Джульетт М. Энгель -«МОСКОВСКИЙ ТРАФИК» 3-я книга, роман. (полный перевод на рус. яз.)

- За тебя, старушка. Он поднял бокал за потертую двухфутовую квадратную плиту из изогнутого дуба, изнеженную в свете прожектора. “Боюсь, что в последнее время вы неважно выглядите”. Серебряная накидка многовековой иконы отсутствовала, деревянная поверхность потерлась и выцвела, а лица Матери и Ребенка были едва различимы. По иронии судьбы, повреждения сделали икону более ценной на аукционе.

Петросян организовал быструю частную продажу до того, как российское правительство пронюхало бы о краже его национального достояния. 

Артур Веллингтон, куратор русского искусства Сотбис, прибудет утром в сопровождении вооруженного эскорта, чтобы забрать икону и принадлежащую Петросяну коллекцию связанных с ней исторических документов. Покупатели выстроились в очередь от Пекина до Эр-Рияда, готовые предложить миллионы за последнюю из великих русских икон.

Петросян отхлебнул еще коньяку. “Сегодня вечером только ты и я”, - сказал он. “Давайте послушаем музыку — Чайковского, я думаю”. Воспользовавшись пультом в подлокотнике своего кресла, он выбрал струнный квартет. Пока играла музыка, он, прищурившись, смотрел на перепачканные лица и вспоминал свое детство — то, что он ненавидел.

Он и его старший брат Эфраим выросли в бедности в двухкомнатном бревенчатом доме на еврейской стороне поселка Коломено. Все были бедны в этой русской деревне, приютившейся в тени монастыря Курзан, даже его отец -врач. 

Долгие зимние ночи мы проводили у костра, слушая бабушкины рассказы о безжалостных языческих богинях, правивших северными лесами до прихода евреев и христиан, — Лилит...Баба Яга...Мати…

Богиня Земина была местной любимицей — темпераментным, непостоянным созданием, которое могло излечить болезнь или, если бы захотело, жестоко отомстить. Призрак Земины, нарисованный кровью грешников, все еще служил предупреждением непослушным детям, которые не обращали внимания на старших.

“Где сейчас Земина?” Петросян спросил свою бабушку.

“ Она заперта в монастыре в церкви богини Курзан, - сказала матушка. “ Она там почти шестьсот лет. Они переименовали ее в Курзанскую деву.

- Мы можем пойти навестить ее?

“ Конечно, нет. Ты не можешь просто зайти в церковь и посмотреть.

- Почему бы и нет?

“Во-первых, потому, что мы евреи”, - сказал папа, попыхивая трубкой. “Теперь она христианская богиня".

“Мы хотим ее увидеть”. Мальчики настаивали. "Пожалуйста”.

“ Тогда тебе придется подождать до следующего лета. Мама оторвалась от вязания. “Они выводят ее из церкви в августе на летнюю процессию”.

“ Просто залезь на старый дуб и подожди, пока она пройдет мимо,” сказала матушка. “Епископ Курзана несет богиню через лес на всеобщее обозрение”.

“Зачем они это делают?” - спросил Эфраим.

“Они забирают ее обратно в круг кедровых деревьев, где поклонялись язычники", - сказал отец. - Икону нашли там, висящей на дереве.

Мальчики обменялись скептическими взглядами. - Зачем возвращаться в языческое место?

“Не ищи логики. Это религиозная традиция, которая существует веками”, - сказала мама. "У нас есть свои праздники в синагоге, а у христиан - свои. Всегда нужно проявлять уважение”.

- А теперь вы оба отправляетесь в постель. Отец постучал трубкой по камину. - Пора спать.

Мальчики забрались по стремянке к своей кровати, стоявшей на полке над плитой. Их планы, о которых они шептались, были окончательно пресечены их отцом, когда он задул последнюю свечу.

Теперь пожилой Петросян обратился к реликвии на своей каминной полке. “И так, что вы думаете о моем скромном жилище?” Он широким жестом обвел гостиную, обшитую дубовыми панелями 17^-го века. Они в его пентхаус были перевезены камень за камнем из замка Лапухиных на острове Вестого. 

Интерьеры были взяты со всех уголков Российской империи. Благодаря его деловому соглашению с товарищем Джо Сталиным, он выбрал лучшие.

Его охватило дурное предчувствие. Он натянул на колени плед. Огонь потрескивал и разгорался, заставляя его нервничать. Он подозрительно посмотрел на икону. Что ты задумала?

Он подскочил, когда зазвонил телефон. Это был его агент в Сиэтле. “Извините, что звоню так поздно, сэр”, - сказал частный детектив. “Я в аэропорту Си-Так. Ваш внук только что купил билет в KLM и доехал на метро до S-gates. К тому времени, как я прошел проверку, были готовы рейсы в Париж, Дубай, Гонконг и Москву. Он мог быть на любом из них”.

Петросян выпрямился. “ Молись Богу, что это не Москва. Дай мне код доступа к "Аэрофлоту". Я проверю его. Посмотри на другие рейсы. Он включил свой компьютер. Он медленно загрузился, отобразив синий экран с вращающимся колесом.

Раздраженный, он поднялся со стула и прошаркал к окну. Вид Манхэттена успокоил его. Он налил еще бренди и заставил себя дышать ровнее. Я знал, что это было слишком просто.

Его шею сзади обожгло жаром. Он потер ее и повернулся, чтобы пристально посмотреть на Деву Курзанскую. Несколько крупинок сусального золота поблескивали в ее ореоле. Раньше он их не замечал. Глаза изменили цвет, или это игра света? Они казались более выпуклыми. Успокойся.

“ Я тебя не боюсь. Ты всего лишь кусок дерева, ” вызывающе заявил он, затягиваясь очередной сигарой. Ободренный отсутствием реакции иконы и коньяком, он насмешливо заметил: “Через несколько дней ты будешь заперт в каком-нибудь темном склепе в Эр-Рияде вместе с остальными тебе подобными”. Он похлопал по огромному кожаному портфелю. “С этими старыми пергаментами, этим происхождением, вашей Книгой чудес, я заработаю двадцать миллионов”.

Он пнул компьютер. От этого быстрее загружаться он не стал. Если Пётр на том самолете, ему нужна защита. Мне нужен план. В распоряжении Петросяна были огромные ресурсы. Его успех в качестве контрабандиста произведений искусства сделал его одним из богатейших людей Нью-Йорка, и он, не задумываясь, нанимал наемников по всему миру для перевозки людей и других видов контрабанды. Но кому он мог доверить в Москве защиту своего внука? Не на многих он мог положиться в этом болоте коррупции. Он просиял, когда вспомнил чеченцев, двух лейтенантов полиции из Грозного на юге России — Руслана Амироева и его двоюродного брата Ахмеда Кадырова. Его так и подмывало снять трубку и позвонить им, но он передумал. Сначала ему следовало прояснить факты. Возможно, Пётр был на пути в Париж.

Наконец компьютер зачирикал. На экране появился логин Аэрофлота. Он ввел бортовой код и пароль. Ожидая заполнения данных, он щелчком мыши открыл папку на рабочем столе с надписью “Питер Стоун”. Появились изображения молодого человека с волосами песочного цвета и приятным круглым славянским лицом. Он увеличил изображение. “Привет, Петр”. Мальчика назвали Пётр Каминский, но Денис, его отец, изменил имя на Питер Стоун, когда мальчику было четыре года.

Петросяну потребовалось два года, чтобы разыскать семью своего сына на Стоун Фарм в восточном Вашингтоне. После смерти Дениса он перевел Фонд Петросяна на имя Питера. Когда старший брат и деловой партнер Петросяна Эфраим был застрелен вместе с остальными членами семьи во время московской чистки, он добавил их деньги в фонд и назначил своего адвоката Даниэля Карлова доверенным лицом.

Петросян на протяжении многих лет писал Питеру длинные письма, в которых объяснял все это, но так и не отправил их. Они хранились у Карлова, чтобы отдать мальчику в тот момент, когда он спросит о происхождении фонда или о своей семье. Он этого так и не сделал. Он вырос, работая на разных работах, чтобы профинансировать свое образование и купить свой маленький плавучий дом.

Сейчас фонд составлял несколько сотен миллионов долларов. Петр понял бы это, если бы прочитал ежемесячные отчеты, которые присылал Карлов.

“Почему вы не связались со мной?” Петросян умоляюще посмотрел на улыбающееся лицо на экране. "Почему вы не задали ни единого вопроса?». «Что такого сказал тебе Денис, что настроило тебя против меня?»

Старик нажал еще несколько клавиш и открыл фотографии пары на палубе плавучего дома — Питера и изящной блондинки с конским хвостом до пояса. Счастливые семейные сцены были сфотографированы за последние пять лет.

Он навел справки о Кэролайн Люк в тот момент, когда она переехала в плавучий дом. На бумаге она была отличной парой, правнучкой графа Лухинова из Останкино и правнучатой племянницей Святого Осипова из Соливики. Пётр выглядел счастливым и ухоженным. По крайней мере, так было, пока она не бросила его и не уехала в Нью-Йорк. С тех пор он выглядел неопрятным и менее счастливым.

Петросян нахмурился. Эгоистичная женщина. Как она посмела бросить Петра. Она такая же плохая, как Руби Мэй, та танцовщица, на которой женился Денис. Его глаза расширились от ужасного понимания. “ Кэролайн, - сказал он вслух. “Вот почему Петр летит в Россию. Он гоняется за этой чертовой оперной певицей".

Наконец включился экран GPS Аэрофлота, подтверждающий, что рейс из Сиэтла в Москву в настоящее время находится над Мус-Джоу на севере Канады, направляясь в Гандер. Петросян прокрутил список пассажиров вниз. Вот он на месте 12B — Питер Стоун.

Он снял трубку и набрал номер чеченцев. Руслан и Ахмед были лучшими телохранителями, которых он знал. Они были смелыми, умными и преданными. Как только они соглашались на работу, они доводили ее до конца, пока им вовремя платили — а они были мусульманами, так что пьянство не было проблемой. Они были бойцами-моджахедами ЦРУ в Афганистане, а это означало, что они могли заполучить в свои руки оборудование, которое позволило бы им следить за Петером.

Пока он расхаживал по комнате, прислушиваясь к жужжанию и щелчкам своего звонка в Москву, распространявшегося по дну Атлантического океана, Петросян был уверен, что глаза иконы следят за ним.

Сам "Ильюшин" дважды подпрыгнул на взлетно-посадочной полосе аэропорта Шереметьево и плавно затормозил под аплодисменты пассажиров. 

Питер забрал свою ручную кладь у заднего выхода и спустился по шатким металлическим ступенькам. Двое полицейских в форме ждали на летном поле. “Доктор Стоун?”

- Вы, должно быть, от коммандера Голокова, - ответил Питер по-русски.

“ Командир послал нас сопроводить вас до вашего жилья в Коломено. Пожалуйста, пройдите с нами.

Питер застегнул парку на молнию, защищаясь от ветра, и последовал за офицерами к двери с надписью “Только для дипломатов”. Внутри, его паспорт проштамповали, едва взглянув на сумку, и они прошли через стеклянные двери, отделявшие таможенный зал от столпотворения в главном аэропорту.

Воздух в терминале был насыщен сигаретным дымом и пах мокрой шерстью. Мужчины в меховых шапках ловили такси. Носильщики катили тележки, нагруженные чемоданами и картонными коробками, перевязанными бечевкой. Старушки окружили Питера, выставляя на продажу каракулевые шарфы ручной вязки. Женщины помоложе с пухлыми бедрами приподнимали юбки и кричали по-английски: “Эй, американский мальчик! Недорого”.

Над головой механическое считывающее устройство щелкнуло обновлениями списков вылетов, прибытий и задержек.

Он последовал за полицейскими на подъездную дорожку, где на холостом ходу стояла полицейская патрульная машина. Питер уже собирался положить свою сумку в открытый багажник, когда снова услышал свое имя.

“ Доктор Питер Стоун? Он обернулся и увидел стройную молодую женщину, закутанную в белый мех, спешащую к нему. Прежде чем он успел ответить, она взяла его сумку и с неожиданной силой оттащила от машины.

“ Добрый вечер,” сказала она, задыхаясь, подталкивая его вперед. На вид ей было восемнадцать, но голос звучал более взросло. “ Я Таня Павлова. Коммандер Голоков устроил вас в квартире Кэролайн. Она принадлежит моей семье. Я приехала за вами.

Питер оглянулся на полицейскую машину. - Но разве их послал не командир?

Она сделала паузу и раскрыла руку в перчатке, чтобы показать Питеру бриллиантовые серьги в форме сердца, которые он подарил Кэролайн на день рождения.

- Где ты это взяла? - требовательно спросил он.

-Ты должен доверять мне, - прошипела она сквозь стиснутые зубы. - От этого зависит твоя жизнь. - Она вложила серьги ему в ладонь и сошла с тротуара.

"Мерседес" мигнул фарами и тронулся вперед. Впереди ехали двое мужчин с высокими скулами и азиатским оттенком глаз. Они напомнили Питеру чеченских солдат, которых он лечил в Харбор вью. Она открыла дверь, но он заколебался. “Эти мужчины твои друзья?” - спросил он, кивая на азиатов.

“Скорее, твои друзья”, - ответила она, закидывая его сумку внутрь. “Я встретила их, когда они забирали меня в аэропорт. По словам моего дедушки, они первоклассные чеченские телохранители. Водителя зовут Руслан Амироев. Другой мужчина - его двоюродный брат Ахмед Кадыров. А теперь, пожалуйста, поехали. Таня попыталась затащить Питера в машину следом за ней, но он замер, не зная, что делать.

“ Доктор Стоун,” позвал полицейский. “ Вы не идете? Еще двое полицейских выбрались из патрульной машины и направились к нему. Они казались не в форме, а в  плохо сидящей униформе.

Он посмотрел на драгоценности в своей руке — доказательство связи между Таней и Кэролайн. “Нет, спасибо”, - крикнул он офицеру. “ Я поеду с этой молодой леди. Она красивее тебя. Он скользнул на заднее сиденье рядом с Таней. "Мерседес" отъехал от тротуара прежде, чем он успел захлопнуть дверцу.

Таня прикурила сигарету Stoli и предложила ему одну. Он отказался. Она перебросила пачку мужчинам, сидящим впереди. Вскоре все трое русских уже курили. "Они прямо за нами", - сказала она. "Езжайте быстрее".

Питер выглянул в заднее стекло. Патрульная машина догоняла их, завывая сиреной и мигая синими огнями. "Мерседес" набрал скорость, объезжая легковые и грузовые автомобили в размытом свете фар и блеющих клаксонов. Он уже собирался спросить, почему за ними гнались, когда Таня скрестила руки на груди и посмотрела на него с хмурым неодобрением. “Значит, ты тот самый засранец-бойфренд”.

“ Что? Это безумие. Питер схватился за ремень безопасности, когда машина вильнула. “Мне следовало пойти с полицией”.

“Это не полицейские”, - сказал Руслан, водитель, встретившись с ним взглядом в зеркале. “Это наемные головорезы. Их форма устарела лет на десять. Любой русский знал бы это”.

“А настоящие полицейские ездят на Нивах, а не ауди”, - сказал Ахмед, другой чеченец, сверкнув золотыми зубами. - Тебе повезло, что мы появились.

“ О чем ты говоришь? Питер в замешательстве покачал головой. - Они сказали мне, что их послал коммандер Голоков. ״

“ Может, и так,” сказал Руслан. - Но они не полицейские.

“Я только что прилетел из Америки. Зачем кому-то хотеть причинить мне вред?”

“В самом деле”. Таня уставилась на него. “Так почему ты вообще здесь?"

“ Я приехал, чтобы найти Кэролайн Люк и отвезти ее домой. Ни больше, ни меньше. Завыли клаксоны. "Мерседес" подрезал бензовоз и съехал на обочину. “ Где она? Откуда у тебя ее серьги?

“Если бы я знала, где она, я бы тебе сказала", - заявила Таня с жутким апломбом. - Что касается сережек, то она подарила их мне.

“ Я не могу в это поверить,” сказал Питер. - Она так просто не сняла бы их. Она бы просто так их не отдала.

“ Откуда тебе знать? Где ты был, если она тебе так дорога? Почему она оказалась здесь, в Москве, одна и без защиты?

“ Прости,” сказал Питер, отступая. “ Я беспокоюсь о ней, вот и все. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось.

“Кэролайн приехала в Москву как наивный ребенок. Она получила главную роль в опере Пушкина на премьере. Это большая честь. Она идеально подходила для этой роли — за гранью совершенства. Мы смотрели ее по телевизору, когда она превращалась в Антониду — золотоволосую невесту-девственницу. Она выглядела восхитительно, неотразимый кусочек для хищной птицы. Стоит ли удивляться, что стервятник заманил ее в свое логово обещаниями славы?

“ Какой стервятник? Я бы хотел, чтобы ты перестала говорить загадками.

“Будь внимателен, потому что их больше”. Она ухмыльнулась, почувствовав его разочарование. - К счастью для тебя, есть более старый и могущественный стервятник, который хочет, чтобы ты остался в живых. Что касается остальных из нас, мы всего лишь маленькие голубки, попавшие в ловушку посреди ваших семейных разборок с хищниками”.

- У меня нет никакой семьи.

“ Может быть, не в Америке. Но здесь ты — осложнение - большая, уродливая угроза, которая разорвет невинные жизни на части. Тебе не следовало приезжать. Что бы с нами сейчас ни случилось, это твоя вина.

“ Понятия не имею, о чем ты говоришь. С каждым разом, когда говорила Таня, смысла становилось все меньше. Он разжал ладонь и уставился на серьги, желая, чтобы они могли говорить.

“ Пойми это, - Таня наклонилась еще дальше вперед, так, чтобы слышал только он. “ Я все равно, что покойница за то, что помогла тебе, но я женщина с совестью. Я не вынесу, если в этом будете участвовать вы оба. Вот почему я так рискую.

— Может быть, ты хотя бы назовешь мне имя стервятника - этого хищника, который похитил Кэролайн, чтобы я мог его найти? Вспомнив факс коммандера Голокова со стихотворением на кириллице, Питер сделал предположение: “Это тот бандит УЗИ? Он стервятник? Она с ним?” Никто не ответил. В машине повисла гробовая тишина. Русские курили и, казалось, забыли о его присутствии.

"Мерседес" въехал в центр Москвы, притормозив в пробке, которая обогнула Кремлевскую стену и немного уменьшилась на Тверской улице. Оживленный тротуар был освещен мигающими неоновыми огнями. Гремела громкая музыка. Торговцы кричали ему по—английски: “Заходи, заходи - посмотри на хорошеньких девушек".

— Это “Казино Роу". Шикарно, не правда ли? Таня указала сигаретой на обнаженную женщину, которая принимала эротические позы в витрине клуба "Савой". Она оглянулась через плечо. - Похоже, мы их потеряли.

“ Они вернутся,” сказал водитель. - Они знают, куда мы направляемся.

"Мерседес" ехал на юг вдоль излучины Москвы-реки, мимо бесконечных одинаковых многоквартирных домов из крошащихся, покрытых ржавчиной бетонных плит, которые после Великой Отечественной войны были сколочены в качестве временного жилья и с тех пор оставались полностью заселенными. За пределами комфорта обогреваемой машины Москва напомнила Питеру старый эпизод из "Сумеречной зоны" — черно-белой телевизионной драмы о конце света.

Наконец они остановились у здания, неотличимого от других. “Это Эппл—стрит, 31 - наш дом”. Таня начала открывать дверцу машины.

“ Подожди в машине, пока я проверю вестибюль,” сказал Ахмед. Он достал черный пистолет и исчез в здании, появившись через минуту снова и подняв вверх большой палец. Руслан проводил Питера и Таню до входа. Таня поспешила внутрь. Питер последовал за ней в дурно пахнущий подъезд, выкрашенный в лаймово-зеленый цвет, и поднялся по коротким потрескавшимся бетонным ступенькам. Он догнал ее у лифта.

