет выцвел до пыльно-желтого.



Она источала ауру древности, молчаливое свидетельство того, что прошло неисчислимое количество лет назад. Любопытство боролось в душе отца Рамиреса с опасениями. Было ли это подарком, ключом к разгадке тайны этой комнаты, или чем-то более зловещим? Он неуверенно протянул руку, его пальцы коснулись гладкой кожаной обложки. Книга оказалась обманчиво тяжелой, как будто в ней было больше, чем просто бумажные страницы. 

Он поднял ее. Свет в комнате на мгновение замерцал, заливая комнату жутким оранжевым сиянием. Дрожь пробежала по его спине. Было ли это каким-то триггером активации? Он только что выпустил на волю нечто, что не мог контролировать? Паника грозила захлестнуть его, но затем огни вернулись к своему прежнему неземному сиянию. 

Он осторожно положил книгу на стол. Его взгляд метался между спящей командой и потайным отделением. Должен ли он разбудить их, обсудить свое открытие, прежде чем копаться дальше? Но жажда знаний, груз ответственности держали его в плену. Возможно, в этой книге содержатся ответы, в которых они отчаянно нуждались. Он провел пальцем по выцветшей надписи на обложке, серии символов, которые соответствовали некоторым из выгравированных на стенах. Возможно, это и был недостающий фрагмент, ключ к пониманию не только таинственной комнаты, но и всего затерянного города. 

Глубоко вздохнув, отец Рамирос осторожно открыл книгу. Старая кожа протестующе заскрипела, открывая страницы, исписанные неизвестным почерком. Это было не то же самое, что символы на стенах, а разновидность, более сложный почерк, который, казалось, струился по страницам в завораживающем танце. 

Следующий час он провел, лихорадочно документируя символы, сравнивая их с текстами в своих собственных книгах, ища связь. Время, казалось, таяло по мере того, как он углубился в загадочные письмена. Чувство срочности подпитывало его усилие. 

Но когда первые лучи рассвета просочились сквозь щель во входе в комнату, отбрасывая длинные тени по этой самой комнате, его работа осталась незаконченной. Сценарий не поддавался переводу, его значение было окутано тайной. Удрученный, он закрыл книгу, тяжесть ее секретов давила на него. 

Он взглянул на подтайной отсек. Было ли внутри что-нибудь ещё? Какие ещё секреты он мог хранить? Соблазн дальнейшего исследования был силён, но потенциальная опасность разбудить экипаж, не получив ответов, грызло его. Нужно было принимать решение. Должен ли он снова закрыть камеру, притвориться, что ничего не нашёл, и подождать до утра, чтобы сообщить о своём открытии?

Или ему следует продолжить расследование, рискуя вызвать гнев экипажа и потенциальную панику, если они проснутся в изменившейся обстановке. Когда тяжесть принятого решения легла на него, отец Рамирес понял одно наверняка. Тишина в зале была нарушена. Он больше не был просто зрителем, теперь он был участником этой запутанной головоломки, и книга в его руках содержала ключ, даже если он еще не мог разгадать ее секреты.
В потайном отделении обнаружилось нечто большее, чем просто древний текст.
Оно раскрывало необъятность, стоящей перед ними задачи, и тяжелое бремя знаний, которые он теперь нес.
 

Первые лучи рассвета проникли через вход в комнату, отбрасывая длинные тени на замысловатые символы, выгравированные на стенах. Отец Рамирес с выражением сна на усталом лице уставился на закрытую книгу в кожаном переплете, которую держал в руках. Тяжесть ее тайн тяжело давила на него.

Ему предстояло принять решение — рассказать о своем открытии команде или продолжить свое тайное расследование. Прежде чем он успел сделать выбор, тихий стон нарушил тишину. Один за другим члены экипажа зашевелились, смаргивая остатки сна. Капитан Мактавиш поднялся первым. Его взгляд сразу упал на отца Рамиреса  и книгу, которую он сжимал в руках. 
«Отец»- сказал он хриплым сосноголосом. 
-Что это? 

Отец Рамирес поколебался, затем глубоко вздохнул.

Художник-иллюстратор @merelill 

«Капитан…» -начал он тихим голосом. 
 ⁃ Пока вы все спали, я сделал открытие.
 
Он рассказал о событиях той ночи, о том, как нашел потайное отделение, древнюю книгу и о своих попытках расшифровать надпись. Пока он говорил, по команде прокатилась волна ропота. Любопытство и намек на дурные предчувствия отразились на их лицах. Когда он закончил, в зале снова воцарилась тишина.

Тяжесть его откровения тяжело повисла в воздухе.

«Итак, эта книга хранит секрет этого места?»— наконец, спросил капитан Мактавиш. 
В его голосе слышалась смесь скептицизма и интриги. 
Отец Рамирес покачал головой. 

— Не совсем так, капитан. Похоже, это разновидность символов на стенах, но кроме этого я не мог расшифровать их значение. 

Разочарование промелькнуло на лицах членов экипажа.
Однако, прежде чем кто-либо успел выразить свое разочарование, отец Рамирес заговорил снова. «Однако…» — продолжил он, его голос окреп. 
— Это еще не все. Когда я закрывал тайник, я заметил кое-что еще. 

Он протянул руку и щелчком снова открыл потайное отделение. На этот раз вместо книги внутри лежал большой том в кожаном переплете.

В отличие от первой книги, эта казалась тяжелой, ее страницы были толстыми и многочисленными. Заинтригованный отец Рамирес осторожно вынул его. Обложка, к удивлению, не была пустой, на лицевой стороне был изображен единственный символ. Стилизованный крест с восемью остриями, символ, который заставил его вздрогнуть от узнавания. «Рыцари тамплиеры!» - выдохнул он. 

Его голос был едва слышен. У команды вырвался коллективный вздох. Рыцари тамплиеры - легендарный орден монахов-воинов были исторической загадкой. Расформированные столетия назад, их наследство было окутано тайной и перешептованиями об утраченных знаниях. Как этот символ, эта неоспоримая связь с тамплиерами, оказался в этой комнате, погребённой подо льдом и снегом Антарктиды?

Кто написал эту книгу? Какая связь она имела с исчезнувшей цивилизацией? Тяжесть вопросов давила на них. В первой книге был неизвестный сценарий, и теперь, во втором томе, представлена тайна другого рода – историческая связь с давно ушедшим порядком, который казался неуместным в этом забытом городе. Отец Рамирес  осторожно открыл книгу. Ее старые страницы переворачивались, шептали о тайнах.

Она была заполнена не текстом, а скорее подробными набросками. Сложные схемы странных механизмов, небесных созвездий, не похожих ни на одно из виденных ими ранее. И что самое удивительное, подробное изображение той самой комнаты, которую они сейчас занимали, дополненной аннотациями на языке, которую он сразу узнал - французском. Внезапно взгляд отца Рамиреса  привлекло какое-то движение.

На внутренней стороне обложки, под символом тамплиеров, была выцветшая надпись. Он прищурился, расшифровывая изящный французский шрифт. В ней говорилось о братстве, стремлении к знаниям и скрытом городе, о котором шептались в легендах. Надпись заканчивалась единственной леденящей душу фразой. «Мы нашли её. Колыбель забытой науки».

Когда он перелистывал страницы, его охватило чувство благоговения. Это была не просто историческая реликвия, это было свидетельством причастности тамплиеров к затерянному городу, связи, которой не поддавалось объяснению. Но вопросы оставались.

Откуда тамплиеры обладали такими знаниями, и что это значило для их собственной миссии? Тишину в комнате нарушал только скрежещущий звук переворачиваемых страниц.

Каждый набросок, каждый символ разжигали новую волну любопытства. Комната, город хранили секреты гораздо более глубокие, чем они могли себе представить. Когда команда собралась вокруг отца Рамиреса, на их лицах отразилась смесь восхищения и трепета. Стало ясно одно — их исследование приняло драматический оборот. Они больше не просто искали ответы, теперь они углублялись в забытое прошлое. 
Прошлое, которое пробудилось.

В пыльных стенах дворца Топкапы в Стамбуле открытие потрясло саму основу нашего понимания исследования. Выветренная карта, созданная на холсте из шкуры газели, всплывает из исторических архивов. Датированная 1513 годом и приписываемая Пири Рейсу, известному османскому картографу и адмиралу, карта изображает мир с пугающей точностью.
Но что действительно сбивает с толку ученых, так это его содержание. На карте показана Северная и Южная Америка, в том числе характерная S-образная кривая Южной Америки, континента, который европейцы официально не «открывали» до путешествия Колумба в 1492 году. Еще более озадачивающим является то, что на карте подробно описана береговая линия Антарктиды - массив суши, окутанный льдом и в значительной степени неизвестный миру до 19 века.
Эта невероятная точность, особенно Антарктиды, скрытой под вечным ледяным щитом, вызывает вопрос: как Пири Рейс, картограф XVI века, мог обладать такими знаниями? Вот несколько теорий, которые пытаются разгадать эту загадку: Древняя затерянная цивилизация: Возможно, самая интригующая теория предполагаетсуществование давно забытой, развитой цивилизации с превосходными навигационными навыками. Эта цивилизация, как предполагают некоторые, могла исследовать земной шар и скрупулезно документировать свои находки. Пири Рейс, доступ к этим забытым источникам, мог включить эту информацию в свою карту.
Выборочное заимствование и неверная интерпретация: Некоторые ученые утверждают, что Пири Рейс, возможно, просто собрал информацию из различных источников, включая неточные или неполные карты более ранних исследователей. Это могло бы объяснить некоторые расхождения, но не может объяснить замечательную точность некоторых особенностей, таких как береговая линия Антарктики.
Картографические инновации: Альтернативное объяснение фокусируется на достижениях в картографических методах в эпоху Османской империи. Возможно, Пири Рейс, благодаря своей изобретательности или благодаря знаниям других культур, разработал инновационные методы картографирования, которые позволили ему достичь более высокого уровня точности.
Карта Пири Рейса остается завораживающей загадкой, свидетельством того, что знания могут выйти за пределы времени. Хотя настоящий источник его точности может навсегда остаться загадкой, он служит напоминанием о том, что история исследований может хранить секреты гораздо более грандиозные, чем мы можем себе представить в настоящее время. Карта манит нас копнуть глубже, исследовать возможность забытых цивилизаций и утраченных знаний, навсегда бросая вызов нашему пониманию прошлого и побуждая нас переписать повествование о человеческих исследованиях.
1818 год

Едкий запах несвежего эля тяжело висел в воздухе «Ржавого Кракена», грязной таверны, расположенной в лабиринтах лондонского Ист-Энда. Капитан Алистер Мактавиш, на его обветренном лице были запечатлены рассказы о тысяче соленых штормов, ревел сквозь шум непристойных песен и пьяных потасовок.
«Мужчины!» — прогремел его голос, на мгновение заставив комнату замолчать. «Призыв к смелым, выносливым, мужчинам, которые не моргнут глазом, глядя смерти в лицо!» Несколько мутных глаз смотрели на него из-за кружек эля. Большинство посетителей «Ржавого Кракена» довольствовались короткими, безопасными путешествиями по знакомым торговым путям. Однако Мактавиш предлагал нечто иное, что-то, от чего мурашки бежали по спине даже у самых опытных моряков.
—    Китобойная компания «Барракуда», — продолжал он, швырнув на бар потрепанную карту, — отправляется в путешествие, не похожее ни на одно другое. Мы направляемся на юг, ребята, далеко на юг, в неизведанные воды вблизи Южного полюса. Я слышал, что китов много, жирных и многочисленных, нетронутых жадными руками других китобоев».
По толпе пронесся ропот. Южный полюс? Неизведанные воды? Это было безумие, бормотали некоторые, самоубийство льдинами и коварными течениями. Но для других обещание богатства перевешивало риски.
—    Нам понадобится по тридцать человек на каждое из наших судов, — прорычал Мактавиш, и его голос заглушил несогласие. «Люди, которые могут справиться со льдом, люди, которые могутбороться со стихией, и любой тварью, которая осмелится пересечь наш путь».
Он указал на пришвартованные в гавани три корабля с гарпунами и мушкетами, стоящие на яре. Это были не обычные китобойные суда. Хорошо вооруженные и укрепленные, чтобы противостоять сокрушительному давлению морского льда, они были построены для целей, выходящих за рамки простой охоты.
Вперед шагнул крепкий мужчина с густой бородой и отсутствующим зубом. — А как насчет конкуренции, капитан? Неужели другие китобои просто позволят нам вальсировать у них перед носом и забрать добычу?
Мактавиш ухмыльнулся, и в его глазах мелькнула стальная решимость. — В этом вся прелесть, парень. Без конкуренции. Эти воды — тайна, шепот, переданный старым китобойцем на смертном одре. Никто пока не знает, как в них ориентироваться, кроме вашего покорного слуги.
Волна возбуждения захлестнула помещение. Неизвестность, опасность, потенциал безмерного состояния - это был мощный коктейль, который опьянял даже самых осторожных моряков. «Тридцать человек для главного корабля, «Левиафана», — объявил Мактавиш, указывая на великолепное трехмачтовое судно, изображенное на карте. — И еще тридцать на каждый из двух сопровождающих его кораблей, «Косатки» и «Моби Дика».
Ропот превратился в какофонию криков и нетерпеливых вопросов. Заработная плата, пайки, доля добычи - все это быстро обсуждалось Мактавишом, и его голос прорезал растущее безумие.
К тому времени, когда наступила ночь, воздух в «Ржавом Кракене»был наполнен предвкушением. Разношерстная компания головорезов, у каждого из которых были свои причины искать приключений или побега, откликнулась на призыв Мактавиша. Китобои, бывшие каторжники, авантюристы, жаждущие неизведанного - все они были бандой неудачников, объединенных обещанием богатства и соблазном опасной тайны.
Когда рассвет окрасил лондонское небо в оранжевые и розовые тона, Мактавиш осмотрел свою команду. На некоторых лицах читался страх, на других — безрассудный отблеск возбуждения. Но одно можно было сказать наверняка - они все были в этом замешаны. Доки ждали, корабли были подготовлены, а ледяная пасть юга манила к себе. Экспедиция китобойной компании «Барракуда» собиралась отправиться в плавание не только за китами, но и за тайной, которая могла изменить их жизнь или, возможно, покончить с ними всеми.

Капитан Алистер Мактавиш наблюдал за своей нетерпеливой командой с палубы «Левиафана» со стальным блеском в глазах. Их лица, на которых были смешаны опасения и предвкушение, свидетельствовали о его тщательно продуманной лжи.
Южный полюс? Неизведанные воды? Это были всего лишь приманки, рыбацкая сказка, предназначенная для того, чтобы поймать доверчивую команду.
Правда, погребенная подслоями соленой бравады, лежала в обветшалом кармане его пальто - выцветшая карта, реликвия ушедшей эпохи. Это была копия легендарной карты Пири Рейса XIV века, подаренная ему своеобразным священником- иезуитом по имени отец Рамирес.
Отец Рамирес, в отличие от команды Мактавиша, не интересовался китами. Его взгляд, наполненный любопытной смесью веры и фанатизма, был устремлен на конкретное место - огромный, свободный ото льда континент, отмеченный на карте как «Terra Australis Incognita», Неизвестная Южная Земля. По словам отца Рамиреса, карта, несмотря на свой возраст, изображала Антарктиду со сверхъестественной точностью. Он считал, что в ней находится ключ к исчезнувшей цивилизации, возможно, даже к легендарной Атлантиде. Ослепленный этой научной навязчивой идеей, он с готовностью согласился финансировать всю экспедицию Мактавиша — корабли, команду, припасы — при одном условии: абсолютной секретности.
Мактавиш, опытный моряк с нюхом на приключения и здоровой долей скептицизма, с готовностью согласился. Богатства скрытой земли, будь то древние артефакты или просто неизведанные рыболовные угодья, были гораздо более привлекательными, чемдикие теории священника о потерянных цивилизациях.
Тем не менее, любопытство терзало его, когда он держал карту. Деталь, изображенная на пергаменте, действительно вызывала недоумение. Как мог картограф XIV века изобразить континент, окутанный льдом на протяжении тысячелетий? Было ли это просто картографическое совпадение, или в бессвязных словах отца Рамиреса было зерно правды? Мактавиш знал, что ответ лежит на юге. Не на пустынном Южном полюсе, а в координатах, отмеченных на карте - скрытой бухте, расположенной в ледяных объятиях Антарктиды, земли, нетронутой современными исследованиями, которую посещала только «пара европейских исследователей давным-давно», согласно загадочным заявлениям отца Рамиреса.
Он взглянул на священника, одинокую фигуру на пристани, его мантия развевалась на ветру. Их негласный договор повис в воздухе - Мактавиш проведет их в эту запретную землю, а отец Рамирес, с его научными знаниями, расшифрует ее тайны. Что бы они ни находили, будь то руины забытой цивилизации, странные артефакты или просто нетронутая флора и фауна, это должно было быть тщательно задокументировано и храниться в строжайшем секрете.
Когда «Левиафан», а за ним «Косатка» и «Моби Дик» рассекали волны, Мактавиш почувствовал, как его пронзил трепет. Это была не просто китобойная экспедиция; это была охота за сокровищами, путешествие в неизведанное, подпитываемое жаждой приключений и секретной карты. Богатства, которые он мог найти, заключались не только в виде жира и китового уса, но и в потенциале переписать историю, раскопать истину, погребенную подо льдом на протяжении веков.
На горизонте маячила ледяная пасть Антарктиды, резко контрастируя с лихорадочным возбуждением, назревавшим внутри Мактавиша и его команды. Ложь, которая свела их вместе, вот-вот должна была привести их к истине гораздо более странной, чем кто-либо из них мог себе представить. Охота на китов превратилась в гонку со временем, отчаянную авантюру за то. чтобы раскрыть секреты потерянной земли до того, как ее найдет кто-то другой, или, что еще хуже, до того, как неумолимая хватка антарктической зимы. 

