ТОНИ РОДРИГЕС - КАВАЛЕР КОЛОНИИ ЦЕРЕРА. Полный перевод и озвучка книги на рус. язык

Несколько ночей спустя ПОСРЕДИ ночи доктор разбудил всех нас, и нас вывели на взлетно-посадочную полосу, которая находилась в нескольких минутах ходьбы от здания больницы. Мы поднялись по лестнице к площадке того, что казалось огромным самолетом. Нас, детей, было всего десять или двенадцать, а на борт самолета, казалось, садились сотни людей. Было странно видеть других людей, как в первый день в школе. Мы были встревожены. Но, увидев всех остальных людей, я почувствовал, что со мной ничего плохого не случится, потому что все они добровольно направлялись в то же место, что и мы. Они казались мне профессионалами, как будто ехали на работу.
 
Это был не совсем самолет. Он не имел ни малейшего аэродинамического вида. Это был треугольник с вертикальными прорезями по всему периметру. Примерно как жабры у акулы. Мы наблюдали, как он приземляется, и все радостно закричали, когда он приземлился. Он спустился прямо на нас, вертикально из неба. Было тихо. Ветра не было. Он точно приземлился у лестницы, которую выкатили на колесах.
 
Мы подождали в очереди вместе со всеми остальными, затем поднялись по лестнице. Доктор не присоединился к нам, а вместо этого передал нас сопровождающим на взлетно—посадочной полосе. Их было двое или трое, и одна была женщиной. Они носили одежду офисного типа, но раздражающую. Представьте себе команду, которая носила бы карманные протекторы.
 
Когда мы сели, я обратил внимание, какие широкие были ряды и проходы. В каждом ряду было, может быть, по двадцать мест. В остальном обстановка была такой же, как в самолете, с подвесными шкафчиками и всем прочим. На спинке кресла передо мной была вышита надпись Дуглас. Там были маленькие откидные подносы и обычные пакеты для рвоты.
 
Нас проводили к нашим местам и пристегнули ремнями, и как только корабль взлетел, было тихо. Это была короткая поездка, может быть, всего от тридцати минут до часа. Самой удивительной особенностью полета было то, что стены самолета могли становиться прозрачными. Пилот мог активировать технологию, которая превращала стены в прозрачные. Это произошло немедленно. Я слушал, как другие люди, сидя в самолете, рассказывали о том, что они видели за стенами самолёта.
 
  Но я остался на своем месте и не смотрел. Мне было плохо. Не от полета, а от того, что я пережил, и все, чего я действительно хотел, — это лечь и ни на что не обращать внимания.
 
Пилот заговорил по внутренней связи:
 
- Справа от вас находится Лунная база.
 
У него был стереотипный голoc пилота с американским акцентом. Луна! В этом было что-то одновременно захватывающее, но также обыденное. К тому же, мне только что вынесли мозг. Я был не в себе и, конечно же, не думал, как обычно.
 
Мы летели всего десять или пятнадцать минут, когда пилот снова заговорил по внутренней связи.
 
- С вашей левой стороны находится еще одна лунная база, и база, на которую мы собираемся приземлиться.
 
Он сказал реальные названия баз, но, честно говоря, я их не запомнил.
 
Я сидел с левой стороны, и когда стенка самолета снова стала прозрачной, я увидел, что в поле зрения появилось здание треугольной формы. Оно было похоже на фотографии серой поверхности Луны. Оно было освещено, и мы летели вниз, прямо на него. Неба я не видел, только серую поверхность Луны.
 
Люди, разговаривавшие неподалеку, сказали:
 
- Это похоже на Пентагон, только трапециевидной формы.
 
Пилот объяснил, что при его строительстве были использованы чертежи оригинальных планов Пентагона, так как он был рассчитан на бомбардировку, и его было легко переоборудовать в здание, рассчитанное на вакуум. Это сэкономило много времени и денег на проектирование, и строительство можно было завершить гораздо быстрее.
 
В конце концов мы приземлились. Посадка была, как у коммерческого самолета, но телепорт был герметичным. Мы шли довольно долго и через некоторое время, вошли в переполненный зал. По ощущениям оно тоже напоминало зал ожидания в аэропорту. Люди вокруг были одеты в штатское, за исключением нескольких человек в военной форме. Если бы мне пришлось гадать, то, исходя из того, что я знаю об американской военной форме, я бы описал ее как наиболее похожую на форму ВВС.
 