“ Это наш лифт, - сказала Таня, открывая дверь. Он вошел вместе с ней в крошечную будку, в которой едва могли поместиться два человека. Лифт медленно пополз вверх, издавая скрежещущие звуки на каждом этаже. Прижатый к Тане в темноте, Питер вспомнил все, что ему не нравилось в России. Она все еще курила, а в лифте пахло перебродившей мочой.

“ Я все еще не понимаю, почему кто-то хотел моей смерти? Питер изо всех сил пытался осознать ее слова, но они не имели смысла. Его прошиб пот. Слишком много дыма. Слишком мало воздуха.

“Как скажешь”. Таня фыркнула, пренебрежительно махнув сигаретой. “Я предлагаю тебе разобраться с этим, и как можно скорее, пока кто-нибудь не умер”.

Лифт со скрипом открылся в темный коридор с металлическими решетками на дверях квартир. Как в тюрьме. Он сжал пальцами серьги Кэролайн, напоминая себе, что он здесь, потому что она была здесь. К его облегчению, дверь квартиры распахнулась, затопив коридор светом и запахом супа. Высокий мужчина отпер стальную решетку, ограждавшую его квартиру, и приветственно протянул руку.

— Это мой отец Юрий Павлович Павлов, - сказала Таня.

“ Добро пожаловать в Москву,” сказал Юрий. - И в наш скромный дом.

- Я очень рад познакомиться с вами. - Питер пожал Юрию руку.

Неряшливый черный пес, виляющий хвостом, протиснулся в их гущу и с энтузиазмом обнюхал промежность Питера. “Пригнись, Гоголь, сядь”, - сказала Таня. Старый пес проигнорировал ее. Она наклонилась, чтобы почесать его за ушами. “Этот плохой мальчик - Гоголь. Он беспокоится только о дедушке”. Она впервые улыбнулась. Она была хорошенькой, когда не хмурилась. “Это моя мама Катя”. Таня указала на неулыбчивую темноволосую женщину, которая вытирала руки о фартук. Она кивнула, моргнув глазами в безмолвном русском приветствии, которое означало “Я вижу тебя”.

“ Ужин будет готов через пять минут,” сказал Юрий. “ Отнеси свою сумку в квартиру Кэролайн и вымой руки. Да, и не забудь —у вас назначена встреча на Петровке, 38 утром".

- На Петровку, 38?

“Простите меня”. Юрий рассмеялся.

“Ваш русский настолько совершенен, что я забыла, что вы иностранец. Каждый москвич знает этот адрес. Это штаб—квартира ГУВД - Московская милиция. Начальник полиции Голоков ожидает вас там ровно в десять часов”.

Пока Павловы расставляли последние блюда на своем обширном столе, Таня отвела Питера в соседнюю квартиру. У них был общий короткий коридор и такие же ворота безопасности. Она протянула ему брелок с тремя старомодными ключами. “Эта квартира принадлежала моему дяде. После его смерти мы решили сдать ее иностранцам. Кэролайн была нашей первой гостьей. Ты - второй”.

Питер последовал за ней в однокомнатную студию с крошечной кухней. Шкаф стоял открытый и пустой. Никаких женских безделушек не было на туалетном столике, где в изобилии должны были лежать щетки, гребни и ленты Кэролайн. Питер выдвинул ящики в поисках каких-либо признаков ее присутствия. Ничего. - Я не вижу ее личных вещей. Она взяла их с собой?

“Позже”, - сказала Таня, уводя его. “Сначала пойдем поговорим с соседями. Они готовили весь день, ожидая твоего прихода.

- Готовили? Для меня?

“Это то, что мы, русские, делаем во времена опасности. Мы готовим, мы едим — и разговариваем”.

- Опасность?

“ Да, это большая опасность — для Кэролайн, для тебя и для всех нас, бедных голубок, — как я и сказала. У тебя в ушах воск?”

В квартире Павловых Питер был окружен пожилыми соседями с обеспокоенными лицами и бессвязными историями. Все они говорили одновременно, и он с трудом понимал их диалекты. Он узнал, что Кэролайн иногда проводила вечера, попивая чай на кухне миссис Пандовой или исполняя импровизированные концерты с миссис Карасовой на фортепиано.

“Восхитительная девушка. Она знала все старые песни, те, что были в нашем детстве".

“Дореволюционные песни. Религиозные детские песни. И она пела их по-старинке”, - сказала госпожа Орлова. “Коммунисты объявили их вне закона. Я не слышал их много лет. Где она их выучила?"

“Ее русская бабушка научила ее петь”, - сказал Питер. “Они вместе выступали в православной церкви в Сиэтле, когда она была девочкой. Затем она изучала оперное искусство в Корнуоллском университете. Забавы ради она пела в студенческом баре под названием "Голубая луна". Там мы и познакомились”.

- Какое счастье, что ваша жизнь обогатилась прекрасной музыкой. - миссис Орлова всплеснула руками.

“ Да,” сказал Питер, потирая грудь. Боль вернулась. - Я скучаю поэтому.

“Мы смотрели ее по телевизору, когда она пела в Пушкинском”, - вытерла слезы госпожа Карасова. “Такая красивая, такая талантливая — великое будущее в опере... а потом ничего. Она так и не вернулась к нам. Такое случается в этой стране. Люди исчезают.״

“Мы каждый день зажигаем свечи в ее честь", - сказала миссис Пипкинова.

“О, перестаньте вы все рыдать", - маленькая миссис Пандова повысила голос до писка. “Если хочешь знать мое мнение, виноват этот ужасный человек — притворялся джентльменом, водил ее в театр, целовал ей руку. Он настоящий злодей, этот тип". Она повернулась к Тане: “Ты знаешь, о ком я говорю — как-там-его- зовут, того поэта”. Другие бабушки зашикали на нее.

Питер повернулся к Тане: “Какой мужчина? О ком она говорит?"

“ Позже,” отрезала Таня. “ Мне нужно одеться. Она вышла из комнаты. За ней щелкнул замок.

Он постучал. “ Таня, подожди. Нам нужно поговорить.

Катя взяла его за руку. - Ужин готов, - сказала она, подводя его к стулу рядом со старым солдатом во главе стола. “Позвольте представить моего тестя, полковника Павла Артюмовича Павлова", - сказала она. “Пожалуйста, присаживайтесь. Вы наш почетный гость”. Она наклонилась над Питером, чтобы поцеловать старого солдата в щеку. “Дедушка почти оглох со времен Сталинградской битвы, так что говори громче или позволь ему читать по твоим губам”.

Питер сел и полюбовался четырьмя рядами медалей на хорошо заштопанном черном костюме Павла. Старик, прищурившись, оценивающе посмотрел на него в ответ, затем кивнул и моргнул без улыбки. Таня снова появилась в сапогах на шпильках, облегающем платье и с густым макияжем. Она заправила свои черные волосы под шапку из белой лисы, которая подходила к ее пальто. Никто, кроме Питера, казалось, не был удивлен ее преображением. Она попрощалась и направилась к двери.

- Таня, подожди. - Питер встал, чтобы последовать за ней, но его окружили старики на стульях. “ Мне нужно с тобой поговорить. “ Подожди меня,” крикнула она из коридора. - Я вернусь около трех.

“ Куда она идет? - спросил он Катю.

- На работу, - сказала ее мать, накладывая ему на тарелку холодную селедку с луком, пока Юрий наливал рюмку водки.

“ В такое время? Где она работает?

“Наша Таня - журналистка", - сказал Юрий. “Она работает в Eleven News”.

“У Тани есть своя колонка “Колонка культуры”, - сказала госпожа Карасова. “Мы очень гордимся ею".

Юрий произнес молитву за едой. Подали еду, и Питеру подали блюда с картофельным салатом, яичным салатом, салатом из помидоров и огурцов, российским сыром и несколькими сортами пирошек, сардинами на тостах, маринованным чесноком и заливным из свиной ноги, а также бокалы с вином, водкой и теплой апельсиновой фантой.

К началу второго блюда, состоящего из ростбифа и отварного картофеля, смена часовых поясов взяла свое. Он изо всех сил старался не заснуть. У каждого за столом было свое мнение, но никто не знал ничего полезного. Его мысли блуждали. Что имела в виду Таня, когда сказала: “Я не могу допустить, чтобы вы оба были на моей совести”? Она кого-то боялась и назвала его стервятником. И там было два стервятника — старый и молодой? Правильно ли он ее понял? Кто они были?

Он вздрогнул, когда старый полковник схватил его за предплечье. - Я знаю, кто вы, - сказал Павел.

Питер был ошеломлен. - Я Питер Стоун.

Павел покачал головой. “ Нет.” Он похлопал Питера по груди. “ Я знаю, кто ты на самом деле. От того, как старик произнес эти слова, у Питера по коже побежали мурашки. - Ты пришел из-за Курзана, не так ли?

Курзан? Питер вспомнил загадочное слово, написанное от руки на факсе коммандера Голокова. “Что это... Курзан?”

“ Дело не в том, что это, а в том, где... Старик сунул под стол тарелку с заливным языком для терпеливой собаки. - Мы с Гоголем отведем тебя туда сегодня вечером.

К девяти часам Питер растянулся на диване-кровати в квартире Кэролайн, уткнувшись лицом в подушку. Он снова обыскал каждый дюйм крошечной студии и обнаружил только слабый запах ее кожи на подушке. Он слушал, как Павловы в коридоре желали спокойной ночи своим гостям, и задремал, пока не услышал, как старик советует Гоголю набраться терпения, пока тот не постучит в дверь Питера.

Питер помог Павлу донести тяжелую сумку с покупками до лифта. Они втиснулись в лифт, прижав Гоголя к своим ногам. На улице порыв ветра обжег Питеру щеки и припорошил снегом черную шерсть собаки. У обочины Павел постучал в окно "Мерседеса" чеченца. Оно открылось, выпустив облако сигаретного дыма.

Старик протянул Ахмеду пакет с покупками. “ Вот ужин и термос с чаем для вас, мальчики. Он мотнул головой в сторону Питера. - Я отвезу парня в Курзан. Нам есть о чем беспокоиться?

“ Пока нет, полковник,” сказал Руслан. - Но разве мы не должны вас отвезти?

“Нет, спасибо, мне нужно выгулять собаку”. Он потрепал Гоголя за уши. "Старик должен отметить свое королевство".

- Я пойду с тобой, - сказал Питер.

- Мы поедем в парк “Коломено” и подождем, - сказал Ахмед. - На всякий случай.

“ Как вам будет угодно. Только не выбрасывайте в окно спички или сигареты. Павел кивнул в сторону пустой стоянки на другой стороне дороги. Вывеска гласила: “Бизнес-центр Apple Orchard —курение запрещено”. “Раньше это был фруктовый сад. Теперь это подземный оружейный завод.

Когда земля замерзает, взрывоопасный газ высвобождается. Все взрывается ".

Чеченцы уехали. Питер последовал за Павлом и Гоголем по узкой дорожке между высокими зданиями. Их приветствовала группа увешанных медалями ветеранов, которые сидели под уличным фонарем и играли в шахматы. Их огромные меховые шапки, покрытые снегом, напомнили Питеру грибы.

“ А они не замерзли? - Спросил Питер.

“Они партизаны", - сказал Павел со смешком. “Герои Великой Отечественной войны. Они могли прожить месяц, спрятавшись в сугробе, питаясь одними личинками. Такие мужчины и женщины, как они, выиграли войну за Россию”. Партизаны подняли свои бутылки с водкой и отдали честь. Павел отдал честь в ответ. Никто не курил.

Гоголь завернул за угол к лестнице, которая спускалась в пешеходный туннель под Андроповским бульваром. По длинному, тускло освещенному коридору они оставили позади стремительную суету города и вышли в более тихое место, где нетронутый снег сиял под шаром луны.

“Парк Коломено»׳ - с гордостью сказал Павел. Он указал на древние ворота Московии и остатки Баптистерия Святого Георгия — все, что осталось от деревянного дворца Петра Великого, сгоревшего два столетия назад. “Когда я был мальчиком, этим парком была наша деревня, поселок Коломено. Это были все сельскохозяйственные угодья и фруктовые сады с монастырем в центре. Это была бедная деревня, но довольно красивая”.

- Зачем ты мне это показываешь? - спросил Питер.

“ Потому что это твоя история. Павел для пущей убедительности ткнул Питера пальцем в грудь. - И твоя история начинается здесь, в Курзане.

- Что значит “моя история”? Питер прокричал в ухо старику.

“ Не нужно кричать,” пробормотал Павел. - Я не такой глухой, как они думают, просто не люблю слушать. Здесь есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить. Она может объяснить лучше меня.

“ Здесь? В такое позднее время?

“ У нее нет телефона.» Они гуськом прошли под заброшенной сторожевой башней, которая опасно наклонялась к осыпающимся кирпичным стенам. “Когда-то это была тюрьма для мальчиков. Она закрыта уже несколько лет.” Питер последовал за Павлом через стальные ворота, которые свисали под углом с нижней петли, во внутренний двор, загроможденный ржавыми мотками колючей проволоки и штабелями кирпичей. Павел махнул рукой в сторону единственного хорошо освещенного здания. “ Это трапезная. Там живет моя сестра Мария Павлова. Она ответит на ваши вопросы. Но сначала мы должны взобраться на вершину утеса. Я хочу, чтобы вы поняли общую картину.

- Она знает, где Кэролайн? - спросил я.

"Нет".

- Тогда я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, - сказал Питер.

“Все, Петр. Курзан имеет к тебе самое непосредственное отношение”. Павел разочарованно закатил глаза. “Следуй за мной и смотри, куда ступаешь”. Он поспешил по протоптанной тропинке к огромным кирпичным руинам. У Питера не было выбора, кроме как последовать за ним. “Это церковь богини Курзан. Крыша почти снесена, и внутри не осталось икон, но старушки все еще приходят — те, кто помнит”.

Сквозь дыры в стенах пробивался мерцающий свет свечей. Из тени вышли согбенные старухи в черных платках. Они столпились вокруг Питера, вознося молитвы за копейки. “Недорого”, - пробормотали они.

Он порылся в карманах и достал американские монеты. Дамы казались довольными. Они отошли, шепча благословения и крестясь. Над их головами каменная лестница изгибалась в никуда. Лунный свет отражался на пяти потертых голубых куполах, усеянных потускневшими звездами.

Миновав церковь, они поднялись на гребень, откуда открывался вид на Москву-реку. Ярко освещенные фабрики выстроились вдоль дальнего берега. “Когда я был мальчиком, все это было частью поселка Коломено. Наш народ жил здесь с доисторических времен.»

Питер остановился, чтобы посмотреть на огни, но Павел и Гоголь снова двинулись в путь. Он последовал за ними через пролом в осыпающейся стене на заснеженное поле. В центре возвышался цементный ангел. Его сломанные крылья, изъеденные временем и погодой, обнажали каркас из ржавой проволочной сетки. Ангел держал в воздухе свиток, на котором были напечатаны десятки имен... Лёша... Саша... Вова. — Это имена маленьких мальчиков, не так ли?

“ Конечно, они здесь. Это детское кладбище.

“ Тюрьма для мальчиков? «Это братская могила?» —спросил Питер, но Павел уже исчез в сосновой роще. Когда Питер снова догнал его, старик стоял согнувшись, упершись руками в колени, тяжело дыша.

“ Это то, что тебе нужно увидеть, мой мальчик. С этого ты должен начать.

Под ними простирался выцветший лунный пейзаж такого опустошения, что Питер ахнул: “Что, во имя всего Святого, это за место?”

— Это монастырь Курзан - то, что от него осталось.

Питер различил очертания осыпающихся стен, разрушенных зданий, сломанного оборудования, обломков и скелета некогда великой церкви.

“Когда я был мальчиком, от поселка Коломено до берега реки были фруктовые сады с монастырем посередине”. Павел выпрямился, раскрыв объятия. “Это было счастливое, мирное поселение. Деревенские дети все лето буйствовали. Мы купались в реке и выкапывали наконечники для стрел — я, моя сестра Мария и Петросян..."

“Петросян?” Питер побледнел, услышав знакомое имя — такое же, как его таинственный трастовый фонд. Но прежде, чем Павел успел сказать что-то еще, тишину разорвал взрыв рэп-музыки. Яркие кольца красного, оранжевого и желтого неона окружали здание, которое было невидимо в темноте. Теперь он освещал ночь сверкающими спиралями, которые раскручивались от основания к вершине — жар-птица, вырывающаяся из пепла Курзана.

“Мое сердце!” Старик крякнул и схватился за левую руку. Питер поймал его, когда тот повалился вперед, пытаясь отдышаться. “Боже, спаси нас от "Московского трафика".

Петросян ответил, но дверь не открыл: “Уходи, Артур. Я оставлю икону у себя до следующего дня”.

“ Ну же, Пет. Открой. Дай мне хотя бы взглянуть. - Артур продолжал стучать и звонить.

Петросян проигнорировал его, удалившись в свою гостиную и закрыв тяжелые дубовые двери. Старик не спал всю ночь. Когда чеченцы наконец позвонили и сообщили, что Петр в безопасности в квартире Павловых. Он открыл бутылку водки, чтобы отпраздновать это событие. Он допил половину бутылки "Кристалл Премиум", когда появился Артур.

Он опустился в кресло, закрыл глаза и прошел сквозь зеркало памяти к элегантному портику Галереи изящных русских искусств Каминского на Пятой авеню. Шел 1940 год. Швейцары в ливреях с поклоном открывали бронзовые двери, украденные из Исаакиевского собора в Петрограде. Струнный квартет играл Чайковского на инструментах, украденных из Зимнего дворца. Актриса в костюме Екатерины Великой предлагала хрустальные бокалы с крымским шампанским покупателям, которые входили в элегантный магазин с бархатными портьерами зеленого цвета и туркменскими коврами. Витринами из латуни и стекла и продавцами в смокингах и белых хлопчатобумажных перчатках.

То были дни. Джо Сталин любил свой динамит. Сначала рухнули дворцы, затем монастыри и синагоги. Сталин уничтожил бы все, произведения искусства и прочее, если бы Эфраим не убедил его позволить братьям Камински сначала снять ценности и отправить их в Нью-Йорк на аукцион. Монастырь размером с Курзан означал дюжину товарных вагонов, наполненных сокровищами.

В свою очередь, Петросян и Эфраим прислали Сталину больше наличных денег, чем он знал, что с ними делать, — совершенно неофициально. Сталин назвал это "Золотом партии". Его секретные черные бухгалтерские книги оплатили безжалостный приход Коммунистической партии к власти и финансировали их Подразделение особого назначения — Спецназ, — которое специализировалось на сдирании кожи с людей заживо. Петросян видел, как они это делали — однажды. Жалобных криков мужчины было достаточно, чтобы убедить его в том, что Россия сошла с ума. Он переехал в Нью-Йорк и так и не вернулся.

Он умолял Эфраима эмигрировать со своей семьей, но его брат отказался. В конце концов, он был расстрелян вместе со своими детьми и внуками во время одной из еврейских чисток в 1979 году. К тому времени Сталин был давно мертв и не мог защитить его. После смерти Эфраима продавать произведения искусства больше было не кому. У Петросяна не было другого выбора, кроме как закрыть свою любимую галерею и заняться другими видами контрабанды.

Он перенес бизнес на верхние этажи здания на Западной 67-й^улице, которое стало глобальной штаб-квартирой Kaminsky Enterprises, Inc. Теперь, удобно устроившись в своем кресле, он наблюдал за постоянно расширяющейся империей черного рынка. Времена складов, заполненных конфискованными артефактами, иконами, статуями и ювелирными изделиями, прошли, но появились новые разновидности контрабандных товаров из России. Им не хватало элегантности краденого золота, но они были такими же прибыльными. Компьютеры и спутниковые каналы держали его в курсе поставок таджикского героина или молдавских проституток, прибывающих в порты Нью-Йорка, Сингапура и Дубая.

