ТОНИ РОДРИГЕС Книга вторая – ПРОЕКТ «СОЗДАТЕЛЬ ЗВЕЗД» . Полный перевод и озвучка

Когда вы решаете выступить и рассказать свою правду, это влечет за собой немалую плату в социальном плане, особенно если эта правда идет вразрез с мейнстримом.
 
Для тех, кто поддерживал меня все это время, я хочу сказать, что каждый маленький акт поддержки - это то, что дало мне силы пройти этот путь.
 
Алекс, спасибо за ваш отзыв.
 
Я хочу посвятить эту книгу своей маме, Натали Родригес, которая научила меня быть собой и не подчиняться изменчивой воле общества. Ценить существование чудаком. Последнее печенье на листе для выпечки, имеющее необычную форму. Принятие себя быть особенным. Оказывается, она всегда была права.
 
Вполне уместно, что эта книга была завершена в День матери 2021 года.
 
Я также хочу сказать, что без моего замечательного друга Джеки Кеннера ничего этого не было бы. Джеки Кеннер, все это было бы невозможно. С ней было удивительно работать над каждым проектом, она просто великолепна. И наконец, я хотел бы поблагодарить свою семью - Таро и Джирт. Именно благодаря им я перестал сомневаться в себе. Потому что им нужно было, чтобы я стал кем-то достойным.
 
Каждый мужчина должен быть таким счастливчиком.

Эта книга требует определенного участия. Моя первая книга, "Кавалер колонии Церера", заложила основу для восприятия того, что последует дальше. Любой мог взять в руки мою первую книгу и узнать о неизвестной программе "Глубокий космос". Затем, как читатель, вы могли решить для себя, чему верить. Каждый из нас всегда может и должен оценивать информацию и принимать собственные решения о том, что является правдой.
 
Но если вы не сможете найти истину в первой книге, боюсь, я потеряю вас еще больше. Это реальность, с которой я смирился. Это мой опыт. Опубликовать свой двадцатилетний тур перед лицом пристального внимания и насмешек было трудно, и продолжает быть трудно. Но я чувствовал, что общественность заслуживает того, чтобы знать об этом, и что молчать - значит дать власть людям и корпорациям, которые сделали это со мной и делают это с другими. Но теперь, чтобы поделиться той частью своей истории, которую я до сих пор скрывал, я должен сделать это сам. Это можно принять или оставить. Это то, что произошло со мной в этой временной линии.
 
И как читатель, вы все равно можете и должны решить для себя, чему верить.

- Тони Родригес
  
 Когда в 2016 году я впервые публично рассказал о своем похищении, картина происходящего в сообществе правдоискателей паранормальных явлений и НЛО была совершенно иной. До меня высказывались другие люди, собиравшие огромные аудитории. Я думал о том, что лишь добавляю достоверности к тому, что уже было сказано. Я думал, что у меня было одно интервью или два, а затем я возвращался на свое место в зале. Затем выступали другие и тоже рассказывали свои истории. Все они поддерживали рассказы тех, кто занимался раскрытием информации на постоянной основе или профессионально. Я понимал, что то, что я пережил, не понравится большинству людей. Если быть честным, то среднестатистический человек действительно получает немного "TMI" (слишком много информации) от моего рассказа.
 
 
 
 
 
 
В книге я чувствовал и до сих пор чувствую себя так, словно раскрываю перед публикой личный дневник. И я, конечно, получил свою долю насмешек.
 
Следующая книга в этом плане еще хуже. Она написана на основе личных, очень секретных вещей, которые я не рассказываю даже своим лучшим друзьям, потому что это так легко отвергнуть, так легко отмахнуться от них и высмеять. Здесь нет доказательств. Нет других свидетельств, которые можно было бы сопоставить. Нет точного описания мест, которые я запомнил, а потом поехал подтвердить их, как я сделал это в Сиэтле в 2016 году. Ничего. Это сырой, вопиющий беспорядок смутных, нечетких, фрагментарных воспоминаний.
 
Возможно, кто-то прочитает эту книгу и сделает "сальто назад", а кто-то даже не дочитает ее до конца. Я уверен, что некоторые возненавидят ее, и они также наверняка найдут время, чтобы сообщить мне об этом.
 
Но.
 
К черту.
 
Пока у меня есть пять минут внимания и толпа, требующая выхода на бис, я могу поделиться и этим.
 
И не уносить это в могилу, а как-то просто выпустить все это, позволив смерти стать последним способом выплеснуть это из моей души. Позволяя только Земле принять мою правду. Возможно, когда-нибудь в будущем это станет доказуемым - кто знает.
 
Но читателю на заметку. Это не "Кавалер колонии Церера-2".
 
Я не ожидаю, что этот рассказ что-то изменит в грандиозной схеме раскрытия информации об инопланетянах. Да и не предполагается. На данный момент это демонстрация того, на что действительно способна технология сознания.
 
Напоминание о том, что то, что происходит за вашим преобладающим взглядом, ценнее золота и рассматривается как таковое в бесчисленных мирах.
 
Не потому, что это святое, а потому, что речь идет о даре.
 
Каждый из нас гениален. Не я один. Мы все.
 
Каждый из нас. Все. Сознание.
 
Гениально.

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
В обычной жизни я начинал вспоминать отдельные части полетов и конкретные воспоминания в подростковом возрасте задолго до того, как вернулись воспоминания о двадцатилетнем туре. Вспышки, отрывки, особенно таймер. Я всегда помнил таймер; обратный отсчет времени до гибели.

Когда Тони рассказал мне об этой темной комнате, это нашло отклик в моем личном опыте. Не как медиума, а именно с моим опытом работы с растительной медициной в Перу.

Как медиум, я не вижу ничего похожего на темное место ожидания между жизнью и смертью. Вместо этого я бы описала то, что я вижу в своем подключенном состоянии, как души, пересекающие сферы, чтобы проявиться и посетить нас в узнаваемых формах, физически приближенных к нашему сознанию. Точнее, моему осознанию. Это мало о чем говорит, поскольку я также считаю, что наше осознание неизмеримо и находится повсюду. Я думаю, что все души отправляются в одно и то же место после смерти и что они посещают нас через один и тот же процесс путешествия, который происходит в одно мгновение. Проще говоря, души приходят в одно мгновение, как только мы готовы к соединению. И такие медиумы, как я, могут помочь в этом соединении.

Эта темная комната, которую описывает Тони, напоминает мне то, что на языке хинди называется Кама-Лока, или "место желания". Это нематериальный план, где развоплощенные личности остаются на неопределенное время после смерти человека. Если они жили служением, то могут оставаться там несколько дней или часов. Но если они были поглощены собственным эго или имели неестественный, ранний конец, например, покончили жизнь самоубийством, то они могут оставаться там десятилетиями. Это некомфортное место для пребывания личности, поскольку она не привязана к телу и не воссоединяется с энергией источника. Вполне логично, что человек, попавший сюда, будет отчаянно пытаться быть услышанным или выбраться наружу. Это очень похоже на голоса в темной комнате, которую описывает Тони.

Мой личный опыт общения с этим темным местом произошел во время церемониального путешествия с растительным средством Huachuma - мощным мескалином, который я принимала в Перу. Это было в апреле 2018 года. Изначально я приехала в Перу, чтобы принять аяхуаску - еще один церемониальный растительный препарат, который работает за счет блокировки метаболизма ДМТ в желудке, естественной молекулы, которую вырабатывают все наши тела. Для приготовления аяуаски используются два растения: одно, которое обеспечивает бета-карболины, позволяющие ДМТ существовать, и второе, которое содержит дополнительный ДМТ. Теоретически, при употреблении аяхуаски галлюциногенный эффект должен длиться около шести часов.

Я пробовала принимать аяхуаску несколько ночей подряд, удваивая дозу, но эффекта практически не было. В одну из ночей я увидел фиолетовый свет птицы, которая разговаривала со мной через мои мысли, но этот опыт был не более мощным, чем глубокая медитация. В ночь последней попытки я оставила группу участников церемонии и вернулась в свою хижину в джунглях. Когда я закрыла глаза, чтобы уснуть, астральная проекция прошла легко. Проведя экстрасенсорное сканирование джунглей, я увидела, что поблизости находятся представители многих рас нечеловеческих существ.

Когда я спросила шамана об отсутствии у меня опыта, он поинтересовался, чем я занимаюсь на работе. Мы разговаривали через переводчика, так как этот шаман, Матео, не знал ни слова по-английски. На самом деле, он выходил из джунглей для проведения церемоний только раз в десять лет или около того, да и то только потому, что очень любил нашего проводника Джерри Уиллиса.

Когда я рассказал Матео, что являюсь медиумом и работаю с духами умерших, он махнул рукой, как бы отмахиваясь от меня. Затем он поговорил с переводчиком, который сообщил мне, что Матео сказал: " Ты - Аяхуаска". Он рассказал, что медиумы работают в той же сфере, в которую нас переносит растительный наркотик, и что я уже часто там бываю.

Честно говоря, я чувствовала себя обманутой. Я потратил тысячи долларов и несколько дней пути, чтобы попасть туда и получить ответ, что я и есть то самое снадобье, которое я ищу. Но на следующий день нам предложили препарат Huachuma, который был описан как "легкий и приятный".

Я хотела получить максимум за свои деньги, поэтому сразу же выпила лекарство, надеясь на день смеха с другими членами моей группы. И первые четыре часа путешествия были именно такими. Я никогда в жизни так сильно не смеялась.

Но затем реальность начала меняться, или, точнее, расширяться. Я смотрела на реку Амазонку и видела розовых дельфинов. Они то всплывали, то плескались, то скрывались под мутной коричневой водой реки. Только когда они отступали, я видела их энергетические тела голубого цвета сквозь воду. Я следила за ними и рассказывала людям, когда и где они собираются всплыть. Я сходила с ума, и мои друзья вокруг меня были обеспокоены моими предсказаниями о всплытии, в основном потому, что я была абсолютно точна".

Стоит отметить, что в реке Амазонке живут розовые дельфины.

Я стала видеть более широкий спектр цветов. Я видела энергетические тела других людей и места их повреждений, как физических, так и духовных. Одной подруге, которая была со мной в поездке, я в шоке воскликнула: "Она была мужчиной". Она расплакалась и сказала мне, что это очень грубо. Она была очень мускулистой женщиной, но я сказала это не поэтому. Я видела гормоны людей. И она была скорее мужчиной, чем женщиной.

Я приняла Хуачуму примерно за час до большинства людей из моей группы, и я чувствовала, что ухожу все дальше и дальше от того места, где они были. К тому моменту я довела своих друзей до слез и совсем потеряла голову. Мне хотелось уйти от группы. Я забралась по лестнице на навес над верхушками деревьев, чтобы немного побыть одной. Я подумала, что действие лекарства скоро пройдет, и захотела полюбоваться закатом над пологом тропического леса, который и по сей день является одним из самых красивых, которые я когда-либо видела.

Когда солнце зашло, я почувствовал, что растворяюсь в воздухе, сливаюсь с окружающей природой в джунглях. Я почувствовала усталость. Совершенный покой. Я улеглась в гамак и закрыла глаза. А затем вошла в темную комнату.

Из места полного единения с природой я попала в место темного хаоса. Это было крайне некомфортно. Я отчаянно хотела выбраться оттуда, но не могла открыть глаза. Ко мне приближались какие-то существа, но я бы не назвал их существами, подобными Тони. Они были похожи на переживания, даже на эмоции, причем ужасные. То, что мы не хотим чувствовать. Вина, стыд, осуждение. Но я не могла ясно понять ничего из этого. Полный хаос - вот лучшее, что я могла бы описать.

А затем наступила тишина и покой, и водное, пернатое существо с клювом прорезало царство, придя за мной. Я бы описала это существо как андрогинное или слегка женское, и оно было одето в некое подобие плаща. Оно не было человеческим ниже головы, но имело человеческий рост и странные руки и ноги, на которых я не могла сфокусировать свое зрение.

От нее исходило ощущение безопасности. Как будто она знала, как вести себя в этом царстве. Она сделала их четкими. Но она также пугала меня, потому что несла в себе абсолютную сущность истины. А истина - могущественно, даже конфронтационно. Мы все говорим, что хотим этого. Но большинство из нас - полное дерьмо. 

"Ты готова пойти со мной?" - спросила она. 

"Куда?" 

"Получить то, за чем ты пришла", - рассмеялась она.

Я была готова на все, лишь бы выбраться из этой темной, наполненной сильным хаосом комнаты. Но мне было больно делать шаг навстречу ей, потому что я знала, что должна оставить свои иллюзии позади. А я любила свои иллюзии. Я не знала этого до того момента, но я была влюблена во все эти маленькие истории, которые я создала о себе и своей жизни.

"Ты готова?" - спросила она.

"Хорошо", - сказала я и, поставив намерение двигаться рядом с ней, слилась с ней.

Не прошло и мгновения, как я оказалась на кухне в доме своей мачехи. Мне было семь или восемь лет. Надо мной издевались, и я была в состоянии отчаянного ужаса. Мачеха придумывала то, чего я не делала, а потом заставляла меня признаться в этом отцу и получить наказание.

"Только не это, - сказала я пернатому проводнику, - верни меня обратно. Я не хочу этого". 

Это было более дискомфортно, чем в темной комнате с сущностями, переполненными эмоциями. Это было личное, и, в отличие от темной комнаты, здесь я ощущала свою принадлежность. Это не было чем-то, что я могла убедить себя в том, что не имеет ко мне никакого отношения. Это было воспоминание о моей реальной жизни, но я проживала его в реальном времени. Я была там.

"Вытащите меня отсюда, немедленно. Это что, больная игра?" 

"Ты не сможешь уйти, пока не почувствуешь это". 

"Я не хочу этого чувствовать. Я всю жизнь пыталась не чувствовать эти ужасные вещи из моего прошлого". 

"В том-то и дело." 

"Я скоро умру. Мое сердце впадает в шок". 

Я была в ярости, мое тело задыхалось и рыдало в гамаке.

"Забери меня отсюда к чертовой матери". 

"Я здесь. И ты в безопасности, но ты должна все это почувствовать". 

Я сделала глубокий вдох, как в своем физическом теле, так и в этом отстраненном воспоминании, к которому я вновь обращалась. И затем я позволила себе почувствовать все это. Все, от чего я пыталась убежать в течение двадцати семи лет. Не знаю, сколько я там пробыла. Но я сдалась и осталась.

"Хорошо", - сказала она.

И тут я упала на пол, как будто меня подбросили с высоты двенадцати футов. Но это был не пол, а мое тело в гамаке. Открыв глаза, я увидела верхушки деревьев. Сказать, что я была дезориентирована, значит преуменьшить. Я сопела, меня трясло и от мескалина, и от перенапряжения нервной системы, которая металась туда-сюда между мирами.

"Что есть реальность?" - спрашивала я себя. 

Я прикрыла глаза, чтобы поплакать, чтобы успокоить себя. Но как только я погасила свет, я снова попала в темную комнату.

И она была там, моя птица-проводник, как и сущности-эмоции. Они только и ждали меня - страх, вина и стыд. Эти отвратительные паразиты, которые не были моими. Они хотели использовать мое тело как некий вспомогательный механизм для своего выживания. Они планировали полностью поглотить меня. Мне пришлось выбирать: остаться с ними или уйти с истиной. И следовать истине было больно, очень больно. Наверное, так же больно, как и оставаться, но я знала, что путешествие с моей птицей-проводником изменит меня к лучшему.

Она спросила меня, готова ли я снова, и я пошла с ней. Я следовала этому процессу, заново переживая опыт своей жизни, чувствуя все, что я слишком боялась или была слишком слаба, чтобы чувствовать, а затем еще дважды опускалась обратно в свое тело.  Каждый раз проходя через темную комнату. Каждый раз делая выбор в пользу выхода из комнаты.

И вот в четвертый раз, когда я закрыла глаза, она встретила меня в отсутствии. Я говорю "отсутствие", потому что это не было комнатой, но это не было чем-то. Не было никакой обстановки, ничего, что могло бы придать этому опыту определенную форму. Мы были просто звуками в огромной пустоте.