Меня отвели в маленькую комнату, где на полу были подушка и одеяло. Комната была, вероятно, четыре на шесть футов, и все мы, дети, были разделены по своим комнатам. В маленькую комнату вели две двери, одна из которых была похожа на металлические ворота, а затем обычная дверь за ней.
 
Когда главная дверь закрывалась, я ничего не слышал. В комнате было очень холодно - некомфортно, - но я отключился, даже при свете. В течение многих лет, после моего опыта, я мог легко засыпать.
 
Сейчас, когда я вспоминаю этот опыт, и по иронии судьбы, мне много раз снилась эта крошечная комнатка в юные годы.
 
Однажды, когда мне было десять лет, я лег спать в своем доме в Мичигане и проснулся в этой комнате. Как будто два события происходили одновременно.
 
Когда я проснулся в комнате, мне было больно и неприятно. Я огляделся вокруг и почувствовал замешательство от того, что могу физически сдвинуть свое одеяло, потому что для меня единственное, что имело смысл, это сон. атем я увидел, как я как бы астрально путешествую по крыше дома и приземляюсь обратно в свое тело. Когда я проснулся, я снова был в своей мичиганской жизни.
 
Воспоминания о пребывании на этой секретной лунной базе, мягко говоря, туманны, потому что большую часть времени я находился под действием успокоительных лекарств. Однако я помню, что меня постоянно катал по бесконечным коридорам на каталке типичный серый инопланетянин - от одной операции к другой. Время от времени серый останавливался и общался с какими-то людьми в униформе, но это было все. Это было размытое время. Из тех операций, которые я помню, мне делали операции на шее и за ушами. Операции проводили серые, и во время них они вели между собой телепатические разговоры. Они не говорили о чем-то очень интересном, просто о своей повседневной жизни. Они говорили о том, что опаздывают и превышают график, о таких простых вещах. Они говорили о времени, когда они смогут вернуться домой, как будто были на вахте.
 
Заключительная процедура представляла собой иглу золотого цвета с огромным отверстием, которая спускалась на роботизированной руке и направлялась в центр моего лба. Помню, я был в ужасе от того, что эта штука будет сверлить мою голову. Но вместо этого она просто вибрировала на небольшом расстоянии от моей головы, и это было совсем не больно, а даже расслабляюще. Я был в восторге от того, что меня не мучила боль от этой иглы. Забавно, что после стольких мучений можно почувствовать возбуждение или счастье.
 
Мне сказали, что мы возвращаемся на Землю и все закончится. Я думаю, что пробыл там всего несколько дней. Они сделали с нами что-то такое, что позволило им легко ввести нас в диссоциированное состояние. Я помню, что когда это начиналось, я как бы отходил на задний план и начинал испытывать тошноту. Я просто шел туда, куда меня направляли, а потом вдруг просыпался, не помня, как дошел из точки А в точку Б. Так было на протяжении всей поездки обратно на Землю. Я ничего не помнил об этом путешествии. Очнулся я в своей койке в в Иниокерне. Мне казалось, что все это был сон.
 
На следующее утро после возвращения доктор, как обычно, собрал нас всех вместе и объяснил, что каждый из нас будет отправлен на выполнение своих заданий. Он был возмущен тем, что после процедур, которые мы прошли во время путешествия, ему не разрешили проверить ощутимую разницу в наших способностях. Ему было приказано отправить нас.
 
Утром мы занялись своими делами. Проснулись, приняли душ, почистили зубы, съели упакованный завтрак, который женщина-медсестра принесла с собой в кулере. Но в этот раз все было намного лучше. Я выспался, и что-то в том, что происходило сегодня, было похоже на то, что нас освобождают. Подъехал автобус, похожий на старый желтый школьный автобус, но выкрашенный в темно-зеленый цвет, и мы все сели в него. На этот раз с нами ехал доктор, который сказал, что мы направляемся на Чайна-Лейк. Остальные дети тоже были в приподнятом настроении, задавали вопросы о том, где мы находимся, и очень радовались, когда на перекрестках мы видели самолеты или летательные аппараты на постаментах. Похоже, это был город военно-воздушных сил. Помню, как я расстроился, когда все встали и смотрели из окон на реактивный самолет или что-то в этом роде, потому что они загораживали обзор, и я не мог разглядеть. У меня не было мотивации пытаться увидеть, да и вообще покидать свое место.
 