Петросян затянулся сигарой и вспомнил первое контрабандное сокровище - золотое яйцо Фаберже, прелестную вещицу, которую он купил за копейки у голодающей герцогини в Петропавловске.

Он был совсем мальчишкой, когда пронес яйцо на борт парохода из Санкт-Петербурга в 1919 году. Добравшись до Нью-Йорка, он зашел в "Тиффани" на нижнем Бродвее. Он знал, что менеджер откажется его видеть. Магазины элитных ювелирных изделий были осаждены русскими беженцами, отчаянно жаждущими распродажи, поэтому он сразу поставил золотое яйцо на одну из стеклянных витрин.

Когда он прикоснулся к усыпанной рубинами короне, она распахнулась, как лепестки цветка. Внутри мозаика из миниатюрных рубинов и изумрудов образовывала крошечный иконостас, покрытый иконами таких размеров, что их совершенство можно было оценить только с помощью увеличительного стекла. На каждом лепестке раскрытого цветка был изображен крошечный эмалированный портрет царя Николая II, императрицы Александры или одного из их пятерых детей. Когда он осторожно потянул за корону Романовых, золотые лепестки снова захлопнулись, и гладкая поверхность яйца восстановилась.

Витрина привлекла толпу покупателей и самого менеджера, который продал яйцо за 5000 долларов. Он отдал Петросяну половину и посоветовал ему прийти прямо к нему в офис, когда в следующий раз ему придется продавать Фаберже или его эквивалент.

В тот день Петросян подкупил коррумпированного таможенника, арендовал склад, и у него еще оставалось 50 долларов на новый костюм. С этого момента процветающая торговля крадеными произведениями искусства принесла ему богатство, превосходящее его самые смелые фантазии. Ему было тридцать пять, когда он спроектировал "Петросян тауэрс" и установил на вершине свой замок. Жизнь была благосклонна к нему, и когда он умрет, все, чем он владел, перейдет к его внуку, Петру Камински — врачу, который называл себя Питером Стоуном.

Петросян кашлянул глубоким хриплым хрипом. Смертность витала вокруг него в дымке сигарного дыма. Он почувствовал сквозняк и нажал рычаг на своей консоли, чтобы раздуть огонь. Он закрыл глаза и вскоре захрапел.

“Помни...” - сказал горячий летний ветер, который унес его обратно в Коломено, в лето детства. Воздух был насыщен белой пыльцой тупело — летним снегом — и благоухал кедром. Он и его старший брат Эфраим были школьниками одиннадцати и тринадцати лет. Они провели день, сидя на высоком дубе на опушке леса. Летняя процессия верующих вскоре покинет монастырь и пройдет под ними, неся Деву Курзанскую. Они дождались сумерек, вырезая свои инициалы на коре. Внезапно из дупла дерева вылетели летучие мыши, вспугнутые глубоким звуком курзанского колокола. Крошечные млекопитающие затмили небо трепещущими крыльями,

“Это процессия!” Эфраим указал. “Икона приближается”.

Сотни свечей и факелов покачивались среди деревьев. Верные прихожане Курзана вышли на улицу маршем во главе с поющими монахами. Некоторые братья звонили в колокольчики, другие размахивали курильницами, наполнявшими воздух благоуханием. Они прошли под дубом в своих высоких черных шляпах и черных шелковых сутанах, которые шуршали при ходьбе. Над их головами покачивались иконы на высоких посохах. Епископ Курзанский, блистающий в красно-золотом облачении, высоко поднял самую святую из икон - Курзанскую Богородицу.

Со своего насеста на дереве Пет посмотрел прямо в глаза Пресвятой Деве и на мгновение был околдован. Но процессия быстро прошла, и он отвлекся на другую красавицу. Пышная копна вьющихся светлых волос оказалась в пределах досягаемости. Наклонившись, он потянул за розовую ленту, удерживающую массу локонов. Маленькая Мария Павлова взвизгнула. Она дернулась назад, наткнувшись на старого Сергея Вячеславовича, и они оба кувырком полетели в лес.

Пэт и Эфраим разразились взрывом смеха, когда другие участники марша поспешили на помощь старику. Мария Павлова быстро вскочила на ноги — ее лицо покраснело от гнева, а в глазах горел огонь. Мальчики попали в беду. Мария могла залезть на дерево быстрее, чем они, и, вероятно, побила бы их. Они спрыгнули с дерева, визжа, как обезьяны, и бросились прятаться.

“Я ненавижу тебя, Петросян Камински”, - крикнула она, когда он убегал.

“Я люблю тебя, Мария Павлова”, - крикнул он в ответ, отбегая назад и посылая воздушные поцелуи небу.

“Забери меня домой”, - прошептал ветер.

****

Встряхнувшись, Петросян сердито посмотрел на икону: “Ты пытаешься проделывать со мной свои трюки, да? Я продаю тебя, и на этом все заканчивается”.

Не успели эти слова слететь с его губ, как ветер, который успокаивал и задабривал, превратился в рев ненасытного огня. Сквозь пламя икона светилась так ярко, что на свете существовали только Петросян и Курзанская Богородица.

“Искупи свою вину, кающийся”, - бушевал огонь. Внезапно он проплыл над монастырем Курзан на рассвете давним утром 1928 года. Черный дым клубился на далеком горизонте, портя безупречно голубое небо. Собор Суздальского монастыря все еще горел после того, как его разграбили прошлой ночью. В лесу чекисты погасили свои походные костры и завели мотоциклы.

“Нет— я не буду смотреть”, - Петросян зажмурился, прогоняя видение. "Не это воспоминание”.

“Открой глаза или упади...” И он упал, кувыркаясь и крича, остановившись только тогда, когда посмотрел вниз и увидел свой собственный черный городской автомобиль "Зил" у южных ворот монастыря Курзан. Он наблюдал за собой, как двадцатилетний молодой человек открывает окно машины и обнаруживает епископа Курзанского, взгромоздившегося на монастырскую стену с поднятой в благословении правой рукой.

“Глупый священник", - пробормотал он. “Разве он не знает, что за этим последует?”

“Он должен”, - сказал Эфраим. “Он видел, как остальные монастыри Золотого Кольца превратились в руины”. Старший брат Петросяна сидел на сиденье рядом с ним, потягивая водку из серебряной фляжки. На обоих были сшитые на заказ итальянские костюмы и обувь ручной работы. “Суздаль был богатой добычей, но мы приберегли лучшее напоследок”.

“ Действительно, у нас есть Курзан - самый богатый тайник.

Эфраим передал ему фляжку. - Одна только Курзанская Дева принесет нам состояние.

“Тогда я уезжаю из этой вонючей страны и никогда не вернусь”, - сказал Петросян, делая глоток. “Ты можешь жить в Москве, если хочешь. Я возвращаюсь в Нью-Йорк”.

Эфраим нахмурился. “Это даже к лучшему. Мэр Павлов все еще в ярости из-за того, что вы сделали с его дочерью Марией. Я слышал, что он бросил факел в синагогу. Он хотел убить тебя, а не маму с папой. Теперь он командир ополчения и хочет твою шкуру. Он тоже получит это, если ты не уберешься из страны.

Петросян уставился на епископа, стоящего над ним на стене. “Моя жизнь была разрушена этим назойливым священником.

Почему он не мог позволить мне жениться на Марии и увезти ее в Америку?”

“Мария Павлова — такая красивая, милая девушка. Я помню, как мы играли в поле, когда были детьми". Эфраим закурил турецкую сигарету. "Что сделали с ней родители, когда узнали, что она беременна?"

“Они обрили ей голову и заставили стать монахиней. Епископ отослал ее в монастырь где-то в Сибири, где я не могу ее найти. Наш ребенок родится незаконнорожденным”. Петросян схватил фляжку и допил водку.

“Бедная девочка", - сказал Эфраим. “Она попадет в трудовой лагерь, если ее не расстреляют. Сейчас не время беременеть или искать религию”.

“ Скатертью дорога этому чертову священнику. Он взглянул на карманные часы и уставился на епископа. - Просто открой ворота, чтобы мы могли покончить с этим?

"Они готовятся”. Эфраим указал на колокольню, где два монаха, лежа на спинах, толкали массивный колокол взад-вперед босыми ногами, раскачивая его все выше и выше, пока молоток не ударил по металлу. В любой другой день на звон курзанского колокола отозвался бы хор колоколов со всей округи. Но остальные церкви были разрушены, их колокола опрокинуты и лишены язычков. Могучий колокол Курзана зазвонил соло.

Чекисты в серой униформе окружили черный "Зил", как стая волков. Они зарядили ружья и достали из багажника ящики с динамитом. Когда деревянные ворота распахнулись, они ворвались внутрь. Сначала они не решались входить в церковь богини Курзан, пока Петросян не взял инициативу в свои руки, и они последовали за ними, круша и грабя. Эфраим присоединился к нему, и братья подошли к нише, где Дева Курзанская на протяжении пяти столетий творила чудеса и оказывала милости. На месте осталась только серебряная мантия. Икона исчезла.

“Черт бы их побрал!" - бушевал Петросян. "Они думают, что смогут спрятать что-то настолько ценное?"

Чекисты выстроили монахов в шеренгу и расстреляли каждого, кто отказался сообщить, где спрятана Дева Курзанская. Они избили епископа до потери сознания, в то время как Петросян кричал: “Посмотри на меня, ублюдок! Что ты сделал с иконой? Где Мария Павлова? Говори, мужик”. Глаза епископа были закрыты, из ушей текла кровь. Петросян, наконец, потерял терпение и выстрелил ему в голову.

К концу дня все монахи были убиты, а их тела брошены в дымящийся погребальный костер. Даже чекисты устали от резни и растянулись в тени фруктового сада. Они разграбили монастырь, взорвали динамитом колокольню и отрезали язычок у упавшего колокола, снесли крышу с церкви богини Курзан и подожгли все, что могло гореть. Но Дева Курзанская так и не была найдена.

“Сожгите деревню и всех в ней”, - закричал Петросян. "Сожгите этот чертов фруктовый сад!”

****

Сон разбился вдребезги, и осколки растворились. Старик, вздрогнув, проснулся. В камине потрескивал аккуратный огонь. Он наклонился вперед и оглядел комнату, чтобы убедиться, что сбежал из прошлого и находится в безопасности в своем пентхаусе. Он осмотрел свои руки, чтобы подтвердить, что это руки старика.

Успокоенный, он прищурил глаза и впился взглядом в Деву Курзанскую. “Да", - сказал он сквозь стиснутые зубы. “Я застрелил епископа. Я сжег Курзан, Коломено, фруктовый сад — все это."

Юрий двинулся по коридору с тявкающей собакой: “Хороший мальчик, Гоголь. Сегодня мы с тобой". Лифт со скрипом открылся.

Питер приподнялся и прищурился от дневного света, струящегося сквозь стекло без штор. Он встал и попытался открыть окно, но оно было забито наглухо. Он принял душ, побрился и оделся, еще раз обыскивая квартиру в поисках следов Кэролайн. Ничего не найдя, он пересек холл и направился на кухню Кати.

Катя улыбнулась и кивнула на маленький деревянный столик. “ Садись.” Она щелкнула выключателем шумной кофемолки, наполнившей комнату запахом кофе. “Это будет готово через минуту". Она засыпала ложкой черную гущу в кипящую воду.

“ Как себя чувствует полковник сегодня утром? - Спросил Питер.

“Доктор перевел дедушку на постельный режим. Юрий вышел выгулять собаку".

“Хорошо, что чеченцы были рядом с машиной, когда он упал”, - сказал Питер.

“Бедный старина Павел Артюмович. Ему семьдесят пять, и он не такой сильный, каким себя считает”. Катя вздохнула. - Ты же знаешь, он был Героем Сталинграда.

- Могу я с ним поговорить?

“Он спит”.

“ Он упомянул фамилию Петросян. Вы знаете, кто это?

“ Поговори с Юрием, когда он вернется.” Она выложила помидоры и яйца из железной сковороды на тарелку Питера и разлила густой черный кофе по маленьким чашечкам. Питер добавлял сахар, когда вернулся Юрий.

“Кофе пахнет чудесно”. Юрий смахнул снег со своего пальто и вытер грязные ноги Гоголя. Он сел напротив Питера.

“ Петр спрашивал о дедушке. Катя протянула ему тарелку с яичницей.

“У моего отца ненадежное сердце”, - сказал Юрий. “Ему не полагалось ходить так далеко по холоду”.

- Разве он не должен быть в больнице?

“Вы, очевидно, не видели наших больниц”. Юрий усмехнулся. “Ему лучше в его собственной постели”.

“Он рассказывал о своем детстве и о ком-то по фамилии Петросян”, - сказал Питер. “Ты знаешь, кто это?”

“Ты хочешь сказать, что не знаешь? Правда?” Юрий поднял брови, потягивая кофе. "Ну, у моего отца всегда есть план. Лучше всего поговорить с ним.

- Когда я смогу?

“Доктор сделал ему укол. Он проспит до ужина”, - сказал Юрий.

- Может быть, ты скажешь мне, почему он отвез меня в это странное место Курзан?

“А, ты видел руины”, - сказала Катя. Она налила еще кофе. “Сейчас это выглядит неважно. Когда-то здесь было довольно красиво. Задолго до меня.

“Курзан был центром здешней жизни на протяжении веков”, - сказал Юрий. “Монастырь был известен как жемчужина Золотого кольца России”.

- Значит, это стало чем-то вроде тюрьмы? - спросил Питер.

“ Тюрьма для мальчиков, да. Ужасно, абсолютно ужасно — проклятие на земле. Юрий принялся за яичницу. “ Теперь это монастырь. Сестра Павла, моя тетя Мария Павлова, мать-настоятельница. Она отвечает за реставрацию, если это вообще возможно. Вы видели, насколько она разрушена ".

“ Он хотел, чтобы я с ней познакомился. Знаешь почему?

“ Как я уже сказал, у полковника есть план. Вам придется спросить его.»

Он также сказал, что моя история начинается в Курзане. Он сказал, что знает обо мне все. Что он имел в виду?”

Юрий пожал плечами и отхлебнул кофе. Питер посмотрел на Катю, но она проигнорировала его. О чем они мне умалчивают?

“ Как мне связаться с вашей тетей?» - спросил он. Питер настаивал. – «Я хочу поговорить с ней как можно скорее.»

- У нее нет телефона», - сказал Юрий.

“ Так сказал твой отец. Думаю, мне придется поехать туда».

“Не сейчас, не надо”, - сказала Таня с порога. “Пора ехать на Петровку, 38”. Ее лицо было чисто вымыто. На ней было белое меховое манто, но практичные ботинки и красный берет. “ У вас встреча с коммандером Голоковым через сорок минут. Собирай свои вещи, и я покажу тебе, где сесть на автобус до метро ”Коломенская".

Питер натянул парку и присоединился к ней у лифта.

- Нам нужно поговорить, - сказал он.

“ Ты не дождался меня прошлой ночью. Я постучала в три».

“ Я не проснулся— извини. Я очень устал после ухода за твоим дедушкой. Мне пришлось отнести его в машину.

"Почему вы заставили его ехать в Курзан? Вы же врач. Вам лучше знать".

“ Он отвез меня туда. Он хотел познакомить меня со своей сестрой.

"Он слишком стар, и там было слишком холодно". Они вошли в лифт. Она смотрела на его грудь, избегая его взгляда.

- У меня все еще есть вопросы, - сказал Питер.

Таня пожала плечами. - У тебя есть время задать один вопрос по пути вниз. Сделай это быстро.

- Где вещи Кэролайн? - спросила я.

- Моя мать убрала их на хранение. Она верит, что Кэролайн вернется в любой момент и все будет в порядке.

- А ты что думаешь? - спросил я

- Не думаю, что это сработает.

Лифт открылся. Таня вывела его наружу. Они гуськом пошли по тропинке через березовую рощу. Питер изо всех сил старался не отставать, не поскользнувшись. Они выбрались на твердый лед, где в очереди стояла дюжина человек. Автобус № 256 затормозил и остановился. “Может быть, ты поймешь больше после встречи с коммандером Голоковым”, - сказала она.

“ Где эти чеченские лейтенанты?” спросил Питер, оглядываясь по сторонам. - Они мне все еще нужны?

“Да, они вам нужны”, - сказала она. “Они там, где они могут видеть вас, но ГУВД их не видит. Так для вас безопаснее. Ахмед и Руслан не единственные, кто наблюдает за тобой.” Она сунула ему в руку пластиковую монету и немного наличных. “ Вот жетон на автобус и рубли для твоего билета на метро. Перейдите по Зеленой ветке на Тверскую и пройдите несколько кварталов до Петровки, 38. Если вы заблудились, спросите дорогу у любого. Все знают дорогу в полицейское управление.

Питер сел в автобус и сосредоточил все свое внимание на том, чтобы не пропустить остановку метро "Коломенская". В конце концов, весь автобус сошел там, и его смыло вниз по ускоряющемуся эскалатору вместе с потоком пассажиров. Он купил билет и сел на поезд Зеленой линии.

Он приехал рано, поэтому решил выйти на одну остановку дальше на Красной площади и пройти обратно дополнительные кварталы вдоль реки. Он вышел из метро на станции "Театральная" и оказался на оживленном уличном рынке. Снег падал на столы, заваленные одеждой, едой и предметами домашнего обихода из Китая. Пожилая женщина продавала карты Москвы из красно-белого пластикового пакета. Питер остановился, чтобы купить одну. “Добро пожаловать в Москву”, - сказала она на элегантном английском. Он заплатил за карту пять долларов — слишком много, он знал, но она напоминала ему Бабу.

Парни в бомберах предлагали ему часы, икру и открытки, крича: “Недорого". Питер купил хозяевам банку икры и заплатил двадцать копеек за хозяйственную сумку у беззубого старика с рядами медалей на груди.

Он свернул за угол на Красную площадь. Луковичные купола собора Василия Блаженного парили над заснеженной площадью, такой огромной, что казалось, она изгибается вместе с землей. Питер сверился со своей картой и перешел на набережную Москвы-реки, возвращаясь к Пушкинской площади. Еще несколько кварталов, и он оказался перед коваными воротами Петровки, 38.

Он протянул часовому свой паспорт. - У меня назначена встреча с командиром Голоковым.

Внутри массивного здания мужчины и женщины в серой униформе слонялись по сводчатому вестибюлю. Затхлый запах старой бумаги напомнил ему о округе Кинг

Здание суда. Он передал свой паспорт и визу вооруженному охраннику, который передал их женщине в форме в стеклянной будке. Вскоре появилась еще одна молодая женщина с суровым лицом и сказала: “Следуйте за мной, пожалуйста".

Она повела его вверх по мраморным ступеням, через фойе в кабинет с высоким потолком, где невысокий круглолицый офицер вышел вперед, чтобы пожать руку. "Стоун, добро пожаловать. Я коммандер Александр Голоков. Пожалуйста, присаживайтесь." Он указал на красное плюшевое кресло. “Я рад видеть, что вы добрались благополучно. Я волновался, когда вы покинули аэропорт с мисс Павловой вместо моих офицеров».

Мужчину освещали окна от пола до потолка, из-за чего было трудно разглядеть черты его лица. Питер заморгал от яркого света. Он представлял себе командира Голокова выше. “Это были ваши люди в аэропорту?” Таня солгала?

- Я послал их проводить вас, но мисс Павлова похитила вас.

- Вы знаете Таню Павлову?

“ Конечно. Она журналистка, довольно популярная. Она ведет колонку «Культура". Голоков подвел Питера к красному кожаному креслу. “ Садитесь, пожалуйста.” Питер опустился в кресло без пружин, которое сложило его почти пополам. Голоков повернулся к молодой женщине, которая, нахмурившись, стояла у двери. “Принесите нам чаю", - приказал он, взмахнув рукой. “Теперь у меня к вам вопрос, доктор Стоун. Кто были те мужчины с Таней — азиаты в черном ”мерседесе"?