Она сказала мне, что я должна прожить свою жизнь с открытым сердцем. Что моя работа на Земле заключается не в том, чтобы защищать своё сердце так, как я это делала до нашего совместного путешествия. Потому что на самом деле я не защищала его, а закрывала. И оно не было разбитым, оно было уставшим.

Она крепко сжала кулак: "Это твоё сердце. Расслабься". Затем мы перешли в световую форму, и она показала мне, как "воробьиные крылья" идеально сконструированы, чтобы красиво складываться по форме анатомического сердца.

"Я буду охранять твое сердце с этого момента и до бесконечности. И если ты доверишься нам, то сможешь жить свободно. В любви и свободе". Когда она сказала "нам", я понял, что таких, как она, много. Бесконечно много таких, как она.

Комната казалась мне знакомой. И я часто думаю, не пересекались ли мы в одном и том же месте, но давали разные описания. Потому что мы разные люди, с разными точками обзора и перспективами. Однажды он сказал мне, что ему тоже казалось, что голоса в его темной комнате хотят спроецировать на него свои негативные состояния.

По возвращении в Нью-Йорк, где я тогда жила, я узнала, что в основании ксифоидного отростка, или грудины, есть акупунктурная точка, которая называется "ласточкин хвост", потому что она похожа на хвост птицы, а ребра по обеим сторонам представляют собой крылья птицы.

Через несколько лет после этого опыта в перуанских джунглях подруга, которую я назвала мужчиной, сказала мне, что у нее был высокий уровень тестостерона, и из-за этого у нее были проблемы со здоровьем.

Думаю, это произошло примерно в 2013 году, когда я жил на острове Мауи (Гавайи) и работал менеджером по недвижимости у человека, владевшего четырнадцатью или около того владениями на островах. Одним из них был участок площадью сто акров за городом Кахакулоа. Там были две возвышающиеся скалы, между которыми протекала река, когда шли сильные дожди. Это было потрясающее место, и владелец согласился разрешить мне время от времени разбивать там лагерь.
 
Однажды вечером мы с женой отправились на ночевку на один из краев скалы. Мы провели прекрасный вечер под звездами. На следующее утро она уехала на работу на своей машине, а я решил оставить свой грузовик рядом с кемпингом, когда поеду работать на участке. В конце дня я планировал вернуться за машиной и поехать домой.
 
Кемпинг находился на противоположной стороне долины от участка, на котором я работал. Вместо того чтобы идти вверх и в обход, как это было утром, я решил спуститься в долину и подняться обратно с другой стороны, рядом с нашим кемпингом и тропинкой. В долине было так красиво, что мне захотелось ее исследовать. К тому же я никогда раньше не был в этой долине.
 
Был прекрасный полдень. На поясе у меня висело мачете, которое обычно носят на островах, чтобы расчищать пешеходные дорожки или заросли лиан и кустарника. Я шел в своих рабочих ботинках.
 
Я начал спускаться в долину, где грунт становился все более и более сухим. В какой-то момент земля просела, и я упал, начал скользить вниз. Инстинктивно я схватил мачете и попытался воткнуть его в землю, чтобы остановить скольжение. Это получилось, но при этом я порезал руку. Кроме того, каждый раз, когда я пытался вывернуться, лезвие немного смещалось, и я сползал еще больше.
 
В конце концов я скатился в кустарник, за который смог ухватиться. В этот момент мачете полностью вывихнулось и проскользнуло мимо меня. Затем я услышал, как мачете с лязгом опускается вниз по скале и в конце концов ударяется о камень. Это было похоже на ужасно долгое падение. Было очень много глухих звуков перед заключительным ударом.
 
Когда я посмотрел в ту сторону, куда скользнуло мачете, я не увидел края, но увидел верхушки деревьев под собой. Я начал паниковать. Верхушки деревьев - это значит, что падение было метров двадцать-тридцать.
 
Куст, за который я держался, был не очень большим, и его корни начали вырываться из грязи, пока я висел. Под моими шатающимися ногами лежали большие куски камня и рыхлой грязи, которые также отламывались при каждом движении. Я слышал, как они свободно падали на уступ, а затем с треском и шлепком останавливались так же, как и мое мачете. В этот момент я понял, что нахожусь в глубоком дерьме.
 
Я понимал, что оказался на краю обрыва и не смогу подняться обратно. У меня не было сил, да и рельеф местности был против любого подъема. Я уже бывал в этих местах и знал, что внизу долина каменистая и нет сотовой связи. Я подумал о том, что могу упасть с края и сломать ноги. Но тогда я не смогу позвать на помощь. Невероятно, как много информации можно получить и обдумать, когда тебе угрожает реальная опасность. Я примирился с собой. Мне предстояло умереть, и я смирился с тем, что это последний момент моей жизни.
 
К тому же из выкорчеванного куста на мои руки полезли рыжие огненные муравьи. Я смирился с тем, что мне больше нечего делать. В процессе сдачи я услышал голос в своей голове. Это был тот самый человек, который приходил и извлекал меня из черной комнаты, в которую я попадал под капельницей во время полетов в Перу. Он задал один простой вопрос.
 
"Ты мне не доверяешь?" В моем теле сразу же воцарился покой.
 
"Я доверяю тебе".
 
Затем я не только позволил себе отпустить, но и оттолкнулся. Я не был уверен, оттолкнулся ли я потому, что был уверен, что останусь жив, или потому, что я действительно смирился с мыслью о смерти. Но я оттолкнулся, как при погружении в воду бутылки Nestle, потому что больше всего на свете я доверял этому голосу.
 
Я упал на дерево, а затем в тростниковую траву. От дерева отходили лианы, которые запутались вокруг меня и поглотили мое падение. Когда я остановился, то находился в тростниковой траве на высоте примерно шести дюймов от земли, как будто откинувшись в кресле.
 
Я был счастлив, что остался жив. Это еще мягко сказано. Но некоторые чувства не передать словами.
 
У меня было несколько царапин от тростниковой травы и порез от мачете на руке, но в остальном я был невредим. Посмотрев в сторону, я обнаружил белый скелет барана, в грудной клетке которого застряло мое мачете. Он пролежал там довольно долго. Я схватил мачете и освободился от лиан.
 
Я спустился к океану, прошел через чудесное поле цветов, а затем вернулся к своему грузовику. Я никогда не забуду красоту этих цветов. Оттуда я поехал домой. Просто поехал домой.
 
Все это время я перебирал в памяти, что за долбаный голос сказал мне это? Я знал, что со мной только что произошло нечто глубокое.
 
Только когда я начал планировать эту книгу, я понял, что, возможно, все это время одна и та же сущность присматривала за мной.
 
Почему вы делитесь этой историей? Потому что этот момент изменил мою жизнь. Он положил начало всему, что я делаю с тех пор. До этого момента большинство своих решений я принимал из страха. Я как будто пытался защитить себя от беды, но беда всегда случалась. Иначе говоря, мои проблемы на самом деле были не моими проблемами, а страх, который я испытывал перед ними, был моей проблемой. С этого момента я начал полагаться на доверие.
 
Я до сих пор не знаю, кто и что это был за голос, и я не намекаю на что-то одно. Но в контексте этой книги я хочу сказать, что многие вещи происходят в другом мире или из другого мира. И в некотором смысле я хочу нормализовать этот опыт.
 
Кроме того, чем больше я работаю с людьми, тем чаще оглядываюсь на этот момент. Я понимаю, что страх ограничивает ваш рост. Откровенно говоря, вы не сможете летать, если не вылетите из гнезда - вы не преодолеете этот первоначальный страх. И я также признаю, что "они" навязывают нам страх. Он буквально лежит в основе большинства мировых проблем.
 

Как и обещал, я расскажу вам, что произошло в коридоре на Церере.
 
Я был рабом на Церере в течение двенадцати лет, плюс примерно одиннадцать лет в этой следующей расширенной временной линии, которую я собираюсь объяснить.
 
По большей части у нас были выходные. Был случайный резерв для выполнения обязанностей в бараке в выходные дни, таких как стирка и работа в столовой. Меня вызывали не так часто. В один из выходных вечеров к женщинам у окна подошел офицер, который затем позвонил в мою комнату и сказал, чтобы я явился в дежурную часть. Там стоял светловолосый мужчина в военной форме Колонии Церера.
 
"Пойдем со мной", - сказал он.
 
Мы переместились на коротком поезде к другому поезду с пересадкой и оказались в офисе административного типа. Я был взволнован. Мне казалось, что сейчас со мной произойдет что-то хорошее. Он объяснил мне, что они встретили новую группу продвинутых серых инопланетян и что заключен выгодный договор о торговле технологиями. Им нужна рабочая сила, и я попал в резерв, чтобы помочь. Они собирались протестировать меня на эту роль и решить, отправлять ли меня.
 
Я боялся, но и радовался, думая, что это будет лучшая должность, чем та, которую я занимал сейчас. Мы прошли через административный корпус, спустились в коридор, где в очереди стояло около пятидесяти таких же парней, как я. В конце коридора, отгороженного двумя дверями, послышались чьи-то крики. Ко мне и офицеру подошли двое мужчин и записали какую-то информацию.
 
"Его ведь будут проверять, верно?" - спросил офицер.
 
"Нет, ему не нужно тестирование. Он отправляется".
 
После этого сопровождающий меня офицер ушел. Мне было велено просто ждать в очереди и делать то, что мне скажут. Кричащего парня вывели из комнаты и проводили в другую сторону, подальше от нас. Я простоял в очереди еще пятнадцать минут. Зашли еще три или четыре парня, потом вышел еще один с криками.
 
Он был худой, очень взволнованный и кричал на всех, кто стоял в очереди.
 
"Не отправляйтесь. Не отправляйтесь. Там больше десяти лет. Лучше убейте себя", - кричал он, когда его оттаскивали.
 
В этот момент вышли два вооруженных охранника и сказали нам, что мы должны сохранять полную тишину. Иначе нас расстреляют. Они отодвинули очередь немного назад, чтобы, когда из комнаты выходили новые ребята, их можно было оттеснить, чтобы они не прошли и не общались с нами.
 
Когда подошла моя очередь войти в комнату, я подошел к наклонному столу. Там сидели два серых, которых я раньше никогда не видел, с более широкими головами, чем когда-либо, и гораздо более темного серого цвета. Меня пристегнули к столу и сказали, что я отбываю на еще один десятилетний срок.
 
"Вы не можете этого сделать. Это незаконно. Мне говорили, что это сведет меня с ума".
 
"Это неправда, - ответил немецкий офицер в медицинском облачении. - Это совершенно другая технология, и с тобой все будет в порядке. Ты вернешься назад".
 
Они воткнули иглу мне в шею, а другую - в слезный канал правого глаза. Я пробыл там десять лет, чуть больше, а мог пробыть гораздо дольше. Сотни лет. Потому что дьявол кроется в деталях.
 
Я начал обыскивать комнату.  Я даже не знаю, что именно я искал. Может быть, выключатели? Выход? Какую-то связь с нормальной жизнью, но я ничего не помнил до этого момента, поэтому не могу сказать, что именно я надеялся найти или понять. У меня была мысль, что я смогу найти брошюру или что-то в этом роде, чтобы объяснить, что происходит, но ничего не было. Была дверь, но она была заперта. Я был совершенно один и не знал, что существует за пределами этой комнаты.
 
Наиболее похожий опыт, с которым я мог бы сравнить это, - это возвращение из пьяной отключки. Вы знаете, что каким-то образом попали туда, но полностью дезориентированы и не представляете, как вы туда попали. Разве что добавить элемент новой физической формы в совершенно новом окружении.
 
У изножья кровати стояло прикрепленное к стене устройство типа телевизора с маленьким экраном.
 
На нем было несколько опций, что-то вроде интерфейса, где можно было выбирать, что делать. Недалеко от другого конца койки находился дверной проем, ведущий в ванную комнату, очень маленькую. В ней был странный, странной формы унитаз. На Земле унитазы имеют овальную форму. Этот был скорее продолговатым восьмиугольником с квадратными краями и сделан из металла. Воды для смыва не было. Вы просто опускаете крышку, и все происходит автоматически.
 
Было и то, что можно назвать стоячим душем, но без воды. Позже я узнал, что "душ" на самом деле был ультразвуковым и использовал некую форму света, которая стерилизовала ваше тело. Если на вас была грязь, то она, по сути, стряхивалась. На дне душа была решетка, через которую проваливались частицы пыли.
 
Имелось зеркало. Оно было размером с небольшой лист для выпечки. Я увидел себя явно развитым, то есть выросшим в этом теле, но одновременно с этим. Я никогда не видел себя раньше. У меня было ощущение, что раньше я был чем-то другим, но я не знал чем.
 
Я не был человеком.
  
Я был коричневато-коричневым инопланетянином с тремя длинными пальцами и длинным большим пальцем. Я был худым, без волос, с интерфейсным портом на шее, у основания головы. Я имел скелетное строение, очень похожее на человеческое. Мой рост составлял около пяти футов.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Второй по частоте вопрос, который мне задают по поводу первой книги "Кавалер колонии Церера", - это вопрос о чернокожем парне с Луны.
 
В бытность рабом на Церере мне довелось добровольно участвовать в рискованных миссиях в надежде получить повышение по службе. Одна из таких миссий была связана с остановкой на Луне.
 
После высадки на Луну меня провели через телепорт два офицера. Один из них обратился ко мне.
 
«Ты знаешь, где мы находимся? Мы на Луне, - сообщил он мне. - Тебе повезло, что ты вообще здесь, большинство людей, которые приходят сюда, никогда не попадают на этот уровень. Мы находимся на более глубоком уровне - в совершенно секретной области Луны. И если ты не носишь нашу форму, это не значит, что ты будешь получать дерьмо от кого бы то ни было, потому что ты из Колонии Церера. Мы - лучшие из лучших. Лучшие из лучших. Ни от кого не принимай дерьма. Не забывай об этом". 
 
На самом деле она называлась Ceres Kolonie Gesellshafte, а не Корпорация "Колония Церера", как я понимаю по-английски. Я думаю, что Gesellshafte переводится скорее как "организованное общество", чем как "корпорация", но почти все там было "корпорацией".
 
Они вдвоем накачивали и пичкали меня этой риторикой.
 
"Сегодня ты не раб, - сказал другой через плечо. - Ты - персонал корпорации "Колония Церера", и все эти люди здесь должны проявлять к тебе уважение. Ты должен вести себя соответствующе".
 
Другой, казалось, что он что-то мне продавал, пытался меня подкачать.
 
"Час Зеро" настал! Мы - Mittenachtwoffe! Первые, кто путешествует в космосе, не считая этих американских ублюдков!"
 
Мне показалось, что они оба были слишком восторженны. Но я постарался проникнуться духом, подумав, что, может быть, именно такой настрой и нужен для продвижения по службе.
 
Один из них протянул мне прибор, похожий на ручку.
 
"Вот, -сказал он, вкладывая его мне в руку. - Тебе это пригодится. Это твой переводчик. С его помощью ты сможешь понимать любой язык, на котором говорят на Луне".
 
В конце концов мы прошли через коридоры к контрольно-пропускному пункту, за которым стояли серые инопланетяне. Те самые, с которыми я уже сталкивался на Луне. Снисходительные и холодные.
 
В соседнем окошке офицерам вручили какие-то бумаги, которые нужно было заполнить.
 
"Жди здесь", - негромко сказали они.
 
Когда они вернулись, мы вошли в дверь и начали свой путь по нескольким очень узким коридорам с разноцветными линиями на стенах. Повернув за угол, мы наткнулись на несколько других видов инопланетян, которые шли по коридорам. Среди них были гуманоиды, похожие на нас, но с вытянутыми головами и более длинными лицами, немного выше ростом. И еще больше серых. Были и люди в цельной униформе, похожей на комбинезон.
 
Мое удивление было очевидно для офицеров.
 
"Не выгляди так пораженным - даже если это продвинутая раса, - ты с колонии Церера. Ты представляешь лучшую колонию этой Солнечной системы"
 
Для ясности, я получал их команды через переводчик. Они говорили на том же диалекте немецкого языка, на котором говорили все на Церере.
 