Когда мы подъехали к зданию, которое было нашим пунктом назначения, на стоянке на постаменте стоял пропеллерный самолет, и я хорошо рассмотрел его, так что я не чувствовал себя обделенным.
 
Здание выглядело современно, с большим стеклянным фасадом и большими стеклянными дверями, через которые мы вошли внутрь. Здесь было многолюдно, и нас сразу же пропустили к лифту. Все это время с доктором разговаривал военный. Двое других мужчин в форме подбежали к лифту и поймали его перед самым закрытием дверей. Мужчина с доктором пытался сказать им, что лифт переполнен и нужно сесть на следующий. Они умоляли втиснуться с нами, потому что опаздывают и едут всего на два этажа вниз. Мужчина с нами разрешил им проехать и произнес небольшую речь об опоздании и о том, что они должны помнить, что они не на каком-то захолустном посту. Они оба стояли и смотрели вперед, как будто хотели, чтобы разговор закончился. Мужчина посмотрел на доктора, стоявшего позади них, и жестом попросил его не говорить ни слова. Когда они вышли и дверь закрылась, он достал ключ и вставил его в прорезь на панели, где выбирался этаж, на который нужно попасть, и нажал на две кнопки выбора этажа. Я почувствовал, что лифт стал двигаться быстрее, чем вначале.
 
Доктор спросил:
 
- Как далеко лифт спускается?
 
Мужчина назвал расстояние примерно в полтора километра и сказал, что мы сможем добраться туда быстрее, потому что на всем пути не было этажей.
 
Когда двери лифта открылись, мы вышли в помещение, похожее на вокзал. Там были десятки людей, ожидающих лифт, а также люди, идущие по проходам из одной стороны в другую. Очевидно, это было большое помещение. Доктор остановился прямо у лифта, расписался в планшете, а потом просто ушел. Ни прощания, ни пожеланий удачи, он просто ушел.
 
Мужчина повернулся к нам и сказал:
 
- Идите с этим человеком и делайте, что он говорит, - и молодой человек в форме показал нам, чтобы мы следовали за ним.
 
На нем была бледно-голубая рубашка с галстуком и без пиджака. Мы спустились по бетонным ступенькам и встали в очередь на следующий поезд. Стоя в очереди, я услышал разговор людей. Один из них был здесь впервые и задавал вопросы о том, как быстро движется поезд и случались ли когда-нибудь чрезвычайные происшествия. Я понял, что это не обычный поезд, и с нетерпением ждал поездки. Когда мы зашли на борт, человек, который ехал в первый раз, посмотрел на нас и сказал, что нам всем повезло, что мы можем испытать такое.
 
Сиденья были голубого цвета и довольно высокие. Когда мы сели, нам сказали пристегнуться к ремню безопасности, который был накинут на плечи и спускался в центр сиденья. Там была эмблема с надписью "Super Sub Trac". Человек, который нас туда привел, подошел, проверил, правильно ли я пристегнулся, и дал мне листок бумаги, на котором было написано мое место назначения. Он подчеркнул, что что бы я ни делал, я не должен потерять эту бумагу. Это был мой билет на выход из поезда. Он сказал мне, что есть остановка в Сан-Франциско, а после нее мы отправимся к месту моей остановки в Монтане. Я должен был убедиться, что покажу свои документы, если кто-то попросит меня выйти из поезда на остановке за пределами Сан-Франциско.
 
В общей сложности дорога заняла несколько часов. Около часа до Калифорнии, полчаса ожидания там, а потом еще около часа до Монтаны. Для меня это казалось долгой поездкой. Но если посмотреть на это сейчас, то поезд должен был двигаться со скоростью более пятисот миль в час. Но я не обращал внимания на время. Я был счастлив, что мне удалось немного подремать. Сон по-прежнему был для меня всем.
 
Когда я сошел с поезда в Монтане, я был один. Станция была крошечной по сравнению с той, на которой мы сошли. Небольшая платформа, более тускло освещенная, в небольшом помещении с лифтом. Двое мужчин проводили меня в лифт и вывели из здания, похожего на склад, к входным воротам. На военный объект это совсем не походило. Больше всего это напоминало ферму, но промышленную. Снаружи ворот стоял шикарный светло-голубой автомобиль, подобного которому я никогда не видел. Из нее вышла миниатюрная женщина, чтобы поприветствовать их и подписать какие-то бумаги. Затем мы поехали. Она закурила сигарету, дала мне выпить сок и сказала принять какие-то таблетки. Я сделал все, что мне сказали, и уснул.
 