Питер осторожно ответил: "Просто друзья с машиной, насколько я знаю".

"Хммм... Они казались иностранцами". Голоков засуетился. Петр ждал, что он сделает какое-нибудь официальное заявление о международном сотрудничестве. Вместо этого он пробурчал: "Вы выглядите очень подтянутым. Вы футболист?

“Я играл в регби в университете и в аспирантуре, но теперь только по выходным”.

“Я полагаю, что физический спорт с применением насилия - хорошее облегчение от ограничений закрытого психиатрического отделения в Сиэтле”, - сказал Голоков. “Давление нашей профессии может быть серьезным. Должно быть освобождение”.

“Я должен признать, что грязь, пот, синяки и несколько ударов отлично снимают стресс”, - сказал Питер. Он ждал, что командир начнет совещание, но тот этого не сделал. - Почему вы спрашиваете?

- Я ожидал увидеть седовласого профессора в очках с толстыми стеклами, а не красивого молодого спортсмена.

— Это проблема? - спросил я.

“ Вовсе нет. Просто ты напоминаешь мне кое-кого другого. Сходство выбивает из колеи. Ты мог бы быть его братом, но это неважно. Давайте начнем наше собрание, не так ли?”

На этот раз инициативу взял на себя Питер. “Правительство штата Вашингтон ценит ваше внимание к этому делу — или, скорее, к этой "ситуации». Как вы знаете, я здесь в качестве неофициального консультанта руководителя округа Кинг Лекса Фрейзера. Он попросил меня определить, было ли совершено преступление, требующее дальнейших действий с его стороны. За исключением этого, он ожидает, что я найду Кэролайн Люк и сопровожу ее обратно в Сиэтл, не привлекая внимания ПРЕССЫ.»

“Осмотрительность, как правило, лучший подход”. Голоков остался стоять. “Как я указал мистеру Фрейзеру, я предлагаю полное сотрудничество ГУВД, но, насколько нам известно, никакого преступления не было и, следовательно, нет необходимости в действиях правоохранительных органов".

- А что насчет гроба? - спросил я.

Голоков пожал плечами. “Нас не волнует, что в Сиэтл прибыла пустая коробка из папье-маше. Вряд ли это дело полиции.

- Бабушка мисс Люк попала в больницу из-за шока.

“Мне жаль это слышать”. Голоков нахмурился. “Но, насколько я понимаю эти события, - привлекательная молодая американка сбежала со своим русским парнем. Может быть, в Сиэтле это и преступление, но в Москве это вполне легально”.

“ Ее парень? Питер сдержал повышение тона своего голоса. Горький кофе Кати забурлил у него в животе. “Что ты подразумеваешь под "парнем"?"

“ Мисс Люк встречается с популярным поэтом, известным как УЗИ. Может быть, вы слышали о нем в Америке? 

Комната закрылась для Питера. Время замедлилось. Он видел каждую пылинку в перегретом воздухе, каждое водяное пятнышко на разномастных рядах коричневых обоев.

Голоков все еще говорил: “... одного артиста влечет к другому общая творческая страсть, да? По-видимому, они познакомились в Нью-Йорке, и он стал ее спонсором в театре имени Пушкина. Он богат, а великие художники нуждаются в финансовой поддержке меценатов. Я понимаю, что прекрасная мисс Люк бедна как мышь, но у нее явно есть другие активы. Они стали самой сексуальной парой в городе.»  Голоков усмехнулся. "Я не вижу в ее флирте ничего, что оправдывало бы американское вмешательство. Если бы у нас были доказательства нечестной игры — например, ее труп, — это было бы другое дело. Вместо этого все выглядит не более чем страстным романом и розыгрышем”.

“ Шутка? Потрясение Питера переросло в гнев. “ Она пропала. От нее уже три дня ничего не слышно. Это ненормально. И Джордж Таннер из американского посольства объявил ее мертвой. Он утверждает, что видел ее тело”.

“ Я бы не поверил ничему, что говорит этот рыжий шут Таннер. Ты встречался с ним?» Голоков закурил "Столи" и предложил одну Питеру, который покачал головой. — Что, если я скажу вам, что мисс Люк видели два дня назад - вполне живой.

- Вы следили за ней?

- Мы следили за “УЗИ". Ее присутствие было случайным.

- Где она сейчас? - спросил я.

“Я не знаю, и меня это не волнует. Она свободный человек и может делать все, что ей заблагорассудится, пока не нарушает закон. Меня интересует УЗИ — его преступления, а не его дела”.

“ Ты действительно хочешь сказать, что мисс Люк и этот поэт-гангстер - любовники? Я в это не верю.

“Может быть, вам стоит взглянуть на это”, - Голоков протянул Питеру папку и внимательно наблюдал, как он листает отчеты различных наблюдателей КГБ. “Вы можете забрать это досье с собой в Сиэтл. Это должно уладить дела с мистером Фрейзером и закрыть это дело”.

Питеру потребовалась минута, чтобы просмотреть досье. “Согласно этим отчетам, их видели вместе в стрип-клубах и казино. Мисс Люк ненавидела эти места. Покажи мне доказательства того, что она там была.

“Конечно”. Голоков протянул Питеру черно-белую фотографию. “Это было сделано в "Казино Рояль" в ночь после ее предполагаемого исчезновения. Вы можете увидеть официальную отметку времени, согласно которой снимок сделан два дня назад. УЗИ владеет этим клубом и многими другими”.

Кэролайн выглядела прекрасно в темном платье без бретелек, а ее волосы были собраны во французскую прическу. Мужские руки обхватили ее талию сзади, его пальцы были растопырены, почти касаясь ее груди. Она откинулась на него, приоткрыв губы. Питер мог видеть большие бриллиантовые слезинки, свисающие с ее ушей. Подарок от УЗИ взамен его маленьких бриллиантовых сердечек.

Голоков протянул ему еще фотографии. Руки мужчины были повсюду на Кэролайн, но его лицо оставалось скрытым. Все, что Питер мог определить, это то, что он был высоким. "Это мог быть кто угодно”, - сказал он, бросая фотографию на стол командира. “У вас нет более четкого изображения? Я хотел бы знать, как выглядит ”УЗИ".

“ Вы, кажется, испытываете сильный личный интерес к этой женщине, - сказал Голоков. - Вы поэтому пришли?

“ Я намерен найти Кэролайн Люк и привезти ее домой в Сиэтл. Я спрашиваю вас снова, коммандер. У вас есть фотография, на которой изображено лицо УЗИ?

Голоков проигнорировал его вопрос. “Мисс Люк находится здесь по официальной театральной визе, выданной Театром имени Пушкина. Она действительна в течение одного года. Мы не можем заставить ее уйти, и ты не можешь заставить ее уйти, если она этого не хочет.

- Давай найдем ее и спросим об этом, хорошо?

“ Речь идет о контракте. Голоков помахал другой папкой. “У нее есть юридические обязательства перед театром и финансовые обязательства перед своим покровителем”.

- Можно мне посмотреть? - спросил Питер.

“ Конечно, нет. Контракты конфиденциальны. У меня есть копия, потому что она подтверждает ее визовый статус.

- У нее был юрисконсульт, когда она подписывала его?

- По-видимому, нет. Похоже, она не чувствовала необходимости в профессиональном совете. Женщины - непостоянные, темпераментные создания. Они действуют инстинктивно, а не логически. Я никогда не доверял их здравому смыслу в бизнесе ". Голоков вздохнул. “Теперь давайте вернемся к более интересному персонажу в этой драме — УЗИ. Это тот, кого я хотел бы обсудить с вами— как один судебный психолог с другим. Я изучал этого человека в течение многих лет”.

Дверь открылась. Вошла молодая женщина с суровым лицом, балансируя чайным подносом и электрическим чайником. Шнур тянулся за ней, как хвост. Она налила чай Голокову. Питер взял чашку, помедлив, чтобы взять себя в руки, прежде чем сказать что-нибудь прискорбное. Он откусил кусочек черствого печенья.

Голоков прощупывал его, как противника. Его отказ поделиться фотографиями "УЗИ" был странным. Конечно, они у него были. Питер не знал, что думать или чувствовать по поводу утверждения командира о том, что Кэролайн бросила его ради русского гангстера. Возможно, Голоков был прав, и она была в каком-то любовном гнездышке с УЗИ. Они смеются надо мной за то, что я дурак. Он даже почувствовал некоторое облегчение при этой мысли. Она бросила меня. Она нашла себе богатого покровителя. Деньги — это все, что ее волнует. Я могу вернуться домой. Он покачал головой при этой безнадежной мысли. Без нее не было дома, и это была его вина, что она была здесь одна.

- А теперь, доктор Стоун, я был бы признателен вам за профессиональную оценку УЗИ. - Голоков прервал его размышления.

“ Я никогда не встречал этого человека,” сказал Питер, переключаясь в профессиональный режим. “Из того, что я читал о нем и его поэзии, он выглядит социопатом с нарциссической одержимостью признанием. По моему профессиональному опыту, социопаты вроде него креативны, корыстолюбивы и чрезвычайно манипулятивны. Они убивают без угрызений совести. Если Кэролайн с ним, она в крайней опасности.

- Ты, конечно, прав. Этот человек - аморальный убийца с навязчивой потребностью информировать нас о своих ужасных деяниях с помощью стихов. Лично я нахожу его преступления гораздо интереснее, чем его стихи. Голоков пожал плечами. “Но русский народ любит эти чертовы штуки. Они ставят на них рэп и весь день крутят его по радио”.

“Как ты думаешь, почему он так популярен?” - спросил Питер.

“На самом деле все просто”, - ответил Голоков. “УЗИ соответствует нашим российским условиям. Он хочет показать миру, как сильно он себя чувствует, но он был настолько поврежден, что ничего не чувствует. Его единственный способ установить связь с другим человеком - через насилие. Он не видит разницы между насилием и привязанностью.

Голоков открыл другой файл и извлек вырезку из новостей. “Это всего лишь один из дюжины примеров убийства с целью наживы, обычного занятия "УЗИ". Он и его сообщники убивали конкурирующих гангстеров и захватывали казино и публичные дома по всей Москве. Возможно, вы обратили внимание на клуб "Савой" на Тверской улице? Трудно не заметить, когда въезжаешь в Москву”. Голоков разгладил вырезку перед Питером. “Это было опубликовано несколько недель назад”.

Голоков нахмурился, прочитав стихотворение. “Парламентарий Барлов был найден мертвым с двумя проститутками в "Савое". У них было перерезано горло. Барлов не был большой потерей, так что особого ажиотажа не было. Общественности было все равно. Просто еще один местный сутенер, который купил себе место в парламенте. Он владел публичными домами в Берлине, как и многие парламентарии. Мы знали, что он нанимал молодых русских женщин работать нянями в Германии и заставлял их заниматься проституцией в своих тамошних клубах. Но немцам наплевать на русских девушек, и мы ничего не можем сделать в Европейском союзе. Бордели Барлова были захвачены через несколько дней после его смерти компанией под названием "Moscow Traffic"”.

Питер вспомнил, как стоял рядом со старым полковником прошлой ночью — внезапное сверкание неоновых огней, грохот рэп-музыки и слова Павла перед тем, как он потерял сознание: “Боже, спаси нас от Московского трафика ".

“Что именно представляет собой Московский трафик?” Спросил Питер.

“Это самое популярное ночное заведение в Москве. Оно принадлежит преступному картелю под названием "Курзаники". УЗИ - их лидер. Вот почему мы следим за ним. Голоков посмотрел на Питера и сказал: “Мисс Люк, похоже, нашла в нем интересную компанию. Возможно, ее привлекают опасные мужчины. Вы опасный человек, доктор Стоун? У меня есть свои подозрения.

“Я скучный психолог из Сиэтла. Не более того".

“ Я тебе не верю. Игроки в регби - жестокие люди. С ними никогда не бывает скучно. Голоков наклонился ближе. “ Ты проблемный человек. Ты тоже склонен к насилию?”

Питер вздрогнул, раздраженный домогательствами Голокова. В ответ он вытащил из кармана сложенный факс и поднял его. - Командир, кто-то написал "КУРЗАН?" на этом. Это были вы? ״

“ Я не хотел, чтобы вы это увидели.” Коммандер покраснел, перекладывая бумаги на своем столе. “Это были просто мои каракули, попытка собрать все воедино в моем собственном сознании, поиск ссылок на УЗИ”.

“ Я видел Курзан. Это просто старые развалины. Почему этих преступников называют Курзаниками и какое это имеет отношение к ”УЗИ"?"

“После того, как ЧК разрушила Курзанский монастырь, они превратили его в тюрьму для мальчиков — Курзанскую тюрьму для детей врагов народа. Все курзаники выросли там. Они стали кровными братьями, диким племенем, которое выросло в грозную мафию ”.

“Как монастырь превратился в тюрьму?"

“Во время чисток было слишком много оставшихся сирот, и некуда было их пристроить. Монастыри опустели. У них были высокие стены с запирающимися воротами, поэтому они оставили их там. Все очень просто. Тюрьма была закрыта около десяти лет назад, когда территория была загрязнена взрывоопасным газом с завода по производству боеприпасов”.

“Какой ужас”, - сказал Питер, вспоминая кладбище с полуразрушенным ангелом, держащим список имен мальчиков.

“Да, так и было. Система детских тюрем была ужасной, и Курзан был худшим”. Голоков повернулся к окну. “Они приняли программу, разработанную захваченными нацистскими учеными. Их план состоял в том, чтобы забрать детей диссидентов и интеллектуалов — наших лучших и одаренных — и разрушить их личности. Они думали, что смогут перестроить их в идеальных солдат, шпионов, кого угодно. Государству удалось уничтожить их психологически, но оно никогда не сможет построить их снова. Только такие сильные, как УЗИ, доживали до зрелого возраста”.

- УЗИ вырос в Курзане?

“ Он был там одиннадцать лет. Эти мальчики из лучших представителей нашего генетического фонда превратились в дикарей, у которых не было никаких привязанностей, кроме как друг к другу. В России много таких групп — столько, сколько было детских политических тюрем. Курзаники - худшие, и УЗИ - их лидер".

“ Почему люди терпят этих убийц? Питер поерзал в кресле без пружин. “Почему такой опасный социопат, как УЗИ, все еще разгуливает по улицам?”

“Это политика. УЗИ повлиял на целое поколение россиян своими стихами и сделал "круто" быть гангстером. Сейчас все пишут песни и рассказы о преступном мире, как будто преступность - это то, к чему стоит стремиться. Аресты приведут к негативной реакции общественности на действия полиции ”.

“ Разве ты не можешь привести его сюда и по—дружески поболтать - или избить до полусмерти, мне все равно. Просто выясни, где мисс Люк.

“Иногда власть Курзаников превышает власть полиции”. Голоков развел руками, ладонями вверх, сдаваясь. “Мы ограничены нашей правовой системой, в отличие от Курзаников. Пока не будет общественного протеста, мы мало что можем сделать против него или его банды. В настоящее время публика его обожает”.

- Вы хотите сказать, что единственный способ найти Кэролайн Люк — это выследить убийцу, который находится в центре неприкасаемого преступного картеля под названием Курзаники, и что вы не можете мне помочь, потому что московская милиция слишком слаба?

“ В принципе, да. И если ты найдешь его, он убьет тебя. Я не рекомендую пытаться. Голоков хмуро посмотрел на Питера. Затем его голос смягчился. “ Идите домой, доктор Стоун. Ваша подружка сбежала с кем-то опасным. Забудьте о ней. Она ушла. Лучший совет, который я могу тебе дать, - возвращайся в Сиэтл. Живи своей жизнью. Держись подальше от России”.

Голоков взглянул на часы. “ Вы должны меня извинить. Я опаздываю на собеседование с одним из наших офицеров. Моя секретарша проводит вас вниз.

Питер с трудом выбрался из беспружинного кресла. Когда он встал, то навис над Голоковым. - Я найду УЗИ с твоей помощью или без нее.

Голоков вздохнул. “Если вы полны решимости следовать столь безрассудному курсу, я предлагаю вам начать с разговора с Таней Павловой”.

- Таня? Из "Одиннадцать новостей"?

“Это она сделала УЗИ знаменитостью. Она публикует его стихи в своей колонке”.

“Я остановился у семьи Павловых". Питер был ошеломлен. - Почему она мне ничего не сказала?

“ Что вы сделали, чтобы заслужить ее доверие? Что-нибудь? Голоков открыл дверь. “ Вы должны понять. Русские - шахматисты, а шахматы - игра души. На этой доске играют души, которые по-настоящему злы. Возможно, вы не в своей лиге, доктор Стоун.»

Питер забрал свой паспорт на стойке регистрации на Петровке 38 и ушел, чувствуя себя не в своей тарелке. Как он мог отличить правду от заблуждения в этом мире, где все с самого начала было искажено? Он пробыл в Москве меньше суток, и все ему лгали, за исключением, возможно, старого солдата, который сейчас был накачан наркотиками и не мог говорить. Вдобавок ко всему, двое вооруженных наемников следовали за ним. Они действительно защищали его?

Он остановился на полпути к крыльцу и увидел "Мерседес", ожидающий в конце квартала. Он не был готов встретиться лицом к лицу с чеченцами. Интервью у Голокова пробудило в нем неуверенность в себе и оставило его неуверенным в собственном восприятии, особенно в том, кому можно доверять. 

Кое-что из этого он распознал как смену часовых поясов, искажение реальности, как будто половина его молекул осталась на другом конце света. Остальное было нежелательной мешаниной эмоций, которые он всю свою жизнь пытался не испытывать. Двери в его душе, которые лучше всего было оставлять закрытыми, приоткрылись, открывая неприятный луч света. Ему нужно было побыть одному, чтобы подумать по-английски.

Он проигнорировал машину и пошел в противоположном направлении, к Москве-реке. 

Летом набережная была приятным местом сбора рыбаков. 

Теперь, зимой, каменный бастион возвышался над уровнем улицы как оазис уединения, замерзшее убежище посреди перенаселенного города. Он пересек Тверскую улицу и поднялся по гранитным ступеням на вершину вала. Леденящий до костей ветер с реки обжигал его щеки. Ему было все равно. Он сел на выступ и свесил ноги над покрытой льдом рекой.

На дальнем берегу золотые купола кремлевских церквей сверкали над разноцветными куполами собора Василия Блаженного. Бледно-желтый свет и какофония церковных колоколов, возвещающих полдень, нисколько не облегчили его беспокойства. Вместо этого он почувствовал себя еще более чужим и не в своей тарелке. Он глубоко вдохнул, как будто морозный воздух мог помочь ему понять этот странный мир. Он обжег ему легкие, заставляя кашлять и чихать одновременно. Его глаза наполнились слезами, а ресницы замерзли.

Фотография растопыренных пальцев УЗИ, скользящих вверх по талии Кэролайн, как будто прикосновение к ее груди вывело его из равновесия. Он хлопнул в ладоши, чтобы согреть их, и подумал о ее лице на фотографии. Ее губы приоткрылись, когда она наклонилась к мужчине, который держал ее сзади, но что—то было не так. Кэролайн не улыбалась. На самом деле, она не выглядела счастливой ни на одной из фотографий. То, что он увидел в выражении ее лица, было ближе к боли.

Слишком большие бриллиантовые подвески тоже не подходили. Когда Питер подарил ей на день рождения изящные бриллиантовые сердечки, она забеспокоилась, что они слишком броские. Теперь на ней были безвкусные безделушки.

“Бедная, как мышь”, - сказал о ней Голоков. Кто виноват, что она отправилась на поиски покровителя?