Ритмичный скрип корабля и вой ветра были единственными звуками, которые нарушали напряженную тишину в каюте капитана Мактавиша. Отец Рамирес, на лице которого отразилась смесь страха и решимости, сидел напротив крепкого капитана, и мерцающая масляная лампа отбрасывала длинные тени на обветренный стол. Между ними лежала еще более древняя открытая карта запретной земли, молчаливое свидетельство тайны, которая связывала их вместе.
«Есть... Силы, капитан, — начал отец Рамирес низким и хриплым голосом. «Силы внутри самой Церкви, которые верят в тайны Terra Australis Incognita, и они слишком опасны, чтобы их можно было раскрыть».
Мактавиш приподнял бровь, и вето глазах мелькнул намек на подозрение. — Опасно? Какие тайны может хранить затерянная земля?
Священник наклонился ближе, его голос понизился до шепота. «Церковь давно подозревала о существовании... нечто странного и опасного... в Антарктиде. Что-то более древнее, чем само человечество. Знание, которое может поколе... саму основу нашей веры».
Мактавиш усмехнулся. — Похоже на бред сумасшедшего, отец. Древние существа, живущие подо льдом? Только не говори мне, что ты в это веришь.
Рамирес покачал головой, не сводя взгляда. — Хотите верьте, хотите нет, капитан, но именно поэтому я здесь. Те, кто выступает против экспедиции... Они хотят, чтобы эти секреты были похоронены. Они не хотят знать, что на самом деле находится подо льдом».
На лице Мактавиша мелькнула тревога. Это было больше, чем просто охота за сокровищами; это была гонка со скрытым врагом внутри самой Церкви.
«А кто за этим... какие силы?» — надавил он хриплым голосом. Рамирес помедлил, потом вздохнул. «В Ватикане ходят слухи о могущественном ордене, хранителе запретного знания. Они считают, что некоторые вещи лучше оставить в покое».
—    А как же ты, отец? С чего вы взяли, что эти старые иезуитские документы и ваши контакты в Ватикане правы? Рамирес провел пальцем по запутанной береговой линии запретней земли на карте. — Само название, капитан.
Антарктида. Оно происходит от греческого слова «anti-arktikos», что означает«напротив Медведя». Созвездие Большой Медведицы всегда было небесным проводником. Но зачем называть континент чем-то противоположным чему-то столь заметному в ночном небе?
Мактавиш на мгновение задумался. — Может быть, чтобы обозначить его как место, которого следует избегать?
—    Именно, — кивнул Рамирес. Древние тексты говорят о земле, нетронутой временем, о месте, где завеса между мирами тонка. Место, которое Церковь долгое время старалась скрыть».
Дрожь пробежала по спине Мактавиша. Слова священника пронзили его страхом, но в то же время они разожгли его любопытство. Потенциал открытий, трепет перед неизведанным был слишком силен, чтобы сопротивляться.
—    Значит, вам нужно, чтобы я нашел это место, — твердо заявил Мактавиш. «Чтобы посмотреть, будут ли эти... запретные секреты... реальны».
—    Действительно, — ответил Рамирес с отчаянием в глазах. «Церковь должна знать. Если эти предостережения верны, то мы должны быть готовы. Но что еще более важно, сами знания... Они принадлежат миру, а не должны быть спрятаны для использования лишь избранными».
Мактавиш долго изучал священника. Он увидел человека, движимого верой, жаждой знаний и, возможно, страхом. Какими бы ни были его мотивы, Рамирес доверился Мактавишу, и эта авантюра могла дорого обойтись им обоим.
Хорошо, отец, — наконец сказал Мактавиш решительным голосом. «Мы найдем эту запретную землю. Посмотрим, какие секреты она хранит. Но одно можно сказать наверняка: если там есть что-то неприятное, мы не будем это возвращать». Рамирес благодарно улыбнулся, напряжение спало с его плеч.
—    Согласен, капитан. Мы стремимся к знанию, а не к забвению».
Когда они пожали друг другу руки, в воздухе повисло вновь обретенное понимание. Они были уже не просто капитаном и священником; они были партнерами в опасном путешествии, плывущие к запретной земле, движимые жаждой знаний и отчаянной гонкой со скрытым врагом.
Ледяная хватка Антарктиды манила к себе, обещая не только богатства, но и истину, которая могла бы переписать историю и бросить вызов самой структуре их верований.
 

Ритмичный скрип корабля убаюкивал большую часть экипажа, но отец Рамирес не спал в своей каюте. Слабый свет масляной лампы отбрасывал длинные тени на обветренные деревянные стены, освещая обеспокоенное выражение его лица. Он был не просто священником в смелой экспедиции; Он был человеком, обремененным тайной аудиенцией с кардиналами Ватикана, воспоминанием, которое грызло его, как хищный зверь.
Его мысли вернулись в роскошный зал Ватикана, суровые лица кардиналов смотрели на него сверху вниз. Воздух трещал от напряжения, когда он излагал свои доводы - древние карты, шепот запретной земли, скрытой подо льдами Антарктиды. «Антарктида?» — усмехнулся особенно напыщенный кардинал, и 8 его голосе звучало презрение. — Нелепые идеи, отец Рамирес. Земля, нетронутая временем? Место, где завеса между мирами тонка? Это бред чрезмерно усердных ученых, а не заботы Церкви».
Рамирес продолжал настаивать на своем, его голос был непоколебим. Он говорил о загадочных посланиях, найденных в забытых архивах иезуитов, о леденящих душу предупреждениях о силе, более древней, чем само человечество. Он умолял о санкционированной экспедиции, о возможности расследовать эти заявления и защитить Церковь от потенциальных угроз.
Но кардиналы остались непоколебимы. Они отвергли его призывы как ересь, угрозу установленному порядку. «Тайны прошлого, — заявил один кардинал, — лучше оставить в покое. Сосредоточься на своей миссионерской работе, отец, и оставь эти причудливые идеи мечтателям». Но последнее слово было за Папой
Обескураженный, но не побежденный, Рамирес прибег к отчаянной авантюре. Он разыскал ученого-затворника в библиотеке Ватикана, человека, который, по слухам, обладал запретными знаниями. Вместе они корпели над пыльными фолиантами и древними картами, собирая воедино фрагментарную картину запретной земли.
В тускло освещенном кабинете ученого Рамирес получил маленький поношенный мешочек. Внутри, среди выцветшего пергамента и хрупких карт, лежал единственный рукописный документ - огромная книга с символами и картинами. В нем содержались подробные инструкции, указывающие на конкретные места в запретной земле, места потенциальной силы и скрытых знаний.
Ученый вполголоса говорил о древней цивилизации, о катастрофическом событии, которое разрушило их мир, оставив после себя фрагменты их знаний, разбросанные по всему земному шару. Запретная земля, по мнению ученого, содержала ключ к разгадке этих тайн - тайн, которые могли бы переписать историю и бросить вызов самим основам веры. Рамирес прижал мешочек к груди, его сердце бешено колотилось от волнения и трепета. Это был уже не просто поиск знаний; это была гонка со временем. Если верить этому документу, то церковная иерархия была бы не единственной, кто интересовался запретной землей. Ходили слухи о теневых организациях, одержимых оккультизмом, которые не остановятся ни перед чем, чтобы присвоить себе эту власть. Он украдкой взглянул на карту, разложенную на столе в его каюте, точную копию той, что была найдена в кабинете ученого. Отмеченные места пульсировали от чувства запретного обещания. Он должен был добраться туда первым, раньше всех.
Рамирес знал, что официальная миссия была всего лишь прикрытием. Нахождение Южного полюса было удобной ложью, чтобы успокоить его команду и Мактавиша, грубого, но удивительно приятного капитана. Истинная цель, доверенная ему ученым и подпитываемая его собственной непоколебимой верой, состояла в том, чтобы раскрыть истину, погребенную подо льдом, — последние тайны забытой цивилизации, причину ее гибели и тайны, которые они оставили после себя.
Он осторожно спрятал мешочек обратно в мантию, и на его губах сорвалась безмолвная клятва. Он находил эти ответы, документировал всё, что мог, и возвращал всё это на свет. Но на данный момент секретность имеет первостепенное значение.
 
Знания, которые он нес в себе, были опасным бременем, и чужие руки могли выпустить тьму, к которой мир не был готов. По мере того, как корабль продолжал свой неумолимый путь на юг, Рамирес закрыл глаза, чувствуя, как тяжесть его миссии давит на него. Он был священником, отправляющимся в неизвестность, ученым, охотящимся за сокровищами, и пешкой в игре, гораздо более грандиозной, чем он мог себе представить.

На отца Рамиреса нахлынула волна тошноты, когда корабль натолкнулся на особенно бурную зыбь. Он вцепился в край койки, и его разум возвращался к воспоминаниям, гораздо более бурным, чем бурлящее море. Это воспоминание навсегда запечатлелось в его душе - день, когда он предстал перед самим Папой Римским, тогда, когда судьба его экспедиции висела на волоске.
В отличие от пренебрежительных кардиналов. Папа не так легко поддался влиянию заявлений о ереси. Его взгляд, в котором была смесь мудрости и намека на усталость, держал Рамиреса в плену, пока он подробно описывал заговор молчания, окружающий запретную землю. Священник говорил о древних картах, загадочных предостережениях и гнетущем страхе, что под антарктическими льдами погребена слишком могущественная истина.
Рамирес наблюдал, как морщины на лице Папы углубляются с каждым словом. Наконец понтифик заговорил, и его голос звучал тихо, и по большому залу разносились звуки эха.
«Отец, - начал он, - Церковь ценит знание, но не в ущерб вере. Если эти... Секреты... так опасны, как вы утверждаете, то раскрытие их миру может иметь катастрофические последствия».
Рамирес почувствовал укол разочарования. Был ли это очередной отказ, очередное отвержение его забот?
«Но, Ваше Святейшество, - взмолился он, - если что- то злое скрывается подо льдом, разве мы не должны быть готовы? Разве мы не должны быть теми, кто должен защищать это знание?»
Папа вздохнул, и этот долгий и тяжелый звук говорил о многом. — Возможно, — согласился он. «Но есть и другой путь. Это способ для Церкви быть осведомленной, в то же время защищая мир от ненужного страха».
Он подался вперед, и его взгляд пронзил глаза Рамиреса. — Мы санкционируем вашу экспедицию, отец, но при одном условии — абсолютной секретности. Никто, даже кардиналы, которые насмехались над вашими заявлениями, не должны знать вашего истинного предназначения. Мир поверит, что вы ищете Южный полюс, благородный, но, в конечном счете, мирской квест».
Грудь Рамиреса сжалась от смеси облегчения и трепета. Он понимал вес слов Папы. Секретность может быть единственным способом обеспечить успех его миссии.
—    А как насчет моих открытий. Ваше Святейшество? Рамирес рискнул.
«Записывай все, отец», — твердым голосом проинструктировал Папа. «Каждая надпись, каждый артефакт, каждое наблюдение. Документируйте саму землю, ее флору, фауну. Не оставляйте камня на камне, ни один символ не остается нерасшифрованным».
—    А язык? Рамирес надавил еще дальше. «А если есть древние письмена? Если я найду их какой язык я буду искать? Арамейский?»
Папа покачал головой, и вето глазах мелькнула печаль. — В этом, отец, и заключается причина твоей миссии. Мы не знаем. Мы понятия не имеем, что вы там найдете. Но что бы это ни было, записывайте скрупулезно. Пусть ваши находки станут маяком для будущих ученых, свидетельством того, что когда-то было».
Рамирес почувствовал, как его захлестнула волна решимости. Речь шла не только о раскрытии секретов исчезнувшей цивилизации; Речь шла о защите мира от потенциальных угроз и сохранении знаний для будущих поколений.
— Наконец-то, отец, — добавил Папа, понизив голос до тихого шепота, — узнай, почему они так боятся. Почему эта земля считается запретной. Почему люди боятся туда вступать. Какие тайны скрыты подо льдом, что внушает такой ужас?
Этими последними словами Папа Римский отправил Рамиреса в отставку, оставивему миссию, окутанную тайной, и жгучее желание раскрыть правдулюбой ценой. Бремя доверия Папы Римского тяжело легло на его плечи. Он был уже не просто священником; Он был хранителем тайн, летописцем неизведанного, отправившимся в путешествие, которое могло изменить мировое понимание истории и самой природы существования.

Измученный постоянной борьбой с безжалостными волнами, отец Рамирес наконец заснул. Но даже в муках сна его разум отказывался отдыхать. За его закрытыми веками мелькали кадры с аудиенции с Папой и строгими кардиналами, постоянно напоминая о тяжести его миссии.
Тайна терзала его. Он жаждал поделиться своими открытиями, пролить свет на запретную землю и тайны, которые она хранила. Тем не менее, слова Папы Римского эхом отозвались в его сновидении: «Абсолютная секретность... Никто не должен знать...» Это было тяжкое бремя, этот плащ молчания, который он был вынужден носить.
Сон изменился, превратившись в воспоминание из юности. Он снова оказался в строгих залах иезуитской школы, окруженный своими сокурсниками. Дисциплина, секретность, преданность, вера, послушание - вот столпы, на которых строилась их жизнь. Они были обучены тщательному запоминанию, их разум стал хранилищем огромного количества знаний. Языки, как древние, так и современные, вытекали из их языков с легкостью.
Но был еще один аспект их обучения, который ярко проявился в его сновидении. Их обучали искусству изображения, умению переводить сложные идеи и символы, знаки в подробные рисунки и эскизы. Этот навык часто использовался для документирования религиозных артефактов и исторических мест.
Мысль поразила его, как удар молнии. Почему? Почему их обучали такому количеству языков, запоминанию древних текстов и толкованию символов? Теперь, в контексте его миссии, все это казалось странно пророческим. Возможно, размышлял он, иезуиты всегда знали его судьбу или, по крайней мере, потенциал для такой миссии, как у него.
Возможно, тщательное изучение языков, особенно древних и азиатских, было подготовкой к встрече с цивилизацией, не похожей ни на одну из тех, которые когда-либо знал мир. Возможно, акцент на запоминании был сделан для того, чтобы он мог записать каждую деталь, каждую надпись, каждый символ, который он мог найти. А художественное образование? Это был идеальный инструмент для того, чтобы уловить сущность забытого мира, способ визуально сохранить и скопировать в деталях его секреты на случай, если письменность останется нерасшифрованной.
Чувство спокойствия нахлынуло на него. Кусочки становились на свои места. Вся его жизнь, от упорных тренировок до случайной встречи с запретной картой, казалось, вела его к этому моменту. Он был не просто священником в экспедиции, движимой прихотью; он был кульминацией знаний иезуитов из поколения в поколение, ученым, специально выбранным именно для этой задачи.
Со вновь обретенной решимостью Рамирес вышел из своего сна. Корабль продолжал бороться с волнами, но он больше не чувствовал себя одиноким. Бремя его миссии все еще давило на него, но теперь оно переплеталось с чувством цели, ощущением, что он находится именно там, где должен быть. Он был хранителем тайн, летописцем погибших цивилизаций, и ключ к разгадке истины лежал не только подо льдом Антарктиды, но и в самой сердцевине его обучения. Он снова закрыл глаза, и безмолвная молитва сорвалась с его губ. Он был готов. Он найдет ответы, чего бы это ни стоило. Запретная земля ждала его, и отец Рамирес, вооруженный верой, знаниями и навыками всей жизни, был готов встретиться лицом к лицу с ее тайнами.