Я проснулся в дороге, чувствуя тошноту в животе. Я спросил ее, куда мы направляемся и кто она такая, но она мне не ответила. Во второй раз, когда я спросил, она сказала заткнуться, или я пожалею об этом. Что она поговорит со мной, если захочет, а в противном случае я должен хранить молчание. Я пытался сделать, как было приказано, но мне нужно было в туалет, и в конце концов я нарушил молчание, чтобы попросить ее остановиться. Она не сделала мне ничего плохого и остановила машину. Я спросил, могу ли я воспользоваться туалетом, и она сказала, что я должен сидеть тихо, пока она звонит по телефону-автомату. Затем, некоторое время спустя, мне разрешили воспользоваться туалетом на заправочной станции. Мы провели одну ночь в мотеле. Я спал на полу. Все время она вела себя нервно, как будто я пытался убежать или сделать что-то в этом роде. Но у меня и в мыслях не было ничего подобного. Я прекрасно знал, что она была моим талоном для питания, и я был голоден.
 
Она отклонилась от намеченного маршрута, потому что хотела посмотреть на гору Рейнир с той стороны, откуда мы ехали. Она объяснила мне, что видит ее из своего дома, и ей всегда было интересно, как выглядит другая сторона. И она хотела узнать, как это выглядит вблизи. Похоже, что за время поездки она немного открылась мне, когда поняла, что я с ней сотрудничаю. 

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ нас провели на корабль с широкими рядами сидений. Этот корабль, похоже, был той же модели, что и тот, на котором мы летели с Земли на Луну, но не такой новый, или, по крайней мере, не такой роскошный. Кроме того, он был больше. На каждом третьем ряду сидений имелись хромированные перекладины, поднимающиеся от пола к потолку. Здесь была та же планировка, что и на предыдущем корабле, но стены были другого цвета, как и ткань на сиденьях. Наши кресла были не такими мягкими, как на другом корабле, на котором я летал. И в этом рейсе были в основном пустые места.
 
С одной стороны сидели все ребята, с которыми я участвовал в общей программе. На другой стороне салона сидели еще пятнадцать или двадцать ребят, которые были старше нас, но по возрасту были близки друг к другу. Казалось, что они были в полном восторге от всего происходящего. Под этим я подразумеваю, что они, похоже, знали, куда мы едем и что им предстоит делать. Моя группа, напротив, не получила никакого инструктажа или информации, кроме нескольких приказов, которые нужно было выполнить. Это вызывало общее чувство страха перед тем, что нам предстоит делать.
 
Другие ребята шутили, что хромированные стойки между сиденьями - это стойки для стриптиза, но в то время я не знал, что это такое. Позже мы узнали, что эти стойки были установлены рядом с сиденьями для того, чтобы в случае возникновения аварийной ситуации или невесомости пассажиры могли выпутаться и было за что держаться.
 
Кроме двух групп ребят, корабль был практически пуст. Нас было около десятка, несколько офицеров и те солдаты, что сидели у окон, которые, очевидно, провели много времени вместе, так как у них было товарищеское общение друг с другом. Они были очень шумные.
 
По громкоговорителю заговорил капитан корабля.
 
- Мы отправляемся в путешествие на Марс. Путешествие не займет много времени, все готово к отправке без задержек.
 
Корабль быстро взлетел, окна стали прозрачными, но, к моему несчастью, я по-прежнему ничего не видел снаружи, кроме черноты. Не помню, было ли искривление времени, потому что я его не почувствовал, но на орбите Марса мы оказались не позднее чем через пятнадцать минут после взлета.
 
Я выглянул в иллюминатор, и вот оно - краснота, разреженность. Это был Марс. Молодые парни-солдаты были в восторге.
 
Через несколько мгновений по громкой связи выступил капитан.
 
- В настоящее время мы находимся на орбите Марса. К сожалению, произойдет небольшая задержка, так как мы ожидаем разрешения на посадку, поэтому мы останемся на орбите до тех пор, пока не будет получено разрешение.
 