Он отломил кусок льда и швырнул его. Он отскочил и разбился о большую ледяную глыбу, дрейфующую вниз по реке. Голоков разыграл его. Встреча была подготовлена заранее - от убогого кресла до резкого света, который заставлял его щуриться. И что это была за чушь насчет спорта и игры в шахматы? Командир не помогал. Он прикрывал "УЗИ" и пытался заставить Питера бросить Кэролайн.

Солгал ли полицейский обо всем? Его подговорил УЗИ? Должно быть, так и было. Возможно, Таня говорила правду о копах в аэропорту. Возможно, она спасла ему жизнь. Очевидно, он недооценил ее. Но если она и не лгала откровенно, то все еще сдерживалась. И если УЗИ был молодым стервятником, то кто был старым?

"Мерседес" подъехал к ограждению и припарковался на тротуаре. Руслан взбежал по ступенькам. “ Никогда не сиди вот так на холодном камне. Ты отморозишь себе яйца,” сказал он, присаживаясь на корточки рядом с Питером. “ Кроме того, ты слишком беззащитен в этом желтом пальто. Петросян беспокоится о снайперах”.

“ Снова это имя. Почему кажется, что все, кроме меня, знают, кто такой Петросян? Питер остался сидеть. “Я не встану, пока ты не скажешь мне, кто он”.

“Без проблем. Петросян - наш босс. Он платит нам за то, чтобы мы сохранили тебе жизнь. Если тебя подстрелят или ты замерзнешь насмерть, нам не заплатят. Руслан встал и помог Питеру подняться на ноги. - А теперь, пожалуйста, садись в машину.

“ Петросян ’ это тот самый "старый стервятник", о котором говорила Таня? Питер медленно встал, его ноги затекли от холода.

“ Я ничего не смыслю в птицах. Руслан взял его под руку и помог спуститься по ступенькам. “ Твоя Таня - журналистка. Ей нравятся ее загадки.

Питер был благодарен перегретому воздуху и теплой кожаной обивке. Он посмотрел на часы, когда они стояли в пробке на Кольцевой дороге. В Сиэтле было 2:00 ночи. Через несколько часов он сможет позвонить Лексу. “Где я могу достать международную телефонную карту?”

“Центральный почтамт на Тверской”.

“ Мы сможем добраться туда в такой пробке? Питер оглянулся на вереницу автомобилей, медленно двигавшихся по центру Москвы. “Может быть, мне лучше пройтись пешком и поехать домой на метро”.

“ Хватит гулять. Ахмед прикрепил на крышу машины мигалку синего цвета и включил сирену. “Одна из многих привилегий, которые можно купить за деньги в Москве”. "Мерседес" выехал на тротуар, разбрасывая пешеходов.

****

Вернувшись на Эппл-стрит, в квартиру Павловых никто не открыл дверь, поэтому Питер воспользовался своим набором ключей, чтобы отпереть решетку, а затем и дверь в бывшую квартиру Кэролайн. Он проверил время — все еще слишком рано, чтобы звонить Лексу. Он поставил чайник, достал папки из ручной клади и сел за кухонный стол. Он едва пробежал глазами документы, присланные Лексом. Это было время для тщательного изучения.

На самом верху стопки лежало свидетельство о смерти, подписанное доктором Иваном Кримски в час ночи 2 октября. В нем говорилось, что Кэролайн Люк умерла от острой инфекционной болезни, приведшей к быстрому разложению плоти. Следующей была таможенная декларация, подписанная Виктором Васевским из Московского морга в Перово, разрешающая отправку запечатанного гроба в Соединенные Штаты. К декларации прилагался акт приема-передачи от Джорджа Таннера, сотрудника службы по делам граждан американского посольства в Москве. В его показаниях под присягой говорилось, что он подтвердил личность тела и распорядился, чтобы гроб оставался запечатанным до похорон. Предположительно, именно Таннер проделал дыру в ее паспорте. Он также утвердил счет, выставленный округу Кинг компанией American Airlines за перевозку гроба.

Питер решил позвонить Таннеру. По главному номеру американского посольства никто не отвечал. Он попробовал снова. На этот раз линия была занята. После десяти минут попыток пришло время обратиться за помощью к приятелю по регби из колледжа Кертису Джонсу, который работал помощником сенатора в Вашингтоне, округ Колумбия.

Питер набрал номер частной линии Курта. “Курт, у меня срочная проблема здесь, в Москве, и я не могу дозвониться в посольство”.

Курт рассмеялся. “ Расскажи мне об этом. Кого ты ищешь? Я посмотрю, смогу ли я дозвониться до него. Они отвечают, когда звонят из офиса сенатора. У нас есть резервная линия".

Питер назвал имя: “Джордж Таннер из службы гражданской защиты”.

“ Подожди. Я попробую. Курт вернулся через несколько минут. “Я нашел кое-кого в Госдепартаменте, кто помог мне пройти через это”.

- Хорошая работа, - похвалил Питер.

“ И да, и нет. Они просмотрели записи всех, кто работал в посольстве за последние пять лет, но там нет никакого списка Джорджа Таннера”.

- Как это может быть? Питер рассчитывал поговорить с американцем. Все остальные в списке были русскими.

Все, что я могу вам сказать, это то, что Таннера нет в их списке. Может быть, вам стоит пойти в посольство и спросить лично. Возможно, их список устарел”.

Затем Питер позвонил в больницу 70 и поговорил с заведующим медицинским факультетом. “Я хотел бы поговорить с доктором Кримски о свидетельстве о смерти американки, которое он подписал 2 октября”.

“ Мне очень жаль. Он ушел.

- Куда он делся? - спросил Питер.

“ Он выиграл бесплатный отпуск на Черное море, этот счастливчик. Он вернется только через месяц.” Питер поблагодарил его и повесил трубку. Фальшивый гроб. Ни тела, ни свидетеля из посольства, ни исчезнувшего врача - в совокупности не было убедительных доказательств того, что Кэролайн мертва. Даты на фотографиях Голокова, запечатлевших ее живой две ночи назад, могут быть точными.

В следующих газетах был задокументирован маршрут следования гроба. Его доставили самолетом из Москвы в Нью-Йорк и продержали ночь на складе в аэропорту Кеннеди. Почему на ночь? Он нашел другой счет в округ Кинг на складские сборы и был поражен датой. Счет был выставлен за неделю до прибытия гроба. Как это могло быть?

Ему нужно было поговорить с Лексом, но в Сиэтле было 3:45 утра. Лекса не будет в офисе еще пятнадцать минут. Питер сделал паузу, чтобы съесть немного острого бородинского черного хлеба и запить его чаем. Затем он набрал номер своего друга.

“ Фрейзер слушает. Лекс, похоже, окончательно проснулся.

- Лекс, это Питер. Я просматриваю бумаги Кэролайн

-Какие, например?

“ Как будто потребовалось три дня, чтобы перевезти гроб из Москвы в Сиэтл. Тебе это кажется правильным?

- Нет, слишком долго.

“ Может быть, это была какая-то задержка на таможне? Оформление документов?

“ Так не бывает. Сначала убирают гробы.

- Оно заночевало на складе в аэропорту Кеннеди.

— Это что-то новенькое, но вряд ли это новость на первой полосе.

“Самое странное, что счет за хранение был выставлен в округ Кинг 29 сентября, за неделю до того, как гроб доставили в аэропорт Кеннеди”.

“Невозможно”.

“Нам нужно проследить за этим. Склад принадлежит компании под названием "Русские трейдеры". Там нет номера телефона. Ты можешь выяснить, кто они?

- Попробуй. У тебя есть счет или номер платежа и телекс? Питер зачитал их. Он услышал, как загружается компьютер Лекса.

“ Понял,” объявил Лекс. “Русскими трейдерами владеет Дэниел Карлов — юрист из Нью-Йорка. Там также нет контактного телефона.

“ Ты говоришь, Карлов? Питер ахнул, услышав знакомое имя. - Спасибо, Лекс, у меня есть его номер.

Он повесил трубку прежде, чем Лекс успел задать вопросы, на которые он не хотел отвечать. Его затошнило — старая выворачивающая наизнанку тошнота, как тогда, когда он был ребенком и слышал, как ссорятся его родители. Он достал бумажник и нашел карточку, которую носил с собой с девяти лет. Она пришла по почте на его имя вскоре после смерти отца.

Имя на карточке было Дэниел Карлов, эсквайр. Адвокат, попечитель Фонда Петросяна. В нем был указан адрес на авеню Америк, Нью-Йорк. Ежемесячные отчеты Питера, которые он никогда не открывал, отправлялись по почте с этого адреса. На противоположной стороне был номер телефона, который он никогда не набирал. Он потрогал карточку и вспомнил ужас, который испытал, когда отец отпустил его со словами: "Я сделал тебе отличный подарок... Ты новый парень... . Никогда не оглядывайся назад”. Он цеплялся за эти слова. Сегодня они прозвучали как предупреждение, а не подарок. Когда на его телефонной карточке оставалось достаточно времени для одного короткого звонка, он набрал номер Дэниела Карлова.

Зазвонил телефон. Он представил себе пожилого мужчину с длинной белой бородой, который год за годом сидел у телефона, ожидая его звонка. “Привет, Питер”. Ответивший голос был отеческим. “Чем я могу быть полезен?"

- Мне нужно знать о моем трастовом фонде, - выпалил Питер, понимая, что времени в обрез. “Кто такой Петросян?"

Прежде чем Карлов успел ответить, на линии несколько раз щелкнуло. Жизнерадостный женский голос сообщил ему по-русски, что срок действия его международной телефонной карточки истек и он может купить новую в Центральном почтовом отделении, когда оно снова откроется в десять утра.

Питер завернулся в одеяло и встал у окна. Черный "Мерседес" был припаркован на улице у всех на виду. Из окон вился сигаретный дым. Это то, что значит быть наивным, невежественным парнем? Он хотел перезвонить Лексу, чтобы рассказать ему о странной встрече с Голоковым. С этим придется подождать, пока откроется почта. В следующий раз он купит несколько телефонных карточек.

Вернувшись к столу, он еще раз проверил конверт и обнаружил еще один листок бумаги — газетную вырезку 1991 года из "Сиэтл таймс". Питер узнал фотографию, сделанную с крыши Федерального здания в центре Сиэтла. Ряды открытых гробов выстроились вдоль Федеральной площади. Студенты сидели в ложах, размахивая американскими флагами. Плакат гласил: “Немедленно прекратите войну в Ираке”.

“ Есть ли у нас надежда, любовь моя? - спросил он вслух, обводя пальцем разгневанное лицо Кэролайн Люк. “Должна же быть надежда”.

Алексей казался красноречивым. Он был высоким блондином и обладал приятной внешностью Каминского. Петросян вспоминал с ним об Эфраиме, показывая фотографии их юности в поселке Коломено. Через два дня мужчины расстались по-дружески.

После года молчания Алексей снова связался с Петросяном — на этот раз с заманчивой историей о поиске давно утерянной в России иконы Богородицы Курзанской. Сначала старик отнесся к этому скептически, но по мере того, как он слушал, рассказ Алексея начинал казаться правдоподобным. Очевидно, Алексей и другие мальчики-заключенные часто ходили на разведку в туннели под своей тюрьмой. Подземные ходы существовали здесь с 14^-го века и когда-то тянулись лабиринтом от реки Курзан, которая была засыпана в 16^-м веке, вплоть до Пскова. Во время одного из таких приключений Алексей обнаружил пещеру под руинами церкви богини Курзан. Он заполз внутрь и увидел свет, мерцающий вокруг скрытой панели. Он попытался открыть ее руками, но она не поддалась.

Вскоре после этого он покинул тюрьму Курзан в возрасте семнадцати лет, и инцидент был забыт на долгие годы — до тех пор, пока несколько месяцев назад. В специальном выпуске телеканала ОРТ Курзанская Дева была названа самым ценным утерянным сокровищем России. В 19 2 8 году была проведена акция по уничтожению монастыря Курзан чекистами. Героических монахов пытали и казнили одного за другим, но никто так и не раскрыл место тайника Девы Курзанской. С тех пор он пропал.

Алексей вернулся к руинам Курзана с электроинструментами и раскопал их. Икона стояла у него на столе, когда он позвонил Петросяну в Нью-Йорк.

“Я уже разговаривал с вашим человеком на Sotheby's”, - сказал Алексей. - По словам Артура Веллингтона, у вас есть коллекция старых пергаментов, которые документируют историю иконы, нечто под названием Книга чудес. Такое происхождение утроит цену. Он хочет выставить весь комплект на аукцион под твоим именем ". Помолчав, он добавил: “Это может показаться странным, но я хочу забрать это отсюда, дядя, и поскорее. Мне из-за этого снятся плохие сны”.

“ Ночные кошмары, вы говорите? Петросян оживился от этой новости. Неужели Земина применила свою дьявольскую магию к его племяннику? У него была обширная коллекция документов, записывающих многовековые видения и кошмары, вызванные близостью к Деве Курзанской. Он потребовал, чтобы его племянник подробно описал сны. В этот момент он убедился, что икона подлинная. "Отдай их мне, и я позабочусь, чтобы ты получил двенадцать миллионов”, - воскликнул он.

“Этого будет достаточно, чтобы купить лицензию для моего нового банка. Я собираюсь назвать его Международным банком Курзана”, - сказал Алексей. “Я открываю свой бизнес по всему миру. Что мне нужно сделать сейчас?”

“ Доставьте эту чертову штуковину в Нью-Йорк. Об остальном я позабочусь. Петросян колебался. Провозить иконы стало не так просто, как раньше. Русские стали раздражительными. “Как вы собираетесь отправить это в Америку? Это зарегистрированное историческое сокровище”.

“Не волнуйся. У меня есть план”, - ответил Алексей голосом, очень похожим на Эфраима. “Нам нужно, чтобы американец пролежал в гробу достаточно долго, чтобы какой-нибудь сотрудник посольства бросил быстрый взгляд и объявил его мертвым. Затем мы заменяем тело значком, добавляем немного балласта, запечатываем коробку и отправляем гроб с американским паспортом на один из ваших складов в аэропорту Кеннеди. Ты достанешь икону и отправишь гроб семье погибших в Америку”.

Петросян заартачился. "Убийство может сработать в России, но не с американским гражданином”.

“ Американец не умрет, просто его накачают наркотиками настолько, что он будет выглядеть мертвым. У нас на зарплате есть врач, который специализируется на контрабанде людей. Он очень опытный. Наш янки проснется двадцать четыре часа спустя с похмелья и без паспорта. Он нужен нам, чтобы сопровождать гроб”.

- А у здешних людей не возникнет подозрений, когда они обнаружат, что гроб пуст?

“Какая разница? Как только у вас будет икона, мы доставим американца в посольство, чтобы он получил новый паспорт и отправился домой. То, что происходит за этим, - не наша проблема”.

Петросян обдумал это. План показался ему хорошим, но вряд ли он вызовет большой интерес у правоохранительных органов по обе стороны Атлантики. - Он не задохнется?

“Это будет не настоящий гроб — просто один из тех пористых ящиков из папье-маше, которые мы используем для переправки людей через границы. Они хорошо выглядят и хорошо держатся — до тех пор, пока не пойдет дождь ”.

- У вас есть на примете американец?

Алексей сделал паузу. В мозгу старика зазвенели тревожные звоночки.

“Я думал о своем кузене Питере Стоуне”, - сказал Алексей. “Тебе не кажется, что нашему Петру пора заслужить свое наследство?”

“ Нет! Голос Петросяна был решительным. “ Только не Петр. Держи свои руки подальше от моего внука. 

Старик, возможно, вожделел икону семьдесят лет и уже убил дюжину человек, чтобы заполучить ее, но он не стал бы подвергать риску своего наследника. Думай. Думай! Наконец, ответ пришел к нему. “Твоему телу не обязательно быть мужским. Вам может пригодиться женщина по имени Кэролайн Люк,” сказал он. Почему бы и нет? Она явно разбила сердце Петра.

“ Девушка Питера? Та, которая его бросила?

Откуда он это знает? “Последние несколько недель она была в Нью-Йорке на прослушивании в оперу. Я понимаю, что у нее значительный талант, но не очень везет. Стань ее другом. Купите ей главную роль в одной из крупнейших русских опер. Премьера в Театре имени Пушкина доставит ее в Москву. После этого делайте все, что вам нужно, но посадите ее в этот ящик — и вытащите живой.

“Конечно, дядя, я сделаю, как ты говоришь”, - ответил Алексей и повесил трубку.

Что ты с ней сделаешь? Петросян задумался, затем выбросил этот вопрос из головы. Меня это не касается. Она ушла от Петра. Она сделала его несчастным, так какое ему было дело.

Он связался со своим нью-йоркским следователем, чтобы проверить Кэролайн, и обнаружил, что она только что купила билет обратно в Сиэтл. Она уедет через неделю — вернется к его внуку. Это лишило бы Алексея шансов доставить ее в Москву одну. Он позвонил Алексею и призвал его действовать быстро.

Несколько недель спустя гроб прибыл на его склад в сопровождении паспорта и документов Кэролайн. В нем была икона. Все было так, как и должно быть. Или так было до тех пор, пока Петр не сел на самолет "Аэрофлота Ильюшин" и не улетел в Россию.

В холле залаял Гоголь. Хлопнула дверь лифта, разбудив Питера. Он сел и посмотрел на часы. Он проспал лицом вниз на столе два часа. Голова раскалывалась, мозг напоминал овсянку. Он нащупал в сумке пузырек аспирина и проглотил три таблетки, запив двумя стаканами холодной кипяченой воды из холодильника. Он отодвинул кружевную занавеску в крошечной кухне и наблюдал, как Гоголь тащит Таню по тротуару. Собака весила больше, чем она. Питеру нужно было поговорить с ней, как только она вернется, но сначала ему не помешало бы помыться. Чистая одежда и бритье тоже помогли бы прояснить мысли.

Он быстро принял душ. Струя горячей воды сотворила чудо с его головой, но он недостаточно быстро оделся. Таня, должно быть, вернулась с собакой, когда он еще был в ванной. Он натягивал брюки, когда услышал, как закрылась дверь квартиры Павловых. Когда он выглянул в холл, Таня вошла в лифт. На ней была белая шубка и черные сапоги на высоком каблуке.

- Таня, подожди, - позвал он, но двери лифта закрылись. Он схватил пальто и помчался вниз. Девять пролетов, казалось, заняли много времени. Он был уверен, что потерял ее, но это было не так. Она стояла на обочине. - Таня! ” крикнул он. Она его не услышала. Перед ней остановилась черная "Чайка". Когда дверь открылась, внутри смеялись женщины. Таня села в машину, и "Чайка" умчалась.

“ Черт, черт, черт! - выругался Питер, не обращая внимания на снующих мимо бабушек. Он должен был последовать за ней, но такси не было, а времени вернуться за "Мерседесом" не хватило. Он вспомнил, что русские водители подберут любого, если цена будет подходящей.

Он порылся в кармане, достал двадцатидолларовую купюру и помахал ею в сторону следующей машины — старого синего "Москвича". Его занесло и он остановился. Питер протянул двадцатку молодому человеку за рулем и сел в машину. “Не потеряй эту” Чайку"", - сказал он.

Обледеневшие дороги замедлили движение, и "Москвичу" не составило труда удерживать позицию позади другой машины в плотном потоке машин. Уже стемнело, когда они добрались до излучины Москвы—реки, где над горизонтом возвышалось одно из гигантских готических сооружений, известных как сталинские “свадебные торты”, - отель "Украина".

Питер попросил водителя остановиться в конце кольцевой подъездной аллеи, которая вела к портику отеля. Остаток пути он преодолел пешком. "Чайка" была припаркована в ряду машин. Таня курила, прислонившись к ней. Ее пальто было распахнуто до подола мини-юбки, обнажая стройные ноги. С другой стороны машины две статные женщины — одна в черной норке с огромными золотыми серьгами—кольцами, а другая, закутанная в рыжую лису, - выкурили одну сигарету. Вокруг "Чайки" стояли фургоны "Зил", "Волга" и "Газель" с работающими моторами.