Эти парни, должно быть, годами укрепляли свой боевой дух, и, не буду врать, мне было очень приятно находиться среди них. У меня была такая низкая самооценка, что это действительно помогло мне почувствовать себя ценным и важным. Узнав об этом задании, я мысленно приготовился к смерти. Любая опасная для жизни ситуация, которая могла возникнуть на моем пути во время выполнения задания, не должна была меня останавливать, ведь это был мой билет из этой проклятой жизни. Я так долго был несчастен, что именно это мне и нужно было услышать от этих молодых блестящих офицеров Цереры. Это, несомненно, потешило мое самолюбие, и я впервые даже отдаленно услышал подобного рода разговоры.
 
Когда мы повернули за очередной угол, офицеры Цереры отвлеклись на какого-то человека и остановились, чтобы поговорить. Однако, отвлекшись, я продолжил идти чуть дальше. За углом коридора я заметил чернокожего мальчика, которого сопровождали двое серых. И это были не совсем обычные серые. Они были гораздо худее и темнее, чем все, кого я видел до этого момента. Мальчик, которому было не больше восьми лет, был одет в медицинский халат, из его тела торчали трубки. На голове были повязки, преимущественно бинты. Создавалось впечатление, что он только что перенес операцию и не желает сотрудничать с серыми.
 
Мальчик увидел меня и установил со мной зрительный контакт. Через В одно мгновение он бросился ко мне с криком "А-а-а-а!!!", раскинув руки, словно для того, чтобы обнять меня. В рефлекторной реакции я поднял ногу, чтобы остановить его, и он с разбегу упал от моей ноги на землю. Я ударил его прямо в грудь, и у него вышибло дух. Как будто он наткнулся на удар. Только когда я увидел, что он плачет на земле, я понял по разочарованию в его глазах, что он просто хотел меня обнять. Я почувствовал себя подавленным. Двое серых быстро подошли и жестом попросили меня отойти.
 
"Что случилось?" - спросил один из офицеров Цереры, подбегая ко мне.
 
Затем они посмотрели на серых, которые деловито вводили мальчику что-то успокаивающее.
 
"Что случилось? Какие-то проблемы?"
 
"Нет... никаких проблем, - быстро покачали головами серые. - Пожалуйста, не придавайте этому значения. Он неуправляем. Мы сожалеем о причиненных проблемах", - услышали мы все их телепатические слова.
 
Я наблюдал, как серые поставили его на ноги и некоторое время смотрели на него. Он перестал плакать и выглядел загипнотизированным. Затем, положив руку ему на плечо, они повели его к тому месту, откуда он начал бежать. Втроем они скрылись за дверью в коридоре. Это событие и воспоминание стало для меня важным спустя годы на Земле, потому что мы с этим мальчиком нашли друг друга в 2017 году на Земле.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
...........

 
 
 
 
 
 
 

"Если бы это происходило на самом деле, мы бы об этом знали. Больше людей говорило бы об этом". От этого заявления меня передергивает. Потому что ничто не может быть дальше от истины.

Я думаю, дело скорее в том, что, поскольку это действительно происходит, большинство людей об этом не знает. Более того, многие цифровые платформы идут на крайние, если не сказать незаконные, меры, чтобы не допустить попадания такого контента к публике. Или чтобы отвлечь внимание 
заголовками о том, что один человек дал пощечину другому на церемонии вручения премии, в то время как за кулисами принимаются законопроекты и скрывается ложь.

А люди, как Джон, открывают правду, и их жизнь переворачивается с ног на голову. Их позорят, высмеивают, в какой-то мере даже изгоняют. Семьи отрекаются. Увольняют с работы. Друзья удаляются. Отношения прекращаются.

Так что нет, не совсем так. Я не думаю, что это правда, что больше людей знали бы об этом, если бы это "происходило". К тому же это не совсем кофейная болтовня: "Эй, я был похищен в детстве и провел время на Луне, где, собственно, и происходит большинство хирургических операций по усилению". Тони связал меня с Джоном после того, как я поделилась воспоминаниями о тренировках в виртуальной реальности, настолько реальных, что ты не знал, что все это происходит только в твоем воображении, пока не снимал визор.

Он сказал, что есть еще один парень, который рассказывает о таких вещах, которыми делюсь я, и показал мне, где найти его в Инстаграме. После некоторого обмена сообщениями этот парень согласился пообщаться со мной в Facetime.

Мы проговорили несколько часов. Когда я увидела его лицо, я сказала ему, что знаю его, но не как его земное имя. Я знала его как Джона.

"Да, - сказал он мне, - так меня там называют". И с тех пор мы с Тони называли его Джоном. Чтобы защитить его частную жизнь.

Джон рассказал мне историю с Тони несколько иначе. Он сказал мне, что был с роботами. Что все они были роботами, а Тони был единственным человеком, которого он видел за долгое время.

У нас были общие воспоминания о тренировках, которые мы проходили, о левитации, об экстрасенсорных связях с животными и особенно о виртуальной технологии, настолько реальной, что ты не знаешь, что она существует только в твоих мыслях. Мы оба были очарованы способностью этой технологии синхронизировать сознание, то есть вы и ваш товарищ по команде могли иметь один и тот же совместный опыт, который накладывался на реальность.

Затем он спросил, сохранились ли у меня какие-либо способности. Я ответила, что не уверена, было ли это связано с моим пребыванием в программах или с тем, что я родилась человеком, но я была медиумом. Мы связались с его покойной бабушкой, что было для меня очень необычно. Это была худая, сильная женщина с очень своеобразным париком. И она очень любила его. На меня подействовало осознание того, что он был так глубоко любим.

Он сказал, что у него сохранились некоторые способности. Он мог видеть вещи из жизни других людей. Он сказал мне, что когда-нибудь в жизни я вспомню "треугольные существа" из прихожей дома моего детства. Пока не вспомнила, но это утверждение тоже не дает мне покоя.

Затем он показал мне свои работы. Особенно тронула меня одна работа. Она была огромной - полотно черноты с размытыми мазками множества цветов.

"Мне нравится вот эта, - сказала я ему, - она мне кажется знакомой". 

"Это все люди. Как лица, или личности, вроде того. Вот как там все устроено", - ответил он.

В группе я чувствовал себя неловко. Это было похоже на то, как если бы я вошел в класс, когда преподаватель уже ведет урок. Я не знал, как меня примут, и чувствовал, что мешаю, поэтому довольно долго стоял молча. Внутри я только и думал о том, как бы спросить кого-нибудь, что, собственно, происходит.
 
Мы общались с помощью телепатии и словесных звуков, но я еще не умел пользоваться телепатией, а когда заговорил, то это был совсем другой язык. Для меня он фонетически был похож на гласные и согласные американского английского. Я не помню, что именно я сказал, когда наконец заговорил, но это было что-то вроде вопроса о том, не собираются ли нам объяснить, что мы все здесь делаем. Члены группы отнеслись ко мне пренебрежительно. Они игнорировали меня. У меня было такое же чувство, как если бы я заговорил в классе, а меня проигнорировали не только другие ученики, но и учитель. У меня возникло ощущение, что большинство из них там уже давно. Позже я узнал, что новые люди постоянно приходят и уходят, поэтому они привыкли к таким входам, как мой.
 
Когда меня спрашивают о том, на каком языке мы говорили, это заставляет меня задуматься о своих воспоминаниях - не вспоминаю ли я их, не думаю ли о них на том языке, на котором мы говорили? В конечном счете, я не верю, что мы вообще думаем на каком-либо языке. Я думаю, что наш мозг обрабатывает символы, чувства, понятия. Именно поэтому мы не можем сформулировать некоторые мысли. И как младенцы могут "думать" о вещах до овладения языком. Так же мы можем глубоко понимать сложные концепции, которые мы не можем объяснить словами, а когда пытаемся объяснить их, наше знание о них, кажется, тоже исчезает.
 
Вернемся к группе. Одно существо, более высокое и серого цвета, объясняло правила и показывало схему корабля на чем-то, что больше всего напоминало карту в торговом центре. Это был большой интерактивный экран, поднимающийся из пола. Затем высокий раздавал кусок пластика с записями - это были правила для новичков, как себя вести на самом деле. В них говорилось о том, как отдавать честь, как реагировать, когда командиры и офицеры входят в комнату или подходят к группе, а также о том, как взаимодействовать друг с другом. В нем также говорилось о том, где нам разрешается ходить и что будет, если мы этого не сделаем, а именно: нас переведут на более тяжелую работу.
 
Я узнал, что это высокое существо было командиром. Он выглядел так же, как и мы, но его можно было назвать представителем другой расы. У всех командиров была светло-серая кожа, они были выше ростом, но в остальном были очень похожи. В течение последующих десяти лет своей жизни я никогда не видел представителей других рас, кроме нас - высоких и низких.
 
Группа хвостатых и коротконогих, в которую я входил, называла себя аббревиатурой, которую я не помню. Она заканчивалась словом, наиболее похожим на английское слово Бюро, так что с этого момента я буду называть нашу группу именно так.
 
От места встречи моя группа прошла в класс, где мы наблюдали за преподавателем с помощью огромного видеоэкрана. Члены группы вели себя по-кошачьи по отношению друг к другу. Не обязательно грубо, но мы были незрелыми. В классе было скучно. Но я узнал, что мы находимся на астероиде, который казался маленьким по сравнению с тем, что мы узнали о нашем проекте и что нам предстояло сделать. Мы были просто камешком в небе по сравнению с масштабами проектного ландшафта. Бюро - это корпорация, которая строила макрообъекты в космосе, такие как планеты, кольца вокруг звезд, звезды и целые регионы в космосе. Нашему экипажу предстояло участвовать в строительстве звезды. Насколько мне было известно, на этом астероиде нас было шесть или семь тысяч, а в галактике - более триллиона. По крайней мере, так они утверждали. В галактике были и другие виды, но мы составляли большинство. И вся галактика функционировала в рамках одной и той же социальной структуры.
 
Преподаватель показывал нам, как пользоваться интерфейсом через разъем на затылке. Это позволяло нам полностью погрузиться в процесс как на уроках, так и при выполнении реальных "заданий". Когда я подключился, то увидел то же самое, что и на экране, но на этот раз в своих мыслях. Мне стало жутко от этого, и я отключился от сети через несколько секунд.
 
Следующие несколько недель мы продолжали ходить на занятия, где узнавали о наших кораблях и о том, чем мы будем заниматься. Мы встречались в одном и том же торговом центре с картой, где проходил первый инструктаж и оценка дня. После этого нас отправляли в разные учебные зоны или классы, так как некоторые из нас были более способными, чем другие, или имели более высокий уровень подготовки.
 
Мы одновременно наблюдали за летной подготовкой на экране перед собой и подключали порт в затылке к технологии, которая позволяла нам заниматься имитацией полета. Я довольно быстро привык к использованию этой технологии. А вот к подключению почему-то так и не смог привыкнуть. Трудно было найти отверстие, но еще труднее было чувствовать себя неестественно, когда вставляешь что-то в свою голову. Как будто у меня была какая-то неуловимая память о том, что я человек, и подключать машину к моему мозгу, к моим мыслям было крайне неудобно.
 
Все мы были андрогинами. У нас не было известных мне половых органов, по крайней мере внешне, и мы выделяли жидкость через одно отверстие. У птиц и рептилий есть такое же отверстие, называемое клоакой. Это конец как пищеварительного, так и репродуктивного трактов. Внутри тракты разделены, но ведут к одному внешнему отверстию.
 
У меня был эквивалент того, что я бы назвал репродуктивной энергией, но я не знал, что это такое. Это привело к беспокойству, которое я не мог понять. В какой-то момент я попросил дать мне наркотики или что-нибудь, что помогло бы мне заснуть, но мне ответили, что нет, что все в порядке.
 
Когда я вспоминаю свое психическое состояние, мне кажется, что мне было лет тринадцать-четырнадцать. Мы все так думали и вели себя - как мальчишки-подростки. Я подозреваю, что меня клонировали или сконструировали, потому что моя психика не развивалась так, как развивалась бы в человеческом теле. То есть я оставался тринадцатилетним все десять лет. Но Командиры, похоже, психически старели и имели более взрослый, зрелый ход мыслей.
 
Я был очень непоседлив и часто злился. Как только я это делал, мне сразу же становилось светло. В первые дни моего пребывания там дверь моей комнаты была не заперта, и я мог погулять. Это был простой, в основном пустой коридор, и я всегда боялся зайти слишком далеко. Там была доска с заданиями, на которую я ходил смотреть, но со временем это надоело. Через некоторое время дверь все равно закрывалась, когда я входил.
 
Все мое время проходило либо в классе, либо в моей комнате. Кровать в моей комнате была полноразмерной, с обычным матрасом, встроенным в стену, и ящиками, под которыми я находил свою одежду. Ящики, видимо, были соединены с внутренним коридором или какой-то сборочной линией, где обслуживалась наша одежда. То есть каждый день я просыпался со свежим, чистым, сложенным комбинезоном. На кровати лежала простыня и толстое одеяло. Меня учили заправлять постель каждое утро перед выходом на службу, а раз в неделю или около того я должен был оставлять постельное белье в сумке, чтобы его можно было постирать. Экран в моей комнате показывал, когда нужно делать те или иные действия.
 
В комнате были лампы, имитирующие дневной свет и темноту, так что у нас было некое ощущение цикла. Дневной свет был похож на прожекторы, выстроенные под каждым окном в коридорах. У меня в комнате был свой выключатель, и я выключал свет, чтобы заснуть. В моей комнате была дополнительная лампа, видимо, с датчиком, потому что, когда я вставал, она тускло освещала пространство. Я плохо спал. Мне снились сны, но это были обычные, убогие сны. За исключением одного, ближе к концу моего пребывания на астероиде. Мне снилось, что время заканчивается.
 
Если люди на 55-60% состоят из воды, то в этом теле ее было скорее 45%. Я никогда не потел, и, как выяснилось в первый же день после пробуждения, мы не использовали воду для душа. Когда мы ходили в туалет, там не было сильного запаха, а выделения имели консистенцию зубной пасты с небольшими вкраплениями жидкости, не похожей на птичий помет.
 
Мы также не пили воду. Мы могли есть, когда захотим, нажав на кнопку, чтобы выдать порцию через ящик в комнате. Наша еда была похожа на конфету Smartie, но размером с хоккейную шайбу, по вкусу напоминала цитрусовые и была трех разных цветов. Была темная, оранжевая и зеленая. По консистенции она была чуть гуще пудинга, как тыквенный пирог.
 
Иногда мы проводили на кораблях по восемь часов без туалета и еды. Наша биология сильно отличалась от биологии землян, у нас не было таких же биологических потребностей и ограничений.
 
Поэтому изо дня в день мы придерживались одного и того же скучного распорядка дня. Классная комната, спальня. Классная комната, спальня. И вот однажды нам сообщили, что мы наконец-то достаточно обучены и подготовлены, чтобы перейти от симуляторов полетов к полетам на настоящих кораблях. Это было неописуемо волнительно. Во-первых, это было что-то новое, добавившееся к обыденной рутине. Но еще более захватывающим было то, что нас подготовили к тому, чтобы мы чувствовали себя уверенно в одиночном полете - хотя для меня эта мысль была пугающей.
 
В классе мы начали с краткого инструктажа, а затем нас сразу же повели в ангар. В ангаре каждый из нас поднялся на борт индивидуального корабля, похожего на стеклянный шар. Мы зашли в него через заднюю стенку, заняли свои места и подключили порты на затылке. Внутри корабля было тесновато.
 
После подключения портов мы увидели внутри корабля интерфейс, который осветил в основном темное пространство. Каждый из шаров был опущен гидравлическим лифтом на нижний уровень, где мы были пристыкованы к фюзеляжу, расположенному в задней части другого черного корабля квадратной формы. Его длина составляла тридцать-сорок футов, и в стеклянных шарах помещалось около двадцати человек. Я мало что видел в этой части отлета, но все слышал. Когда все мы были зафиксированы в фюзеляже, пол над нами уплотнялся, и все разгерметизировалось. Затем открылась большая дверь в космос.
 