Безжалостный антарктический ветер выл, ведьминым воем, вздымая ледяные брызги с гребней волн, грозивших поглотить «Левиафана» целиком. Прошли теплые дни их путешествия на юг. Здесь, в стягивающихся тисках зимы, сам воздух, казалось, кусал обнаженную плоть.
Капитан Мак-Тавиш наблюдал за своей командой с мостика, и на его обветренном лице отразилось новое беспокойство. Мужчины, закутанные в толстую шерсть и клеенчатые бурдюки, напоминали гротескных, неуклюжих пингвинов. Ворчливое дыхание образовало морозные облака, которые рассеялись так же быстро, как и появились.
— На горизонте назревает еще одна буря, ребята, — проревел Мак-Тавиш, и его голос был едва слышен из-за рева ветра. — Одевайтесь потеплее и держитесь крепче! Это обещает быть настоящей красавицей.
Хор хрюканья и бормотания проклятий был ему ответом. Команда, когда-то исполненная юношеского энтузиазма, теперь двигалась с усталой эффективностью, воцарилась суровая реальность их миссии.
«Левиафан» застонал под натиском надвигающейся бури. Некогда величественный корабль, а теперь потрепанная рабочая лошадка, скрипел и качался, как игрушка в ванне. «Косатка» и «Моби Дик» следовали за ним, их меньшие (Ьип/оы танцевали опасную джигу на неспокойных волнах.
Отец Рамирес вцепился в перила, костяшки пальцев побелели от напряжения. Ледяные брызги укалывали его лицо, болезненно напоминая о суровыхых условиях, в которых они находились. Несмотря на физический дискомфорт, в нем промелькнула искра возбуждения. Это был не просто шторм; это было ледяное крещение, испытание их решимости еще до того, как они смогли добраться до запретной земли.
Дни превращались в недели, каждый из которых был безжалостным натиском ветра, снега и пронизывающего до костей холода. Когда-то знакомые созвездия исчезли, уступив место бесконечному серому пологу. Солнце, бледный призрак в небе, приносило мало тепла, его слабые лучи поглощались огромным пространством льда. Но в душных стенах корабля расцвело другое тепло. Дух товарищества, закаленный в горниле общих трудностей, еще больше сплотил команду. Они рассказывали истории, пели непристойные песни и делились теми скудными удобствами, которые у них оставались. Даже Мак-Тавиш, обычно грубый и сдержанный, раз или два пошутил, что свидетельствовало об объединяющей силе невзгод.
Несмотря на непрекращающуюся метель и постоянную угрозу айсбергов, отец Рамирес сохранял бдительность. Целыми днями он корпел над картой, проводя пальцами по слабым линиям к месту назначения. Он понял, что шторм был чем-то большим, чем просто физическим препятствием; это был страж, испытание для отсеивания слабонервных. Ветер усиливался, и снег превратился в плотную пелену, скрывающую даже ближайшие объекты. Видимость упала до нескольких метров, и команда вынуждена была работать почти на ощупь. Грохот волн, разбивающихся о борт, напоминал звуки пушечных залпов, а треск льда, сталкивающегося с корпусом, пробирал до костей. Мак-Тавиш неотрывно смотрел на горизонт, выискивая признаки приближающегося айсберга. Он знал, что столкновение с одним из этих гигантов могло бы стать катастрофой. Его опытные глаза выискивали любые намеки на белоснежные силуэты среди бушующей стихии.
— Всем занять свои места! — снова прокричал капитан. — Айсберг на курсе!
Экипаж мигом зашевелился. Каждый человек знал свою роль и обязанность, и в этот момент сомнения и страхи отступили перед инстинктом выживания. Ледяная вода заливала палубу, превращая ее в скользкую ловушку. Мужчины цеплялись за все, что могли, их лица были искажены напряжением.
Когда ледяной гигант наконец показался из-за пелены снега, он выглядел как огромная белая гора, возвышающаяся над ними. «Левиафан» дрожал от напряжения, словно живое существо, борющееся за свою жизнь. Команда действовала с точностью и синхронностью, натягивая канаты, управляя парусами и укрепляя корабль для удара.
— Держитесь! — закричал Мак-Тавиш, и его слова утонули в реве ветра и грохоте волн.
Судно накренилось скрипя, но выстояло. Айсберг прошел мимо, едва не касаясь борта. Это было чудо, но никто не позволил себе расслабиться. Каждый знал, что в таких условиях любая ошибка может стать последней.
Команда собралась внутри кают компании, пытаясь согреться. Печи горели на полную мощность, и треск горящих дров был успокаивающим напоминанием о доме. Они сидели, укутанные в одеяла, делясь историями о своих приключениях и воспоминаниями о теплых краях.
— Помните ту ночь на Барбадосе? — сказал один из матросов, его глаза блестели при воспоминании. — Мы тогда встретили тех местных ребят, и была у нас веселая драка. Смех раздался по каюте, разгоняя тягостное напряжение.
Отец Рамирес, обычно серьезный и сосредоточенный, тоже позволил себе улыбнуться. Он чувствовал, как важна эта дружба и поддержка в их опасном путешествии. Эти моменты, когда они могли забыть о холоде и опасности, придавали силы и уверенности.
Когда буря наконец начала утихать, на горизонте появилось слабое свечение. Солнце, едва пробиваясь сквозь облака, бросало холодный свет на ледяную пустыню. Впереди они увидели разлом в ледяном покрове - врата в неизведанное, проблеск запретной земли, окутанной пеленой тумана. — Мы близко, — сказал отец Рамирес, его голос дрожал от волнения. — Настоящее испытание только начинается. Экипаж, измотанный и обветренный, но полон решимости, смотрел вперед с новыми силами. Они знали, что впереди их ждут еще большие испытания, но были готовы встретить их лицом к лицу. С каждым днем, с каждым пройденным километром, они приближались к тайне, погребенной подо льдом.
Их путешествие было далеко от завершения, но они выдержали бурю. Теперь они были ближе, дразняще ближе, к разгадке великой тайны Антарктики. Отец Рамирес знал, что впереди их ждут новые испытания, и был готов к ним. Он взглянул на карту и улыбнулся. Настоящее приключение только начиналось.
Глава 8: Шепот на камбузе
Воздух на камбузе «Левиафана» был насыщен ароматом тушеной баранины и шумной болтовнёй экипажа.
Сгрудившись вокруг длинных деревянных столов, моряки поглощали свою трапезу, долгожданную передышку от безжалостного антарктического холода. Огонь в печи ярко пылал, отгоняя мороз, который накапливался за пределами корабля, и создавая уютную атмосферу внутри.
«Земля!» — прогремел молодой моряк, его лицо покраснело от волнения, когда он выглянул в иллюминатор, покрытый грязью. — Похоже, мы приближаемся к китобойным угодьям, капитан!
По залу прокатилась волна аплодисментов. Недели борьбы с ледяными штормами и морской болезнью сделали своё дело, но обещание китобойного промысла и потенциально прибыльного улова возродило их дух. Экипаж вновь почувствовал себя живыми, и на их лицах заиграли улыбки. — Да, — проревел капитан Мак-Тавиш с ноткой веселья в голосе, — действительно, китобойные угодья. Мы наполним эти корабли жиром и костями в мгновение ока.
Отец Рамирес, сидевший за угловым столом с тарелкой с едва тронутой едой, наблюдал за празднованием со смесью веселья и опасения. Экипаж, пребывая в блаженном неведении об истинной цели своего путешествия, упивался перспективой успешной охоты.
— Слышал, что здесь водятся настоящие монстры, — вмешался седой старый моряк с отсутствующим зубом. — Киты больше, чем те, кого вы когда-либо видели, ребята. Улова хватит, чтобы заполнить целый собор!
Молодые моряки удивлённо переглянулись, на их лицах читалась смесь страха и волнения. Мак-Тавиш усмехнулся, и этот сердечный звук наполнил комнату.
— Не волнуйтесь, ребята, — успокоил он их. — Мы привезем достаточно богатств, чтобы вы все стали королями на родине. Много грога, изрядная доля трофеев и достаточно историй, которых хватит на всю жизнь!
Экипаж одобрительно взревел, поднимая кружки разбавленного эля в тосте. Рамирес, однако, не мог не почувствовать укол вины, смешанный со странным чувством ответственности.
Эти люди, чьи мечты были наполнены видениями переполненной казны и триумфального возвращения домой, неосознанно плыли к месту назначения, гораздо более опасному, чем любой китобойный промысел. Он украдкой взглянул на карту, спрятанную в его сумке, отмеченное местоположение запретной земли было суровым напоминанием об их истинной миссии. Богатство, которое они искали, не было жиром и костями; это были тайны, погребённые подо льдом, секреты, которые могли переписать историю и бросить вызов самой ткани их мира. По мере того как веселье продолжалось, Рамирес не мог отделаться от чувства, что все они были персонажами большой пьесы, каждый из которых исполнял свою роль, не обращая внимания на истинный сценарий. Экипаж, подпитываемый мечтами о богатстве, был счастлив, как никогда. Мак-Тавиш, движимый жаждой приключений и изрядной прибыли, казался уверенным и довольным. А он сам, отец Рамирес, чувствовал себя одинокой фигурой, обременённой секретной миссией, которая могла изменить мир. Грань между правдой и обманом казалась тонкой, как бритва, и он шёл по натянутому канату, натянутому над пропастью неведомых опасностей.
Внезапный взрыв смеха привлёк его внимание. Молодые моряки, окружившие седого рассказчика, жадно слушали его истории о легендарных китах и приключениях на море. Отец Рамирес видел, как на их лицах отражаются мечты и страхи, и не мог не задуматься о том, что ждёт их впереди. Эти простые люди, каждый со своими надеждами и желаниями, были теперь частью чего-то гораздо более великого и загадочного.
После ужина, когда камбуз опустел, и остались только самые стойкие, Мак-Тавиш подошёл к Рамиресу. Капитан присел рядом с ним, его лицо озарила усталая, но доброжелательная улыбка.
— Рамирес, — начал он тихо, — ты слишком много думаешь. Уж прости меня за это. Но что-то гложет тебя. Хочешь поделиться?
Отец Рамирес взглянул на капитана, взвешивая свои слова. Мак-Тавиш был человеком действия, не привыкшим к философским размышлениям, но в его глазах было что-то, что говорило о глубокой мудрости, приобретённой за годы плавания.
— Мак-Тавиш, — начал Рамирес осторожно, — иногда я задаюсь вопросом, справедливо ли мы поступаем, скрывая истинную цель нашего путешествия от экипажа. Они думают, что мы здесь ради китобойного промысла, но на самом деле...
— На самом деле, — перебил его капитан, — мы все ищем что-то большее. Иногда это богатство, иногда знания. Но знаешь что, отец? Каждый из нас выбрал этот путь. Мы все здесь по своей воле. И если это поможет нам добиться успеха, пусть думают, что мы просто охотники за китами. Рамирес кивнул, чувствуя, как тяжесть его сомнений немного ослабевает. Мак-Тавиш, со своей прямотой и уверенностью, успокаивал его. Он понимал, что в этом жестоком и холодном мире, где каждый день был борьбой за выживание, важно держаться за свою цель и верить в неё, несмотря ни на что. Когда ночь опустилась на «Левиафан», и большинство команды отправилось на покой, Рамирес остался в своей каюте, развернув карту. Он провёл пальцем по линии, ведущей к загадочной земле, и почувствовал, как внутри него разгорается пламя решимости. Он знал, что путь будет трудным, но вера в свою миссию придавала ему сил.
В тишине ночи он произнёс молитву. Он молился о безопасности экипажа, об успехе их миссии и о силе, чтобы противостоять тому, что ожидало их в ледяном сердце мира. Китобойный промысел мог быть ложью, но истина, которую они искали, была слишком реальной, и она вот-вот должна была раскрыться на их глазах.
Экипаж, убаюканный надеждами на богатый улов, еще не знал, что их ждёт впереди. Но Рамирес был готов к грядущим испытаниям. Он понимал, что каждый из них был частью чего-то великого, и что их путешествие было лишь началом открытия тайн, которые могли изменить мир навсегда.