Мужчины в меховых шапках и тяжелых ботинках торговались из-за открытых деревянных ящиков. Высокая, одетая под леопарда женщина на шпильках задела Питера, проведя рукой по его плечам. “Привет, ковбой”, - пробормотала она хриплым голосом. “Твои штаны уже полны удовольствия?”

Пожилые женщины с плохими зубами и слишком большим количеством косметики протиснулись поближе. Они толкали друг друга и кричали: “Не дорого ... не дорого”. Хорошо одетые японцы с фонариками и увеличительными линзами рассматривали драгоценные камни на капоте "роллс-ройса". Молодые люди с широкими якутскими лицами прислонились к серебристой "Волге". Они просунули белые бумажные пакеты в окна иномарок, которые медленно подъехали и умчались прочь.

“ Эй, ты.” Огромный мужчина в черной меховой шапке, с золотой серьгой в ухе, черном кожаном пальто во весь рост и ботинках на шнуровке преградил Питеру путь. “Дюрак Я разговариваю с тобой. Ты хочешь наркобаронов? «Ты говоришь на них», —сказал гигант на ломаном английском, кивая в сторону якутян. “Тебе нужны женщины, ты говоришь на моем, Олег Казак. Я босс”.

“ Я уже ухожу. Питер попытался отвернуться, но ему преградил путь другой грубиян с челкой и золотыми серьгами. Люди уставились на него и придвинулись ближе. Он попытался отступить, но был окружен. “Я не хочу неприятностей", - сказал он, подняв руки.

“Это столица неприятностей, и вы находитесь в их эпицентре”, - произнес голос на мягком, четком английском. Водитель синего "Москвича" поравнялся с ним.

- Что это за место? - спросил Питер.

“ Это Московский мясной рынок. Нам нужно вытащить тебя отсюда. Мужчина обратился к Олегу, пренебрежительно махнув рукой: “Извините нас, пожалуйста, мистер Казак. Этот человек - гость отеля. Пропустите нас”. Олег поклонился и почтительно отступил назад, как будто знал его. Водитель повел Питера в ярко освещенное фойе.

Питер заупрямился. - Но я здесь не останусь.

“ Лучше бы так и было,” усмехнулся водитель. - Если только ты не хочешь, чтобы над тобой поработала эта толпа.

- А как насчет Тани... вон той молодой женщины? Может быть, ей стоит пойти с нами?

- Если ты хочешь заплатить за нее этому казаку-сутенеру, то сделай это.

- Она проститутка? - спросил я.

“ Конечно, рада. Я вижу, тебе еще многое предстоит узнать о Москве. Водитель рассмеялся и дернул Питера за руку с нежелательной фамильярностью. Питер оглянулся на враждебно настроенную толпу и решил последовать за ним в безопасное место отеля.

“Ну же, предъявите свои документы”, - сказал водитель. Питер показал свой паспорт вооруженному охраннику отеля. Другие люди в форме наблюдали за происходящим из стеклянного вестибюля. Они открыли дверь, чтобы впустить его. “Я Алексей Каминский, его переводчик”, - сказал водитель, подмигнув. Они кивнули, как будто поняли шутку.

В вестибюле мужчины-азиаты слонялись в тени, курили сигареты и глазели на группу светловолосых женщин, одетых как школьницы, которые хихикали и флиртовали. Два американца в шляпах Stetson и галстуках-шнурках прошли мимо, жалуясь на "растущую стоимость задницы в этом городе".

“Я предполагаю, что тебе нравится смотреть на девушек, не платя”, - сказал водитель, оглядывая Питера с ног до головы. - Я знаю как раз подходящее для этого место.

“ Меня все это не интересует,” сказал Питер. Он вытащил бумажник. “ Я заплачу тебе сорок долларов, если ты отвезешь меня обратно на Эппл-стрит. Или, если вам это не по пути, я вызову такси.

“В этом потоке машин такси не подъедут. Вы застряли.

Давай выпьем. Я отвезу тебя домой, когда дороги расчистятся.

- Сколько времени это займет?

- Обычно час, плюс-минус. - ответил водитель, пожимая плечами.

Он повел Питера к лифтам. Открылся один, в нем были арабские мужчины в головных уборах и русские девушки в облегающих кожаных брюках и прозрачных блузках. Одна из женщин с торчащими седыми волосами подняла кожаный хлыст и щелкнула им в сторону Питера. Араб схватил ее и укусил за грудь. Она сильно ударила его хлыстом, рассекая губу. Она размазала его кровь по своему соску. Они визжали от смеха, когда дверь лифта закрылась.

“Теперь эти девушки стоят дорого”. Водитель рассмеялся. “Вот так пускать кровь - настоящее искусство. Это очень сексуально. Боль восхитительна”.

Открылся еще один лифт — пустой, если не считать двух бабушек со швабрами и ведром, от которого пахло рвотой. Водитель втолкнул Питера внутрь. Он нажал кнопку третьего этажа, и они прошли по тускло освещенному лабиринту коридоров, которые выходили в пышный зимний сад. Фонтан из розового мрамора, окружали сладострастные обнаженные статуи мужчин и женщин, украшающие вход в ресторан.

Питер последовал за водителем через джунгли орхидей и бромелий к длинному бару с мраморной столешницей. Бармены в белых фартуках протирали бокалы перед зеркалом от пола до потолка. На стеклянных полках было выставлено больше сортов спиртного, чем Питер видел в одном месте. За баром располагался обеденный зал, отделанный деревянными панелями, с декоративными позолоченными потолками и пышной растительностью. Мужчины в костюмах ели с аппетитом и громко смеялись, разговаривая на многих языках. Женщины в обтягивающих шортах и сапогах на высоком каблуке проходили между ними, предлагая подносы с сигаретами и сигарами. В воздухе висел табачный дым.

Водитель поговорил с метрдотелем, затем сказал Питеру: “Это наш счастливый вечер. Мой любимый столик свободен”. Официант подвел их к столику перед большим круглым окном, выходившим на парковку. За ним четырехполосные дороги по обе стороны реки сливались в неподвижные ленты красных и белых огней.

“ Что я тебе говорил — пробки. В Москве каждую ночь одно и то же. По крайней мере, это длится не слишком долго. Водитель передал свое пальто хозяйке и указал через окно на Таню. “Вот твоя девушка. Разве это не та, которую ты хотел?” Таня спорила с Олегом. Казак схватил ее за руку. Она плюнула в него. Он отпустил ее.

“ Она выглядит такой маленькой,” сказал Питер. Он наклонился поближе к стеклу, но она уже скрылась из виду, подальше от Олега. “Этот человек - гигант”.

“Не волнуйся. Эти девушки крутые. Они занимаются этим год или два, потом выходят замуж за богатого иностранца и убираются к чертовой матери из этой страны”. Водитель снял свою черную вязаную шапочку и провел рукой по густым светлым волосам. “ Хочешь чего-нибудь выпить? Его голубые глаза встретились с глазами Питера. “Мне бы это не помешало”.

“ Я угощаю,” сказал Питер. Официантка в черном платье с блестками помогла ему снять пальто, в то время как официант принес бутылку водки "Кристалл", две рюмки и тарелки с хлебом и солеными огурцами. Питер положил на стол двадцатидолларовую купюру. - Извините, рублей нет.

"Нет рублей - нет проблем”. Официант положил деньги в карман, сломал печать на "Кристалле" и наполнил их бокалы.

“Мы сделаем это в русском стиле. Выпейте", - сказал водитель, осушив свой залпом. Он закрыл глаза и прижал к носу кусочек черного хлеба, затем откусил кусочек маринованного огурца. “Аааа... Это очень вкусный маринованный огурец. Теперь ты.

Питер допил свою порцию и отодвинул стакан. Напиваться не входило в его планы, а с русской водкой было легко сбиться. Водитель до краев наполнил свой стакан и пододвинул его к нему. - Еще один не повредит такому большому, рослому парню, как ты. - Они чокнулись стаканами и выпили. Водитель налил еще. - У вас есть имя? - спросил он.

- Меня зовут Питер Стоун, доктор Питер Стоун.

“ Какое совпадение! Меня зовут Алексей Каминский.” «Каминский" по-русски означает "Камень". Они пожали друг другу руки, затем Алексей наклонился вперед: “Может быть, мы двоюродные братья. Может быть, ваше настоящее имя действительно Петр Каминский. Что вы думаете? У вас есть связи с Россией?”

Питер пожал плечами, настороженный кошачьим прищуром глаз собеседника. Судя по внешнему виду, они могли быть легко связаны. Оба были высокими, с широкими плечами, высокими скулами и круглыми лицами. У Питера были светлые волосы песочного цвета. Алексей был немного выше, стройнее и был платиновым блондином. У половины Москвичей была одинаковая славянская внешность с татарской ноткой в раскосе голубых глаз. “Я ничего не знаю о своей семье”, - сказал он. “В Америке это никого не волнует”.

- Вполне справедливо. Алексей выпил еще и со стуком поставил стакан. “ Итак, что ты делаешь так далеко от дома? Он закурил "Столи". “ Я вижу, ты не ищешь приятного время препровождения. Ты такой серьезный парень. На стол прибыла тарелка со свежей зеленью — веточками петрушки, кинзы, укропа, чеснока и фенхеля. Алексей пододвинул тарелку к Питеру. “Никогда не пей натощак. Съешь немного сибирского чеснока”.

“ Я здесь по делу. Питер осмотрел чеснок и откусил острый зубчик. - Всего на несколько дней.

“ В таком случае, добро пожаловать в Москву. Алексей налил еще два бокала. “Русские любят американцев. Они дают гораздо больше чаевых, чем немцы или французы”.

В ресторан вошла седовласая женщина в черных кожаных спортивных штанах и прозрачной блузке с хлыстом в руке. Питер узнал в ней ту, что порезала губу арабу в лифте. Теперь крови на ее блузке не было. Ее безупречная кожа и стройная фигура придавали ей вид непослушного ребенка, на котором слишком много косметики и недостаточно одежды.

Она взгромоздилась на барный стул и заказала бутылку "Перье". Питер наблюдал за ней в зеркале бара. Она поймала его взгляд и медленно повернулась на табурете, пока не села лицом к нему. Она раздвинула ноги и осторожно полила Перье на свои соски, которые напряглись под блузкой. Она начала посасывать бутылочку с преувеличенной медлительностью, полностью втягивая ее в рот.

Питер сидел как вкопанный, пока Алексей не похлопал его по плечу и не подозвал метрдотеля к столику. “Лучше дай этому человеку пятьдесят баксов за представление. Это если ты хочешь уйти отсюда на своих собственных ногах. Я говорил тебе, что эти девушки дорогие. Питер вытащил из бумажника полтинник. Когда он поднял глаза, женщины уже не было. Он снова повернулся к окну. Таня стояла одна.

"Ты действительно хочешь ту маленькую девочку с Мясного рынка, не так ли? Ну, вот ты сидишь здесь с кошельком, полным долларов. Все, что тебе нужно сделать, это заплатить за нее. Женщины здесь выставлены на продажу.

"Она успешная журналистка. Я не понимаю, что она там делает”.

“У них у всех есть подработка, но их жалкой зарплаты не хватает на хлеб. Даже тот, кто делает минет с дистанционным управлением, скорее всего, бухгалтер или врач. Можешь поспорить, что она направляется домой с кошельком, полным наличных, чтобы купить мяса для двоих своих детей и водки для своего никчемного безработного мужа. Алексей облокотился на стол. “Не смотри так шокировано. Секс для них - просто бизнес. Когда экономика терпит крах, женщины продают то, что могут купить мужчины. В России это в новинку. Мы называем это капитализмом. Алексей повернулся и поднял руку, чтобы заказать еще бутылку водки. Он резко напрягся.

Питер проследил за его взглядом и был удивлен, увидев телохранителей-чеченцев, занимающих места по обе стороны бара. Ахмед держал руку под курткой, а Руслан носил очки в черной оправе, которых Питер раньше не видел. Если чеченцы смогли проследить за ним до отеля "Украина", у них должны быть технологии, позволяющие следовать за ним куда угодно.

“ Вы знаете этих людей? - спросил он.

“ Мясники из Грозного? Алексей сплюнул. - Я знаю их понаслышке.

— Что вы имеете в виду под “мясниками”?

“Мужчины, женщины, маленькие дети были изувечены и застрелены наемниками во время чеченской войны, которыми руководил этот парень Руслан Амиров. Держитесь подальше от этих двоих. Они убийцы”. Алексей открыл свежую бутылку "Кристалл", когда ее принесли, и налил себе рюмку. “ Выпей. Пора пойти куда-нибудь еще.

- Нет, спасибо,” сказал Питер, прикрывая свой стакан рукой. - Я останусь здесь, пока движение не рассосется, а потом вызову такси.

“ Так просто не пойдет,” сказал Алексей, отхлебывая водку. “ Я вынужден настаивать, чтобы ты поехал со мной. Сейчас же.

-Почему? -спросил я.

“ Потому что другая. Алексей вытащил из кармана прядь светлых волос и встряхнул ею. Длинные золотистые пряди размотались и каскадом упали на пол. “Она там, где ты хочешь быть. Я прав?” Он наклонился к лицу Питера и улыбнулся. “Ты знаешь, что я прав, Петр”.

Питер схватился одной рукой в замок, а другой за руку Алексея. “ Ты не просто случайный водитель. Кто ты, черт возьми, такой? Где ты это взял?”

Алексей пожал плечами. “ Разве ваш американский писатель Курт Воннегут не сказал: ‘Мы те, за кого себя выдаем”? Он ухмыльнулся и разжал хватку Питера. — Это волосы певчей птицы - кого же еще?

“ С ней все в порядке? Питер прижал пряди волос к носу- «Китайский дождь.» - Где она?

“Она счастлива и реализовалась. Сегодня вечером она станет международной звездой". Алексей встал и подал знак хозяйке принести их пальто. “Заходи, будь моим гостем. Посмотри сам на ее триумф”.

Питер колебался. Его так и подмывало позвать на помощь Руслана и Ахмеда, но что они могли сделать? Он по-прежнему понятия не имел, где Кэролайн. Водка не помогала ему думать. - Она с “УЗИ”?

“ Ты имеешь в виду того знаменитого поэта - красавчика? «Возможно», —сказал Алексей, бросая Питеру пальто. - Ты больше ничего не узнаешь, пока не присоединишься ко мне.

Надеясь, что его телохранители последуют за ним, Питер встал и бросил на стол еще двадцать долларов. - Пошли, - сказал он.

- Я говорил вам, что я экономист свободного рынка?

Алексей рассмеялся, застегивая пальто. "В этом городе нас тысячи, но я самый лучший”. Он сунул бутылку водки в карман, надел шляпу и сказал: “А теперь давай избавимся от двух черных окурков".

По его сигналу их окружила толпа официантов и официанток, которые погнали их в заднюю часть ресторана, на лестничную клетку. Алексей запер за ними дверь, и Питер последовал за ним вниз по лестнице к парковке. "Чайка" ждала у двери с включенным двигателем. Олег Казак стоял у машины, ухмыляясь от уха до уха. Он заключил Питера в медвежьи объятия, поцеловал прямо в губы и толкнул на заднее сиденье рядом с Алексеем.

Таня стояла и смотрела на него, открыв рот. - Таня, - позвал он.

Она попятилась, но Олег схватил ее за руку и толкнул рядом с Питером. Казак забрался на водительское сиденье. “Мы идем на вечеринку прямо сейчас!” Он повернулся и хитро посмотрел на Таню. “Тебе нравится моя девочка? Она твоя за двести американских долларов.

“ Заплати ему, или он убьет тебя,” прошипела Таня на ухо Питеру. - Хуже того, он убьет меня.

- Заплати Степану, - сказал Олег, наклоняя голову к пассажирскому сиденью.

Питер заплатил подручному сутенера, грубияну с челкой и золотыми серьгами. Мужчина ухмыльнулся и бросил коробку шоколадных конфет "Красный октябрь" на колени Питеру. “ Для тебя. Подарок.

Олег запрокинул голову и взвыл. Он переключал передачи до тех пор, пока "Чайка" не рванула вперед и не выехала со стоянки. Встречный транспорт разметало и занесло на льду. Завизжали тормоза.

Питер одной рукой схватил Таню за плечо, а другой крепко держался за дверной ремень, боясь, что дребезжащая дверь может распахнуться и вываливать их на дорогу. Русские мужчины курили и передавали друг другу водку. Таня закурила сигарету.

Питер прошептал ей на ухо: “Они везут нас к Кэролайн?”

Она пожала плечами и посмотрела в окно.

На другом берегу реки желтая луна низко висела над Кремлем. Питер уставился на его отражение в реке и вспомнил ночь в Сиэтле несколько месяцев назад, когда дождь барабанил по лобовому стеклу "Фольксвагена" Кэролайн.

Маленькая машина помчалась по Плавучему мосту через озеро Вашингтон с Кэролайн за рулем и с ним на пассажирском сиденье, желая, чтобы она притормозила. Слабый обогреватель перестал работать, и они были закутаны в лыжные шапки и пуховые парки. От их дыхания поднимались клубы пара на окнах. Он вытер лобовое стекло рукавом.

“ Я не могу в это поверить. - Она стукнула кулаком по рулю. “ Роль была моей. Я это заслужила. Я, чертова, Норма!”

“Да, это ты”, - сказал он. “В этом нет сомнений".

У нее было полное право злиться. Они часами сидели вместе, ожидая, когда она пройдет прослушивание на главную роль в постановке "Нормы" в Сиэтлской опере, и Он разделял ее растущий восторг, слушая разных сопрано. Ни одна из них не умела петь так, как Кэролайн. Она была Нормой, жрицей—друидкой, и во всех других отношениях тоже - статной, сильной, красивой. В конце концов, роль досталась коренастой певице средних лет, которая не проходила прослушивание на эту роль. Она была известна как любовница крупнейшего донора оперы.

“ В чем, черт возьми, смысл? Где справедливость? Справедливость? - Спросила Кэролайн. “Почему я продолжаю пытаться, если у меня никогда не получается передохнуть?"

“Как ты можешь спрашивать? Никто не может спеть ”Casta Diva" так, как ты".

“Таланта недостаточно”. Она съехала на обочину и затормозила. “Вся эта работа. Вся моя жизнь посвящена тому, чтобы стать артисткой. В конце концов, я никому не нужна, потому что у меня нет денег”.

Ему было больно видеть ее такой несчастной. Это был первый раз в его жизни, когда он подумывал о том, чтобы воспользоваться фондом Петросяна. Он не знал, сколько денег было на счете, но их должно было хватить, чтобы вскружить кому-нибудь голову в Сиэтлской опере перспективой щедрого пожертвования. Любой, у кого есть глаза и уши, мог бы увидеть, что у Кэролайн Люк есть все, что нужно, чтобы стать примадонной — все, что ей нужно, это передышка на сцене. Слава, которой она жаждала, могла принадлежать ей, и у него была власть даровать ее.

Но что потом? Интересно, подумал он. Хотел ли он, чтобы она путешествовала по другим странам и окружала себя поклонниками? Не совсем. Для него она была совершенством такой, какой была — его взволнованная маленькая птичка, вечно опаздывающая, мечущаяся по плавучему дому в поисках потерянных нот, взметающая облако лент для волос и шарфов, ее бижутерия звякает о каждую дверную ручку. Необходимо было рассмотреть все "за" и "против". К доступу к фонду нельзя было относиться легкомысленно.

Ему нужно было время, чтобы все обдумать. К счастью, времени у него было предостаточно. Для Нормы было уже слишком поздно —эта роль была выбрана, и до следующих прослушиваний оставались недели.

Он больше не задумывался об этом до той роковой ночи, когда она загнала его в угол и сказала: "Мы можем поговорить?”

“ Ради Бога, дай мне хотя бы увидеть ее». Артур постучал сильнее. “Саудовцы начинают торги с двадцати двух миллионов. Дальше цена будет только расти”.