Наш астероид находился в туманности, которая делала пространство вокруг нас абсолютно черным. Туманность была огромной - на несколько световых лет. Там не было ни звезд, ни атмосферы, только вакуум. Когда мы взлетали, у основания астероида загорались огни, которые позволяли видеть нашу тускло освещенную базу. Астероид имел форму гамбургера и, по моим оценкам, был около пятидесяти миль в диаметре. На астероиде были здания, выступающие за его пределы, и когда мы отчалили, то увидели слабый, размытый свет от этих зданий. На самом деле это были яркие желтоватые прожекторы, но свет не распространялся далеко. Здания были черными и многоэтажными, с окнами, что не имело смысла, учитывая дальность видимости в непрозрачном вакууме. Здания давали мне ощущение, что на этой скале в небе живут тысячи таких же, как я, людей. Я не уверен, потому что мне никогда не разрешалось покидать свою зону. Мне разрешалось ходить в спальню, в класс и в ангар. Если я выходил за пределы разрешенной зоны, загорался раздражающий свет. Но Бюро ощущалось как огромный, работающий корпоративный проект, а мы были лишь его маленьким филиалом.
 
Наши капсулы были выпущены из дока, и мы отправились в свой первый полет. В зданиях астероида и даже в доке была искусственная гравитация. Но когда нас выпустили, мы ощутили падение до нулевой гравитации. Это было похоже на падение со скалы без изменения высоты. Нужно было мысленно подготовиться к ощущению "американских горок". Если этого не сделать, то может закружиться голова, даже появится тошнота. Нужно было мысленно погрузиться в невесомость.
 
Сначала траектория полета задавалась компьютером, который дистанционно управлялся командирами в башне. Но вскоре они передали управление каждому из нас. Мы сделали медленный круг вокруг астероида. Время там измерялось в разных единицах, но по ощущениям это был примерно двадцатиминутный полет.
 
Примерно три наши минуты равнялись одной их единице времени. По аналогии с шестьюдесятью минутами в часе, у них во вторичной единице времени было двадцать таких единиц. И полный "день" состоял примерно из двадцати таких вторичных единиц измерения времени, как наши сутки. Но солнце не всходило и не заходило - хотя это имитировалось освещением - чтобы обозначить какой-либо планетарный цикл, подобный тому, который мы наблюдаем на Земле. Их "день", видимо, определялся временем, когда мы могли работать, и временем, когда нам нужно было спать. Хотя я помню, как мы отправлялись на задания и чувствовали, что нас рано вызывают обратно, что мы могли бы работать дольше.
 
Целью нашей миссии в этот день было просто знакомство с аппаратом. Я не пользовался средствами управления, а управлял кораблем с помощью своих мыслей, через подключенный порт.
 
Мы летели вместе, в строю, и этот процесс также был автоматизирован. Команда управления задавала нам маршрутные точки, и я мог перейти на автопилот, но мог и отключить эту функцию в любой момент. Сделав круг вокруг астероида, мы встали в очередь у дверей ангара и стали ждать, когда нас по одному вызовут на стыковку. По возвращении меня ждала команда существ, похожих на меня, которые должны были обслуживать мой корабль. Они подошли, выпустили меня и приступили к своим обязанностям. Я предполагаю, что это была своего рода команда, которая готовила капсулы для следующего экипажа и перемещала их в док для отлета. Мы не вернулись на то же место, откуда улетели.
 
После этого короткого полета я вернулся в свою комнату, где было открыто экранное меню. Там были две новые опции - и это были игры! Сначала я просто пощелкал пультом по экрану и подумал, что это выглядит очень здорово, но я слишком устал, чтобы заниматься этим. Вместо этого я решил вздремнуть. Когда я проснулся, то подключил пульт и проверил его.
 
Было доступно две одиночные игры, и я увидел, что есть еще игры, которые еще не были разблокированы. Интуитивно я понял, что чем больше я летаю, тем больше игр могу получить. Я в некотором роде закончил обучение, и эти игры были частью моей новой сферы свободы. Они были висящей морковкой - я знал, что разблокированные игры станут моим призом, если я продолжу тренироваться и выполнять полетные задания.
 
Поскольку у меня был подростковый склад ума, это было для меня стимулом. И это были очень простые игры, такие как головоломки или тетрис, которые, правда, развлекали меня всего минут пятнадцать или около того - но это было хоть какое-то занятие.
 
Именно через видеоигры я узнал, что есть много жителей. Мы могли общаться друг с другом с помощью коротких фраз, которые ограничивались несколькими словами, но со временем из них можно было сложить многое. Некоторые люди были свободны. Кто-то работал в армии, кто-то, похоже, занимал такую же должность, как и я, а кто-то просто отдыхал. Некоторые рассказывали о путешествиях, жизни в космосе и посещении планет по праздникам.
 
Мне показалось странным, что свободные люди участвуют в этих отстойных играх, но они объяснили, что участвуют в них ради социальной составляющей. Только так они могли общаться с некоторыми своими друзьями. Но у них был доступ и к другим, более продвинутым программам. Они скорее просто заходили туда.
 
Я думаю, что видеоигры - это пустышки. И там, и здесь, на Земле. Сейчас есть дети, которые предпочитают играть в видеоигры, а не выходить на улицу и общаться. Они опасны еще и тем, что обманывают детей, заставляя их думать, что они добились успеха. Это дает ложное чувство собственного достоинства и завершенности.
 
Нам игры давали ложное чувство свободы. Когда мы были в игре, мы верили, что у нас есть свобода. Они также действуют как форма контроля над разумом, когда изменяется самовосприятие. Они создают сценарии, в которых вы привыкаете к тому, что вам говорят, что делать. Сам по себе этот акт ограничивает оригинальность мышления. Вы принимаете правила, следуете за толпой и получаете вознаграждение за выполнение плана. Но все же игры были приятным развлечением.
 
Одевшись на следующее утро, я обнаружил, что символ на левом рукаве моего комбинезона изменился. У всех нас на комбинезонах был серебряный символ, но сегодня круг располагался по-другому. Как будто я перешел на другой уровень. У всего командования были золотые нашивки, а у нас, летного состава, - серебряные.
 
Когда мы вернулись в класс, все обсуждали игры. Кому-то они понравились. А для меня они были просто развлечением. Но со временем они стали моей жизнью. Я стал очень хорош в них, потому что это было все, чем я занимался вне занятий и полетных заданий. Люди, наверное, хотят знать о моей повседневной жизни в этом месте, где я провел десять лет, но это было все. Видеоигры, моя комната и полетные задания.

На следующий день мы не летали, а просто посещали дополнительные занятия. В ответ мы получили сообщение от человека с золотой нашивкой, что мы были опасны и не знали, что делали. Поэтому мы вернулись к тренировкам на тренажере. Это был опыт, близкий к полетам, но без ощущений движения, а в симуляторе у нас было ощущение гравитации, к тому же не было реальной опасности. Хотя большая часть нашего первого реального полета была автоматизирована, мы все равно рисковали столкнуться друг с другом или, что еще хуже, с объектами в космосе.

Сначала в тренажерах мы выполняли простые полеты из точки А в точку В. Мы выполняли простые повороты на виртуальной трассе. Затем мы научились пользоваться двумя манипуляторами, которые выходили из нижней части нашего аппарата. Кроме того, на аппарате было устройство, которое могло толкать предметы на месте, как движитель. Нас учили искать в космосе валуны размером с дом. Мы должны были уметь отбирать хорошие, наиболее тяжелые объекты.

Мы узнали, что наша задача состоит в том, чтобы с помощью движителя заталкивать эти космические камни в гигантский гравитационный колодец. Эти камни появлялись на экранах в виде мишеней, как в видеоигре. Выбрав камень, мы должны были столкнуть его в гравитационный колодец, который на экране выглядел как огромный фиолетовый шар в космосе. Гравитационный колодец находился примерно в трехстах пятидесяти тысячах километров от того места, где мы работали, чтобы толкать массу.

По моим оценкам, от астероида, где мы жили, до этой рабочей зоны было двести миллионов миль. Причина, по которой я могу это оценить, заключается в том, что наши корабли двигались со скоростью 2 астрономических единицы в час, и нам потребовалось около сорока пяти минут, чтобы добраться туда. Но, опять же, мы оперировали другими единицами времени.

Итак, мы должны были найти эти определенные космические камни, затем мы должны были довести эти камни до определенной скорости с помощью нашего корабля, а затем отпустить. Камни были размером с дом, некоторые даже с здание - они были очень массивными. Забавно это вспоминать, поскольку я не имел никакого представления о таких объектах, как дом или традиционное земное здание. Это пример случая, когда я не знаю, откуда я знаю, но я просто знаю.

Мы закрепляли камни, затем набирали скорость, иногда в течение двух-трех минут, прежде чем отпустить их в сторону цели. Как только мы нажимали на них, камни под действием импульса попадали в гравитационные колодцы. При этом можно было промахнуться мимо колодца. Мы могли сделать все возможное, чтобы направить их в сторону цели, но иногда это был промах. Мы находились достаточно далеко, чтобы камни могли столкнуться с другими объектами на пути к цели. Из-за этого они иногда разрывались на части. Они все равно попадали в колодец, но не в центр, где командование хотело видеть самые крупные камни. Командование вело счет нашей точности, так мы узнавали, когда промахивались. Они также могли видеть, когда мы проталкивали вперед не тот материал. Если мы промахивались или бросали не тот материал, то получали низкий "балл", который, в сущности, ни к чему не приводил, кроме как к плохому обращению. Мы не получали настоящего наказания, но получали небольшое вознаграждение за точность. Они выделяли эквивалент эндорфинов в центр удовольствия нашего мозга, и мы испытывали кратковременное ментальное поощрение.

Гравитационные колодцы представляли собой сложную систему из нагроможденных камней и газов, которая создавалась в течение сотен лет - именно столько времени они работали над этим проектом. В целом он был гораздо больше Юпитера. Было определено, куда бросать камни. Они хотели, чтобы самые большие попадали прямо в центр. В данном конкретном случае мы выбирали самые большие камни и проверяли их элементный состав. Командование также иногда давало указания, куда бросать те или иные элементы, которые входили в различные слои процесса, следуя очень продуманному плану звезды.

Таким образом, в течение многих недель мы тренировались в поиске камней, тестировании элементов, планировании цели и продвижении ее вперед через симуляционные тренировки, а взамен получили еще семь или восемь игр. И новый патч.

Когда я был ребенком на Земле, примерно в семь лет, у меня был особый опыт общения с животным - собакой. Моя мама работала во дворе нашего дома, а я играл рядом с ней. Она подрезала кусты сирени, которые только что начали цвести. Запах тесно связан с памятью, потому что часть мозга, которая обрабатывает оба эти ощущения, одинакова. Аромат сирени до сих пор вызывает у меня воспоминания о детстве.

Моя сестра была недалеко от меня. Небо было пасмурным, но на улице было приятно, и в остальном ничего особенного в этом дне не было.

Помню, что тучи рассеялись, и сквозь них пробилось тепло солнечных лучей. Мама перевела нас в тень под дерево и попросила подождать, пока она сходит за лимонадом. В это же время с работы пришел папа. Я думаю, что этот момент остался со мной, потому что он казался идеальным. Все были так счастливы.

Мама вернулась с одеялом, закусками и лимонадом. Моя сестра и отец встали, чтобы вместе что-то сделать. На одеяле остался только я, так как мама в этот момент тоже встала, чтобы вернуться к работе во дворе. Вдруг ко мне на полном ходу подбежала мохнатая, черная, похожая на дворнягу собака. Она прыгнула ко мне на руки и стала лизать меня в лицо. Я до сих пор ощущаю эмоции того момента - каждая часть уравнения была идеальной. Это было все, что мне нужно было в детстве, чтобы почувствовать безусловное счастье. А такие чувства остаются с тобой.

Моя сестра бросилась к ней, чтобы посмотреть. Собака на мгновение пообщалась с ней, но потом вернулась ко мне. Как будто нам нужно было наверстать упущенное. Мы выяснили, что собака - мальчик, и он не отходил от меня до конца дня. Когда я уходил в дом, он оставался на крыльце и ждал меня. Мой отец не разрешил нам взять его в дом. Он считал, что эта собака, должно быть, пришла с соседнего участка и что мы должны отпустить ее обратно домой. В детстве это не имело смысла, потому что мы знали всех соседей в радиусе трех миль, и ни у кого из них не было этой собаки. Должно быть, он пришел очень издалека.

Но он не уходил. Несколько дней он ждал, когда я выйду с ним на улицу. Я без устали умолял отца, чтобы он стал нашим. Я много раз плакал, умоляя его. Моя сестра тоже полюбила его и присоединилась к моим усилиям по сохранению собаки. В конце концов отец согласился, и мы дали ему кличку Бастер. Он был как моя тень. Это был самый волшебный опыт для меня - иметь такого друга. Когда я уходил в школу, он ждал моего возвращения домой. Куда бы я ни пошел, везде был Бастер.

Это были лучшие два месяца моего детства. Однажды в выходные приехали две мои двоюродные сестры, и я рассказал им, какой он особенный, что он - моя собака. Мы с двоюродными братьями решили прогуляться до конца подъездной дорожки и обратно, что составляло четверть мили в каждую сторону. В нашем возрасте это был долгий путь, и нам хотелось сказать, что мы его совершили. Поэтому мы отправились в путь до конца дороги и обратно, и, конечно же, Бастер решил пойти с нами.

Дойдя до конца дороги, мы развернулись, чтобы идти обратно. Бастер вышел за пределы дорожки на дорогу. В мгновение ока мимо пронесся автомобиль и сбил Бастера. Все, что я помню, это скольжение. Машина скользит, пытаясь остановиться, а Бастер скользит от удара.

Я подхватил его на руки и бежал с ним до самого дома. Для молодого парня это был долгий путь с собакой на плечах. Ему было так больно. Я хотел бы, чтобы он лизал меня или чтобы мы могли как-то поддержать друг друга. Но он не лизал. Он смирился и явно страдал. Я был опустошен.

Мать и отец забрали его у меня и вышли на заднее крыльцо. Они потребовали, чтобы я оставалась дома. Я умолял родителей оставить его в живых и попытаться вылечить, но он был так сильно ранен. У него были сломаны ноги, это я знала точно. Но я пыталась убедить их, что ветеринар сможет его вылечить.

Из дома я слышала, как мама говорила: "Ему уже лучше, он приходит в себя", но папа говорил, что это не имеет значения. Ему не станет лучше, и Бастер не выживет. Мы не могли позволить себе даже попытаться.

Отец застрелил его, чтобы избавить от страданий. Я был совершенно разбит. Я был безутешен в течение нескольких недель. Это была самая большая потеря в моей жизни.

Мы с Бастером были абсолютно близки друг другу. Это была мгновенная преданность, как будто мы были давними друзьями, которые воссоединились.

Ни раньше, ни позже у меня не было такого ощущения, как с Бастером. Он был связан со мной и только со мной.

Как Вы думаете, откуда он взялся? Я всегда задавался этим вопросом. Это должен был быть дом где-то поблизости, по крайней мере, в пределах расстояния, которое может преодолеть собака. За пределами материального плана, я думаю, он был моим другом из другой сферы. Я знал его.

Почему вы назвали его Бастер? Не было никакой причины, мы просто пробовали разные имена, и это имя прижилось. Оно просто слетело с языка. И оно ему подошло.

Животные и дети имеют контракты, или соглашения, с миром духов. По крайней мере, к такому выводу я пришел после десяти лет проведения медиумических сеансов с людьми, пытающимися установить связь с умершими.
 
Мы постоянно слышим об этом: кто-то из близких уходит из жизни, и как только он вспоминает о нем, из ниоткуда появляется бабочка, кардинал или какое-нибудь другое животное или насекомое. Часто это летающие животные, но не всегда. Люди также рассказывают, что их домашние животные на короткое время почти превращаются в морфов, принимая черты умершего человека: подмигивают по-особому, запрыгивают на стул и кладут руку определенным образом, как и человек, который ушел из жизни. Еще более поразительным является взгляд, который мы иногда видим в глазах животного. Мы не только чувствуем, как их взгляд проникает в нашу душу, но и знаем, что рядом находится близкий человек, который говорит с нами через их глаза. Выражение о том, что глаза - это окна в душу, верно. А поскольку в какой-то момент все души сливаются в единую сущность, то через это окно можно увидеть многое.
 