Ярость бури, наконец, утихла, оставив после себя мир, вылепленный изо льда, и небо, покрытое синяками от затяжного гнева бури. Капитан Мак-Тавиш стоял на мостике «Левиафана» с острым блеском в глазах, глядя на горизонт. Потрёпанный корабль, наряду с «Косаткой» и «Моби Диком», носил на себе шрамы шторма — разорванные паруса, расщеплённое дерево и общую атмосферу усталой стойкости.
"Ладно, ребята!" — взревел Мак-Тавиш, и его голос разнесся по ледяной палубе. "Похоже, боги погоды наконец-то решили дать нам передышку. Пришло время оценить ущерб и подготовиться к настоящей причине, по которой мы здесь, — охоте на колоссальных антарктических китов!" Экипаж разразился радостными возгласами, и этот звук эхом разнёсся по пустынному ландшафту. Последние недели борьбы со штормом стали суровым напоминанием о неумолимом характере их окружения. Теперь обещание удачной охоты, шанс наконец-то выполнить свою предполагаемую миссию, воспламенило их дух.
"Обо всём по порядку," — продолжил Мак-Тавиш, и его голос стал более серьёзным. "Боцман, собери команду, чтобы осмотреть повреждения на всех трёх кораблях. Мы должны быть водонепроницаемы, прежде чем начнем гоняться за любым китом."
Боцман, жилистый мужчина с серьёзным лицом и бородой цвета соли и перца, рявкнул, и на палубе вспыхнул шквал активности. Матросы сновали по такелажу, латали паруса и проверяли тросы. Плотники усердно трудились, ремонтируя расколотые мачты и заменяя сломанные доски.
Тем временем Мак-Тавиш направился к отцу Рамиресу, который стоял у перил, пристально глядя на огромное ледяное пространство.
"Похоже, буря не испортила тебе настроение, отец," — сказал Мак-Тавиш с грубой улыбкой. "Готовы увидеть, как чудовищные киты выйдут на поверхность?" Рамирес натянуто улыбнулся в ответ. "В самом деле, капитан," — ответил он, и в его голосе не было ни малейшего беспокойства. "Хотя я подозреваю, что настоящие монстры, с которыми мы можем столкнуться, не будут сделаны из плоти и жира."
Улыбка Мак-Тавиша на мгновение дрогнула, а затем вернулась, приправленная намёком на принужденное веселье. "Сейчас, сейчас, отец," — сказал он, хлопая Рамиреса по плечу. "Не будем забегать вперед. Сначала киты, потом богатство. Таков план, не так ли?" Рамирес кивнул, тяжесть секретной миссии давила на него. Он знал, что охота была фарсом, необходимым представлением для поддержания морального духа команды и доверия Мак-Тавиша. Истинная награда, тайны, погребённые подо льдом, оставались тщательно охраняемым секретом.
Когда инспекционная команда доложила, что все три судна были признаны годными к плаванию с незначительным ремонтом, началось безумие другого рода. Гарпунщики, сверкая оружием в бледном солнечном свете, готовились к охоте. Дозорный, сидевший у вороньего гнезда, с удвоенной силой всматривался в горизонт. Даже на камбузе кипела жизнь, повар готовил сытную еду для команды.
Воздух трещал от нервного возбуждения, когда «Левиафан» шел впереди, за ним следовали «Косатка» и «Моби Дик». Охота, призрачное представление, маскирующее гораздо более глубокую миссию, вот-вот должна была начаться. Ледяные воды бурлили под кораблями, огромное полотно ждало, чтобы его расписали драмой охоты. Но под поверхностью дремали тайны, не обращая внимания на приближающиеся корабли, и отец Рамирес, молчаливый наблюдатель, не мог отделаться от ощущения, что они плывут не к китам, а к истине, которая может разрушить мир, который они знали.
Мак-Тавиш снова подошёл к Рамиресу, на этот раз с более серьёзным выражением лица.
"Ты думаешь, мы готовы?" — тихо спросил капитан, глядя в глаза священнику.
Рамирес вздохнул, тяжесть лежащей на его плечах миссии была ощутимой. "Готовы ли мы к правде, капитан? Это вопрос, на который никто не сможет дать однозначный ответ. Но мы обязаны попытаться."
Мак-Тавиш кивнул, понимая глубину слов священника.
"Тогда пусть будет так. Мы продолжим охоту, но будем готовы к любым неожиданностям."
Экипаж работал слаженно, каждый знал свою роль и задачу. Море снова стало спокойным, но в воздухе витало предчувствие, будто сама природа знала, что приближается нечто грандиозное.
"Начнём охоту," — приказал Мак-Тавиш, и корабли устремились вперёд, как тени, скользящие по льду. Их ждали киты, но ещё больше — скрытые истины и тайны, которые могли изменить их судьбу.
Отец Рамирес поднял глаза к небу, тихо молясь о защите и мудрости. Впереди была охота, но истинное сражение было за правду, которая могла навсегда изменить их понимание мира.
С этими мыслями он готовился к предстоящим испытаниям, зная, что вместе с капитаном и экипажем они должны будут столкнуться с неведомым, чтобы найти ответы, которые они искали.
Итак, началась их призрачная охота, и ледяные просторы Антарктики стали ареной для одного из величайших приключений, о котором им только предстояло узнать.
Глава 10: Прокладывая ледяной курс
Масляная лампа в каюте капитана Мак-Тавиша отбрасывала теплый свет на серьёзные лица, собравшиеся вокруг стола. Отец Рамирес, не сводя глаз с карты, раскинувшейся перед ними, провел пальцем по изрезанной береговой линии запретной земли. Мак-Тавиш в окружении своих самых доверенных офицеров - грубого первого помощника, жилистого штурмана и грубого на вид шкипера - наклонился, сосредоточенно нахмурив брови.
— Вот оно, ребята, — прорычал Мак-Тавиш низким и серьезным голосом. — Официальная версия такова, что мы ищем хорошее китобойное место после тяжелого периода. Но настоящая цель... — Он замолчал, бросив взгляд на Рамиреса.
Священник глубоко вздохнул. — Настоящая цель, — подтвердил он ровным голосом, — вот это. Он указал на точку на карте, маленькую бухту, расположенную посреди коварного лабиринта ледников. — Вот куда нас ведет карта. Вот где мы высадимся.
По комнате пронесся коллективный ропот. Офицеры с тревогой переглянулись, осознавая свою истинную миссию. — Земля? Высадка? Где и для чего? — наконец заговорил первый помощник хриплым голосом. — Но, капитан, это всё лёд! Ни один здравомыслящий человек не попытается высадиться здесь.
Мак-Тавиш мрачно кивнул. — Да, в том-то и проблема. Это будет не прогулка по пляжу, ребята. Нам понадобятся все наши навыки и хорошая доза удачи, чтобы ориентироваться на этих льдинах и найти безопасное место для высадки. Штурман, человек с острым глазом и спокойным поведением, поднял руку. — Здешние течения свирепые, капитан. А со всем этим льдом даже небольшой шторм может стать смертельно опасным.
— Мы не можем точно выбрать погоду, — добавил шкипер с оттенком опасения. — Но я могу сказать вам, что эти шельфовые ледники не совсем приветствуют лихих искателей приключении на одно место.
Рамирес внимательно слушал, его сердце бешено колотилось о рёбра. Он понимал их беспокойство. Высадиться в такой коварной обстановке было рискованным предложением, но теперь пути назадуже не было.
— Мы не можем позволить себе сдерживаться, джентльмены, — вмешался он твердым голосом. — Информация, которой я владею, секреты, которые скрыты подо льдом, слишком важны, чтобы их игнорировать. Мы должны найти способ.
Мак-Тавиш стукнул кулаком по столу, и в его глазах мелькнула решимость. — Да, отец. Мы найдем способ. Мы сталкивались со штормами похуже, чем этот, не так ли, ребята?
Хор грубых утверждений заполнил каюту. Это были опытные моряки, люди, которые преуспевали в испытаниях. Риск был высок, но перспектива приключений, возможность первыми ступить на эту неизведанную землю подпитывала теперь их решимость.
— Хорошо, — продолжил Мак-Тавиш, и его голос приобрел более тактический тон. — Первый помощник, вы возьмете на себя ведущую роль в разведке потенциальных зон высадки. Штурман, прокладывай курс, который избегает худших льдин. Шкипер, ты и твоя команда готовите шлюпку для высадки к самому суровому сценарию.
Офицеры кивнули, их лица были мрачными, но решительными. Возможно, они не знали всего масштаба своей миссии, но они видели непоколебимую решимость капитана.
Рамирес наблюдал за ними, и в его голосе мелькнуло восхищение, смешанное с легким беспокойством. Эти люди вверяли свои жизни в его руки, доверяя ему, что он приведёт их в место, окутанное тайной и опасностью. Груз ответственности давил на него, но он не хотел их подводить. — Наконец, — сказал Мак-Тавиш, поворачиваясь к Рамиресу, — а как насчёт твоей роли во всем этом, отец? Как только мы высадимся, что тогда?
Рамирес встретился с ним взглядом, и в его голове вырисовывалась карта его собственного плана. — Как только мы высадимся, капитан, — заявил он убеждённым голосом, — мы станем исследователями, археологами, летописцами затерянного мира. Мы документируем всё, что находим — руины, символы, артефакты. Мы не оставляем камня на камне, ни один секрет не остается нераскрытым.
Напряжённая тишина повисла в воздухе, пока люди в каюте впитывали его слова. Речь шла не только о высадке на запретную землю; речь шла о раскрытии её секретов, переписывании истории и, возможно, столкновении с любыми опасностями, скрывающимися подо льдом.
Мак-Тавиш ухмыльнулся, и в его глазах блеснуло безумие. — Звучит как грандиозное приключение, отец. Как раз то, что заставляет сердце у человека биться чаще.
Медленная улыбка расплылась по лицу Рамиреса. Возможно, он был священником с миссией веры, но в тот момент он почувствовал прилив возбуждения, который мог соперничать с волнением капитана. Теперь они были командой, связанной общей целью, тайным договором, заключённым в ледяных объятиях неизвестного.
На следующее утро экипаж приступил к выполнению своих задач. Все были сосредоточены на подготовке судна к предстоящему путешествию через ледяные поля. Офицеры работали вместе с командой, каждый человек понимал важность своего вклада.
— Шкипер, как обстоят дела с десантной шлюпкой? — спросил Мак-Тавиш, проходя по палубе.
— Почти все готово, капитан, — ответил шкипер. — Мы усиливаем корпус и проверяем оборудование. Он будет готов к спуску, когда мы доберемся до бухты.
— Отлично, — кивнул капитан. — Штурман, ты нашел безопасный маршрут через льдины?
— Да, капитан, — ответил навигатор. — Мы избежим самых опасных зон, но всё равно придётся быть осторожными. Лед может быть коварен.
Мак-Тавиш посмотрел на горизонт, где ледяные горы возвышались над морем. — У нас нет другого выбора. Мы должны идти вперёд.
Вскоре всё было готово. «Левиафан», «Косатка» и «Моби Дик» начали свой путь через ледяное поле. Команда работала слаженно, следуя указаниям офицеров. Каждый шаг был тщательно рассчитан, каждое движение было продумано. — Капитан, лёд становится все плотнее, — предупредил штурман. — Нам нужно быть осторожными.
— Продолжайте двигаться, — приказал Мак-Тавиш. — Мы почти у цели.
Рамирес стоял на палубе рядом с капитаном, наблюдая за движением кораблей.
— Эти люди рискуют своей жизнью ради этой миссии, надеюсь, что мы не увидим Наутилус, морской подводный монстр, о котором говорили древние рукописи и предупреждал ватиканский ученый. Mobilis in mobili — тихо сказал он.
— Да, отец, — ответил Мак-Тавиш, который не услышал последнюю фразу про Наутилус. — Но они верят в это приключение. Они верят в то, что они делают. И, возможно, это самое важное.
Священник кивнул, чувствуя глубину слов капитана. Он тоже верил в это приключение, в их миссию. Но ему не хотелось встречаться с древним морским монстром, хотя, возможно, эта была просто глупая сказка. Они были на пороге великих открытий, и ничто не могло их остановить.
Ледяные горы продолжали расти вокруг них, как немые свидетели их решимости. Они знали, что впереди их ждут ещё большие испытания, но они были готовы. Они двигались вперёд, к неизвестному, к тайнам, которые ждали своего раскрытия.

Ледяной ветер завывал скорбную песню, когда капитан Мак- Тавиш и отец Рамирес стояли на мостике «Левиафана», не сводя глаз с горизонта. Перед ними простирался беспощадный антарктический пейзаж, бескрайнее белое и голубое пространство, которое одновременно пугало и волновало их. — Две недели, отец, — пробормотал Мактавиш, и его голос был едва слышен из-за рёва ветра. «Две недели до того, как мы попробуем это сделать... Посадка».
Рамирес кивнул, не сводя взгляда. — Так точно, капитан. Две недели, чтобы подготовить себя и нашу команду к предприятию, не похожему ни на одно другое».
На них опустилась тяжелая тишина. Оба мужчины остро осознавали всю серьезность своего положения. Высадка на запретную землю была авантюрой, отчаянной попыткой раскрыть секреты, погребённые под тысячелетними льдами. — А что, если мы потерпим неудачу, отец? Наконец Мактавиш нарушил молчание, и в его голосе прозвучал намёк на сомнение. — А что, если льдины сделают посадку невозможной?
Рамирес повернулся к нему, и в его глазах блеснула решимость. — Капитан, — начал он низким и ровным голосом, — есть кое-что, чего вы, возможно, не знаете. Кое-что, что я обнаружил во время своих исследований в библиотеке Ватикана».
Мактавиш приподнял бровь, и в его взгляде вспыхнула искра любопытства. — Ватиканская библиотека? Что у них может быть общего с этой замёрзшей пустошью?
Рамирес глубоко вздохнул, мысленно возвращаясь к пыльным фолиантам и загадочным посланиям, над которыми он корпел. — Ходят слухи, капитан, — сказал он, понизив голос до тишины, — слухи о предыдущей попытке. Группа, которая осмелилась ступить на эту землю много веков назад».
Челюсти Мактавиша сжались. — Много веков назад? Кто?
— Рыцари-тамплиеры, — сказал Рамирес, смакуя шок, промелькнувший на лице капитана. «Согласно отрывочным записям, группа тамплиеров отправилась на юг в XIV веке, их цель была пугающе похожа на нашу — раскрыть секреты, скрытые подо льдом».
Мактавиш недоверчиво уставился на него. — Тамплиеры? Здесь? Но почему? Какие секреты они могли искать?
Рамирес пожал плечами, и в его голосе прозвучал намёк на тайну. — Это те самые вопросы, на которые мы могли бы найти ответы, капитан. Если им удалось приземлиться, если они что- то нашли... Тогда, может быть, и мы сможем».
В глазах Мактавиша вспыхнула надежда, сменив сомнение, омрачившее его лицо. — Тамплиеры, — пробормотал он, и это имя сорвалось с его языка с чувством благоговения. «Эти легендарные воины... Если они смогли это сделать, то, клянусь Богом, мы тоже сможем».
Рамирес слабо улыбнулся. Откровение выполнило свою задачу. Это вселило в них чувство цели, веру в то, что они не первые, кто отважился проникнуть на эту неизведанную территорию. Тамплиеры проложили путь, даже если их судьба оставалась окутанной туманом времени.
- Следующие две недели будут решающими, капитан, - продолжал Рамирес твердым голосом. «Мы должны убедиться, что наша команда хорошо подготовлена — физически, морально и оснащена необходимыми инструментами для разведки и документирования».
Мактавиш кивнул, и его прежние опасения сменились стальной решимостью. — Оставь это мне, отец. В вашем распоряжении будет лучшая чертова команда поэту сторону экватора. Люди, которые умеют обращаться со льдом, люди, которые могут выполнять приказы, и люди, которые знают цену тишине».
На Рамиреса нахлынула волна облегчения. Он знал, что Мактавиш его не подведёт. Вместе они соберут команду, достойную этой задачи, команду, которая сможет пойти по стопам тамплиеров и разгадать тайны, дремлющие под замёрзшей землей.

Ледяной ветер продолжал завывать, но это уже не звучало как скорбная песня. В его рёве Рамирес услышал призыв к приключениям, вызов, который нужно было принять. Запретная земля маячила всё ближе, её тайны ждали раскрытия. И с командой храбрецов и эхом забытого ордена, направляющим их, они были готовы встретить всё, что их ожидало в ледяном сердце мира.
Глава 12: Тайны библиотеки Ватикана
По мере того как сонливость охватывала отца Рамиреса, его мысли возвращались к тому времени, когда он работал в Ватиканской библиотеке. Огромные, гулкие залы, наполненные ароматом старой бумаги, казалось, материализовались вокруг него. Он сидел уже не на ледяной палубе "Левиафана", а напротив мудрого учёного, хранителя древних знаний, далеко от любопытных глаз.
Ученый, на лице которого были выгравированы строки жизни, проведенной за расшифровкой загадочных текстов, внимательно слушал, как Рамирес объяснял своё открытие - дразнящий шёпот антарктической экспедиции тамплиеров. Но когда Рамирес его попросил рассказать подробности, объяснить их мотивы, ученый ответил уклончиво.
— Рыцари-тамплиеры, — размышлял ученый сухим хриплым голосом, — удивительный орден. Погруженный в историю, окутанный тайной. Все-таки им удалось уйти от преследования европейских королей и железной хватки Ватикана со всем своим флотом, набитым золотом и древними артефактами. Они просто исчезли.
— Да, — настаивал Рамирес нетерпеливым голосом, — но их присутствие в Антарктиде... Что могло их туда привлечь? Взгляд ученого стал пристальнее, и на его лице промелькнула нотка беспокойства. — Тамплиеры были известны своими... неортодоксальными интересами, — подстраховался он. — Возможно, они искали новую землю, чтобы начать всё с чистого листа вдали от политических потрясений и преследований своего времени.
Рамиреса это не убедило. Ответ учёного был похож на тщательно выстроенную стену, предназначенную для того, чтобы скрыть какую-то более глубокую истину. — Но карта, которую я нашел, — настаивал он, — указывала на что-то более конкретное. Что-то подо льдом...
Учёный откашлялся, нервно бегая глазами по комнате. — Карты могут быть... вводящими в заблуждение, отец. Неверно истолкованные символы, причудливые сказки...
Его слова повисли в воздухе, пронизанные тонкой нечестностью. Рамирес знал, что ученый сдерживается, его знания ограничены невидимыми границами веры и Ватикана. — Тогда скажи мне, — взмолился Рамирес, и в его голосе послышались нотки отчаяния, — что говорится в записях тамплиеров? Нашли ли они там что-нибудь внизу? За какими секретами они гнались? Что с ними стало? Выжили?
Ученый долго молчал. Затем голосом, едва превышающим шёпот, он заговорил:
— Есть... слухи, отец. Слухи из крестовых походов. Слухи о том, что тамплиеры получили древние документы в подземельях Иерусалима, тексты и древние карты, в которых говорилось о земле далеко на юге, стране, скрытой под ледяной завесой. Толчок возбуждения пронзил Рамиреса. Это было то, что он искал, осязаемая связь между тамплиерами и запретной землёй.
— Документы, — настаивал Рамирес, наклоняясь вперед, — что в них было сказано? Какие секреты они раскрыли?
Ученый помедлил, его взгляд остановился на какой-то невидимой точке за плечом Рамиреса. — Они говорили о... реликвии или какой-то сущности, — наконец произнес он еле слышным голосом. — Реликвии прошлой цивилизации, цивилизации с технологиями, выходящими за пределы человеческого понимания.
У Рамиреса перехватило дыхание. Технологии, выходящие за рамки человеческого понимания? Может ли это быть причиной, по которой Церковь санкционировала его миссию? Беспокоились ли они о том, что эти забытые знания попадут не в те руки? И эта непонятная сущность?
Прежде чем он успел что-то спросить, учёный резко встал, и на его лице застыла маска натянутого безразличия. — Довольно, отец, — коротко сказал он. — Это запретные темы. Копать глубже бесполезно, Вы же знаете, что бывает с людьми с длинными языками?
Рамиреса терзало разочарование, но он знал, что лучше не испытывать удачу. Учёный раскрыл больше, чем намеревался, и Рамирес был полон решимости разгадать оставшуюся тайну самостоятельно.
Когда он заснул на корабле, в его сознании задержались воспоминания о загадочных словах учёного. Тамплиеры, древние документы, реликвии невообразимого прошлого, сущность, вероятно всё ещё живая или мертвая — все это были кусочки пазла, которые ждали своего часа.
Теперь, когда они стояли на пороге своих собственных исследований Антарктики, Рамирес не мог не задаться вопросом, не наткнутся ли они на те же самые секреты, которые гнали тамплиеров на юг много веков назад. Запретная земля хранила свои тайны, но с каждым днём истина, казалось, становилась всё ближе.
Рамирес проснулся от резкого толчка корабля, который нарушил его тревожный сон. Он быстро оделся и направился на палубу, где его уже ждал капитан Мак-Тавиш.
— Как погода? — спросил Рамирес, глядя на мрачные облака, нависшие над ледяными горами.
— Погода ухудшается, — ответил Мак-Тавиш. — Мы должны действовать быстро, если хотим успеть до начала шторма. — Есть новости о месте высадки? — поинтересовался Рамирес. — Да, они нашли безопасное место для высадки, — сообщил капитан. — Но ледяные трещины представляют большую опасность. Мы должны быть очень осторожны.
Рамирес кивнул. — Мы готовы к этому, капитан. Важно помнить, что наша миссия не просто научная, но и историческая. Если мы сможем найти доказательства присутствия тамплиеров и их находок, эту сущность, это изменит наше понимание истории.
— Что Вы сказали? Простите, я не услышал Ваших последних слов, здесь очень шумно. Я понимаю, существуют опасности, отец, — ответил Мак-Тавиш. — Но мы должны быть готовы к любым неожиданностям. Это место хранит много секретов, и не все из них могут быть безопасными.
Рамирес задумчиво посмотрел на ледяной горизонт, понимая что капитал не услышал его слов о сущности. — Я знаю, капитан. Но мы должны рискнуть. Мы должны узнать, что искали тамплиеры и какие тайны скрыты под этим льдом. — Впереди нас ждёт много опасностей и интересных открытий, — сказал Мак-Тавиш. — Но я верю, что наша команда справится. Мы должны быть осторожны, но также решительны.
Рамирес кивнул, согласившись с капитаном, продолжая думать о таинственной сущности. Они оба знали, что впереди их ждёт неизвестность, но они были готовы к этому вызову. С каждым днем они приближались к разгадке тайн, которые веками оставались скрытыми подо льдом Антарктики.