Усиленная стальная дверь приоткрылась на дюйм. Петросян подозрительно посмотрел на него. “ Почему так высоко? Пришли результаты анализов?”

“ Они у меня прямо здесь. Артур помахал конвертом. “ Это подтверждено. Икона дохристианская. Красный пигмент в образце древесины - денатурированный гемоглобин с фрагментами ДНК человека. Это очень старая кровь с прибалтийским гаплотипом. Я бы сказал, что у вас есть их богиня Земина. Она настоящая.

- Дайте мне отчеты.

- Ты один? - спросил он.

-Разумеется.

Петросян отступил назад, и Артур протиснулся внутрь.

- Семейные проблемы, - отрезал старик, просматривая компьютерные распечатки.

- Итак, где же наша Царица Небесная, Матерь Божья, Дева Курзанская и как там еще они ее называют во имя религии?

“ На каминной полке, ” сказал Петросян, кивнув на двери библиотеки. - Смотрите, но не трогайте.

“Господь мой на небесах”, - воскликнул Артур. “Это действительно она. Как ты ее нашел?" Он поднял руку, чтобы коснуться дерева. Голубая искра щелкнула по его пальцу. "Ой!"

“ Я предупреждал тебя. У нее отвратительный характер.

— Это и есть источник - знаменитая “Книга чудес"? Артур пососал больной палец и другой рукой открыл папку из темно-бордовой кожи. “ Просто фантастика! Поправив очки, он прочитал с пожелтевшего пергамента. "Согласно святому Игнатию, Дева Курзанская исцелила стенокардию Ивана Грозного и подагру Петра Великого”. Он просмотрел пергаменты. “ Здесь говорится, что монгольская Орда увезла ее в Самарканд, чтобы исцелить искалеченную ногу Тамерлана. Двадцать лет спустя икона таинственным образом вернулась в монастырь Курзан. Они нашли её висящей на кедре. Наводнения, пожары, вторжения — Дева Курзанская выжила и вернулась домой. Она крепкая старушка״

“ Хорошо, хорошо. А теперь иди.

“ Как ты думаешь, в этих чудесах что-то есть? Как она вернулась в Курзан из Самарканда — это Узбекистан, не так ли? Это все из Центральной Азии”.

- Полная чушь, - пробормотал Петросян. “ Народные сказки. Моя старая бабушка рассказывала эти истории, чтобы напугать меня и моего брата, когда мы были детьми. Он выставил Артура за дверь. - Приходи завтра.

“ Но аукцион... Что мне сказать саудовцам?

“ Когда результаты теста просочатся, арабов будет в два раза больше. А теперь отправляйся и убедись, что это произойдет ”.

Как только Артур ушел и дверь за ним закрылась, Петросян опустился в кресло. Он уже собирался налить себе водки, когда зазвонил телефон. Это был Дэниел Карлов, его доверенное лицо. “Кто-то только что позвонил мне по выделенному Питеру номеру”, - сказал он. "Должен добавить, впервые”.

Старик сел. — Это был Пётр?

“ Полагаю, что да. Я подтвердил, что звонок был из Москвы. Он был очень коротким, всего за несколько секунд до того, как телефонная компания сообщила, что срок действия его телефонной карты истек. Что мне делать, если он позвонит снова?”

“Убедись, что это Петр, затем дай ему все, что он захочет. Никаких ограничений”.

- Да, сэр.

“ И держите меня в курсе. Петросян повесил трубку, затаив дыхание, его сердце бешено колотилось. Он годами ждал этого звонка. Мальчик, наконец, обратился к нему? Все, что ты захочешь, Петр, - все, что угодно.

Следующий звонок был от чеченцев, и новости были не из приятных. Они следили за Питером с помощью GPS-трекера, прикрепленного к его пальто. Он выпивал в отеле "Украина" с кем-то, кого они не смогли опознать.

“Покажи мне”, - сказал Петросян, загружая свой компьютер.

Руслан возился со своими видео-очками, пока Ахмед настраивал передатчик. После нескольких размытых изображений Петросян увидел в зеркале отражение оживленного бара. Сидя перед круглым окном, Петр пил виски с другим мужчиной.

“Поверни немного голову”, - сказал Петросян. “Я хочу видеть лицо этого человека”. Последовали размытые изображения, когда Руслан повернулся к столу. Петросян ахнул. “Боже мой. Этого не может быть!"

“ Что случилось? ” спросил Руслан. - Кто там?

“ Это Алексей Каминский, мой чертов племянник. Не выпускай их из виду. Это он хочет смерти Петра.

“ Он увидел нас, ” сказал Руслан. - Они движутся.

Петросян смотрел беспорядочное видео, пока Руслан не добрался до выхода и не постучал в запертую дверь. “Они ушли".

“Следуйте за ними”. Видео выключилось. Петросяну ничего не оставалось, как ждать дальнейших новостей. Он чувствовал себя беспомощным, злым и старым. Он уставился на икону. — Это твоя вина, - прорычал он.

Несколько часов спустя Даниэль Карлов позвонил во второй раз. "Я не хочу быть паникером, но ночной клуб Алексея Каминского в огне. Я смотрю это по российскому телевидению — довольно впечатляюще. Надеюсь, это не имеет никакого отношения к Питеру. Возможно, вы захотите посмотреть сами.

Петросян нажал кнопки на своем пульте, и на экране появились новости ОРТ в Москве: “Пожар в печально известном ночном клубе Moscow Traffic привел к мощному взрыву в районе Коломено этим вечером". Экран позади ведущего показывал небо над Курзаном, освещенное языками пламени. “Мы показываем вас в прямом эфире нашему репортеру на месте происшествия. Дима? Ты меня слышишь?”

“Да, Владимир”, - прокричал репортер сквозь вой сирен. “Очевидцы сообщают нам, что внутри находилось по меньшей мере пятьсот человек. Пожар начался на парковке и быстро охватил здание. Большинство спаслись через парадную дверь, но неизвестное количество, возможно, все еще находится в ловушке в старых туннелях под руинами монастыря Курзан, который находится неподалеку. Сейчас их ищут спасатели”.

Ведущий новостей вмешался. “Дима, звонившие спрашивают, почему пожар все еще не под контролем. Это бетонное здание, и на месте происшествия работают три пожарных расчета. Можете ли вы пролить на это немного света?”

“Да, могу. Прошлой зимой я сообщал о похожем инциденте на Эппл-стрит. Кто-то уронил зажженную спичку на тротуар, и киоск взорвался. Он горел двадцать четыре часа. Наше расследование показало, что взрыв был вызван утечкой горючего газа с подземного завода по производству боеприпасов, которым Спецназ управлял с 1980-х годов. Источники в Министерстве обороны подтвердили, что при замерзании грунта газ может проникать под землю на расстояние до двух километров....”

Петросян приглушил звук. "Спецназ... Золото партии. Что я наделал?”

Питер проснулся лицом вниз, захлебываясь от боли. Даже тяжесть простыни на его обнаженной спине была невыносимой. Он повернул голову на звук шуршащей бумаги, и его взгляд сфокусировался на Тане. Она сидела рядом с кроватью, читала газету и курила. На ней было длинное черное монашеское одеяние, припорошенное пеплом.

“ Таня? ” прохрипел он толстыми сухими губами. Его голова раскалывалась от напряжения.

“ Какое разочарование, ” фыркнула она. - Поджигатель жив.

“ Где я? Почему ты так одет?

“ Это монастырь Курзан. Маскировка была идеей дедушки, потому что УЗИ убьет меня за помощь тебе, если найдет.

“ Что случилось? Я не могу вспомнить.

“ Иди обратно спать. Я должна присматривать за тобой, пока не приедет доктор. Она перевернула страницу и вернулась к чтению. — Это не значит, что я должна с тобой разговаривать.

“Они избили меня". Он закрыл глаза, заставляя образы сформироваться. “Я видел Кэролайн в клетке. Она пела. Произошел взрыв — пожар? С ней все в порядке?

“ Посмотрите сами. Вот ранний выпуск "Одиннадцатых новостей". Таня поднесла первую полосу к его лицу. Заголовок гласил: Двенадцать человек погибли при пожаре в ночном клубе. “Видишь это? Все мужчины. Никакой Кэролайн.

“ Слава Богу.״ Он хрюкнул и рухнул. - Где она сейчас?

“УЗИ, должно быть, держит ее с другими женщинами. Я не знаю где. Мне прочитать вам статью?”

“ Нет. Пока с Кэролайн все в порядке, остальное не имеет значения.

“ Это должно иметь значение. Она развернула газету. "Двенадцать бедных душ сгорели дотла из-за тебя. Посмотри на фотографии — все эти обгоревшие тела. Здание Московского трафика превратилось в дымящуюся груду обломков. Я говорила вам, что кто-то умрет”.

- Я не разжигал огонь.

“ Ты затеял драку. ” Она помахала им в его сторону. “ О чем ты думал? Твои глупые выходки спасли Кэролайн? А что насчет всех тех бедных девушек, которые не получили своих мужей прошлой ночью? Разве это не имеет значения? Их продадут арабам в качестве сексуальных рабынь. Одному Богу известно, что случится с маленькими деревенскими девочками. Ты меня слушаешь? Из-за тебя были разрушены жизни людей”.

Питер отключился от нее, пытаясь собрать воедино фрагменты в своем сознании — загримированное лицо Кэролайн, ужасающее скандирование толпы: “Гори, гори”, клетка, раскачивающаяся над его головой, когда он беспомощно кричал со сцены, не в силах дотянуться до нее, — затем ее голос, переходящий в крещендо, наполненный такой болью, что разрывал его душу: "Моя грудь, как она горит...” Были удары руками, пинки, выстрел, но она продолжала петь. Ахмед выносил его на улицу, Павел кричал, Гоголь лаял, в то время как языки пламени взметнулись ввысь — настоящее пламя, когда взорвались машины и загорелся Московский трафик. И сквозь все это доносился ужасный звук арии Брунгильды "Жертвоприношение" — Каролина пела так, словно ничего не происходило.

Он попытался сесть, но его руки свело судорогой. - Мне нужно попасть в американское посольство, - простонал он, падая на кровать.

“ Не валяй дурака. ” фыркнула Таня. - Сейчас четыре утра. Посольства закрыты.

“ Набери их номер службы экстренной помощи. У них должен быть такой. Скажи им, что Кэролайн жива и ей нужна помощь.

- У нас нет телефона, помнишь?

- Ненавижу эту чертову страну, - прохрипел Питер.

“Я тоже”, - сказала Таня, вытирая слезы. “Я почти сбежала. Еще неделя, и у меня была бы моя очередь на рынке невест, мой шанс выйти замуж за богатого парня и уехать из России. ” Она закурила новую сигарету. - Ты все испортил. С таким же успехом я могла бы стать монахиней по-настоящему.

“Лучше, чем проституция”. Он пожалел о своих словах.

- Пошел ты. - Она выдохнула струйку дыма.

“Зачем ты это делаешь?”

"Продажа своего тела окупается”, - сказала Таня. “Я думала, что смогу прокормить свою семью как журналист, но это было наивно. Зарплата отвратительная, но я сильная женщина. Я решила, что могла бы какое-то время терпеть проституцию, если бы в конце ее была радуга с таким сокровищем, как Рынок невест. Вы видели, как иностранцы толпятся в Московском трафике, чтобы купить красивых русских невест. Почему бы и мне не стать невестой? Тогда я могла бы свозить свою семью в Париж, или Берлин, или Нью-Йорк, где в магазинах есть еда ”. Она стряхнула пепел на пол. “Все лучше, чем тратить свою жизнь на голод в Москве. Но теперь не осталось ничего, кроме руин. Моя жизнь кончена”.

— Это неправда. Я помогу тебе... - Спину Питера свело судорогой. Он вскрикнул от боли.

“Ты?” Она усмехнулась. “Я сказала, что ты - проблема, но ты еще хуже. Ты еще один стервятник, проклятие, разрушитель всего сущего. Таня нахмурилась, затем смягчилась. “Ты ужасно выглядишь”, - сказала она, осторожно приподнимая его простыню. “Боже мой! Ты весь в синяках. Мама позвонила в Кремлевскую больницу несколько часов назад. Где этот доктор Плоткин? Он уже должен быть здесь.” Таня выбежала.

Питер не хотел вызывать врача, но Таня вернулась с ним. Доктор посветил ему фонариком в глаза. “Итак, это тот человек, который поджег Московский трафик. Это больно?” Каждое место, куда он тыкал, болело адски. “Такое избиение убило бы более слабого человека, но вы, очевидно, спортсмен”, - сказал доктор. “ У тебя ушибы почек и, как минимум, несколько ушибленных ребер. Тебе следует быть в больнице.

Питер знал о других людях в комнате. Пожилая монахиня с голубыми глазами заглянула Плоткину через плечо. “Петр — это семья”, - сказала она. - Мы хорошо позаботимся о нем прямо здесь, в монастыре.

Питеру хотелось крикнуть, что у него нет никакой семьи и он не собирался обнаруживать Кэролайн лежащей лицом вниз в постели, но доктор сделал ему укол. Его веки опустились прежде, чем он смог заставить свой рот заговорить.

Он проснулся от укола капельницы в руке. Он попытался вытащить ее, но не смог сделать это одной рукой. На прикроватном столике в ряд стояли пустые бутылки из-под капельницы. Кто-то вставил катетер в его мочевой пузырь. Руслан и Ахмед были в комнате. Один тихо сидел в старом кресле, а другой примостился, как хищная птица, на подоконнике.

Руслан кивнул Питеру. - Доброе утро, товарищ.

- Доброе утро, товарищи, - пробормотал Питер, засыпая.

Когда он снова проснулся, Катя сидела на кровати. Она поднесла к его губам деревянную ложку с дымящимся борщом. Он отвернулся, несмотря на урчание в животе. Ответы были нужны ему больше, чем еда. У Кати были другие идеи. Она поставила суп, сбросила одеяло на пол и оглядела его. - Ты такой же упрямый, как старина Павел. Она установила капельницу и перевернула его на бок, чтобы проверить катетер “.Доктор Плоткин вынет это и поменяет повязки после того, как ты съешь немного супа. Катя снова укрыла его и аккуратно подоткнула одеяло. На этот раз, когда она предложила ему ложку, он согласился. От теплого супа ему стало лучше.

“ С ним все будет в порядке? - Спросил Ахмед.

“Не волнуйся. Петр - Павлов. Он сделан из прочного материала”, - сказал Павел с порога. Я Павлов? Что он сказал? Он попытался спросить, но не смог держать глаза открытыми.

Питер снова проснулся, когда Гоголь лизнул его в лицо. От собаки пахло сардинами, на что нельзя было не обратить внимания. Павел сидел в кресле, держа в руках картонную коробку. Он нетерпеливо посмотрел на Питера. “ Ты проснулся, ” сказал он. “ Я принес тебе вещи Кэролайн из квартиры. У нас есть и ее чемодан. Мы не отдали их вам раньше, потому что не знали, станешь ли ты таким же хорошим человеком, как твой отец, наш Денис, или один из этих мерзких Каминских. Ты мог пойти любым путем. Денис так и не смог окончательно определиться, и посмотри, что с ним случилось.” Павел поставил коробку на кровать.

Что с ним случилось? Питер хотел закричать, но смог едва прошептать: “Откуда ты знаешь моего отца?” Никто его не услышал. Он приподнял одеяло ногами, чтобы привлечь их внимание. Коробка со звоном упала на пол, рассыпав безделушки.

“ Мне очень жаль, ” сказала Катя, собирая безделушки. “ Для этого еще слишком рано. Мы просто сбиваем вас с толку. А теперь отдыхайте. Она выпроводила Павла и Гоголя из комнаты и закрыла дверь. Питер услышал громкие голоса в холле.

“Мы должны что-то сделать”, - настаивал Павел. “Он не знает, кто он”.

“Как это возможно?” - спросила Катя. "Неужели кто-то может быть таким невежественным? Это должно быть притворство".

“ Я не совсем уверен. Денис, возможно, решил не рассказывать ему о нас — и Денис умер прежде, чем он смог передумать.

“ Но Петросян все еще жив. Разве Пётр его не знает?

- По-видимому, нет, ” сказал Павел. “ И то, чего он не знает, приведет его к гибели ... возможно, к гибели всех нас. Мы должны сказать ему правду”.

“Будь осторожен в своих действиях. Правда может оказаться пилюлей, которую трудно проглотить. Что, если он неуравновешенный, как его отец? Ты же не хочешь подтолкнуть его к краю пропасти. Голос Кати был пронзительным. “Денис повесился в собственном саду. Ты хочешь этого для его сына?

Мой отец покончил с собой? Питер попытался сесть, но не смог.

- А что, если он ничем не лучше этого ужасного “УЗИ”?

Катя заволновалась. “Они двоюродные братья. Они даже немного похожи".

“ Имей немного веры, женщина. Может быть, он будет тем, кто, наконец, станет достаточно сильным, чтобы остановить безумие в этой семье. Но сначала Петр должен знать, кто он такой, и он должен знать это сейчас".

“ Почему ты думаешь, что он нам поверит? Он кажется довольно тупым.

“ Он все отрицает, вот и все. И он психолог. Повисла пауза, пока Павел не сказал: “У меня есть идея. Где старый мамин сундук?”

“ Я видел это в комнате Марии Павловой. В ногах ее кровати.

- Помоги мне нести это.

В следующий раз, когда Катя зашла к нему в комнату, она накормила Питера щавелевым супом, заправленным сметаной, который он съел, его инстинкт жить победил усталость.

Он снова проснулся, когда пришел доктор Плоткин, чтобы удалить капельницу и катетер.

- Который час? - спросил Питер.

- Почти три часа ночи.

- Как долго я здесь нахожусь?

“ Ночь и еще немного. Большую часть последних двадцати четырех часов ты спал. Я лечил тебя от шока и ушибов и вводил тебе жидкости внутривенно. Вы отреагировали хорошо. Врач измерил его пульс и кровяное давление. “Хотя не знаю, зачем я беспокоюсь”. Плоткин сунул манжету и стетоскоп в свою сумку. “У курзаников у тебя на лбу нарисовано большое красное яблочко. Возможно, это пустая трата хорошего раствора для внутривенного введения. В наши дни его трудно достать ”. Доктор рассмеялся. “ Не смотри так серьезно. Это шутка. Я вижу, ты не знаком с русским юмором.

Вошла Катя с яичницей и черным хлебом. Она поставила поднос на кровать и позволила Питеру поесть самому. “Мои руки работают", - воскликнул он. “Никаких серьезных повреждений?”

“Я сделал вам инъекции стероидов для лечения поврежденных нервов”, - сказал Плоткин. “Это уменьшило воспаление, но вы не должны чрезмерно напрягать плечи. Ущерб может стать необратимым. “Я вернусь через несколько часов”. Он захлопнул сумку и ушел.

Питер снова заснул. Во сне Кэролайн наклонилась к нему и прошептала: “Пора вставать, соня. Указания доктора”. Он попытался подняться, но был парализован, беспомощен. Он не мог дышать. В глаза ему светил прожектор.

“ Прекрати, ” простонал он. “ Уходи. Наконец он окончательно проснулся и обнаружил, что это был не прожектор, а прикроватная лампа. Он был один в комнате, и ему захотелось пописать.

Он медленно сел, чувствуя головокружение, надеясь, что его не вырвет. Он огляделся и увидел у двери свои брюки и ботинки, но остальной одежды не увидел. Его желудок скрутило.

Мои документы! Где они? Он встал слишком быстро. В глазах потемнело. Он оперся о стену, чтобы не упасть. Его паспорт, виза и бумажник лежали поверх брюк вместе с паспортом Кэролайн. Он проверил карманы и нашел серьги с бриллиантовыми сердечками. Пошатываясь, он добрел до унитаза, с некоторым трудом помочился и почувствовал себя лучше.