После того как мы просидели на своих местах не менее двух часов, к нам подошел человек в форме и сказал, что это ненадолго, и что мы можем встать, пройти в туалет и сменить место, если хотим. Большинство мальчиков отошли к стенам самолета, откуда можно было наблюдать за происходящим. Помню, что я всего боялся, и у меня не было особой смелости в общении. Я хотел встать и пообщаться с другими мальчиками, но мне было страшно заводить друзей. Я помню, как сидел и пытался уговорить себя встать и просто погулять. Я перебирал в уме все возможные варианты. Я боялся, что кому-то не понравлюсь и случится что-то плохое. Ведь буквально за день до этого они все пытались скормить меня огромному жуку. Поэтому у меня не было никаких оснований полагать, что ко мне будут относиться лучше. Я решил, что безопаснее и лучше всего оставаться на своем месте.
 
Капитан снова заговорил по громкой связи.
 
- Теперь, поскольку мы были вынуждены отложить нашу посадку на Марс, и поскольку вы все были очень терпеливы, я хочу вас всех немного побаловать! - сказал он. - Сейчас я отключу искусственную гравитацию, и вы сможете испытать нулевую гравитацию. Невесомость! У вас будет пять минут, и я сообщу вам, когда снова включу гравитацию.
 
Я остался на месте, пристегнутый ремнем безопасности. Это была та же ситуация и те же чувства, что и раньше.  Я хотел отстегнуться и попытаться сделать сальто, но тот же самый внутренний страх, который искалечил меня, взял верх. Я помню, как, парализованный, наблюдал, как старшие мальчики летали по другую сторону корабля. Они делали кувырки и сальто и толкали друг друга от одной хромированной планки к другой. Казалось, что они проводят лучшее время в своей жизни. Ho я был слишком напуган. He успел я оглянуться, как пять минут истекли. Годы спустя, я жалел, что не отстегнул ремень безопасности. Позже в моем турне я служил на корабле, у которого было гравитационное искажение на одной из лестниц между палубами, и я каждое утро спускался по ней на свою станцию. Я выполнял трюковые прыжки через поле с силой тяжести в одну треть на лестнице, и я всегда вспоминал время вокруг Mapca, это был мой единственный шанс для нулевой гравитации. Наверное, поэтому воспоминания так сильны.
 
Когда мы наконец приземлились, мы заехали в открытый ангар и спустились по ступенькам в другой  коридор телетрапа, который отходил в сторону. К нам приближались два офицера.
 
- Вау, вау, - один из них поднял руку. - Остановитесь здесь.
 
Они забрали старших мальчиков из нашего подразделения, и мы забеспокоились о том, что происходит. 
 
Потом они накинули нам на головы мешки:
 
- Теперь возьмите друг друга за руки и продолжайте идти, - приказали они. – И без фокусов!
 
Я запротестовал.
 
- Нам действительно обязательно надевать мешки на головы?
 
Ответа не последовало.
 
Hac взяли на борт меньшего шаттла и доставили на нечто, называемое передовой базой, что означает, что это было ближе, или более непосредственно, к опасности. Она была оставлена на Марсе. Я чувствовал, что мы находимся в крошечном корабле, несмотря на то, что голова была закрыта. Я также чувствовал движение корабля, как разницу между пригородным и реактивным самолетом.
 
Самолет спустился и вырулил под землю, где и находилась база. Ангар и вся база находилась под поверхностью. Мы вышли прямо из самолета и могли дышать атмосферой базы. Именно здесь мешки были сняты, и я увидел, что нас выстроили внутри здания по стойке смирно. Там были морские пехотинцы в форме, и они провели проверку всего снаряжения,  которое было у каждого из нас. Они сами сказали нам, что они морские пехотинцы.
 
- Добро пожаловать, - сказал главный из морпехов, - теперь вы находитесь на передовой базе. Вы здесь как часть нашего отряда и будете известны, как Орбитальный отряд.
 
Он повернулся к своему младшему коллеге.
 
- Чак здесь даст вам ориентировку и сопроводит вас до вашего жилья.
 
Затем морпех покинул нас, и Чак, который выглядел гораздо более расслабленным, чем его коллега, слегка кивнул нам.
 
- Идите за мной, - сказал он.
 
Мы последовали за Чаком, и он начал экскурсию по базе.
 
- Хорошо, итак, в настоящее время, мы находимся на втором уровне этой базы, всего их пять, с которыми вы будете связанны. – он усмехнулся, повернувшись к нам – и добавил:
 
- Послушайте, прямо сейчас, я очень быстро подведу для вас итоги всей этой экскурсии. - На верхних уровнях есть самое интересное, а нижние три уровня чертовски скучны, и вы, ребята‚ будете на самом нижнем уровне. Ну, это просто замечательно.
 