Часто люди интересуются, не реинкарнировал ли их родственник в виде того или иного домашнего животного. Хотя я считаю, что человек вполне может вернуться в виде животного, обычно этого не происходит. Обычно родственник "одалживает" животное на короткое время, чтобы установить с нами физический контакт. Духам очень трудно материализоваться, хотя это и случается. Поэтому им нужен сосуд, в который они могли бы на мгновение "войти". Именно это я имею в виду, когда говорю, что у животных есть договор с миром духов. Животные соглашаются на услугу, становятся сосудом и часто проводят визиты для нас, живущих на Земле. Отсюда и появление птицы или бабочки, когда мы подключаемся к мыслям наших близких. Эта мысль сигнализирует об определенной частоте связи, когда мы сами, дух и животный мир на мгновение синхронизируются.
 
Дети примерно до четырех-пяти лет также свободно перемещаются между этой сферой духа и материальным миром.
 
Тони рассказал мне историю о рождении одной из своих дочерей. Когда она появилась на свет, врач передал ее Тони, спеленатую и только что из утробы матери. Он сказал, что обнял ее и заглянул в ее внимательные глаза. Она была его бабушкой. Ее лицо напоминало лицо его бабушки. В этот момент он посмотрел на свою жену и спросил, могут ли они дать ей второе имя его бабушки. Жена согласилась. Он снова посмотрел на свою дочь, глаза которой улыбались ему в ответ. Затем она сделала глубокий вдох, и, когда она выдохнула, ее лицо приняло другую форму. Она больше не была его бабушкой.
 
Одна из моих любимых историй о другой связи между детьми и духом родилась в результате трагической потери. Клиентка, с которой я работала, потеряла любимого человека в результате простого несчастного случая. Он прогуливался у бассейна, поскользнулся в луже, упал назад на голову и умер от полученных травм. Это было очень тяжело, так как он был в бассейне по просьбе своей мамы. Он навещал друга семьи, с которым, по ее мнению, ему было важно провести время. Он пошел, но не по своей воле.
 
Клиентка пришла ко мне, так как чувствовала, что он пытается установить с ней контакт. На момент нашей сессии несчастный случай произошел более трех лет назад. В ходе нашей совместной сессии он все-таки вышел на контакт, и они смогли обменяться некоторыми сообщениями и, возможно, прояснить ситуацию с трагедией. Но самое прекрасное произошло через несколько лет, когда у нее родился мальчик от ее нового мужа.
 
Клиентка обратилась ко мне, чтобы узнать, смогу ли я установить связь с особым страхом, который испытывал ее сын в отношении всего, что требовало скорости - например, езды на велосипеде быстрее, чем пешком, или спуска с горки. Он также не хотел кататься на колесах без шлема. Представьте себе.
 
Не делая никаких выводов, я сказал ей, что первое и самое лучшее, что она может сделать, - это просто прямо спросить сына, чего он боится и почему не хочет делать эти вещи. Она никогда не думала об этом.
 
Когда у нее появилась возможность, она спросила, почему он не хочет кататься на велосипеде.
 
"Я упал и ударился головой. Привет, Билли. Привет, Билли. Я упал и ударился головой. Привет, Билли. Привет, Билли", - воскликнул сын.
 
Билли - так звали клиентку. Она была потрясена. Ее сын никогда не называл ее иначе, чем мамой, и уж точно не падал и не ударялся головой.
 
Билли спросил меня, не думаю ли я, что ее сын - это ее любовник, перевоплотившийся в нее. У меня не было такого ощущения. Я знал его дух и знал дух ее сына, и они существовали независимо друг от друга (хотя эта концепция может быть немного сложной, потому что в конечном итоге мы все сливаемся в одно целое). Вместо этого у меня возникло ощущение, что ее возлюбленный одновременно защищает ребенка и использует возможность общения с Билли.
 
Мы вместе работали над тем, чтобы научить ее сына тому, что ему можно пробовать новое, но при этом быть осторожным. Мы поговорили с покойным любовником, чтобы признать его защиту. В конце концов, сын справился со страхом, но, похоже, всегда держался осторожно.
 
Я не могу с уверенностью сказать, был ли дух реинкарнирован на самом деле или нет. Вполне возможно, что любовник стал сыном, и такая информация находится за пределами моих возможностей восприятия. Но без сомнения, я могу сказать, что духи часто работают через детей, и я часто вижу это в своей работе. История Билли и ее сына - лишь один из примеров такой связи.
 
Когда Тони рассказал мне историю Бастера, я не мог не подумать об этих контрактах между духами и животными. Я не знаю, кем или чем был Бастер, но мои чувства подсказали мне, что они уже встречались раньше.
 

После того, как мы были признаны безопасными и эффективными в процессе симуляционной подготовки, нас перевели в статус пилотов. И вот мы вернулись к стеклянным шарам. На самом деле они не были стеклянными - они были сделаны из гораздо более плотного и прочного материала. Они были такими же прозрачными, как стекло, но в космосе мы часто натыкались на предметы, и наши аппараты никогда не ломались. Я понятия не имею, какая технология позволяла кораблю "летать". Мы заходили в корабль, под давлением выходили в космос, работали сутки, потом возвращались и сдавали корабль обслуживающему персоналу. Удивительно, как мало я знал об этом процессе, если учесть, что следующие девять лет своей жизни я проведу либо сидя в этом стеклянном шаре, либо в своей комнате на астероиде. Когда я расспрашивал обслуживающий персонал о корабле, они говорили, что там сложная технология, которую я смутно помню как "двойное поле". Но потом они отмахивались от меня и говорили, что нет смысла пытаться понять.
 
Иногда мне кажется, что об этой части моего опыта пребывания в космосе немного скучно рассказывать. Я не могу вспомнить столько ярких деталей, как в другие годы моей двадцатилетней командировки, у меня не было близких межличностных отношений, и мне не разрешалось каждый день отходить от одной и той же рутины. Чтобы усугубить это однообразие, мне выдали горстку минимальных видеоигр, которыми я мог заполнить свое время в свободное от выполнения полетных заданий время. Еще скучнее, чем рассказывать об этом времени, было его переживать. Это была психическая и физическая пытка.
 
В Бюро нашли способ упростить то, что, на мой взгляд, было исключительно сложным и точным процессом. Они превратили нашу работу в стеклянных шарах в игру, используя технологию нашего дела. То, что мы делали, требовало научной точности точных измерений, математического порядка и строгой преданности процессу, для достижения которой потребовались бы сотни лет и миллионы, если не миллиарды, часов человеческих усилий.
 
Стеклянные шары, на которых мы летали, освещали радарную проекцию окружающего пространства и материи на внутреннем "экране", и когда мы приближались к месту работы, на этом экране выключалось все, кроме того, с чем мы должны были работать в данном конкретном полете. Некоторые камни светились, а цель гравитационного колодца всегда была выделена фиолетовым цветом.
 
Каждый день мы получали оценки за свою работу. При этом учитывались как точность, так и объем. Добиться высокого балла было своего рода искусством. Нужно было не только выбрать лучшие камни, но и вытолкнуть нужное количество камней. Если вы зациклились на поиске нужного элемента и не переместили достаточный объем, это вычиталось из общего результата.
 
В первом полете мы работали всего около часа. Нам было дано задание запустить в гравитационный колодец по три объекта, после чего мы дружно полетели обратно. Во время работы мы могли разговаривать друг с другом, чтобы скоротать время. Мы также устраивали свои собственные игры, как будто соревновались друг с другом. Простые вещи, например, соревновались друг с другом в том, кто останется в строю вверх ногами или боком, или кто пролетит ближе всех. Мы могли общаться друг с другом во время работы, и в этом был элемент подтрунивания и болтовни, что также развлекало нас. Позже мы стали соревноваться друг с другом в том, кто больше перевезет материала.
 
В этот первый короткий выезд мы узнали, что мы не единственная команда. Постоянно происходила ротация таких же, как мы, поэтому проект был вечным.
 
На следующий день мы вышли и отработали полную смену. Это было эквивалентно семи или восьми часам толкания космических камней к гравитационному колодцу. Именно в эту смену мы поняли, что не очень хорошо справились с заданием. Это было гораздо сложнее, чем на тренажерах, и космические камни выглядели совсем не так, как на тренажерах. Они были гораздо более неправильной формы. Много раз, как только мы касались камней манипуляторами, они разбивались на тысячи осколков. Стало казаться, что это безнадежная работа.
 
Иногда по несколько месяцев подряд нам давали указания подталкивать те или иные элементы. Мы могли получить подробные отчеты о космических камнях, чтобы увидеть, какие из них можно толкать, а какие соответствуют требованиям ежедневной миссии с точки зрения их элементного состава.
 
Мы знали, что строим звезду, но где-то в течение этого примерно восьмилетнего периода мы узнали, что толкаем массу в это гравитационное поле, чтобы она в конце концов воспламенилась. Отсюда и порядок нашей работы, и научный подход к ней.
 
Корабли прилетали из других точек космоса и привозили элементы, которые были необходимы, но отсутствовали в нашем рабочем пространстве. Они сбрасывали их в небо, а мы, как и камни, подталкивали их к скважине. Я никогда не видел ни одного из кораблей, но на графике на экране моего стеклянного шара они выглядели как коробка с хлопьями. Бывало, что они оказывались поблизости, когда мы приближались, но всегда улетали до того, как мы подлетали к ним. Я бы все равно не смог их увидеть, если бы они не излучали много света.
 
Мы поняли, что нам помогают другие корабли, потому что мы "обрабатывали" область и очищали все камни, а потом возвращались позже, и она снова была заполнена. Когда мы спросили об этом командование, оно признало, что мы получаем помощь из других частей космоса. Эти материалы поступали из той же туманности или, по крайней мере, из соседней туманности.
 
Слой за слоем, элемент за элементом, газ за газом Бюро пыталось построить свою звезду для жизни.
 
Но дело было не только в том, чтобы построить звезду. Нужно было построить ее так, чтобы она была небольшой, а энерговыделение на ранней стадии жизни звезды было стабильным. Для продолжения жизни в этом районе космоса Бюро необходимо было иметь возможность строить базы вокруг этой искусственной звезды без мощных солнечных вспышек и выбросов из нее. Такую базу уже построили, но для стабилизации звезды потребовался миллион лет, поэтому они не смогли развивать свою цивилизацию в непосредственной близости от нее. На звезде происходят сильные бури, которые нарушили бы любую возможность существования орбитальной жизни поблизости.
 
Следующим этапом проекта должно было стать создание кольца вокруг этой звезды, чтобы после стабилизации звезды на ее орбиту можно было выводить объекты.
 
Бюро находилось в неправильной галактике за M51, которая имела не спиральную, а шаровую форму. Из-за этого звезды не образовывались. Там было много космического материала, который в других галактиках превратился бы в звезды. Но звезды, которые образовывались в шаровой галактике, распадались быстрее, и они понимали, что рано или поздно галактика превратится в сплошное вещество, а звезд не будет. А они нужны для света и для жизни.
 
Совсем рядом находилась обычная спиральная галактика, но нам сказали, что там нам не рады. Это была галактика, в которой шла война, а Бюро - мирный вид. Поэтому вопросом выживания стало производство звезд в нашей галактике, которые принадлежали нам на правах собственности. Это была наша территория, на которую мы претендовали. Мы должны были заставить ее функционировать здесь.
 
Процесс производства звезд длился долго, и я полагаю, что все новобранцы вроде меня были привлечены для того, чтобы закончить проект в срок. Это продолжалось, по сути, восемь или девять лет. Мы летали на восьмичасовые смены, возвращались, шли в свои комнаты в изоляции, ели, иногда принимали душ, играли в видеоигры, потом ложились спать. Нас будил включенный свет, и мы забирались под кровать, где находили свою свежую, чистую форму на следующий день. Со временем моя команда стала лучше выбирать и толкать космические камни, а также совершенствовать выбор твердых камней, которые не разбивались бы при контакте. Это было то, что мы почувствовали, и не потому, что это было научно или нас этому учили. Но мы могли фиксировать объекты с помощью экранов, а затем изучать их цветовой рисунок, как они высвечиваются на радаре. Мы могли начать чувствовать, какие из них, скорее всего, сохранят форму, когда мы надавим на них. Сам по себе этот процесс говорит мне о том, что, будучи этим существом, я обладал интуицией, высшей ментальной обработкой, хотя я не могу сказать, что чувствовал связь с ней в то время. Эта интуиция находилась за пределами моего уровня осознания, но я полагался на нее, не осознавая этого.

В 1979 году, когда мне было 7 лет, мои родители решили отправиться всей семьей в поход в Харрисон, штат Мичиган. Моя мама занималась установкой нашей палатки и готовила ужин на гриле. Мы пробыли там всего несколько часов, а моя сестра уже успела подружиться с девочкой из соседнего кемпинга по имени Кэнди. Они с Кэнди хотели покататься на маленьком плоту по озеру, и Кэнди умоляла мою сестру взять меня с собой. У меня еще не было друзей, и мне нечем было заняться, к тому же это была моя старшая сестра, и мне часто хотелось быть с ней.

Моя мама услышала наш спор и вмешалась, сказав моей сестре Джун, что если она хочет пойти с Кэнди, то должна взять меня с собой. Все было решено, и мы с Джун, Кэнди и Джун отправились на озеро на надувном плоту.

Мы начали грести к озеру, когда несколько соседских мальчишек постарше решили поиздеваться над нами. Сначала они бросили в наш плот мертвую, разлагающуюся рыбу. Вместо того чтобы вступать с ними в борьбу, Кэнди, Джун и я решили плыть дальше по озеру, чтобы уйти от них.

Мы не были внимательны, и один из мальчиков выплыл из-под плота и опрокинул нас. В этот момент мы были уже далеко в озере, а я не умел плавать. Кэнди удалось быстро перевернуть плот и забраться внутрь, но при этом Кэнди оттолкнула себя и плот еще дальше от нас.

Все произошло очень быстро, и сначала я барахтался, держась достаточно близко к поверхности, чтобы сделать вдох, но с трудом держался на плаву. Я тонул. Джун была рядом со мной, и в какой-то момент я схватил ее за волосы, чтобы приподняться и глотнуть воздуха, но тут же начал уходить под воду. Она отбивалась от меня, чтобы удержаться над водой, и как только освободилась от моей хватки, поплыла прочь от меня. Я был совершенно один. Я пытался понять, как плавать, но это было бесполезно.

Я помню, что погрузился довольно далеко. Я поднял голову и увидел, как искаженные лучи солнца сверкают в воде. Но света становилось все меньше и меньше. Ничего не помогало. И тогда я сдался. Я закрыл глаза и погрузился в воду.

И тут я увидел кого-то сверху. Девушка протянула руку вниз, в воду, и сказала, чтобы я начал бить ногами, не сдавался сейчас. Мне нужно было куда-то плыть. И мне нужно было завязывать с этим дерьмом. Я умел плавать. Мне просто нужно было бить ногами.

У нее были длинные каштановые волосы, которые тянулись ко мне в воде. Она так красиво плавала вокруг меня. И я знал, что она - мой друг. И я начал бить ногами.

Я оказался достаточно близко к поверхности, чтобы снова схватить сестру и подтянуться, чтобы отдышаться. Должно быть, на поверхности была большая суматоха, так как теперь в озере находился мой отец. Он взял меня на руки и поплыл к берегу. Все остальные родители из кемпингов, расположенных вокруг озера, вышли посмотреть, что происходит.

Джун подошла ко мне, и я с тревогой спросил ее: 

"Где Джеки?" 

Она выглядела не просто растерянной, а встревоженной:

"Кто такая Джеки? Моя подруга - Кэнди". 

"Она мне помогла. В воде именно она помогла мне". Видно было, что мои слова и смущают, и слегка раздражают окружающих, и все затихли, направляя меня обратно к нашему месту.

В 1979 году я еще не родилась. Но я находилась на плоту, потому что время не линейно, а души не привязаны к одной жизни. И я помню этот случай почти так, как его рассказывает Тони.
 