Глава 13: Ледяные стены и шёпот иного мира
Шум на палубе разбудил отца Рамиреса. Ритмичный скрип корабля и отдалённые крики команды на палубе приветствовали его пробуждение, но разум его оставался пленником сна. Он снова видел иссохшего учёного из Ватиканской библиотеки, чьи глаза горели страстью, а голос звучал как шёпот древних тайн.
"Отец Рамирес," произнёс ученый с жаром, "тут, в этих старых текстах, скрыта истина. Тамплиеры, древние документы, реликвии - всё указывает на то, что Церковь отчаянно скрывает нечто важное."
Рамирес поёжился при воспоминании о словах учёного. Последние слова его, словно эхом, продолжали звучать в сознании: "...Гипотетический мир льда, окружающий сушу. Может быть... Другая цивилизация за ледяной стеной."
Он резко сел на койке. Ледяная стена? Другая цивилизация? Что это за стена? Эти слова падали на него, как лавина. Размышления о тайнах Антарктиды, которые он считал глубочайшими, вдруг оказались лишь верхушкой айсберга. Что, если за ледяной стеной действительно существует скрытая цивилизация и какая? Стена, это творение природы или...? Кто её построил?
Рамирес вскочил с постели, его мысли метались как буря. Ему нужны были ответы. Он вышел на палубу, и ледяной ветер ударил его в лицо, словно подтверждая суровую реальность его размышлений. Белоснежный горизонт молчал, не давая никаких подсказок. И всё же, знание о возможном существовании иной цивилизации где-то за пределами Антарктиды наполняло его смесью волнения и страха.
Позже в тот же день Рамирес нашел капитана Мактавиша. Он нашел его у штурвала, и его сердце колотилось от нервного предвкушения. Мактавиш выглядел напряжённым, но его внимание быстро переключилось на священника, увидев его взволнованное лицо.
- Капитан, - начал Рамирес, стараясь не дрожать, - мне нужно кое-что обсудить с вами. Это важно.
Мактавиш прищурился. - Что-то связанное с нашей миссией, отец? Хорошо, давайте отойдем в сторонку.
Рамирес глубоко вздохнул, решившись на откровение, когда они остались одни и никто из команды не мог их слышать. - Да. Я совсем забыл рассказать ещё кое-что. Когда я разговаривал с учёным в Ватиканской библиотеке. Он говорил о... ледяной стене. И возможном скрытом мире за ней. Он не объяснил мне, что это за стена или что это за цивилизация может из себя представлять.
Пока Рамирес рассказывал о своем разговоре, лицо Мактавиша оставалось бесстрастным, но глаза выдавали его любопытство. После долгой паузы капитан наконец заговорил.
-Ледяная стена, говоришь? Для меня вся эта сцена выглядит как одна сплошная безжизненная стена - его голос был хриплым. - Звучит как бредни учёного, слишком долго засиживающегося среди старых книг.
Рамирес стиснул кулаки. - Но, капитан, а что если в этом есть доля правды? Что, если существует другой мир, нетронутый временем, скрытый за этой стеной?
Мактавиш долго смотрел на него, пытаясь понять, насколько серьёзно это звучало. Затем, вздохнув, он заговорил: - Отец, наша миссия ясна - высадиться на запретной земле и задокументировать все тайны, погребённые подо льдом, если они там есть. Ледяные стены и скрытые цивилизации - это за пределами нашего устава договора. Я ни за какую стену не полезу со своей командой, даже если мы её найдём. Хотя я считаю это маловероятной версией и сказкой....
- Возможно, - согласился Рамирес, - но не было бы благоразумно хотя бы присматривать за аномалиями? Есть ли какие-нибудь признаки ледяной стены, что- нибудь, что могло бы подтвердить слова ученого?
Мактавиш задумался, затем кивнул. - Хорошо, отец. Мы будем внимательны. Но помните, наш приоритет - это миссия. Мы не гонимся за призраками, если они не появятся перед нами на льду.
Тень облегчения накрыла Рамиреса. Он знал, что шанс был мал, но, по крайней мере, Мактавиш был открыт к возможности. Вопрос о ледяной стене и скрытом мире придётся отложить. Сейчас их главной задачей было исследование запретной земли, и Рамирес, подпитываемый жаждой знаний, был полон решимости раскрыть её секреты.
- Я понимаю вашу обеспокоенность, капитан, - добавил Рамирес после короткой паузы. - Но представьте себе, что мы действительно найдём подтверждение существованию этой цивилизации. Это откроет перед нами новые горизонты. Мы не только узнаем о том, что скрыто подо льдом или за стеной, но и, возможно, сможем понять, как эти люди жили, какие технологии использовали, какую культуру развили.
Мактавиш задумчиво потёр подбородок. - Отец, вы говорите с таким энтузиазмом, что я невольно начинаю верить в ваши слова. Но я всё ещё сомневаюсь. Что, если это просто очередная мифическая история, не имеющая под собой реальной основы?
Рамирес улыбнулся, чувствуя, как его уверенность растёт. - Мифы часто оказываются основанными на реальных событиях или явлениях. Вспомните древние легенды о затонувших городах или о великих империях, которые позже находили археологи. Почему бы и этому мифу не оказаться правдой?
Мактавиш кивнул, его взгляд смягчился. - Ладно, отец. Мы будем следить за аномалиями и пытаться найти доказательства. Но помните, что мы не можем отвлекаться от нашей основной миссии. Если мы будем слишком увлечены поисками ледяной стены, мы рискуем упустить более важные открытия.
Рамирес почувствовал облегчение. - Конечно, капитан. Я благодарен вам за понимание и поддержку. Мы будем следовать нашей миссии, но с открытыми глазами и сердцами, готовыми к любым неожиданностям.
Мактавиш хлопнул его по плечу. - Вот и договорились. А теперь, отец, нам всем нужно отдохнуть. Завтра нас ждёт новый день и, возможно, новые открытия.
Рамирес кивнул и направился в свою каюту. Лёжа на койке, он долго не мог уснуть, размышляя о том, что их ждёт впереди. Ледяные просторы Антарктиды скрывали множество секретов, и Рамирес был полон решимости раскрыть их. Впереди было много тайн и открытий, но они знали, что каждая находка будет приближать их к раскрытию величайших тайн, скрытых подо льдом.
На следующий день команда продолжила своё путешествие вглубь Антарктиды. Ветер усилился, и ледяные иглы жалили кожу. В голове Рамиреса постоянно звучали слова учёного о ледяной стене и скрытой цивилизации. Он чувствовал, что они близки к чему-то великому, и был готов принять любой вызов, который бросит им эта загадочная земля.
Но теперь, ко всем иным проблемам и заботам добавилась ещё одна - ледяная стена.

Глава 14: Симфония изливов и дилемма капитана
Неистовый крик пронзил утренний воздух, нарушив относительный мир, установившийся над «Левиафаном». Вахтенный у вороньего гнезда, его голос был пронизан необузданным волнением, и он заревел на палубе:
«Киты! Капитан! По правому борту! Чудовищного размера!»
Коллективный вздох прокатился по всей команде. Недели борьбы с ледяными штормами и однообразие открытой воды ослабили их дух, но объявление вахтенного было выстрелом адреналина прямо в их сердца.
Мужчины вскарабкались на перила, их глаза с удвоенной силой всматривались в горизонт. Капитан Мак-Тавиш, в глазах которого плясала искорка возбуждения, схватил подзорную трубу и взобрался на такелаж с удивительной для человека его роста ловкостью.
Через несколько мгновений гулкий голос Мак-Тавиша эхом разнесся по палубе:
— Да, ребята! Он говорит правду! Стая китов, подобных которым вы никогда не видели!
Экипаж разразился радостными возгласами, какофония криков и свистков прорезала ледяной воздух. Однообразие их путешествия было забыто; они снова стали китобоями, и обещание обильного урожая наполнило их первобытным чувством цели.
Рамирес, стоя на мосту рядом с Мак-Тавишем, наблюдал за разворачивающейся сценой со смешанными эмоциями. Он понимал волнение, азарт охоты, охвативший мужчин. Но какая-то часть его чувствовала укол вины, суровое напоминание о фарсе, который они разыгрывали. Эти величественные существа, извергающиеся и прорывающиеся вдалеке, были не более чем дымовой завесой, отвлекающей от их истинной миссии.
Он украдкой взглянул на Мак-Тавиша, на лице которого застыла маска сдерживаемого волнения. Капитан взглянул на Рамиреса, и в воздухе повис безмолвный вопрос.
Рамирес все понимал и без слов. Киты были неожиданной наградой, шансом успокоить, немного отвлечь экипаж и наполнить казну по возвращении домой, если они выживут. Но могли ли они позволить себе отклониться от своей миссии? Могут ли они оправдать задержку, потенциальный риск увязнуть в охоте и потерять из виду свою истинную цель?
В глазах Мак-Тавиша мелькнуло искушение, жажда острых ощущений от удачной охоты. Рамирес знал, что капитан - охотник и жаждет победы, чего-то, что можно было бы показать в их опасном путешествии.
Глубоко вздохнув, Рамирес решил обратиться к капитану: — Капитан, — начал он ровным голосом, — киты действительно представляют собой великолепное зрелище. Но...
Мак-Тавиш оборвал его, и в его голосе прозвучал намек на разочарование:
— Но, отец? Мы не можем просто игнорировать их, не так ли? Эти люди китобои. Это шанс сделать эту поездку стоящей, вернуться с чем-то, что можно показать за все наши неприятности и лишения.
Рамирес понимал точку зрения капитана, но он не мог допустить, чтобы их истинная миссия была скомпрометирована:
— Мы не можем позволить себе долгую задержку, капитан. У нас плотный график, и каждый день, проведенный на охоте, отодвигает наше прибытие к месту высадки.
Наступило напряженное молчание. Восторженные крики экипажа, готовящегося к охоте, казалось, насмехались над их размышлениями.
Наконец Мак-Тавиш стукнул кулаком по перилам, и в его глазах застыло решение:
— Хорошо, отец, — пробормотал он. — Мы разрешим ограниченную охоту. Возьмите несколько лучших гарпунщиков, которых будет достаточно, чтобы обеспечить себе приличный улов, но не более. Мы должны следить за настоящим призом, за настоящей причиной, по которой мы здесь.
Облегчение нахлынуло на Рамиреса. Он знал, что о полномасштабной охоте не может быть и речи, но компромисс был достигнут. Экипаж получит свой шанс на быструю победу, и они не будут слишком далеко отклоняться от своего курса.
Когда гарпунщики спустились в свои лодки, стремясь побыстрее забрать свои трофеи, которые пленительно плавали на горизонте, Рамирес не мог не почувствовать укол грусти по величественным созданиям, которые вот-вот встретят свою гибель. Фарс продолжался, и это было неизбежное зло, чтобы скрыть их истинную цель. Но по мере того, как воздух наполнялся симфонией китовых сносов, в нем росла новая решимость.
Он позаботится о том, чтобы их жертва не была напрасной. Он найдёт секреты, погребённые подо льдом, секреты, которые могут изменить мир, и, возможно, в какой-то мере оправдать цену, заплаченную за их открытие.
Тем временем на палубе развернулась напряженная деятельность. Гарпунщики готовили своё снаряжение, проверяли веревки и гарпуны, обмениваясь короткими репликами и шутками. Ожидание наполняло воздух, и каждый был готов к предстоящей битве. Один из гарпунщиков, старый моряк по имени Дженкинс, обратился к своему товарищу Барту:
— Эй, Барт, помнишь ту охоту у берегов Гренландии? Тогда мы поймали такого огромного кита, что он чуть не перевернул нашу лодку.
Барт усмехнулся:
— Конечно, Дженкинс. Но сегодня у нас есть шанс поймать ещё большего. Ты готов?
— Всегда готов, старина — ответил Дженкинс, проверяя острие своего гарпуна.
Мак-Тавиш наблюдал за приготовлениями, его взгляд останавливался на каждом из членов экипажа. Он знал, что каждая охота несёт риск, но доверял своим людям. Они были лучшими из лучших, закалёнными в суровых условиях северных морей.
Когда лодки были спущены на воду, экипаж встал на весла, двигаясь синхронно, как единый организм. Рамирес смотрел им вслед с моста, ощущая странное сочетание гордости, грусти и тревоги. Он знал, что эти люди — его семья, и он был готов сделать всё, чтобы защитить их и выполнить миссию.
Вскоре гарпунщики достигли стаи китов. Киты двигались грациозно, их величественные тела прорывались сквозь поверхность воды, создавая волны. Дженкинс прицелился первым, его гарпун взлетел в воздух и вонзился в тело кита. Вскоре последовали и другие гарпуны, но не каждый гарпун поражал цель с точностью.
Началась жестокая схватка. Киты метались, пытаясь освободиться, но опытные руки гарпунщиков держали их в плену. Борьба была долгой и изнуряющей, но в конце концов, победа осталась за людьми.
Когда лодки вернулись к «Левиафану», загруженные добычей, на лицах гарпунщиков читалась усталость, но и удовлетворение. Они выполнили свою задачу, и теперь могли вернуться к своей главной миссии.
Рамирес встретил их на палубе, его лицо выражало смесь облегчения и решимости. Он знал, что эта охота была необходимым мирским злом, но теперь они могли двигаться дальше, к своей истинной цели. Взглянув на Мак-Тавиша, он увидел в глазах капитана ту же решимость.
— Отличная работа, — сказал Рамирес, обращаясь к экипажу. — Теперь давайте вернёмся к нашей миссии. У нас есть ещё много дел впереди. Рамиреса стошнило от вида крови на палубе и странного запаха смерти, который витал в воздухе вокруг их корабля.
Экипаж ответил одобрительным ропотом, и работа на «Левиафане» закипела с новой силой. Рамирес и Мак- Тавиш обменялись понимающими взглядами, и каждый из них знал, что впереди их ждут ещё более сложные испытания. Но с таким экипажем и такой решимостью, они были готовы ко всему. Рамирес спешно удалился к себе в каюту, чтобы больше не видеть эти жестокие сцены результатов безжалостной охоты людей.