Мы немного прошли, и один из парней рядом со мной посмотрел с любопытством.
 
- Итак, что находится на двух верхних уровнях? - он спросил Чака.
 
- Ну, там находится летный ангар, где мы храним все наши машины и аппараты, - начал Чак, - также есть лазарет, арсенал, где можно экипироваться и все остальное. И три нижних уровня - администрация и жилье.
 
Синий, оранжевый, желтый, красный. Линии шли вдоль пола и кирпичных стен, а также мебели и дверей в другие корпуса и различные помещения на каждом уровне. Они служили ориентиром для перехода из одного крыла в другое. Вы должны были следовать по цвету линии, которая соответствовала вашему назначению; это создавало впечатление, что такая система используется в начальной школе. Создавалось впечатление, что это место было построено с расчетом на гораздо большее количество людей, чем было на самом деле.
 
Чак продолжил.
 
- Мы используем латинские аббревиатуры для обозначения каждого уровня. Так, нижний уровень - это альфа или А, за ним следует бета…
 
Я помню, каким запутанным мы всегда находили это, и это всегда было темой для разговоров между нами: насколько глупой была планировка этой базы.
 
- Это просто глупо, - сказал один из парней, с которыми я был.  - Почему бы не начать с альфы на высшем уровне базы вместо эхо?
 
Это стало одной из многих вещей, которые мне тоже казались глупыми.
 
Мы спустились на лифте в кафетерий, где уже собралась куча солдат и офицеров.
 
- Ууууууу! - Они кричали. - Посмотрите на этих девочек!
 
Они тут же принялись за издевательства.
 
- Не обращайте внимания на этих парней, - быстро сказал Чак. - Ну же. Просто пойдем дальше.
 
Так мы и сделали, и он повел нас вверх по небольшому пандусу в большую комнату, которая выглядела, как старый офис, с кабинетами и всем остальным, только столы были убраны, а вместо них поставлены военные койки.
 
- Ладно, ребята, - сказал Чак. - Расслабьтесь, положите свои вещи и располагайтесь. Скоро кто-нибудь придет и отведет вас на ужин.
 
В наших сумках лежали комплекты одежды, носки, что-то вроде батончиков. Никаких туалетных принадлежностей. Мы не стали их распаковывать.
 
Было уже поздно, и мы быстро разместились. Минут через двадцать к нам в номер зашел человек, который пригласил нас на ужин. Кафетерий был стандартным - обычная очередь вдоль стойки, за которой находился буфет самообслуживания, и один человек обслуживал его. Мы могли заказать себе небольшое блюдо - одну ложечку того, одну ложечку этого. Еда была похожа на то, что можно было ожидать в школьном буфете. Стейк Солсбери, морковь, порезанная кубиками, картофельное пюре и т.п. Большая часть буфета была пуста, что лишний раз указывало на то, что это место было создано для большего количества людей.
 
Мы с ребятами нашли столик и сели. Тут же нам сделали замечание.
 
- Нет, нет! - сказал наш офицер. - Вы не можете сидеть за этим столом. Вы должны сесть за желтый стол. Вон там.
 
Правда? Даже в кафетерии была цветовая маркировка? Конечно же, на полу были цветные линии, которые отводят вас к вашему столику соответствующего цвета.
 
- Почему мы должны сидеть за желтым столом, когда тот, другой, ближе? - Один из парней со мной спросил.
 
- Потому что там нет розового, - сказал солдат.
 
Все разразились смехом и подумали, что это весело. Затем трое солдат в футболках и камуфляже подошли и опрокинули весь наш столик.
 
- Теперь поднимите это! - приказал третий солдат. 
 
Я просто стоял там, в ярости глядя на них. Я был взбешен.
 
- О-о-о, ну вот! Что у нас тут? - Один из них насмешливо посмотрел на меня.
 
Я по-прежнему просто смотрел на него. Быстро вмешался другой солдат, который был немного выше по званию, чем этот третий.
 
- Да ладно, послушай, - сказал он. - Просто подними свою тарелку, это случается со всеми новичками здесь. У тебя все еще есть еда, которую ты можешь съесть.
 
Я точно не собирался есть с пола. К счастью, мне удалось откусить один кусочек от еды, прежде чем она была сброшена вниз. Я также отказался подбирать еду с пола. Один из моих более сговорчивых парней поднял за меня мою тарелку. Я просто выбросил ее в мусорное ведро. Я не хотел ничего есть из нее.
 