Прежде всего, я хочу сказать, что и Тони, и я не чувствуем, что мы сыграли слишком значительные роли в историях друг друга - ни в этой жизни, ни в предыдущих, ни в будущих. Возможно, в некоторых местах читателю покажется, что мы намекаем на то, что являемся некими связанными душами. Но никто из нас этого не делает.
 
Однако мы чувствуем, что, возможно, уже не раз пересекались на пути друг друга. И хотя это не имеет прямого отношения к данной книге, я видела Тони в регрессии прошлой жизни, которую проводила с Мирой Келли примерно за полгода до того, как мы стали друзьями. В этой прошлой жизни я была писательницей во Франции после второй мировой войны, любила пить эспрессо и курить сигареты. Тони был моим учителем по писательскому мастерству в течение короткого времени и учил меня писать правду - не пытаться вызвать какие-то конкретные эмоции, а просто рассказывать историю по существу.
 
В моей регрессии Мира спросила меня, знаю ли я своего учителя писательского мастерства из других жизней, и я ответила, что да, но я его не узнала. Она спросила меня, есть ли что-то, что я могу идентифицировать, чтобы помочь мне вспомнить, кем был этот человек, и я ответила, что да, его борода.
 
Через несколько месяцев мы с Тони подружились. Это было примерно в марте 2019 года, когда я связалась с ним после просмотра эпизода "Космического раскрытия" на канале Gaia TV, который является своего рода Netflix для духовности.
 
Наша дружба развивалась медленно, с течением времени. Я могла месяцами не выходить на связь, затем мы общались по телефону или смс, когда я приходила к нему с глубокой или убедительной информацией, которую обнаружила. Я активно исследовал феномен двадцатилетнего тура, чтобы понять смысл некоторых моих собственных необычных способностей, "снов" и переживаний. Так мы стали близки и в конце концов начали шутить, что нам следовало бы быть соседями, чтобы забегать в гости на чашечку кофе и поболтать.
 
Вскоре после этого мы начали записывать наши беседы и выкладывать их на YouTube, чтобы другие могли заинтересоваться нашими темами и исследованиями. Затем YouTube начал цензурировать информацию, и мы перешли на Patreon. Вскоре после создания Patreon я согласилась помочь Тони с завершением работы над его книгой. Он медленно собирал свою историю в течение шести лет, но она еще не была готова к изданию. Только когда я наконец встретилась с Тони лично на конференции в Маунт-Шаста, я узнала его бороду. Он забрал меня из аэропорта, чтобы отвезти на конференцию, и я отчетливо помню момент, когда я увидел боковой профиль его бороды, и меня осенило - я вспомнил, что это мой учитель из Франции.
 
И тут меня осенило, что во время работы над книгой я говорил Тони большее количество раз, чем можно сосчитать, что ему нужно: "Просто говорить правду и не беспокоиться о том, что кто-то подумает. Просто скажи правду". В то время как я была одновременно и потрясена, и взволнована тем, что мне удалось собрать все это воедино, Тони быстро отмахнулся от меня, в основном, я думаю, потому, что так поступают друзья. Я часто шучу с Тони, что он не воспринимает меня и мои переживания всерьез. Но я думаю, что когда ты столько всего пережил, тебя мало что впечатляет. Ты все это видел. И какая-то часть тебя верит во все это, потому что ты знаешь, что это возможно. Поэтому нет никакого шока от того, что тебе говорят.
 
Случай с плотом до сих пор поражает меня. В восточных религиях и учениях существует множество документально подтвержденных случаев би-окации и игры со временем. Многие Учителя хорошо известны подобными "фокусами", и тысячи людей пережили нечто подобное тому, что мы с Тони пережили с плотом.
 
Я думаю, что важно также указать на различия в том, как мы с Тони пережили этот инцидент. Я думаю, что память связана с ограничениями, накладываемыми всем остальным жизненным опытом, который мы пережили. В качестве примера можно привести архитектора, который посещает ботанический сад и замечает кривизну атриума. В то время как ботаник, посетивший тот же сад, может обратить внимание на редкие виды растений, которые там растут. Оба человека побывали в одном и том же месте, но у обоих были разные впечатления, и поэтому они по-разному запомнили это посещение. Но это не делает ботанический сад другим. То, что Тони и я по-разному вспоминаем одно и то же событие, имеет больше смысла, чем если бы мы оба помнили его совершенно одинаково. И мне кажется, что то же самое можно сказать о таких вещах, как похищения и двадцатилетние туры. Если два или несколько человек вспоминают об одном и том же событии по-разному, это не значит, что оно не происходило.
 
Кроме того, когда вы общаетесь с помощью телепатии, что мы обычно делаем в измененных состояниях (как и духи на сеансах медиумов), это больше похоже на передачу мыслеинформации. А не слов. Нам приходится переводить эту форму общения в слова, а это чревато разрывом связи.
 
В Интернете появился важный документ под названием "Анализ и оценка процесса Врат Восприятия". В этом документе представлена информация о расширении сознания человека и механике этого процесса. ПРОГРАММА "Врата Восприятия" были созданы Бобом Монро, основателем Института Монро. Тони поделился со мной этим документом (который обычно можно найти в переводе на форуме Раскрытия https://raskrytie.forum2x2.ru/t7388-topic ), и после прочтения мы договорились попробовать провести запись "Врат Восприятия" в одно и то же время в одну и ту же ночь, чтобы посмотреть, сможем ли мы встретиться на Луне. Наша цель состояла в том, чтобы проверить, не расщепилась ли часть моего сознания и не существует ли она в настоящее время в космическом пространстве, что является базисным принципом двадцатилетнего тура, который выдержал Тони.
 
Итак, мы назначили время начала записи Врат Восприятия (Gateway), которая в то время еще была доступна на YouTube (на русском см. https://raskrytie.forum2x2.ru/t7327-topic ). Я находилась в Далласе, штат Техас, а Тони - в Мичигане. Наш план состоял в том, чтобы начать запись в одно и то же время, войти в расширенное состояние сознания, затем совершить астральное путешествие и встретиться друг с другом на Луне.
 
Мне потребовалось некоторое время, но я смогла "попасть" на Луну. Что меня удивило, точнее, смутило, так это то, что когда я туда попала, там был подиум. И на нем стоял Тони. Я была в восторге, увидев его. Это сработало, это действительно, черт возьми, сработало.
 
Мы с Тони хотели посмотреть, сможем ли мы объединиться, сможем ли мы либо удаленно наблюдать, либо действительно найти другой аспект меня в пространстве. Я подошла к Тони на подиуме. Я парила, может быть, даже летала. И я потянулась к его руке, чтобы путешествовать вместе, но он застрял. Он был плотным и неподвижным. Я сфокусировалась на нем так, что на краткий миг почувствовала слияние сознаний, и тут же оказалась под плотом, наблюдая за Тони, как за маленьким ребенком, пытающимся набрать воздух. Он барахтался, делал вдох, затем уходил под воду, борясь за выживание.
 
Я схватила его за руку: "Тони, эй, успокойся. Успокойся. Ты должен расслабиться. Нам нужно уходить, а мы не сможем, если ты будешь паниковать".
 
Я не говорила словесно, было слишком много воды. Мы разговаривали мысленно.
 
Он продолжал паниковать, и я схватила его под водой.
 
"Тони! У нас есть дела. Выныривай. Ты можешь это сделать".
 
Затем я оказалась на подиуме, глядя в глаза взрослому Тони. Он был почти в коме. Я попыталась схватить его и увести с собой, но не смогла. Подиум словно тянул его вниз. По какой-то причине я почувствовала, что должна принять решение. Я могла остаться там с ним или продолжить путешествие в своем измененном состоянии. Я хотела путешествовать. Но я не могла оставить Тони в таком состоянии.
 
Поэтому я пошла на компромисс. Я протянула руку к взрослому Тони, застывшему на подиуме. А потом я кое-что сделала. То, что умело делать мое состояние, но что Джеки на Земле не могла узнать или объяснить. Я разорвала притяжение под Тони, и он снова стал невесомым. Он не был прикован к подиуму, но и не был готов идти со мной.
 
Я продолжила свое путешествие той ночью, оставив Тони позади. В этом путешествии я не обнаружила своего измененного состояния.
 
Когда мы с Тони разговаривали по телефону на следующий день, мы рассказали друг другу о том, что пережили.
 
"Ты когда-нибудь чуть не тонул, Тони?"
 
"Нет".
 
"Никогда? На плоту?"
 
"Подожди, да, вроде того. Я тонул. Это было... странно... подожди... - его голос вздрогнул. - Ни хрена себе. Ты - Джеки".

Примерно на шестом месяце постоянной работы в полете я получил доступ ко всему меню компьютера. Там были многопользовательские игры с полным погружением, и некоторые из других игроков находились на других астероидах или планетах в нашем регионе космоса. Я знал об этом, потому что в игре можно было общаться с людьми, но словарный запас был ограничен и сводился к заранее заданным опциям типа: отстань, привет, как дела и т.д.
 
Примерно через год появилась новая версия одной из игр, в которой мы могли обмениваться тремя-четырьмя словами по своему выбору. Это была очень простая игра. Смысл игры заключался в том, чтобы ходить и собирать предметы, которые давали тебе какое-то преимущество. Например, вы могли найти жетон, который делал вас более рослым. Или можно изменить внешность, скорость ходьбы и тому подобные мелочи. И хотя эти игры были обыденными, они были важны, потому что именно благодаря им мы все в конце концов поняли, что находимся в глубоком дерьме.
 
Несколько лет все казалось прекрасным. Особенно по мере того, как игры становились лучше. В конце концов, сотни из нас, выполнявших одни и те же полетные задания, нашли друг друга в игре, и, хотя мы не могли много говорить, со временем у нас начало что-то получаться.
 
Потом атмосфера стала меняться. Командиры стали придираться к нам, настаивая на отставании в производстве. И я как-то в игре поделился этой тревожной новостью.
 
"Мне грустно. Мы отстаем", - заявил я.
 
Потом кто-то сказал, что "все везде отстают". Но на брифингах, которые мы получали от начальства, говорилось, что отстает только наша эскадрилья, а все остальные идут по графику. Они неделями изводили нас тем, что мы отстаем.
 
Однажды в игре я снова рассказал об этом, и другой игрок ответил, что именно так они всем и говорят. На следующий день я в недоумении сказал своим коллегам по флоту, что начинаю думать, что они нам врут. Сначала они мне не поверили, но потом сделали то же самое, что и я, и спросили через игру. Им всем сказали одно и то же. Наши командиры нас обманывали. И они нам врали. Это было неправдой, что наша эскадрилья была единственной отстающей, или, по крайней мере, не единственной, которой так говорили.
 
Когда командование узнало об этом, у меня были серьезные неприятности за то, что я рассказал об этом своим коллегам. Частью моего наказания было то, что мне запретили играть в многопользовательские игры. Фактически, нам всем.
 
Это наказание продолжалось в течение нескольких месяцев. В конце концов, нам вернули возможность играть, но мы больше не могли общаться с другими людьми через систему. Другие люди могли взаимодействовать, но не мы. И это было концом того, что игры были счастливой частью моей жизни.
 
Примерно на седьмом году наши начальники начали инструктировать нас о том, как добиться большего. Они также модифицировали корабли, чтобы мы могли быстрее выполнять работу. Проект действительно безнадежно отставал, но так было всегда. До этого момента они наказывали нас, чтобы заставить работать быстрее. Но теперь они начали работать с нами, чтобы помочь нам работать быстрее.
 
Нам было приказано соединить камни между собой, чтобы направить скопления конгломератов в гравитационный колодец - так мы быстрее доставляли массу в поле. Этому приему мы научились совершенно случайно - вращать камни вместе по направлению к цели.
 
На кораблях было много тросов, которыми мы иногда обвязывали космические камни. Некоторое время мы тянули их за собой, затем отсоединяли трос и позволяли камням продолжить движение по траектории к гравитационному колодцу.
 
Однажды один из членов экипажа привязал один большой камень к другому, пытаясь одновременно толкнуть их оба. Но он отпустил их под углом, и скопление действительно начало вращаться. По спирали к цели он собирал другие камни, так что к моменту падения скопление стало гораздо больше, чем когда мы его выпустили. Гравитационный колодец также был в десять раз больше, чем когда я начинал проект, поэтому попасть в цель было проще.
 
Таким образом, это стало нашим методом. Мы создали своего рода боло с тросами и большим камнем, обвязанным вокруг небольшого скопления камней. Затем мы катапультировали этот объект в сторону колодца.
 
Таким образом, нам удалось довести проект до конца. Удивительно, что за сотни лет реализации проекта мы случайно узнали, что существует гораздо более эффективный способ метания массы. И это был единственный фактор, который привел проект к успеху. Если бы мы не открыли метод боло, проект был бы прекращен. Точнее, мы бы не смогли создать звезду или создали бы крайне нестабильную, непригодную для использования звезду.
 
В какой-то момент во время моего пребывания там другие пилоты сообщили мне через многопользовательскую игру, что я был взят из другого места. Они сказали мне, что я вернусь на родную планету и вернусь к жизни в биологическом мире или на атмосферной планете. Мы не придали этому значения, потому что нам сказали, что мы сами выбрали эту миссию и что все участники проекта сделали то же самое. Кроме того, это было похоже на городскую легенду. Поэтому мы не знали, во что верить, и не стали слишком сильно увлекаться этой идеей, пока были там.
 
Когда мы, наконец, подтянулись и до зажигания звезды оставалось около шести месяцев - то есть масса была сброшена в нужном порядке, чтобы звезда зажглась, - мы начали разговаривать между собой, спрашивая друг друга, что, по нашему мнению, произойдет дальше.
 
Одновременно мы заметили, что друзья по игре, которые, как мы знали, работали над тем же проектом, стали пропадать без вести. Когда мы лично спросили об этом у начальства, оно вообще уклонилось от ответа. Но мы надавили на них, и в итоге нам сказали, что наших друзей перевели на другую работу. Нас это смутило, так как срок их службы истекал, и мы полагали, что они должны были вернуться домой.
 
По мере приближения к зажиганию звезд начальство стало предлагать варианты следующих назначений тем из нас, кто набрал наибольшее количество баллов. Именно тогда мы узнали, что домой возвращаться нельзя. Эта технология может быть использована повторно с шагом в десять лет и бесконечно долго. Мы могли находиться там, как минимум, пятьдесят-шестьдесят лет. Я занимал восьмое место по баллам, поэтому мои возможности по переводу на другую работу были ограничены.
 
Мы также узнали, что в строительстве звезды участвовали многие другие корпорации. Не только Бюро строило звезду. С нами действительно заключили контракт на этот проект. Это была еще одна ложь.
 
И эти новые назначения были повсюду, они занимались совершенно разными делами. Мы могли получить контракт на управление экскаватором, раскапывающим планету каждый день в течение еще десяти лет. Задания казались скучными. Что почти немыслимо после десяти лет, проведенных в монотонности этого проекта. Это был полный ужас.
 
Я впадал в бешенство. Я уходил в свою комнату и бесился, потом я получал свет. Если мы жаловались, мы получали свет. Свет был повсюду. И это было невыносимо. Меньше чем через две минуты пребывания на свету ты оказывался на полу и плакал. Нам оставалось около месяца до зажигания, и в течение этого последнего месяца я получал свет довольно часто. Некоторые ребята оставались под светом слишком долго и получали серьезные травмы. Это вызывало ожог, при котором отслаивались большие куски кожи. После этого они попадали в больницу, где им требовалась реабилитация. Некоторые ребята думали, что смогут психологически выдержать воздействие света, но чем дольше оно продолжалось, тем сильнее становилось повреждение. Чем упорнее ты был, тем больше травм получал.
 
Они часто говорили нам, что закончить это невозможно. Самоубийство было невозможно, и не стоило даже пытаться. Были даже ребята, которые получили свет в своем корабле, потому что, по сути, пытались его разрушить. После возвращения их забирали и наказывали на всю ночь. Несколько человек так и не вернулись. Мне кажется, что их автоматически перевели на другую работу, а не убили. Бюро теперь могло позволить себе терять людей, потому что мы теперь шли с опережением графика.
 