Глава 15: Удвоение награды - рискованная игра
Свежий утренний воздух потрескивал от напряжения, которое не имело ничего общего с пронизывающим антарктическим ветром. Команда, гудящая от предвкушения новой, ещё одной охоты на китов, суетилась по палубе, их глаза мелькали между уменьшающейся стаей китов и суровыми лицами капитана Мактавиша и священника Рамиреса.
Капитан прочистил горло, и его голос громко раздался в беспокойной толпе.
— Собирайтесь, ребята, все идите сюда— скомандовал он. В команде воцарилась тишина, и они выстроились полукругом вокруг капитана и священника.
Рамирес, с бешено колотящимся сердцем, знал, что следующее объявление будет иметь решающее значение. Боевой дух уже был на острие ножа, балансируя между азартом охоты и надвигающейся неопределенностью их истинной миссии. Им нужен был толчок, повод для того, чтобы принять вызовы, которые ждали их впереди.
— Мактавиш, ты уверен, что это сработает? — тихо спросил Рамирес, стоя рядом с капитаном.
— Мы не можем позволить себе потерять их, — ответил Мактавиш, его глаза светились решимостью. — Нам нужно что- то большее, чем просто слова и эта охота.
Глубоко вздохнув, Рамирес шагнул вперед, его взгляд скользнул по ожидающим лицам.
— Ребята, — начал он ясным и твёрдым голосом, — мы с вашим капитаном обсуждали вашу самоотверженность и стойкость пеоед липом этих... нетоадииионных условий и лишений.
По толпе прокатился ропот согласия. Недели борьбы с ледяными волнами и однообразия открытого океана испытали их терпение.
Рамирес поднял руку, давая знак замолчать.
— Сегодняшняя утренняя охота, — продолжал он, — была свидетельством вашего мастерства и храбрости. И это в то время, как наша основная миссия лежит совсем в другом месте...
Он замолчал, встретившись взглядом с глазами Мактавиша, и между ними промелькнул молчаливый обмен мнениями.
— Мактавиш, ты уверен, что они примут это? — прошептал Рамирес, чувствуя, как холодный пот пробирается по спине.
— Нам нечего терять, — коротко ответил капитан. — Мы должны рискнуть, всё слишком далеко зашло.
— Хотя наша основная миссия требует, чтобы мы уделяли первоочередное внимание прибытию к месту назначения, — продолжил Рамирес, — мы понимаем, на какие жертвы вы пошли. Мы знаем, что вы прибыли сюда в ожидании китобойной экспедиции, и суровая реальность, несомненно, была... Это непросто.
По экипажу прокатился тихий гул согласия. Они высоко оценили признание своих первоначальных ожиданий. Рамирес слабо улыбнулся.
— Поэтому мы с капитаном Мактавишем пришли к решению. Решению, которое, как мы верим, будет стимулировать всех вас как для выполнения других поставленных задач, так и для предстоящих испытаний. Мы ненадолго тут задержимся, нам нужно кое-что узнать, раз мы оказались здесь.
Он сделал паузу для драматического эффекта, предвкушение повисло в воздухе. Затем, с размахом, он заявил:
— Ваша базовая зарплата... будет удвоена!
На экипаж опустилась ошеломленная тишина. Удвоить зарплату? Это было неожиданное объявление, дерзкая авантюра. Это не было частью первоначального соглашения, но и Рамирес, и Мактавиш знали, что потенциальная награда за успешную миссию была намного больше, чем любая заранее определённая компенсация.
Тишину разорвал ликующий рев. Экипаж разразился радостными возгласами, какофония криков и свистков, которые заглушили ледяной ветер. Облегчение, волнение и обновленное чувство цели захлестнули их. Удвоить их зарплату, несмотря ни на что — это была авантюра, но они были готовы на неё пойти.
Капитан Мактавиш с довольной ухмылкой на лице заревел, перекрывая грохот:
— Слышите, ребята? Удвоенная зарплата для каждого из вас! А теперь давайте вернемся к работе и сделаем эту миссию одной из драматичных глав книги по истории!
Экипаж отреагировал с новой силой. Перспектива двойной оплаты оживила их, превратив их недовольство миссией в общую решимость. Да, они были китобоями, но теперь они были авантюристами, исследователями с огромным финансовым стимулом к успеху.
Рамирес обменялся настороженным взглядом с Мактавишем. Удвоение их зарплаты было авантюрой, значительной утечкой их ресурсов. Но они рассчитывали на вновь обретенную лояльность экипажа, на их желание довести миссию до конца и обеспечить себе солидную выплату. Они понимали, что команда будет требовать новой охоты на китов, но это не входило в планы отца Рамиреса.
— Ты думаешь, это удержит их в строю? — тихо спросил Рамирес, когда они отошли в сторону.
— Это только начало, Рамирес, — ответил Мактавиш, его голос был полон решимости. — Настоящее испытание ещё впереди. Когда команда вернулась к своим обязанностям, Рамирес не мог не задаться вопросом. Купили ли они свою преданность или зажгли искру амбиций, желание быть частью чего-то большего, чем они сами? Он знал, что ответ будет заключаться в предстоящем опасном путешествии, путешествии, которое проверит их навыки, решимость и вновь обретённое товарищество. Удвоение зарплаты было лишь первым шагом. Теперь должно было начаться настоящее приключение. Позднее вечером, когда на палубе наступила относительная тишина, Рамирес и Мактавиш стояли на корме, обсуждая дальнейшие шаги.
— Мы должны быть готовы к любым неожиданностям, — сказал Мактавиш, глядя вдаль. — Этот маршрут не из легких и высадка будет тяжелой.
— Я знаю, капитан, — ответил Рамирес. — Но с таким экипажем, полным решимости, у нас есть все шансы. Святой престол готов заплатить любую сумму этим смельчакам, лишь бы довести дело до конца.
— Тогда давайте сделаем это, узнаем все секреты этой ледяной загадки, Рамирес. «Ради них и ради нас», —сказал Мактавиш, и они обменялись решительными взглядами. Мы поступили с ними нечестно, но, как всегда, святые отцы знают, как откупиться от грехов, не так ли святой отец? Самое лучшее лекарство всех времен-деньги....золотом.
Ночь опустилась на корабль, но в сердцах экипажа горел новый огонь, готовый вести их сквозь любые бури и трудности. Настоящее приключение только начиналось.

Глава 16: Создание Ледяного Авангарда

Полоска света, окрашенная ледяной синевой антарктического пейзажа, проникала через окно каюты, освещая сцену сфокусированной энергией. Капитан Мактавиш сидел за своим столом, перед ним лежала карта запретной земли. Перед ним стояли три офицера: первый помощник, штурман и шкипер — с серьёзными и решительными лицами.
— Капитан, — начал первый помощник, прочистив горло. — Мы составили список по вашему поручению. Пятнадцать человек, самых лучших и самых надёжных из всех, что может предложить эта команда.
Мактавиш хмыкнул в знак согласия, скользнув взглядом по карте. Тяжесть решения давила на него. Эти пятнадцать человек будут первыми, кто ступит на запретную землю, первыми, кто столкнется с тайнами, погребенными подо льдом.
— Тогда давай послушаем, — пробормотал он, и его голос был тяжёлым от предвкушения.
Первый помощник шагнул вперёд, сжимая в руке потёртый пергамент.
— Во-первых, это Финниган, — начал он, — сильный, как бык, и вдвое более упрямый. Отлично обращается с киркой и может справиться с самой холодной погодой, как никто другой.
— Ага, Финниган, — Мактавиш кивнул. — Он знает, как справляться с трудностями. Кто ещё?
В разговор вмешался штурман, молодой человек с острым умом и жаждой приключений.
— Далее у нас есть Бьорн, наш постоянный охотник и следопыт. Он может ориентироваться по звездам и чувствует запах снежной бури, приближающейся за милю.
— Бьорн — хороший выбор, — согласился Мактавиш. — Его навыки могут спасти нам жизни.
Шкипер, немногословный и суровый человек, внёс свой вклад.
— У нас есть Джон Коул, лучший корабельный знахарь, которого мы только могли найти. Крепкий, как гвоздь, привыкший к виду крови и может зашить рану, даже когда за окном завывает буря.
— Джон Коул, — повторил Мактавиш. — Хороший знахарь на вес золота в таких условиях, он нам заменит врача.
Один за другим первый помощник перечислял сильные стороны каждого избранного члена, и на глазах Мактавиша был соткан гобелен из навыков и опыта. Сила, выносливость, навыки выживания и немного изобретательности — они создавали команду, способную противостоять самым суровым условиям Антарктики.
— Вот они, капитан. Пятнадцать человек, отобранных и готовых выполнять твои приказы, — с гордостью закончил помощник.
Мактавиш просмотрел список, и каждое имя свидетельствовало об их стойкости. Затем он повернулся к отцу Рамиресу, который стоял, внимательно наблюдая за происходящим.
— Отец, — сказал он хриплым голосом, — есть возражения? Верите ли вы, что эти люди... духовно подготовлены к тому, что может их ожидать?
Рамирес слабо улыбнулся.
— Капитан, я также имею довольно глубокие познания в медицине и целительстве. По поводу команды, я считаю, что их навыки хорошо подходят для физических испытаний, с которыми мы столкнёмся. Что касается их духовной подготовленности... Это путешествие, которое мы все пройдем вместе.
Шкипер хмыкнул в знак согласия.
— Половина битвы там, внизу, ментальная, не так ли? У нас должна быть ясная голова и крепкий желудок для неизведанного.
Мактавиш коротко кивнул. Он знал, что они правы. Суровое окружение было бы серьезным испытанием, но по-настоящему его беспокоили неизвестные секреты, с которыми они могли столкнуться.
— Хорошо, — провозгласил Мактавиш, и его голос прервал обсуждение. — Нам нужно проинструктировать избранных людей. Небольшое собрание, только они, мы и отец Рамирес. Где было бы самое... незаметное место?
Воцарилась тишина, офицеры обдумывали, где лучше всего собрать немногих избранных, не вызывая подозрений или ненужной болтовни среди остальной команды.
Штурман нарушил молчание предложением.
— Грузовой отсек, капитан. На данный момент он в основном пуст, и приглушённые звуки не вызовут удивления.
Мактавиш на мгновение задумался, затем кивнул в знак согласия.
— Тогда это грузовой трюм. Через два часа. Благоразумно сообщи избранным, а отец Рамирес подготовь их к тому, что ждёт их впереди. Это не обычная высадка, и они должны знать о рисках, связанных с этим. Мы не знаем, что или кого мы там увидим, а может и вовсе не увидим никого. Один пустырь и красивую сказку…

Прошлое, [14.07.2024 19:42]
Через два часа грузовой трюм наполнился приглушёнными голосами пятнадцати избранных членов экипажа. Они стояли в кругу, ожидая инструкций, не подозревая, что впереди их ждут неизвестные опасности и необычные задачи.
Мактавиш вошёл в трюм, сопровождаемый офицерами и отцом Рамиресом. Он окинул взглядом собравшихся, испытывая одновременно гордость и тревогу.
— Люди, — начал он, и его голос эхом отразился от стен. — Вы здесь, потому что вы лучшие из лучших. Мы отправляемся в место, на которое не ступала нога человека. Там, подо льдами, могут скрываться неведомые нам опасности. Я ожидаю от каждого из вас предельной дисциплины и самоотдачи.
— Капитан, — вмешался помощник, его мощный голос прорезал тишину. — Мы готовы к любым испытаниям. Мы здесь, чтобы служить и защищать этот корабль и его команду.
Мактавиш кивнул, признательно улыбаясь.
— Это дух команды. Но помните, мы не знаем, что нас ждёт. Мы должны быть готовы ко всему. Отец Рамирес подготовит вас к духовным испытаниям, а мы обеспечим вас всем необходимым для физического выживания.
Рамирес шагнул вперед, его глаза светились мудростью.
— Мои дети, — начал он, — это путешествие не будет легким. Но помните, что ваша вера и единство помогут вам преодолеть любые преграды. Держитесь вместе, поддерживайте друг друга, и мы пройдём через это испытание.
Слова Рамиреса ободрил экипаж, и они, казалось, обрели новую решимость. Мактавиш почувствовал, как его собственные сомнения начинают рассеиваться. Эти люди были его надеждой, его авангардом в этом опасном путешествии.
Когда трюм опустел, Мактавиш повернулся к своим офицерам.
— Нам предстоит проделать большую работу. Подготовка к экспедиции должна быть тщательной и продуманной. Помощник, займись продовольствием. У нас должны быть запасы на любой случай. Помощник кивнул, записывая поручения.
—Шкипер, ты отвечаешь за оборудование. Убедись, что у нас есть всё необходимое для навигации и ориентации. Мы не можем себе позволить остаться без ориентиров на таком расстоянии от наших кораблей. Мы должны найти дорогу назад, иначе нам всем конец.
— Понял, капитан. Я всё проверю лично, — ответил шкипер, его глаза блестели решимостью.
— Помощник, ты отвечаешь за безопасность. Проверь снаряжение, оружие и всё, что может понадобиться в случае непредвиденных ситуаций. Мы не знаем, что нас ждёт, но должны быть готовы ко всему. У нас будет много грузов и придётся всё нести на себе.
— Будет сделано, капитан, — ответил офицер, его голос был твердым.
Мактавиш повернулся к Рамиресу.
— Отец, ваша задача — подготовить людей духовно. Убедитесь, что они понимают всю серьёзность нашей миссии и готовы к любым испытаниям.
Рамирес кивнул, его глаза светились уверенностью.
— Мы вместе пройдем через это, капитан. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы они были готовы. Вы меня ещё хорошо не знаете и на что я способен ради цели.
На следующий день весь корабль был погружен в подготовку к предстоящей миссии. Помощник капитана и его команда провели инвентаризацию продовольственных запасов, заполняя трюмы со специальными сумками с сушеными продуктами и всем необходимым для длительного путешествия.
- Нам нужно предотвратить цингу, возьмите что-нибудь в дорогу. Слишком много людей погибло из-за таких мелочей, - сказал капитан офицерам.
Штурман и его команда работали над проверкой навигации и ориентирования. Они тщательно проверяли ориентиры и карты.
Шкипер и его люди проводили осмотр всего снаряжения, проверяя состояние оружия и пороха, ледорубов, канатов и других предметов, необходимых для выживания в суровых условиях Антарктики.
— Не забывайте проверять каждую деталь, — наставлял капитан. — Один сломанный ледоруб может стать причиной серьёзных проблем. Если ружьё не выстрелит….это будет катастрофа.
Рамирес собирал членов экипажа для духовной подготовки. Они вместе молились, обсуждали свои страхи и сомнения, укрепляя свою веру и единство.