В конце концов, мы все вернулись в нашу комнату, где нам показали душевые и туалеты. В туалетах не было туалетной бумаги. Вместо этого была установлена система биде.
 
- Здесь есть туалетная бумага? - спросил один из парней.
 
- Ну, сынок, ты на Марсе, - услышал я ответ офицера. - У нас много воды, но здесь нет деревьев.
 
Можно было даже увидеть, куда вставляется туалетная бумага в пустом держателе для туалетных рулонов. Несколько дней спустя кто-то действительно принес нам немного туалетной бумаги - один рулон. Какая роскошь.
 
В туалете были кабинки, а в общем душе - четыре или пять душевых леек. Была горячая вода, много воды. С водой на Марсе проблем не было.
 
Первые несколько дней наша группа ребят ничего не делала. Мы сидели и ничего не делали. У нас не было телефонов и нечего было читать. Я думаю, что мы все были в некоторой степени психически нездоровы, раз смогли выдержать такие длительные периоды бездействия.
 
Затем кое-что начало происходить. Мы начали готовиться к походной миссии. Начал приходить офицер и инструктировать нас на утренних тренировках. Мы бегали кругами по коридору. Они сказали нам, что нас готовят к боевым заданиям. Однажды они взяли троих парней на день. Когда они вернулись, мы спросили их, что случилось, и они сказали, что отправились в поход по поверхности. Они сказали, что было тепло, солнечно и красиво.
 
Мне выдали ярко-белый прорезиненный костюм, к которому был пристегнут "поясной блок", который делал три инъекции. На нем был выключатель, который нужно было включить, чтобы сработали кнопки инъекций. Эти инъекции вводились в бедро и избавляли тело от боли, одновременно давая невероятный заряд энергии. Помимо нашей персональной тройки, у остальных солдат на поясах было еще больше инъекций.
 
- Эти инъекции теперь на вооружении, - сообщил нам один из наших начальников.
 
Вы не могли просто нажать на инъекции и сделать их активными. И уколы, и кислород, и вероятно, многие другие функции скафандра управлялись дистанционно. Многие функции скафандра должны были «включаться» нашим начальством, чтобы работать так, как нужно на поверхности.
 
Кроме того, в кармане на левом бедре находился автоматический жгут размером с пачку сигарет с прикрепленным к нему черным шнуром. В случае необходимости его использования можно было потянуть за шнур зубами, наложить жгут на нужный участок конечности, а затем просто нажать кнопку, и жгут затянется. Костюм был буквально самой удобной одеждой, которую я когда-либо носил в своей жизни, включая ботинки и все остальное. В какой-то момент, неизвестный мне, с меня сняли мерки, чтобы костюм идеально сидел на мне, и так оно и было. За спиной был рюкзак, в котором находилось оборудование и небольшой кислородный баллон. Нам сказали, чтобы мы вообще не трогали рюкзаки, они автоматизированы.
 
Мне сказали, что мы просто отправляемся в поход, и в то время даже все особенности боевого костюма не вызывали у меня тревоги. У морпехов были костюмы, похожие на "Железного человека". Они были бронированы и скрывали лица. Костюмы были красноватого цвета и могли менять цвет, чтобы лучше маскироваться. У них были небольшие пистолеты, которые они носили, а также массивные стволы, прикрепленные к рукавам их костюмов. Это были электрические рельсовые пушки, стрелявшие кинетическими снарядами.
 
- Жуки здесь, на Марсе, предпочитают расчленять вас, а не убивать, - сказали нам. - Как только эти раздвижные двери откроются, они набросятся на вас и попытаются оторвать или откусить конечности, прежде чем убить. Ваш автоматический жгут жизненно важен для того, чтобы вы остались в живых!
 
У каждого из нас были рации с руководителем группы, имеющим более сильный сигнал, чем у остальных членов группы. Также у каждого из нас было цифровое считывающее устройство на запястье, которое выдавало нам координаты местоположения, навигацию по маршруту, сообщения и так далее. Я действительно не так уж часто им пользовался.
 
Продолжительность наших походов составляла четыре часа, и в этот день мы вышли на задание во второй половине дня с шестью нашими ребятами и двумя солдатами морской пехоты. Нам сказали, что мы выполняем простую разведывательную миссию, чтобы ознакомиться с местностью.
 