Известно ли вам, остались бы вы в инопланетном теле, если бы пошли на второй десятилетний срок службы? В качестве этой формы жизни? Я так и думал, да. Но я понял, что нельзя доверять ничему, что они мне говорят. Я полагаю, что меня просто переназначили бы с тем же телом и тем же сознанием.
 
Есть ли у вас ощущение, что другие формы жизни живут не так, как люди? Безусловно. Я думаю, что мы живем относительно недолго по сравнению с тем, о чем я узнал там. На самом деле, часто звучали комментарии о том, насколько коротка наша жизнь на Земле. Я считаю, что это, вероятно, делается намеренно. Если рассматривать перспективу воплощения души, то, на мой взгляд, желательно иметь короткую жизнь. Не нужно успевать сделать так много, как если бы вы выбирали жизнь и форму жизни на тысячу лет. Это как хороший тест-драйв.
 
Как вы относитесь к упоминаниям в Библии о людях, которые жили до сотен лет? Ной прожил более 500 лет - по-моему, 950 лет. Так говорится в книге Бытия. Я думаю, что это были первоначальные гибридные виды и что они действительно дожили до такого возраста. И что мы как-то понизились в своем развитии. Лично я не знаю, как и почему происходит этот процесс. Но я думаю, что это вполне возможно и даже вероятно. Также вполне возможно, что кто-то может дожить до такого возраста, легко скрыть это, и мы никогда не узнаем. Просто нужно, чтобы кто-то присвоил себе новую личность, что нетрудно сделать, если вы связаны с человеком во власти.
 
Печальная правда заключается в том, что в настоящее время наша жизнь сокращается. Средняя продолжительность жизни фактически снизилась. В 2018 году она составляла 78 лет. В 2022 году - 77 лет в США, Великобритании и Канаде.

Мы знали, что зажигание звезды уже близко. Нас ежедневно информировали об этом, и мы понимали, что до этого осталось меньше нескольких недель.

В день зажигания активность операции была максимальной. Другие флотилии кораблей прибывали сюда с дополнительными ресурсами, материалами и газом. В обычный день работы проекта только пять-десять процентов имеющихся кораблей приходят и сбрасывают материалы. Но сегодня они были здесь все.

Когда звезда воспламеняется, она всасывает в себя все, что находится вокруг нее в определенном радиусе. Мы работали на пятнадцати процентах от этого радиуса и до самого последнего момента подталкивали материал к цели. Гравитационный колодец рос по экспоненте, и даже газ из нашей туманности начал засасываться внутрь. Благодаря этому мы начали видеть вдали звезды, которые раньше были закрыты непрозрачным газообразным веществом вокруг нас. Приятно было хоть раз увидеть ориентиры, ведь я привык к черноте. Я надеялся, что когда я наконец увижу звезду, она будет красивой. Но это было не так. Это было совершенно не впечатляюще.

Мы спросили, есть ли функция безопасности, которая автоматически втягивает наши стеклянные кораблики-шары, когда происходит зажигание. Нам ответили, что нет, что на экране будет таймер с "минимальным безопасным временем" для ручного втягивания. Мы должны были вернуться на базу до окончания таймера. Наша база также активно удалялась от гравитационного поля, чтобы оставаться на безопасном расстоянии. Время, необходимое для того, чтобы уйти от притяжения зажигания и безопасно вернуться на базу, отображалось на экране.

Для меня стало очевидным, что это возможность покончить с собой. И последние дни миссии я потратил на то, чтобы набраться смелости и сделать именно это. До последней минуты я не был уверен, смогу ли я это сделать. Я не представлял себе, что означает убийство для меня и моей души, что я прекрасно понимал. Нам показали симуляцию воспламенения, и я без тени сомнения знал, что если я останусь в пределах рабочего поля, то тоже воспламенюсь. Что я знал точно, так это то, что нам лгали. И что мои начальники, которые лгали мне, одновременно обманывались своими начальниками. Я не знал, почему. Но я никому не мог доверять.

В последнюю неделю наши игры вообще прекратились. Потому что Бюро перестало заботиться о нас. Как будто мы были ходячими мертвецами. Они вообще перестали с нами разговаривать. Если раньше кто-то из высшего руководства заходил на тренировку раз в несколько дней, чтобы проверить, как у нас дела, то теперь встречи прекратились совсем. Я начал всерьез опасаться, что будет дальше. Прошедшие десять лет были невыносимы. Я не мог выдержать еще десять, не говоря уже о том, что их будет еще неопределенное количество. Я все время думал о попытках других ребят покончить с собой. Я начал понимать, что, возможно, у меня не будет такой ясной возможности покончить с жизнью на предстоящих заданиях, но если я сделаю это сейчас, таким образом, я буду испарен - мгновенно и без боли.

В последний день я кидал камни в гравитационное поле, когда нас начали звать обратно. Но вместо того, чтобы вернуться, я углубился в колодец. Я сообщил, что собираюсь помочь другим ребятам. Они сказали мне, что у меня будут проблемы, когда я вернусь. Я сказал им, что у моего корабля проблемы и я не могу вернуться. Я ничего не мог сделать - я ничем не мог помочь.

Командование провело дистанционную диагностику и сообщило, что все в порядке. Но я остался на месте, пока все остальные возвращались назад.

Мой экипаж был уже на полпути к базе, когда и командование, и мой экипаж поняли, что происходит. Времени на то, чтобы послать кого-нибудь за мной, не хватило. Наступил момент, когда они просто перестали меня беспокоить.

И стало спокойно.

Потом меня охватил страх смерти. Но я понимал, что даже если я поверну назад, то окажусь слишком далеко в зоне взрыва и не смогу оттуда выбраться. Я стал медленно продвигаться дальше в поле. Мне снова стало грустно, я понял, что теперь уже нет пути назад, даже если я передумаю. Я понял, что скоро умру. Я начал сомневаться, что мое следующее задание было бы более приятным, но потом успокоил себя тем, что это было правильное решение. 
сделать. А таймер продолжал отсчитывать время. Тот самый таймер, который я видел, находясь под действием наркотиков в самолете в Перу. Тот же самый таймер, который я видел на Земле, когда заболел в детстве.

И тут я увидел вспышку белого света.

Казалось, что мое тело было смыто с меня, но тот, кем я был, остался на месте. На том же самом месте. Я был в полном сознании, но ничего не помнил до этого момента. Мне казалось, что я стою в комнате, залитой светом. Он был ярким. Не та темнота, которую я испытал в Перу.
 
Я мог принимать форму, но не понимал, что это такое. Я знал, что я реален, но ничего не мог вспомнить. Я был бесформенным, но обладал полным сознанием. 
 
Я услышал детский голос, который спрашивал: "Кто я? Что это?" - откуда-то из другого места.
 
Казалось, что это было позади меня. Но при этом не было никакого направления, где я нахожусь.
 
Затем голос подошел ближе и спросил: "Кто ты?"
 
Я ответил: "Не знаю".
 
"Кто ты?
 
"Не знаю".
 
"Чего ты хочешь?"
 
Я чувствовал себя гораздо меньше этого существа. Но голос у него был детский. Затем оно на секунду покинуло меня и пошло по кругу, прежде чем снова спросить:
 
"Кто все они?"
 
Оно могло видеть то, чего не мог видеть я.
 
Затем оно вернулось ко мне, теперь уже сердитое, и спросило: "Что тебе здесь нужно?"
 
Я сказал ей: "Я просто хочу быть твоим другом".
 
"А что такое друг?"
 
"Я точно не знаю, но я не желаю тебе зла". Оно было расстроено, потому что не могло покинуть наше место. Оно было заперто в наших окрестностях. Оно видело других существ, но не могло пойти и пообщаться с ними.
 
Я попытался утешить ее: "По крайней мере, у тебя есть я. Ты не одна. И с тобой все в порядке".
 
Казалось, что она имеет доступ к большей информации, чем я. Затем появились другие голоса. Они были очень громкими и более взрослыми.
 
"Что здесь произошло?" - требовали они. Старшие голоса были в ярости.
 
Они настойчиво требовали рассказать, что было сделано и как это произошло.
 
"Что ты сделал?" - спрашивали они. Казалось, что этот вопрос направлен не только на меня, но и на все вокруг.
 
Чувствовалось отчаяние.
 
Они кричали между собой, а потом я отчетливо услышал женский голос: "Жители построили это". Затем детский голос ответил: "Никто меня не строил, я - это я. Я такой же, как ты". Громкий мужской голос перекрыл голос ребенка и сказал: "Молчи!" Затем он подошел ко мне, силой спросил, кто я.
 
"Я ее друг", - сказал я.
 
Он сказал мне, что она - полная мерзость. Она не проживет больше мгновения.
 
Старшие голоса были одновременно и злыми, и опустошенными. Затем он словно схватил меня и швырнул в бездну космоса, подальше от них всех.
 
Свет исчез.
 
Я оказался в полной темноте и тишине. Я ничего не видел и не чувствовал. Я находился в состоянии лимбо. Полностью лишился тела. Но почему-то я знал это место. Я бывал здесь раньше. Казалось, что прошли часы, а может быть, и века. Время в этом мире не имеет смысла. Я был совершенно один - абсолютное одиночество.
 
Я не знал, чего, но у меня было ощущение, что я жду и что что-то должно произойти далее.
 
Потом ко мне пришел голос ребенка и сказал, что ее научили двигаться. Она пришла ко мне, чтобы рассказать об этом, пока они решали, что с ней делать. Она сказала, что они могут ее убить - она не знала.
 
Все, что я хотел сделать, - это убедиться, что мы по-прежнему друзья и что я не втянул ее в неприятности.
 
"Да, мы друзья. Мы всегда будем друзьями. Мне нужно вернуться, чтобы они могли научить меня большему и решить, что они хотят со мной делать. Если я смогу вернуться снова, я вернусь. И я найду тебя". Я продолжаю называть это "она", но на самом деле она была скорее андрогином. Они все были такими на самом деле.
 
Но если существует спектр от мужского до женского, то она, похоже, больше относится к одной стороне спектра, чем к другой.
 
Я был в замешательстве. Я не мог понять ни одного объяснения. Хотя сейчас я могу вспомнить все это, в то время информация приходила, а потом уходила, и я не мог сохранять линейное время и объединять опыт или информацию. Ход времени также вызывал недоумение. Опять же, весь этот опыт мог длиться годами. Или это могли быть минуты. Ощущение было такое, что прошло много времени. Это было похоже на ролодекс впечатлений, который постоянно вращался, но в то же время останавливался на мгновениях, которые я мог переживать одновременно. Я все время забывал, что я собой представляю. И мне не с чем было сравнивать эти события - то есть мне не на что было ориентироваться.
 
Никаких воспоминаний о чем-то другом. Перед самым возвращением в мое тело снова раздался голос ребенка, но на этот раз он был старше.
 
Он сказал мне, что он прожил уже сотни тысяч лет и что они, наконец, решили, что с ним делать.
 
Они сказали, что поскольку я работал над проектом, а она не была природным феноменом, то ей суждена короткая жизнь. Место, где существуют голоса, - это место глубокой любви друг к другу. Все они были глубоко связаны друг с другом. Поскольку ей предстояло прожить короткую жизнь, и они это знали, это причиняло голосам сильную боль.
 
И то, что она проживет недолго, и то, что им придется существовать, зная эту информацию, причиняло им боль.
 
В наказание каждый из нас, кто работал над проектом по созданию искусственной звезды, должен был хотя бы в одной из своих жизней испытать ту же боль, что и от ее смерти. Она сказала мне, что для меня это будет именно она, и спросила, может ли она быть в одной из моих жизней. Почувствовав мгновенную связь и преданность, я сказал ей, что она может быть во всех моих жизнях.
 
Она спросила, серьезно ли я это говорю.
 
И я ответил: "Да, ты мой друг".
 
"Даже если она будет короткой, и тебе будет больно от всех моих смертей?" 

И я сказал, что это нормально, потому что это означает, что я увижу ее в следующей жизни.
 
Она ушла, сказав мне, что собирается спросить.
 
На этот раз ее не было еще дольше. Мне показалось, что прошло десять тысяч лет. Я ничего не делал в это время. Просто существовал как сознание, плывя в пространстве. Когда она вернулась, то сказала мне, что у нее есть хорошие и плохие новости.
 
Она могла быть в каждой из моих жизней до тех пор, пока существовала ее первоначальная форма. Она знала, что моя первоначальная форма живет дольше. Но она всегда умирала раньше меня в моих воплощениях.
 
Ее сознание еще не было разделено по жизням, а мое - было. Я возвращался в ту жизнь, из которой пришел. И в этой жизни, куда я возвращался, у нее было разрешение пойти туда и встретиться со мной. Более того, в этой жизни у нее было особое разрешение делать все, что она захочет, и она собиралась мне помочь.
 
"Увидимся там. До свидания". 

И она ушла. Казалось, что прошло еще сто тысяч лет. Невозможно описать ход времени. Или одиночество.
 
В какой-то момент я вернулся в свое тело, прямо в ту же комнату на Церере. Очнулся я на наклонном столе, где мне ввели две иглы. Они вытащили иглы и проводили меня обратно в казарму. Мне сказали, что у меня выходной и я должен отдохнуть. Я ничего об этом не помнил. Я просто вошел в дверь и вернулся в коридор.
 
После этого я снова стал работать как обычно.
 
Единственное, что я знал о торговом проекте с того момента, - это то, что сделка была отменена из-за многочисленных самоубийств на другом конце. Но Колония Церера считала его успешным, поскольку у них было достаточно персонала, чтобы выполнить условия договора и получить выплаты в размере около 70% от суммы договора.
 
...........
 
В каких красках вы запомнили жизнь проекта "Создатель Звезд"?
 
Прежде всего, я должен сказать, что мои воспоминания на этой временной линии не такие четкие, как на временной линии Цереры. Я помню гораздо меньше деталей. Например, я знаю, что у моего вида было название, но не могу его вспомнить. И у нас были имена, они были глупыми, но я не помню своего.
 
Когда я был ребенком на Земле, я заболевал каждую Пасху.
 
Точнее, Страстную пятницу. И когда я заболевал, у меня начинались галлюцинации. Во время галлюцинаций я видел таймер.
 
Я не придавал этому значения, но это меня беспокоило. Это было сильное воспоминание, которое не имело для меня никакого смысла. Я просто просыпался, смотрел "Багз Банни" и забывал об этом.
 
Полная история всплыла, когда мне было 43 года, в фазе, которую я бы назвал фазой кластерного вспоминания. Множество воспоминаний появилось после магнитно-резонансной томографии только моей головы, и когда я подумал о таймере во время этой фазы моей земной жизни, всплыли остальные воспоминания, связанные с ним.
 
Как вы думаете, почему так муторно вспоминать эту жизнь? Например, почему люди, выходящие в коридор, были так обеспокоены? 

Я подозреваю, что самые обеспокоенные парни должны были оставаться там дольше, чем десять лет.
 
Может быть, лет пятьдесят или больше на каторжных работах. И большинству из них, чтобы вернуться, скорее всего, пришлось покончить жизнь самоубийством.
 
Или пройти через пожизненные страдания. Не все вернувшиеся были истериками. Я думаю, что воспоминания о самоубийстве травмируют.
 
Как вы думаете, это хорошо или плохо, что мы не помним всю свою жизнь? 

Я думаю, что это хорошо. На самом деле, это благословение. Но, как и все остальное, также и проклятие. Знания, которые вы могли бы получить, были бы благословением. И я думаю, что это благословение - не переносить плохие жизненные установки из прошлых жизней.
 
Но сожаления, которые вы будете испытывать, будут проклятием. У вас будет так много багажа.
 
Было время в истории, когда ритуальные человеческие жертвоприношения были очень нормальным и приемлемым явлением. Если некоторые группы людей реинкарнируют с сохраненными воспоминаниями о прошлых жизнях, они могут счесть нечто столь варварское, как это, совершенно нормальным и приемлемым. Если вспомнить все этапы нашей истории как вида, то многие действительно неприемлемые вещи в наше время станут нормальными.
 