Прошлое, [14.07.2024 19:42]
— Помните, что мы — одна команда, — говорил Рамирес, его голос был мягким, но твердым. — Вера в друг друга поможет нам преодолеть любые трудности.
Мактавиш наблюдал за всеми этими приготовлениями, чувствуя смесь гордости и беспокойства. Он знал, что они делают всё возможное для подготовки, но также понимал, что нельзя предусмотреть все возможные опасности.
На следующий вечер Мактавиш собрал своих офицеров в своей каюте для итогового совещания.
— Как обстоят дела с подготовкой? — спросил он, оглядев присутствующих.
— Продовольственные запасы почти готовы, — сообщил первый помощник. — Мы обеспечили себя всем необходимым на несколько месяцев вперёд.
— У нас всё проверено и готово, — добавил штурман.
— Снаряжение в отличном состоянии, — доложил шкипер. — Мы готовы к любым неожиданностям.
— А как обстоят дела с командой? — обратился Мактавиш к отцу Рамиресу.
— Люди готовы, капитан, — ответил Рамирес. — Мы провели несколько собраний и молитв, укрепили их дух и уверенность в своих силах.
Мактавиш кивнул, ощущая небольшое облегчение.
— Хорошо, — сказал он. — Но это только начало. Нам предстоит многое обсудить и решить. Во-первых, мы должны определить маршрут и стратегию. Штурман, у тебя есть предложения?
Томас развернул карту на столе и указал на несколько точек.
— Вот здесь, — сказал он, указывая на первую точку, — мы можем высадиться и начать наши исследования. Это относительно безопасное место, защищенное от сильных ветров. Мы можем разбить там лагерь, базу, так сказать. Отсюда мы можем двигаться на юг, исследуя территорию по мере продвижения и всегда будет возможность вернуться в лагерь.
Мактавиш внимательно изучил карту, затем кивнул.
— Звучит разумно, — согласился он. — Но что насчёт возможных угроз? Есть ли вероятность столкнуться с чем-то неожиданным?
— В этих местах всегда есть риск, — признал первый помощник. — Но мы готовы к любым неожиданностям. Мы разработали несколько маршрутов отхода на случай непредвиденных обстоятельств.
— Хорошо, — сказал Мактавиш. — Теперь о самом важном. Как мы будем поддерживать связь с остальной командой? Мы не можем позволить себе быть отрезанными от корабля.
— У нас есть несколько сигнальных флажков и факелы, на крайний случай. Лагерь мы разобьем в пределах видимости наших кораблей. Только согласуем со всеми наш специальный сигнал о помощи.
— Отлично, — сказал Мактавиш. — Штурман, как насчёт безопасности?
— Мы разработали план охраны, — ответил Дэвис. — Каждый из нас будет вооружен и подготовлен к любым неожиданностям. Мы также установим дежурства вокруг нашего лагеря, чтобы всегда кто-то оставался на страже.
Мактавиш кивнул, удовлетворенный услышанным.
— Хорошо, — сказал он. — Мы должны быть готовы к началу нашей миссии. Но помните, что самое важное — это наша команда. Мы должны заботиться друг о друге и поддерживать друг друга. Только так мы сможем преодолеть все трудности и вернуться домой. Нам нужно много тёплой одежды.
Офицеры кивнули в знак согласия, чувствуя решимость и уверенность в своих силах. Мактавиш знал, что впереди их ждет много испытаний, но он также знал, что с такой командой у них есть все шансы на успех.
— Мы начнём подготовку завтра утром, у нас есть пару недель а может и больше — объявил Мактавиш. — А сейчас отдохните и наберите сил. Нам предстоит долгий путь, до точки высадки ещё далеко.
Офицеры разошлись по своим каютам, оставив Мактавиша наедине с его мыслями. Он чувствовал груз ответственности, но также и надежду. Впереди их ждали неизвестные приключения и опасности, но они были готовы встретить их с достоинством и мужеством.
Мактавиш вышел на палубу и посмотрел на ледяной пейзаж. Антарктика была величественной и неприступной, но он знал, что вместе с его командой они смогут разгадать её тайны.

Одинокая свеча мерцала в спартанской комнате отца Рамиреса, отбрасывая длинные танцующие тени. Ритмичный скрип корабля боролся с ледяной тишиной, просачивавшейся через иллюминатор. В отличие от остальных членов экипажа, беспокойных от предвкушения или опасений, Рамирес оставался окутанным тревожным спокойствием.
Он сидел за своим маленьким письменным столом, крепко сжимая в руках поношенную кожаную сумку. Внутри, среди чёток, древних томов книг и потрёпанных писаний, лежало запечатанное письмо, папская печать которого слабо поблескивала в свете свечей. Это было личное письмо от самого Папы Римского, письмо с чёткими инструкциями: «Открыть только по прибытии в Антарктиду».
Рамирес знал о письме. Это было частью соглашения, которое он заключил с Церковью, чтобы обеспечить финансирование и согласие для этой тайной экспедиции. Но тяжесть его потенциального содержимого терзала его на протяжении всего путешествия.
Сегодня вечером, под огромным, усыпанным звёздами антарктическим небом, он не мог больше медлить. Глубоко вздохнув, он сломал печать, и хрустящий пергамент затрещал в тишине.
Письмо было длинным, написанным изящным почерком, в котором говорилось об истории гораздо более грандиозной и тревожной, чем Рамирес когда-либо осмеливался себе представить. Оно подтверждало слова ученого из Ватикана. В нём говорилось о технологиях, о которых они даже не мечтали, об артефактах огромной силы, спрятанных забытым орденом – тамплиерами.
В письме подробно излагалась шокирующая правда. Много веков назад тамплиеры во время раскопок под Храмом Соломона в Иерусалиме наткнулись на потайную комнату. Внутри они обнаружили множество артефактов, не похожих ни на что, что когда-либо видел мир – предметы, намекающие на передовые знания, забытые цивилизации и, возможно, даже контакты с внеземными существами и древними картами Антарктиды безо льда.
Церковь, опасаясь этого знания и возможного злоупотребления им, преследовала тамплиеров, клеймя их еретиками и глубоко скрывая их тайны. Но небольшой фракции тамплиеров, как говорилось в письме, удалось сбежать с частью артефактов, и они бежали через весь земной шар в скрытое место — Антарктиду. Там Тамплиеры нашли древние пирамиды и руины, ещё больше артефактов и технологий прошлых цивилизаций.
Рамирес почувствовал, как по его телу пробежала дрожь благоговения и толчок страха. Слухи о причастности тамплиеров к запретной земле были правдой, но масштабы их участия, потенциальная сила, которую они раскопали, были ошеломляющими.
Далее в письме излагались истинные мотивы Церкви для этой экспедиции. Их интересовали не только артефакты Тамплиеров, но и те, что были в самой Антарктиде; они боялись их. Они хотели, чтобы их вернули и обезопасили, чтобы они не попали в чужие руки. Но в сердце Рамиреса промелькнула надежда. Папа, похоже, не был полностью согласен с безжалостным подходом Церкви.
Письмо заканчивалось мольбой. Папа Римский призвал Рамиреса действовать по своему усмотрению, чтобы обеспечить артефакты для Церкви, а если это необходимо – уничтожить их, задокументировать всё – технологии, знания, историю тамплиеров на холодном континенте. Истина, утверждал Папа, имеет первостепенное значение, даже если она бросает вызов существованию Церкви.
Рамирес перечитал последние строки, и на него обрушился груз ответственности. Он был уже не просто священником; он был невольным хранителем тайной истории, человеком, зажатым между скрытыми планами Церкви и потенциалом истины, которая могла бы переписать мировое понимание прошлого. К тайнам Антарктиды добавилась и тайна Тамплиеров.
Когда рассвет окрасил горизонт оранжевыми и фиолетовыми полосами, Рамирес погасил свечу. Письмо, секреты которого теперь были запечатлены в его сознании, лежало спрятанным в его сумке. Он сыграет свою роль, позаботится о том, чтобы Церковь сохранила артефакты. Но он также всё задокументирует, выполнит своё молчаливое обещание Папе Римскому и, возможно, самой истории.
Тем временем капитан Мактавиш и его команда продолжали подготовку к высадке на антарктическом побережье. Штурман, стоя на мостике, пристально вглядывался в ледяную тьму.
– Отец Рамирес, – заговорил капитан, когда священник поднялся на палубу. – Мы скоро будем на месте. Надеюсь, ваши духовные дела завершены?
Рамирес, ещё чувствуя тяжесть письма, кивнул. – Да, капитан. Я готов.
Капитан Мактавиш, человек прямой и не склонный к лишним вопросам, коротко кивнул в ответ. – Отлично. Мы все должны быть готовы к неизвестному. Эта земля хранит свои тайны, и мы обязаны быть начеку.
Рамирес молча соглашался. Он не решил пока для себя; хранить тайну письма или поделиться с капитаном. Впереди их ждала новая глава, наполненная опасностями и открытиями, и он был полон решимости сыграть свою роль до конца.
С каждым часом приближения к Антарктиде атмосфера на корабле становилась всё напряжённее. Экипаж работал с удвоенной энергией, проверяя оборудование и обсуждая планы будущей высадки. Моряки, привыкшие к суровым условиям, были настороже, но в их взглядах читалась жажда приключений.
– Отец Рамирес, – снова обратился к нему капитан Мактавиш. – У нас, возможно, есть несколько недель до прибытия. Может, вы проведёте службу для экипажа? Это поможет им успокоиться перед встречей с неизвестным. Что-то мне говорит, что встреча с чем-то неизвестным состоится быстрее, чем мы думаем. Что-то к нам приближается……
Рамирес задумался. Он знал, что слова могут успокоить души людей, и сейчас, когда они стояли на пороге великого открытия, поддержка веры могла быть особенно важной.
– Хорошо, капитан. Я проведу службу. У меня тоже нехорошие предчувствия. С чем-то мы скоро столкнёмся лицом к лицу, с чем-то не из мира сего.
Маленькая капелла на борту корабля заполнилась людьми. Рамирес стоял у алтаря, перед ним горела свеча. Он посмотрел на собравшихся, видя в их глазах смесь страха и надежды.
– Друзья, – начал он, – мы стоим на пороге великого открытия. Впереди нас ждёт неизвестное, но мы не одни. Мы вместе, и с нами Бог. Пусть наши сердца будут чисты, а наши намерения праведны. Мы отправляемся в это путешествие не только ради знаний, но и ради истины, которая может изменить наш мир.
Служба прошла в тишине и благоговении. Люди вышли из капеллы с новым чувством решимости и спокойствия. Рамирес вернулся в свою каюту, чувствуя, что сделал всё возможное для подготовки своих спутников к предстоящим испытаниям.
Приближалось время, когда нужно быть особенно внимательными. Капитан Мактавиш отдал команду снижать скорость. Ледяные берега Антарктиды уже виднелись вдалеке. Корабль медленно продвигался сквозь льды, и каждый член экипажа был занят своей задачей.
– Впереди айсберг! – крикнул штурман.
Капитан быстро среагировал, отдавая команды по маневрированию. Корабль умело обошёл ледяную преграду, продолжая свой путь.
Отец Рамирес стоял на палубе, наблюдая за тем, как ледяные глыбы проплывают мимо. В его голове мелькали обрывки письма, словно призраки прошлого, преследующие его в настоящем. Он знал, что впереди их ждут не только физические испытания, но и духовные вызовы, которые проверят их веру и силу духа. Он знал, кто-то или что-то о них уже знает и терпеливо их ждет…. Это что-то скоро себя покажет, очень скоро. Но что?
Рамирес ощутил холод антарктического ветра, пронизывающий до костей. Но вместе с этим холодом он почувствовал и что-то ещё – предчувствие, что их миссия приведёт к открытиям, которые изменят всё. Он ждал неминуемой встречи с чем-то потусторонним.
– Будьте осторожны, – предупредил капитан. – Это земля полна тайн, и мы должны быть готовы. И у Вас нехорошие предчувствия, отец Рамирез?

Тьма окутала Антарктиду плотной пеленой, словно закрывая мир от посторонних глаз. Морозный ветер проносился над кораблями, где обустраивались экипажи трёх судов: «Левиафана», «Моби Дика» и «Косатки». Они, казалось, нашли временное убежище от неумолимого холода и бессонных ночей. Однако ощущение, что что-то неладно, не оставляло никого. Гнетущая тишина замёрзших просторов в любой момент могла расколоться, как хрупкая стеклянная поверхность.
И этот момент настал.
Внезапно, среди тишины Антарктиды, раздался звук. Это был не обычный шум и не ветер, проносящийся сквозь трещины ледников. Это была симфония звуков, настолько дикая и разрушающая, что её было невозможно описать. Она была словно смесь крика тысяч душ, ревущего огня и стонов иного мира, переживающего агонию.
Звук внезапно ударил по спящим экипажам, пробуждая их в панике и страхе. Люди вскочили со своих коек, охваченные ужасом и недоумением. Это была не просто паника — это было чувство, будто сам мир вокруг них рушится. Оглушительный, пронзительный гул вибрировал в их телах, проникая до самых костей, вынуждая сердца биться в истерическом ритме вызывая тошноту.
Корабли застонали под этим невидимым давлением. Паруса и канаты напряглись и начали издавать зловещие звуки, словно они могли вот-вот разорваться. На палубах замигали огни, некоторые потухли окончательно, погружая корабли в тревожную темноту. Началась паника безумия.
— Что за чертовщина?! Не смотрите на свечение, не смотрите— кричал один из матросов, падая на колени и зажимая уши, чтобы заглушить звук, но какофония была слишком сильной, она прорывалась через любые попытки сопротивления.
Моряки, ошеломленные и обезумевшие, выбежали на палубы и метались, сбивая друг друга с ног. Их взгляды привлекло неестественное свечение, заполнившее горизонт. Это было похоже на северное сияние, но с искажёнными, почти болезненными цветами. Красные, фиолетовые, жёлтые полосы света вились по небу, как безумные кисти, разрывающие ткань реальности. Они сливались, обрушиваясь на экипажи целым спектром ужасов.
Небо горело этим неземным светом, искажая всё, что можно было видеть. Стены реальности казались тонкими и уязвимыми под натиском этих огней. Люди глядели на происходящее, словно загипнотизированные, не в силах отвести взгляда.
— Моя голова… — прорычал один из моряков, схватившись за виски. Его лицо побледнело, глаза закатились, и он упал на палубу, бьющийся в конвульсиях. Другие задыхались, некоторые разрывали на себе одежду, не в силах выдержать столь мощный натиск.
Капитан Мактавиш, выбравшись на палубу «Левиафана», пытался сохранять хладнокровие, хотя страх в его сердце бился, как птица в клетке. Он осмотрел своих людей — кто-то кричал, кто-то молча плакал, некоторые стояли замерев, схватившись за голову. Он не знал что делать или как помочь своей команде.
— Чёрт побери… — пробормотал он себе под нос, чувствуя, как внутри его души поднимается паника. — Что за дьявольщина происходит? Нас атакует враг?
К нему подошел отец Рамирес, его лицо было покрыто потом, а руки дрожали, несмотря на мороз. Он оглядел небо, посмотрел на экипаж в конвульсиях, а затем перевёл глаза на капитана.
— Мы вероятно вошли на запретную территорию, капитан, — прошептал он, с трудом перекрестившись. — Это… это что-то древнее. Что-то, что не должно было проснуться.
Мактавиш взглянул на священника, его лицо исказилось от смеси страха и недоверия.
— Ты хочешь сказать, что это дело рук Бога? Или дьявола? Что происходит?
 
— Я не знаю, — ответил Рамирес, сжимая чётки в руке. — Но я чувствую это в своих костях. Это нечто большее, чем просто феномен природы. Это нечто… непостижимое. К нам что-то приближается.
В этот момент звук достиг своего крещендо, угрожая разрушить барабанные перепонки. Корабли, казалось, застонали в унисон, словно сами они страдали от невидимой силы. Древесина скрипела и трещала, создавая впечатление, что суда вот-вот развалятся на части. Вибрации на кораблях достигли такого уровня, что весь экипаж трясло как во время землетрясения.