Мы прошли по длинному коридору на уровне "Эхо". Там находился арсенал, а также небольшой сортировочный госпиталь. Это был небольшой этаж, который вел в шлюзовую камеру. Одна дверь открылась, мы вошли внутрь, затем она закрылась, и перед нами открылись наружные двери в естественный тоннель-пещеру на склоне холма. Как только я ступил на поверхность, гравитация изменилась. Это было похоже на то, как будто заново учишься ходить, но ощущения были очень приятными. Всегда приятно переходить в более низкую гравитацию. На адаптацию ушло около пятнадцати минут. И эта фаза адаптации была включена в наше время.
 
Мы вышли из туннеля на поверхность Марса. Небо было голубым, похожим на земное, но тускло освещенным меньшим по размеру солнцем. Оно было гораздо дальше. Здесь был холодный воздух, который казался намного более разреженным. Это было похоже на зимнюю прогулку. Мы встали в ряд на хорошо протоптанной тропе. Было видно, что мы находимся между двумя горными хребтами. Мы вышли на широкое открытое пространство с небольшими кратерами глубиной около шести футов, круглыми, размером с бассейн. Мы все еще находились в пятнадцатиминутной фазе адаптации, и я спустился в один из кратеров. Я мог бежать по стенкам кратера, располагая свое тело практически параллельно поверхности. Я смог набрать скорость, чего не мог сделать на поверхности. На поверхности, когда ты бежишь, ты поднимаешься вверх. Это превращалось в прыжки. В кратере я получал центробежную силу. Это было так весело. Я пытался уговорить других попробовать, но им было неинтересно, и они либо отмахивались от меня, либо игнорировали. Один солдат сказал мне, чтобы я завязывал с этим и перестал валять дурака. Когда время настройки закончилось, мы вернулись на тропу.
 
От базы мы отошли, наверное, километра на четыре-пять. В пространстве все было замерено. Поверхность Марса представляла собой сочетание ржаво-красноватого песчаника, скал и песчаных дюн. По крайней мере, те участки, которые я видел. В конце концов мы попали в кратер другого типа, где лежали черные зазубренные камни, нагроможденные друг на друга в виде колонн высотой 15 футов. Их ширина составляла всего около двух футов, а сами камни выглядели как острые вулканические породы. Должно быть, их что-то удерживало вместе. Всего их было около двадцати. Черная горная порода, из которой они были сделаны, больше нигде не проявлялась. Должно быть, их откуда-то выкопали или принесли.
 
- Кто это сделал? - спросил я одного из солдат, глядя на эти памятники.
 
- Не беспокойся об этом, - быстро отмахнулся от меня один из солдат. - Это не наше дело. Мы просто проходим мимо, научные сотрудники уже были здесь и давно их исследовали. И не трогайте ничего из них.
 
- Ну, и что сказали о них ученые? - поинтересовался один из моих парней.
 
- Ученые сказали, что эти колонны чрезвычайно старые, им, вероятно, миллионы лет.
 
В тот день мы закончили миссию без потерь. На Марсе погода меняется очень быстро и очень часто. Я помню, как, вернувшись на базу, светло-голубое небо быстро сменилось сильным пыльным ветром - таким сильным, что приходилось отворачивать лицо, чтобы не наесться пыли, а затем, как только погода менялась, она снова становилась нормальной. Это происходило в течение нескольких минут, иногда даже секунд.
 
- Привыкайте к этому, - сказал один из солдат. - Здесь всегда так. Но полюбуйтесь хорошим закатом, и вы не забудете, что он пурпурный.
 
Когда мы вернулись на базу и вошли в двери, там было с полдюжины офицеров, приободривших нас.
 
Когда мы вернулись на базу и вошли в двери, нас приветствовали полдюжины офицеров. Когда вошли солдаты, все они приветствовали нас. Что произошло, мы не знали. Но все, включая солдат, были в восторге. После второго похода мы получили пару дней отдыха.
 
- Вы, ребята, так хорошо справляетесь с миссиями, - начал один из наших начальников, - что мы можем пропустить несколько заранее запланированных шагов и разрабатываем новые планы для следующих миссий, куда более сложных.
 
Что бы ни происходило на этой передовой базе, я впервые почувствовал себя ее участником, а не каким-то рабом. И хотя солдаты издевались над нами, мы все как-то уживались вместе. А правда заключалась в том, что они, наверное, тоже были клонами, как и мы. На самом деле, я считаю, что технология клонирования была движущей силой всего этого опыта. Она позволила перенести мое сознание в "новое" тело, которое можно было легко воспроизвести.