Люди, которых я наблюдал в Сиэтле, были очень состоявшимися во всех своих начинаниях. Казалось, что они успели прожить несколько жизней только в этой земной жизни. В каком-то смысле они опережали всех остальных.
 
Что означал этот громкий голос, что она не проживет долго? 

Это произошло потому, что их стратегия наслаивания потерпела неудачу, хотя звезда была бы чрезвычайно стабильной в начале своей жизни, в конце концов, она бы стала новой очень молодой. Продолжительность жизни нашего солнца составляет 10 миллиардов лет, а эта звезда, которую мы построили, была меньше, поэтому я не могу оценить, что значит "короткая", но я бы предположил, что она все еще в миллионах лет.
 
Что вы думаете о том, что пространство было светлым, когда вы впервые встретились с голосами, особенно потому, что когда вы впервые вошли в подобное пространство во время полетов в Перу, это была темная комната?

Стоит отметить, что я вошел в темную комнату во время полета в Перу из места света. Не знаю точно, что это значит, но я отличался от того, что было в комнате. И на каком-то этапе посещения этой темной комнаты в течение двух лет, когда я совершал полеты, в нее вошел властный голос и приказал отчаявшимся энергиям оставить меня в покое. Этот голос дал мне некую власть, которой я со временем научился командовать каждый раз, когда входил в комнату. На самом деле, в какой-то момент я с нетерпением ждал капельницы, потому что, переходя на другую сторону, я становился и ясным, и контролирующим себя. В действительности ожидание этого не совсем точно, потому что после полетов мне становилось все хуже и хуже. Сначала я не чувствовал себя хорошо в течение дня или двух после капельниц. Но ближе к концу я иногда оставался больным весь месяц до следующего полета.
 
Кроме того, к концу второго года, перед тем как выйти из темной комнаты, чтобы снова войти в свое тело, я всегда видел таймер обратного отсчета.
 
Я считаю, что то, как они заставляли меня находиться в этом месте, было преступлением. И преступлением против человечества - заставлять ребенка делать такие вещи, и преступлением против того, кем мы являемся как духовные сознательные сущности. Я думаю, что у каждого из нас есть естественный процесс, чтобы добраться до этого места, который может быть достигнут различными способами: растительная медицина, глубокая медитация, околосмертные опыты. Но это все равно процесс, и в нем все равно есть элемент естественного потока и даже, возможно, согласия души на вход.
 
Я думаю, что из-за того, что меня так часто неестественно загоняли в это место, туда вошел какой-то энергетический управитель и все сделал правильно. Я думаю, что существуют регуляторы многих нематериальных вещей, таких как путешествия во времени, связь с сознанием, перемещение по различным мирам и т.д. И в моем случае что-то вмешалось в ту темную комнату, в которую я попадал во время полетов, и помогло мне - помогло моему духу - справиться с несправедливостью.
 
Когда вас забирали около смерти в Иниокерне, это была та самая плита, которую вы посещали? 

Это было точно такое же место. Но я не могу этого вспомнить. Но знаю.

По моему скромному мнению, именно благодаря этой истории и появилась эта книга. И предшествующая ей книга "Кавалер колонии Церера".
 
В какой-то момент нашей дружбы мы с Тони поняли, что до того, как мы познакомились, нас с ним посещали неземные существа в одну и ту же неделю, а может быть, даже в один и тот же день. И эти посещения были очень важны для обоих наших путешествий, поскольку нам обоим было сказано, что мы должны двигаться вперед, рассказывая о своих истинах - Тони о том, что его похитили, а мне о том, что я обладаю экстрасенсорными способностями, позволяющими общаться с умершими людьми.
 
Тони посетил инопланетянин в его спальне на Гавайях, а я вышла из своего офиса в Нью-Йорке и уселась на пирс на реке Хасдон, где обнаружила, что разговариваю с пятью бесплотными сущностями. Я вела с ними торг. Это было в сентябре 2017 года, и мы с Тони еще не были знакомы.
 
Находясь на пирсе, я почувствовала от них указание использовать мои дары во благо, но я умоляла их пообещать мне, что я никому не причиню вреда через эту связь, и, пожалуйста, обеспечьте мое финансовое будущее, если я встану на этот путь. В то время у меня была многообещающая, высокооплачиваемая карьера в Нью-Йорке.
 
На тот момент я провела всего несколько медиумических сеансов, и то в основном ради практики, но ясность того, что пришло, была тревожной. Меня тревожила реальность моей связи с невидимым миром и точность информации, которую я получал от умерших. Я понимаю, что многие люди хотели бы обладать экстрасенсорными способностями, но на самом деле они могут быть пугающими. Потому что ты становишься не таким, как все. И реальность, на которую ты опирался, больше не обеспечивает безопасности. Нет больше "правды", и все, что вы когда-либо принимали за истину, подвергается тщательному анализу.
 
Пять сущностей заверили меня, что путь будет пройден. Люди будут испытывать боль, потому что это неизбежно. Мой опыт в Перу был очень болезненным. Но он был необходим для меня и изменил мою жизнь к лучшему. Они пообещали мне, что, когда я буду работать с ними, мы всегда будем действовать из любви и высшей истины.
 
Поэтому я вернулась в свой офис и подала заявление об уходе. И по большей части с тех пор эти пять сущностей направляют мой путь.
 
Когда несколько лет спустя я поделилась с Тони этим опытом на пирсе, мы решили, что, возможно, мне стоит поработать над тем, чтобы понять, что представляют собой эти пять сущностей, и что для этого может быть полезно попробовать гипнотическую регрессию.
 
Приведенная ниже расшифровка взята из гипнотической регрессии, которую я прошла в начале 2021 года. Она начинается в середине регрессии после того, как мне было предложено определить, кто или что такое эти пять сущностей. В момент начала я разговариваю с одним из пятерых.
 
Гипнотизер ((Г)): Были ли вы одним из этих существ в прошлой жизни?
 
Джеки (Дж): Моя душа находится там. Но мое сознание находится здесь.
 
Г: Почему Джеки решила прийти на Землю? Почему вы захотели это сделать?
 
Дж: Он очень быстро сказал много вещей. Он сказал, что тебе всегда нравились приключения.
 
Ты верила, что можешь помочь. Я могу помочь. Что еще?
 
Г: А как насчет того, было ли у вас определенное задание, которое вы должны были выполнить?
 
Дж: Да, он сказал, что я уже вроде как поняла его.
 
Да, у нас там разные умения. Это норма. И я взяла некоторые из них сюда, потому что они очень мощные в вибрационной работе. Например, когда мы встречаемся там, мы делимся всеми моментами настоящего, которые у нас были, и это умение, которое я вспомнила здесь.
 
Я имею в виду, что когда мы "делимся всеми пережитыми моментами настоящего", то в качестве альтернативной формы жизни, когда мы впервые приветствуем друг друга, мы делимся каждым жизненным опытом, который у нас уже был, а также чувствами, которые он нам дал, и воздействием, которое он на нас оказал, посредством своего рода телепатической передачи. Я назвала эти переживания "моментами настоящего", поскольку в этой форме жизни мы понимали, что время нелинейно и что мы всегда ощущаем настоящее.
 
Г: Спросите, находится ли ваш другой аспект себя там, с ним. На той базе или объекте?
 
Дж: НЕТ! Нет. За пределами галактики.
 
Г: Хорошо, не отправляйтесь пока в путешествие.
 
Дж: Это очень далеко. Я вижу его. Это очень далеко. Если представить, что вся наша галактика размером с десятицентовую монету, то это место находится в ста футах от нас. Очень далеко.
 
Г: Это вселенная или галактика?
 
Дж: Это пространство, которое мы не понимаем. Это энергия длительного путешествия. Я уже встречала здесь своих гидов. Это темное, парящее пространство. Я просто не знала.
 
Г: Может быть, это другое измерение?
 
Дж: Это способ, которым мы не можем реально постичь энергию. Мы просто видим ее как темноту. Но это не так.
 
Г: Очевидно, вы должны были отправиться в путешествие, так что давайте продолжим путь. Возможно, вы захотите ускориться, иначе мы можем задержаться здесь надолго. Продолжайте увеличивать скорость, чтобы добраться туда.
 
Дж: Нет. Вы попадаете туда в одно мгновение. Я здесь. Это не так.
 
Н: Хорошо, идите вперед и приблизьтесь к своему аспекту себя. Скажите, пожалуйста, это корабль?
 
Дж: Нет! Это просто пространство.
 
Н: Хорошо, а как ваше другое "я" занимает это пространство?
 
Дж: Я - серебристо-голубой свет. Мне это даже нравится. Это даже радует.
 
Г: Хорошо, видите ли вы свое другое "я"?
 
Дж: Нет, просто свет. Это как свет. Как амеба. Правда, большая. Но я могу разговаривать с собой.
 
Г: Итак, давайте, представьтесь как Джеки из 2021 года и с планеты Земля. Скажите, что вы здесь для того, чтобы узнать, есть ли какие-либо послания для вас. Или чтобы задать вопросы самой себе. Каким был бы первый вопрос, который у вас возник бы?
 
Дж: Многое происходит очень быстро. Разговор уже состоялся.
 
Длинная пауза.
 
Ей это нравится. Это не она, но мне приходится использовать "она", чтобы объяснить ее. Ей это нравится, и от этого я чувствую облегчение. Она говорит, чтобы я не волновалась. И спрашивает меня, почему я не принимаю больше земную реальность. Я ответила, что не хочу, чтобы меня высмеивали. Она сказала мне, что из-за этого я сама причиняю себе много душевной боли. Я сказала, что мне трудно в это поверить. Она сказала, что это часть того, на что я подписалась. "Но в чем смысл?" спросила я. И тогда все прекратилось.
 
Г: Какие еще вопросы у вас есть к этому аспекту для себя?
 
Дж: Почему все это заставляет меня чувствовать себя сумасшедшей? Как мне узнать, что у меня нет галлюцинаций? 

Долгая пауза.
 
И все, что она говорит, это запомнить этот цвет. А потом увеличивается. И показывает мне цвет. 
 
Когда она увеличивается, он становится размером с солнце - или даже больше.
 
Г: А цвет какой?
 
Дж: Серебристо-голубой с небольшим количеством зеленого.
 
Г: Является ли это толчком к тому, чтобы самостоятельно получить доступ? Чтобы подключиться к своему исходному сообществу?
 
Дж: Она сказала, что мне нужно подключиться только к себе.
 
Но мне нужны мои гиды. И она сказала, что это не совсем так, когда ты заходишь так далеко. Но я хочу их. Я чувствую себя одинокой без своих гидов.
 
Долгая пауза.
 
Г: Но на самом деле вы не одиноки.
 
Дж: Я знаю это. Но раньше всегда было еще четверо. Но теперь я пошла дальше. Только к своей энергии источника.
 
Г: Теперь, когда вы поделились своим сознанием, есть ли еще какие-нибудь послания, которые ваш другой аспект себя хотел бы, чтобы вы знали?
 
Дж: Хорошо.
 
Она сказала, что у Земли проблемы. И я знаю это. Я чувствую это. Это вызывает у меня сильный страх. Но она сказала, что она была в беде с самого начала своего существования. Здесь никогда не было чистой или естественной... энергии. Она сказала мне, что эта "проблема" не нова, поэтому мне не нужно так сильно бояться. Она не новая. И она просто говорит мне, чтобы я вспомнила о своем стремлении к приключениям. Иногда, когда все кажется страшным, нужно воспринимать это как приключение.
 
*Она (или я) показывала мне, что Земля не находится в естественном состоянии. Мы, люди, не являемся естественным явлением. Земля была создана разумными существами. Люди были созданы для того, чтобы населять эту Землю. И хотя Земля как планета сформировалась естественным образом, она уже давно была изменена, чтобы поддерживать определенные намерения и определенную жизнь. И намерения, в соответствии с которыми были произведены эти изменения, были главным источником "проблем".
 
Г: Итак, чтобы подключиться к источнику. Спросите ее о самом быстром способе подключения к источнику, если таковой существует.
 
Дж: Ну, это не то же самое, что соединение с пятеркой. Это соединение с моей исходной энергией.
 
[конец транскрипта] Мне потребовалось несколько дней, чтобы интегрировать эту регрессию, прежде чем я позвонила Тони для обсуждения.
 
Я больше не уверена в том, что являюсь звездным семенем, Тони, - призналась я.
 
Я уже рассматривала идею о том, что я инопланетянка и что я совершила путешествие на Землю, чтобы жить как человек, по причинам, определенным моей душой. Я думаю, что в этом есть большой смысл, учитывая, что энергия никогда не создается и не прекращается, а лишь меняет форму. По крайней мере, с точки зрения науки, которую мы понимаем. Представляется возможным, что то, кем мы являемся как энергетические тела, существовало с начала времен, но что оно меняет форму, или тела, по мере того, как оно путешествует по галактикам.
 
И то, что произошло потом, послужило толчком для создания "Кавалера колонии Церера"  и "Проекта "Создатель звезд".
 
"Однажды я построил звезду. Искусственно. И я могу подтвердить, что это возможное место рождения душ", - ответил Тони.
 
"Я думаю, что тот, кто я есть на самом деле, - это звезда. Я видел себя таким. Я был маленьким и одновременно неизмеримо гигантским шаром света во тьме. Я был таким изменчивым. Таким определенным".
 

В ночь моего первоначального похищения, еще до того, как я оказался в Перу, до Цереры или проекта "Создатель звезд", меня посетил свет.
 
Из ниоткуда в мою комнату влетела голубая сфера, издавая треск статического электричества, а затем с визгом вылетела в коридор и спустилась вниз. Несколько минут стояла тишина.
 
И это истинная правда. Все, что происходило в момент моего похищения, было ужасающим. Яростно звонил телефон, на улице был неестественно яркий свет, за домом жужжал какой-то летательный аппарат. Я слышал, как мама вставала, потом странно засыпала, все повторялось, и при этом она с кем-то разговаривала.
 
Но когда я увидел сферу, я сразу почувствовал связь и привязанность. Это было совсем не странно - очень естественно.
 
"Я нашел тебя. Вот оно. Здесь все начинается", - сказала она мне.
 
И она сказала мне, что мне понравится, как все закончится. Не волнуйся. Она все исправила и сделала одолжение. Я бы не поверил тому, от чего она отказалась ради меня. Я просто должен был пройти через трудную часть, но я пройду через трудную часть. Потом мы оба захихикали.
 
Потом она сказала, что хочет встретиться с моей сестрой. Она вылетела из подъезда и спустилась по лестнице. Больше я ее не видел. Я снова заснул.
 
Когда я вспоминаю это событие, я понимаю, что всегда ждал, что она вернется. Я думал, что она придет к моей сестре, посмотрит наш дом, а потом вернется ко мне в гости. Но она не вернулась, и вскоре после ее ухода в мою комнату вошли серые, чтобы забрать меня. Мне все время казалось, что сфера должна быть рядом со мной, на протяжении всего этого, на протяжении того, что было дальше. А это было мое похищение и двадцатилетняя служба.
 
На следующее утро моя сестра спросила, все ли мы видели яркие огни снаружи? Но отец сразу же прервал разговор и сказал ей - всем нам - не говорить об этом.
 
……….
 
Вам не показалось странным, что вы испытывали дружеские чувства по отношению к этой сфере? Что вы хихикали над такой странностью?
 
Да, конечно. Я проснулся на следующее утро очень травмированным, и мне не с чем было это связать. Но через несколько недель я смутно вспомнила и похищение, и сферу. Вся эта сцена была странной, но на самом деле нет, мне казалось естественным хихикать с этой сферой в тот момент.
 
Как вы думаете, есть ли у душ пол?
 
Когда они воплощаются, да. Как у души - нет.
 
В какой момент вы вспомнили об этом голубом шаре?
 
Очень рано. Как я уже сказал, через несколько недель после похищения в 1982 году. Дальше объяснять сложно. Я вспомнил будущий разговор с ней во время моего пребывания в детстве в Перу, когда меня накачивали наркотиками во время перелетов. С линейной точки зрения, однако, я вспоминал то, что еще не произошло, потому что в этой сфере нет линейного времени. потому что в этом мире нет линейного времени.