Мужчины начали падать на палубу, цепляясь за головы, пытаясь сопротивляться безумию, проникающему в их разум. Кто-то вскрикивал молитвы, кто-то бормотал непонятные фразы, схватившись за рвущиеся остатки здравомыслия. Но всё было напрасно. Звук и свет нарушали привычные границы, стирая грань между реальностью и безумием.
И вдруг… всё прекратилось.
Какофония исчезла, и на их месте наступила страшная, оглушающая тишина. Только прерывистое дыхание экипажа нарушало это внезапное спокойствие. Внеземное сияние, которое разрывало небо, мерцало и угасло, оставив за собой лишь сумерки.
Капитан Мактавиш стоял, тяжело дыша. Его взгляд был устремлен в пустоту, а руки дрожали от напряжения. Он медленно опустился на колени, словно его силы внезапно оставили его. Рядом стоял отец Рамирес, молча наблюдая за тем, что осталось от его людей.
— Что это было, Рамирес? — наконец спросил капитан, его голос хрипел, как будто он только что выбрался из кошмара. — Это было предупреждение? Или проклятие? И что теперь нам делать? Нужно срочно узнать как обстановка на других кораблях, хотя, и так ясно.
Священник не сразу ответил. Он смотрел на горизонт, где ещё недавно сверкали жуткие огни.
— Я не знаю, капитан, — тихо сказал он, перекрестившись. — Но это нечто большее, чем мы. Это было древнее… и мощное. Возможно, мы потревожили то, что должно было оставаться забытым. Это что-то знает, что мы идём, и оно идёт нам на встречу.
Мактавиш молча кивнул. Он чувствовал внутри себя пустоту, как будто его разум был опустошён. Он поднялся на ноги, глядя на моряков, пытающихся оправиться от произошедшего.
— А если это снова вернётся? — спросил капитан, его голос был полон отчаяния. — Если мы не сможем это остановить? Что-то большее приближается? Это ведь лишь начало, не так ли отец?
Рамирес опустил голову.
— Возможно, нам не дано это остановить, — сказал он. — Возможно, мы просто свидетели. Свидетели того, что находится за гранью нашего понимания. Готовьтесь капитан, чтобы это ни было оно скоро себя нам покажет. Что-то приближается и это что-то не из мира сего.
Тишина вновь повисла в воздухе, холод и мрак окружили лагерь, словно они оказались в ловушке между мирами.

Первые лучи холодного рассвета едва пробивались через густую пелену тумана, стелившегося по ледяным просторам Антарктики. Небо казалось изрезанным кроваво-красными полосами, как если бы сама природа заплакала от боли, отвечая на события минувшей ночи. Ужасные звуки, яркие вспышки и неведомые силы исчезли так же внезапно, как и появились, оставив экипаж «Левиафана» в полном недоумении и страхе.
Отец Рамирес шагал по палубе, ощущая, как доски под ногами все ещё слегка вибрируют, словно корабль сам не мог избавиться от тех ужасов, что обрушились на него. Ветер, пронизывающий до костей, носил запах соли и чего-то ещё — чего-то чужого, не от мира сего. В руках священника дрожала старая Библия, страницы которой изрядно потрепались от времени, а на груди висел простой деревянный крест, который он сжимал почти судорожно, как единственный источник утешения.
Команда «Левиафана» — суровые, закалённые морем люди — выглядела так, словно они пережили худший кошмар своей жизни. Моряки, которых не пугали ни штормы, ни ледяные ветра, сейчас стояли в оцепенении, словно парализованные пережитым. Их лица были мертвенно-бледными, а глаза — пустыми, как у людей, столкнувшихся с чем-то, что невозможно объяснить. Тишина была гнетущей, даже ветер казался неестественно тихим, как будто сам он боялся потревожить неведомую силу, только что пронёсшуюся мимо них.
Рамирес остановился у перил и взглянул вдаль, где ледяные волны сливались с горизонтом. Лишь слабые отблески света свидетельствовали о том, что ночь, полная ужаса, наконец-то завершилась. Но священник знал: то, что они пережили, было лишь началом чего-то куда более зловещего. Его мысли были заняты не только тем, что произошло, но и тем, о чём он давно молчал — о тайне, которую он хранил с самого начала экспедиции.
— Братья мои! — его голос, прозвучавший резко в оглушающей тишине, заставил нескольких моряков вздрогнуть. — Мы живы! Мы пережили ночь!
Его слова эхом разнеслись по палубе, и постепенно их смысл начал доходить до людей. Моряки медленно поднимали головы, некоторые из них всё ещё держались за поручни, словно они могли рухнуть в любой момент. Их взгляды встретились с Рамиресом, и в этих глазах он увидел не только страх, но и искру надежды. Надежду, которой так не хватало им всем.
— Мы не понимаем, что произошло, — продолжал Рамирес, и его голос становился всё громче, — но это испытание нашей веры. Наша вера — это то, что держит нас на плаву, даже когда всё вокруг рушится. Мы не одни в этом мире! Бог с нами, и он защитит нас, если мы останемся верны своей вере!
Несколько моряков подошли ближе, их шаги были неуверенными, но глаза горели желанием понять, во что им верить. Они нуждались в ответах, и Рамирес знал это. Его слова становились всё более энергичными, хотя в глубине души он сам искал уверенности.
— Возможно, это испытание, — его голос дрогнул, но он продолжил, — испытание от самого Господа. Или, может быть, это нечто, что существует вне нашего понимания. Но мы не поддадимся страху! Мы должны быть сильными, иначе тьма поглотит нас.
Он высоко поднял Библию и крест, словно это могли быть их единственные щиты от той силы, с которой они столкнулись. Несколько моряков опустились на колени, и Рамирес ощутил, как к нему возвращается уверенность. Это было то, что он должен был делать — вести этих людей через ужас, которым пропитана эта земля.
Пока священник говорил, капитан МакТавиш, всё ещё стоявший у штурвала, не отрывал взгляд от ледяного горизонта. Его лицо было бесстрастным, но за этим выражением скрывалась тревога, и Рамирес знал это. Когда команда стала собираться в молитве, капитан остался на месте, погружённый в свои мысли. Священник не мог оставлять это без внимания.
Подождав, пока молитва затихнет, Рамирес направился к капитану. Тяжесть ночных событий словно давила на него, но была ещё одна, невидимая тяжесть — секрет, который он до сих пор держал при себе. МакТавиш встретил его взгляд, и в его глазах читалось немое ожидание.
— Отец, что скажешь, — тихо заговорил капитан, когда священник подошёл ближе, — что это было? Я много видел за свою жизнь, но такое… Это было нечто иное. Это нас с тобой обошло стороной, в то время как остальных сразило, почему так?
Рамирес вздохнул и покачал головой, не в силах сразу найти ответ. Он знал, что должен сказать капитану правду, но эта правда была слишком невероятной. Наконец, собравшись с мыслями, он тихо заговорил:
— Капитан, есть нечто, о чём я давно хотел поговорить с вами. Но не находил момента… пока всё не стало слишком реальным. Мы с Вами были наблюдателями, а все остальные были участниками этого ужаса.
МакТавиш нахмурился, ожидая продолжения. Священник взглянул на небо, словно пытаясь найти там ответ, и заговорил шёпотом, чтобы никто из команды не услышал их разговор:
— Прежде чем я отправился в эту экспедицию, я встретился с одним учёным из Ватиканской библиотеки. Я о нем Вам рассказывал не раз. Он рассказал мне историю, о которой мало кто знает. Это история о корабле, подводном корабле, который существует уже многие тысячелетия.
— Подводный корабль? Тысячи лет? А разве корабли ходят под водой? — переспросил капитан, недоумённо подняв бровь. — О чём ты говоришь, отец? Это легенда?
— Я думал так же, — признался Рамирес, — пока не услышал подробности. Этот корабль носит имя «Наутилус». По древним преданиям, он был создан Атлантами, задолго до того, как наши народы узнали о существовании моря. Этот корабль скрывается в глубинах океана, путешествует по ним и над ним незаметно. Но каждый раз, когда он появляется на поверхности… происходят вещи, которые невозможно объяснить. Этот корабль оттуда, —сказал священник, многозначительно подняв глаза к небесам.
Капитан вздрогнул, пытаясь осознать сказанное. Его лицо стало ещё более напряжённым.
— И ты думаешь, что это то, с чем мы столкнулись? Неужели?
— Я не знаю, капитан, — ответил Рамирес, его голос становился всё более напряжённым. — Но учёный предупреждал, что если мы увидим этот корабль, то это будет знак того, что мы перешли границы нашего мира. И если «Наутилус» действительно здесь, мы можем столкнуться с силой, которую не сможем понять.
МакТавиш замолчал. Его лицо побледнело, словно слова священника повергли его в шок.
— Ты хочешь сказать, что то, что произошло с нами этой ночью, как-то связано с этим древним кораблём? Как он выглядит? Он большой? — его голос был полон сомнений, но в глубине прозвучала нота страха.
Рамирес кивнул, чувствуя, как тревога овладевает и им.
— Я не могу утверждать точно, но все знаки указывают на это. Тот свет, те звуки… Всё это может быть лишь проявлением того, что скрыто в океанских глубинах. «Наутилус» — это не просто корабль. Это что-то гораздо большее. Это возможно, даже сама смерть или переход в иной мир. Это внеземной корабль….
Капитан глубоко вздохнул, прикрыв лицо рукой, как будто пытался защититься от осознания того, что они могут стоять на пороге встречи с чем-то невероятным.
— Если мы встретим его, что мы можем сделать? — наконец, спросил он, его голос был глухим.
Рамирес не сразу ответил. Его взгляд был устремлён на горизонт, где ледяные волны мерцали в первых лучах солнца. Он сделал глубокий вдох, перед тем как произнести последние слова:
— Мы можем только молиться, капитан. Молиться и надеяться, что то, с чем мы столкнёмся, не уничтожит нас. Этот корабль скоро себя покажет нам.

Туман окутал океан мраком, превращая его в непроглядную пустоту. Холод пронизывал до костей, а воздух, казалось, замер, как и души всех, кто остался на борту «Левиафана». Корабль медленно двигался сквозь густой туман, где каждый звук или движение казались неестественными. Казалось, время и пространство слились в единое целое, погружая всех в безвременье.
На палубе всех трёх кораблей царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь скрипом мачт и лязгом металла. Моряки пребывали в тревожном ожидании, не отрывая взгляда от горизонта. Их лица были измождены бессонницей и ужасом, который они испытали всего лишь день назад. Тогда над океаном раздался оглушающий звук — словно вопль самого безумия. Этот звук разорвал сознание каждого, кто слышал его, вызвав приступы неконтролируемой паники. Люди сходили с ума, их тела выворачивались в конвульсиях, а некоторые в отчаянии прыгали за борт, пытаясь спастись от невидимого ужаса.
Но сегодня эта ночь обещала быть ещё более страшной.
Томас, молодой моряк, первым заметил вдалеке тёмный силуэт, проступающий сквозь туман. Это не было похоже на корабль, а скорее на тень, медленно движущуюся по поверхности воды, как призрак.
— Что это? — прошептал Томас, хватаясь за поручень.
Капитан Мактавиш стоял на мостике, внимательно наблюдая за горизонтом. Его руки сжимали трубу так, что белели костяшки, но он молчал. Его многолетний опыт подсказывал ему, что лучше молчать, чем давать волю страхам. Но внутри он чувствовал, что нечто древнее и могущественное приближается к ним.
И внезапно из тумана прорвался ослепляющий луч света. Это был не простой свет — его яркость была настолько неестественной, что он казался более реальным, чем сама реальность. Он вырвался откуда-то из глубины, словно щупальца гигантского существа, которое поднималось на поверхность, и мгновенно озарил «Левиафан», лишив всех возможности видеть что-либо, кроме этого, яркого луча.
— Боже правый... — пробормотал один из моряков, прикрывая глаза руками. Его голос звучал тихо и испуганно, как будто сама его душа трепетала перед тем, что приближалось.
Свет проникал в сознание каждого, кто находился на борту. Это был не просто свет, а нечто, разрушающее барьеры между реальностью и их мыслями, проникающее в самые глубины разума. Моряки чувствовали, как их собственные страхи, самые ужасные кошмары, становились реальными. Казалось, что сама смерть явилась перед ними в этом ослепительном свечении.
И вот тогда, когда глаза их привыкли к свету, раздался звук. Он был подобен гулу, раскатывающемуся по поверхности океана, эхом проникая в каждый уголок их сознания. Это был тот самый звук, что свел их с ума за день до этого. Но теперь он был громче, сильнее, вызывая непреодолимое желание кричать и рвать собственное тело.
Капитан Мактавиш стоял на своем посту, но даже его опыт не мог помочь ему справиться с этим натиском. Звук словно сжимал его сознание, лишая способности мыслить. Он видел, как его люди падали на палубу, корчась от боли, хватаясь за голову, моля о пощаде.
Один за другим, моряки погружались в безумие. Томаса вырвало прямо на палубе, его тело изгибалось в судорогах. Он кричал, рвал на себе волосы, пытаясь избавиться от ужасающего звука, рвущего его разум на части. Несколько человек бросились в море, надеясь найти там избавление, но никто не смог убежать от этого всепоглощающего ужаса.
Туман плотной стеной обрушивался на корабль, словно преграждая им путь. Казалось, что этот странный свет был единственным, что осталось от реальности. И вот, сквозь эту ослепительную пелену, начали проступать очертания. Это было нечто огромное, чудовищное по своей природе. Оно не двигалось, а скользило по воде, и его форма не поддавалась описанию.
Огромный металлический корпус, покрытый странными символами, казался созданием, не принадлежащим этому миру. Он выглядел так, будто пробыл на дне океана целую вечность, или спустился с небес. На его поверхности виднелись следы векового плавания, но она не казалась податливой времени. Это было нечто большее, чем просто корабль.

Лучи света, вырывающиеся из этого существа, ослепляли всех на борту «Левиафана» и двух других кораблей. Люди кричали в отчаянии, их сознание рушилось под натиском ужаса, который этот свет приносил с собой. Невыносимый гул звука всё нарастал, угрожая разорвать саму ткань реальности.
— Это… это не корабль…это адская машина, она парит — прошептал капитан Мактавиш, едва удерживаясь на ногах. Его взгляд был устремлён на это чудовищное создание, окутанное светом и туманом. — Что-то древнее...
Отец Рамирес стоял у мачты, держа в руках свой крест, шепча молитвы с отчаянной надеждой. Его лицо было обращено к небесам, но даже он чувствовал, что его вера, несмотря на силу, трещала под натиском неведомого ужаса. Он знал, что этот страх не был простым проявлением природы — это было нечто древнее, что противоречило законам Бога и человека. Но даже в самые тёмные мгновения, священник продолжал молиться, его слова перекрывались ветром, но не теряли своей силы.
— Domine, libera nos a malo… — шептал он с трепетом, сжимая крест так, что его ладони белели.
— Наутилус? Что это, Господи? — пробормотал отец Рамирес, осеняя себя крестом, когда до него донеслись звуки странного шёпота. Его молитвы становились всё более отчаянными, но шёпот исходивший из ниоткуда не исчезал. Напротив, он становился всё громче, словно из самого сердца тумана к ним приближалась древняя тайна.
Капитан Мактавиш, стоявший неподалеку, пытался удержать свой рассудок. Он видел, как его люди поддаются панике, их лица были искривлены болью, глаза полны ужаса. Но он знал, что не может позволить себе слабость. Он не должен паниковать.
— Отец Рамирес, что это? — спросил Мактавиш, не сводя глаз с приближающегося силуэта.
— Я не знаю... Но он древний... Он не принадлежит этому миру...из другого мира — священник говорил, не отводя взгляда от того, что теперь уже полностью материализовалось перед ними.
Огромный металлический корпус, покрытый странными символами, как будто вырвался из времён, когда мир был молод и необуздан. Его поверхность была покрыта чем то странным, словно чешуей рыбы. Это был корабль, созданный не человеческими руками.
— Это Nautilus, — прошептал Рамирес, его голос едва был слышен, но в его глазах читался ужас.
Все лучи света внезапно погасли. Свет, который разрывал тьму, исчез так же резко, как и появился. Всё замерло. Внезапная тишина окутала океан, но она была еще более ужасающей, чем звук. Лишь отголоски страха витали в воздухе. Люди, шатаясь, поднимались с палубы, их глаза ещё были слепы от яркого света, их разумы — разорены звуками ада.
И в этот момент все взгляды обратились к гигантскому кораблю, который медленно проплывал мимо них, словно паря по воздуху, оставляя за собой лишь тишину. Никто не мог сказать ни слова. Каждый из них видел нечто, чего не мог понять.
И вот, когда корабль уже почти исчез в тумане, свет ослаб, и на металлическом корпусе стали различимы символы, высеченные неведомой рукой. Моряки с трудом разобрали древние латинские буквы. Медленно, словно открываясь из самого тумана, на поверхности этого металлического чудовища проявилось одно слово:
Nautilus.