Он натянул брюки и поискал способ выключить вызывающий раздражение свет, но выключателя не было. Он наклонился, чтобы вынуть вилку из розетки, и заметил, что прикроватный столик, который раньше был заставлен бутылочками для внутривенного вливания, теперь был завален альбомами с фотографиями. Еще больше их было сложено на потертом кожаном сундуке, которого он раньше не видел. Некоторые альбомы выглядели старыми, другие были явно свежими.

Он завернулся в пуховое одеяло и взял один из старых альбомов, датированных 1929-1934 годами. Он был заполнен фотографиями светловолосого мальчика, который вырос в пухлого малыша, а затем в школьника.

В следующих нескольких альбомах были еще фотографии того же ребенка. Там были фотографии мальчика рядом с монахиней и групповые фотографии монахинь и детей всех возрастов. В альбоме, датированном 1945-1950 годами, мальчик-подросток находился в Нью-Йорке. Питер посмотрел на красивого блондина, который стоял с мальчиком перед магазином под названием "Галерея изящных русских искусств Каминского”.

Питер внимательно просмотрел последующие альбомы. В них были фотографии молодого человека, осматривающего достопримечательности Нью-Йорка, и семейные посиделки в элегантных домах и ресторанах. Там была фотография, на которой он стоял перед вывеской Колумбийского университета, а на другой - обнимал девушку. Молодой человек дожил до средних лет, пробираясь сквозь толпу красивых женщин и роскошных автомобилей. В Лас—Вегасе были вечеринки с танцовщицами, одна из которых показалась знакомой — очень похожей на его мать, - хотя он никогда не видел фотографий своих родителей в молодости, поэтому не мог быть уверен.

Затем он обнаружил фотографии жениха и невесты, угощающих друг друга тортом. После этого черно-белые фотографии сменились цветными, и появился портрет семьи размером восемь на десять, собравшейся перед каменным камином. Они, улыбаясь, столпились вокруг блондина и его гораздо более молодой жены. Она держала на руках ребенка в синем джемпере. Фотография была незакрепленной, поэтому он перевернул ее. На обороте он прочел: “Петр Денисович Каминский - Первое Рождество, Нью-Йорк, 1965 год — год его рождения”. Денисович? Сын Дениса? Я?

Питер открыл следующий альбом, заполненный детскими фотографиями, многие из которых были сделаны профессионально. Фотографий родителей больше не было, только серьезный светловолосый мальчик, который рвал цветы, играл с котятами или залез на яблоню. Воспоминания о Стоун Фарм промелькнули в его голове, когда он переворачивал страницы. Этого не может быть. На фотографиях были изображены яблоневый сад и желтый дом на ранчо, где он жил со своими родителями. У меня галлюцинации.

Он опустил голову на колени. Ему следует прилечь — оставьте альбомы в покое, пока ему не станет лучше. Но следующий альбом был озаглавлен “Сиэтл". В нем были фотографии мальчика с женщиной, похожей на Руби Мэй. Они сидели на переднем сиденье желтого "Меркурия" с откидным верхом, большого, как лодка. Питер вспомнил эту машину. Кто сделал снимок?

С нарастающим замешательством Питер открыл последний альбом в стопке, озаглавленный “Питер и Кэролайн”. Кровь застучала у него в висках. Он поднял обложку и вспотел. Он никогда не видел ни одной из этих фотографий, но на всех они были запечатлены с Кэролайн. Были даже фотографии, сделанные через окна плавучего дома. На последних страницах они целовались на пароме в Уинслоу.

Он, пошатываясь, подошел к двери — она была заперта. Он заколотил в нее, крича: "Что, черт возьми, происходит? Откройте эту дверь! Нам нужно поговорить... Сейчас!”

“Это моя сестра Мария Павлова, мать-настоятельница Курзанского женского монастыря”, - сказал Павел. “Это та, с кем я хотел тебя познакомить. Она мать Дениса и твоя бабушка”.

“ Ты сказал, у тебя нет семьи. Какой смех. Таня ухмыльнулась. - Ты в родстве с половиной Коломено, и все это знают, кроме тебя.

Питер встретился взглядом с пожилой монахиней, которая шикнула на Таню. Она была высокой и стройной, с изящными пальцами. “Это правда?" он спросил. “ Вы мать Дениса? Моя бабушка?

“Да, Петр”, - сказала Мария Павлова, вытирая глаза. “Прости мне мои слабые эмоции. Я никогда не мечтала, что ты придешь ко мне. Уверяю вас, что это слезы радости”.

“Вот что я имел в виду, когда сказал, что ваша история начинается в Курзане”, - сказал Павел. “Я солдат, очень буквальный человек. Я хотел познакомить тебя со своей бабушкой.

“ И это то, что ты имел в виду, когда сказал, что я Павлов? Питер изо всех сил пытался составить в уме генеалогическое древо. Ему нужен был компьютер или, по крайней мере, ручка и блокнот. Ничто не казалось реальным, пока он не мог изложить это на бумаге.

“Твой отец, Денис, был моим сыном”, - сказала пожилая женщина. - А его отец, ваш дедушка, Петросян Каминский.

“ Камински? Но моя фамилия Стоун, - сказал Питер.

“Каминский" по-русски означает "Стоун". Твой отец изменил это имя, когда покинул Нью-Йорк и переехал на другой конец страны. Мы думаем, что он пытался спрятаться от своего отца”, - сказал Павел.

“Кто именно такой Петросян Каминский?”

“Отродье сатаны". Таня нахмурилась и сплюнула. “Этот человек - дьявол”.

— Это бесполезно, Танюша, - сказала Катя.

"Ваш муж?” Питер спросил Марию Павлову. Его пальцы ухватились за спинку кровати под матрасом, чтобы удержаться на ногах, пока он боролся с тошнотой и неверием.

"Нет”, - сказала она. “К сожалению, это не так. В обычные времена мы были бы женаты, но это были не обычные времена. Мы только что пережили революцию и гражданскую войну. Люди, которые когда-то жили вместе мирными сообществами, были настроены друг против друга. Мой отец запретил мне выходить замуж за Петросяна, потому что он был евреем. В результате мой сын, ваш отец, родился вне брака в трудовом лагере в Свердловске. То, что ты сейчас здесь, с нами, — это чудо, о котором я долго молилась, но никогда не думала, что доживу до этого".

“Теперь, когда мы навестили нашу семью, ты должен вернуться в Америку”, - сказал Павел, хлопнув себя по коленям. “Немедленно — до того, как УЗИ убьет тебя или нас”.

“ Ты сказал, что он мой двоюродный брат. Это правда? Питер вспомнил бледно- голубые глаза и светлые волосы, так похожие на его собственные.

“ Ваш двоюродный брат— боюсь, что так, ” сказал Павел. - Дедушкой УЗИ был старший брат Петросяна, Эфраим.

- Я не знал, что у меня есть двоюродные братья.

Таня фыркнула. “ Не говори глупостей. Даже я твоя кузина.

- Почему ты просто не сказал мне об этом при встрече?

“ Я пытался. Ты не послушался.

“ Ты говорил загадками. Питер потер ноющий лоб. — Это кошмар.

Таня закатила глаза. “Добро пожаловать в Россию”.

“Почему УЗИ хочет убить меня?” - спросил он.

“Просто. Ты наследник Петросяна, а Петросян Каминский - очень богатый человек”, - сказал Павел. “Если УЗИ убьет тебя, он станет наследником. Других в живых нет”.

- Наследник чего именно?

“Все, что осталось от Золота Партии — и, вероятно, к настоящему времени гораздо больше", - сказала Мария Павлова.

“Золото партии?” - спросил Питер. “Что это?”

“Огромные богатства, которые Петросян и Эфраим награбили из дворцов и церквей России и продали в Америке. Коммунисты называли это Золотом партии”, - сказал Павел. “Это финансировало приход Иосифа Сталина к власти и оплачивало его тайную полицию—Спецназ, или Особые задания”.

“Каминские были хорошо вознаграждены за свою дьявольскую работу", - сказала Катя. “Их акция стала известна в Америке как Фонд Петросяна. Твой отец, Денис, был наследником фонда, и с его смертью наследником стал ты. Как ты можешь этого не знать?"

“ Я слышал об этом, но никогда не прикасался. «Денис называл это преступными деньгами», —сказал Питер, вспомнив последнее предостережение отца.

“Это кровавые деньги. Настолько кровавые, насколько это возможно”, - сказала Катя. “Петросян и Эфраим Камински оставили кровавый след по всей России. Этот дьявол УЗИ идет по их стопам".

“ Не думай об этом сейчас, Петр, - сказал Павел, похлопав Питера по колену. - Отдохни, поешь. Восстанови свои силы, чтобы ты мог вернуться домой, в Америку.

“Как мой отец попал в Америку?”

“Приближалась война. Школьников призывали защищать западный фронт от немцев. Однажды, когда Денису было двенадцать лет, он ушел в школу и больше не вернулся”. Павел нахмурился, морщины на его обветренных щеках стали глубже. “Мы думали, что потеряли его из-за Красной Армии. Позже мы узнали, что Петросян приказал спецназу забрать его и посадить на корабль, идущий в Нью-Йорк. Мы ничего не могли сделать, чтобы вернуть его. Несколько недель спустя границу закрыли. Вторглись немцы. Мы были на войне”.

Монахиня похлопала брата по руке. “Это было к лучшему", - сказала она. “Ему бы дали метлу вместо пистолета и отправили на фронт сражаться с немецкими танками вместе с остальными школьниками. Они уже бомбили Курск и Новгород. Мальчишеские бригады были уничтожены.

“Во время войны меня перевели в Омск в Сибири, работать в школе для сирот. Большинство из них умерло от туберкулеза. Я каждый день благодарила Бога за то, что Денис был в безопасности в Нью-Йорке, а не со мной в Омске”.

“К сожалению, мы больше никогда его не видели”, - сказал Павел. “После закрытия границы мы не могли отправлять письма за границу. Почтовое отделение перестало работать на восемь лет”.

“Я была уверена, что Денис, должно быть, ужасно переживает из-за того, через что нам пришлось пройти”, - сказала монахиня. “Он был чувствительным мальчиком. Я представил себе, как он плакал, когда слушал по радио о жестоких боях в России, рассказы о смерти и разрушениях здесь”.

“Но ты была неправа, не так ли?” - сказал Павел. “Все, чему мы учили его о щедрости и доброте, вылетело у него из головы, когда он добрался до шикарного пентхауса Петросяна. Он начал ходить в частные школы и жить большой компанией. Как только он научился водить, Петросян купил ему машину с откидным верхом. Когда он напился и разбил эту машину, Петросян купил ему другую”.

“ Откуда у вас эти фотографии? И вся эта информация? Питер взял один из альбомов и, открыв его, увидел своего отца молодым человеком, живущим светской жизнью в Лас-Вегасе. Он узнал рекламную фотографию Руби Мэй, своей матери. Она была прекрасна

—все ноги и грудь в облегающем платье с глубоким вырезом, на голове корона из белых павлиньих перьев. Она не была похожа на женщину, которая была бы довольна жизнью в Венатчи, штат Вашингтон, или воспитанием сына.

"Человек Петросяна, Даниэль Карлов, принес нам фотографии после войны”, - сказал Павел. “К тому времени Эфраим Каминский и вся его семья были расстреляны, а Петросян находился в розыске. Он никогда больше не смог бы въехать в СССР. Мистер Карлов представлял свои деловые интересы в Москве и нашел время встретиться с нами”.

“Почему вы не иммигрировали в Америку?”

“Мария Павлова несколько лет находилась в лагерях для военнопленных. После этого ей запретили покидать СССР. Затем опустился Железный занавес, и никто не мог уехать. Каким-то образом мистер Карлов все еще посещал Москву два или три раза в год. Он привез фотографии, и мы смогли проследить за жизнью Дениса в детстве. Мы дали г-ну Карлову наши подарки и письма, чтобы он забрал их.  Они, должно быть, казались скудными по сравнению с тем, что мог купить его отец. Мы даже посылали подарки для тебя, когда ты был маленьким".

“Мы надеялись на письма от Дениса, но ни одного не пришло. Кто мог винить его? У него была новая и прекрасная жизнь”, - сказала Мария Павлова. “Я была благодарна Петросяну за то, что он взял его, и я простила Дениса за то, что он забыл меня”.

Окна осветились с рассветом. Питер спросил: “Я слышал, как Катя сказала, что мой отец покончил с собой. Это правда?”

“Да”, - сказал Павел. “Перед смертью он отправил своей матери письмо. Единственное, которое она получила от него. Это пришло по почте.

“ Это здесь, ” Мария пошарила под передником. - Я сохранила это.

Прежде чем она успела вытащить его, Руслан, ссутулившийся на подоконнике, прошипел: “Выключи свет — кто-то идет”.

Таня нырнула за вилкой. В комнате потемнело. Чеченцы присели по обе стороны окна. “ Копы, - сказал Руслан. “Они в Парке "Коломено".

Таня заглянула ему через плечо. “ Федеральные копы? Городские копы? Полицейские, нанятые напрокат?

- Они похожи на фальшивых копов, командира Голокова, мальчики”.

“Мы должны вытащить Петра отсюда”, - сказал Ахмед.

- Я тоже, ” сказала Таня. - Но как?

“ Туннели, ” сказал Павел. - Ты можешь спрятаться в туннелях.

“ Не говори глупостей, ” огрызнулась Таня. “ Пигги вырос здесь, помнишь? Его мать была надзирательницей. Он знает туннели лучше, чем ты.

- Пигги? - спросил Питер.

“Так в "УЗИ" называют командира Голокова”, - сказала Таня. “Все курзаники его так называют”.

“ Его мать была старшим надзирателем тюрьмы Курзан. Павел сплюнул. “ Ужасная корова. Командир вырос здесь, с тюремными мальчиками. Он знает Курзаников всю свою жизнь.

— Это многое объясняет, - сказал Питер.

“Я знаю безопасное место”, - вздрогнув, сказала Мария Павлова. “Каганы внутри куполов церкви. Никто не будет туда заглядывать.

“ Каганы? Питер не знал этого слова.

— Это сработает, - сказал Павел.

-Юрий, принеси мне папино зимнее пальто и свитер, теплые, из кедрового сундука. - Мария Павлова вдруг стала суетливой и деловой. Питер заметил сталь в ее позвоночнике. — Оденьте Петра - быстро.

Катя помогла Питеру надеть свитер, куртку и кепку, которые когда-то принадлежали его прадедушке. Его плечи все еще были слабыми. Боль пронзила его руки, когда он наклонился, чтобы завязать шнурки на ботинках.

Когда он был одет по-зимнему, Мария Павлова взяла его лицо в ладони. “Да хранит тебя Бог, мой драгоценный внук”. Она перекрестилась и поцеловала его в лоб. "Мы с сестрами будем молиться за твое благополучное возвращение в Америку”. Она благословила Таню, крепко обняв ее. - А теперь иди с Павлом и спрячься, пока я не разберусь с этими полицейскими.

“ Быстрее!» Старик торопил их вниз по темному лестничному пролету, за ним следовал Ахмед, вооруженный пистолетом и рацией. Питер не отставал. Голова раскалывалась, а ушибленные почки ныли при каждом шаге. Павел отпер тяжелую деревянную дверь и распахнул ее во двор.

За ночь выпал фут снега. В морозном воздухе пахло смолой. Над головой вырисовывался разрушенный корпус церкви богини Курзан, отбрасывающий неровные тени. Три ночи назад луна была милостива к старой церкви. Теперь резкий рассвет лишил ее таинственности. Не было никаких признаков жизни — ни старых бабушек, зажигающих свечи и читающих молитвы. Пять луковичных куполов, один большой в центре, окруженный четырьмя меньшими, опасно провисли. Декоративные звезды, отражавшие лунный свет, были тусклыми, плоско-черными.

Павел провел их в церковь, где не осталось ничего, кроме колонн из обугленного обнаженного кирпича. Некоторые из них выгибались высоко над головой, образуя открытый потолок, но большинство обвалилось. Крыша почти исчезла. Длинная деревянная лестница была прислонена к лесам, которые поддерживали пять куполов. Снегопад припорошил пол, за исключением площади под куполами.

“ Что случилось с этим местом? - Спросил Питер.

“Случился Петросян Каминский”. Павел сплюнул. “Он и его брат Ефрем разграбили и взорвали динамитом этот и все другие монастыри Золотого кольца. С тех пор эта церковь превратилась в руины".

“ А иконы? Сокровище? Это то, что вы называете Золотом Партии?

“ Да, ты наследник. Павел потряс лестницу. “Это чудо, что эти купола так и не упали”.

“ Где мы прячемся? Питер не увидел ничего обнадеживающего в грудах щебня и открытых пространствах.

“ В центральном куполе, ” сказал Павел, указывая вверх. “ Поднимитесь по лестнице и заползите внутрь кагана. Это большой перевернутый глиняный горшок, в котором хватит места для вас обоих.

“ Ты слишком много говоришь, дедушка. Огрызнулась Таня. Она обернула вокруг себя монашескую накидку, как крылья летучей мыши. “Это безумие”.

“Нет, Танюша. В каждом куполе есть гигантские котлы—каганы. Так строились эти старые церкви. Это придает куполам круглую луковичную форму и отличную акустику. Центральный купол самый большой.

В терракоте появилась новая трещина, достаточно широкая, чтобы в нее можно было пролезть. Забирайся туда и хорошенько спрячь лестницу. Никто тебя не найдет. Ты будешь в безопасности. Я обещаю.

Таня не сдвинулась с места. - Я боюсь высоты.

Рация Ахмеда ожила. Он поднес ее к уху. “ Они внутри монастыря. Поднимайся туда, быстро!

Таня начала подниматься по лестнице. “ Я больше боюсь ”УЗИ", - сказала она. Питер последовал за ней, поддерживая ее, когда она споткнулась о свой плащ и чуть не сбила его с ног. Наверху он помог ей протиснуться через широкую трещину в толстом терракотовом покрытии. Как только она устроилась внутри, он скользнул в котел, достаточно большой, чтобы сварить корову или двух человек.

Деревянные рейки поддерживали их ноги. Через щели между досками Питер наблюдал, как Павел и Ахмед убрали лестницу, оставив их висеть на высоте тридцати футов в воздухе. Таня была права. Это было безумие. Он должен был забрать ее и бежать в американское посольство. Его семья, возможно, и была русской, но он и Кэролайн были американскими гражданами.

Ахмед поднял голову. “Не волнуйся", - сказал он. “Мы будем снаружи, наблюдая за дверями. Никто не сможет пройти мимо нас.

“И что бы ни случилось, сиди тихо”, - предупредил Павел. “От этих старых горшков сильно отдается эхо”. Церковная дверь скрипнула по земле, когда он закрывал ее за собой. У Питера не было другого выбора, кроме как положиться на этих русских, какими бы ошибочными ни казались их суждения.

Он прислонился спиной к кагану, смирившись с ожиданием. Посольство откроется только через несколько часов. Он будет там, как только это произойдет. Он закрыл глаза и прислушался к шуму моря. Круглый глиняный котёл производил впечатление гигантской морской раковины. Все, что ему было нужно, — это солнечный свет, кружащие над головой чайки и Кэролайн, бегущая в океан, плещущаяся в волнах, отражающих небеса.

Следующим летом он отвезет ее обратно на пляж Ши-Ши и займется с ней любовью на теплом песке, целуя и обожая каждый дюйм ее тела. Позже, когда они уютно устроятся под спальным мешком, он выложит перед ней Золото Партии— блюдо с золотыми яблоками и драгоценными камнями, которые сверкали в лунном свете. Она могла выбрать что-нибудь из его сокровищ или забрать их все. Ему было все равно.

Он заставил себя дышать сквозь стеснение в груди и чувство потери, понимая, что даже если он выберется отсюда живым, ничто уже не будет прежним. Он уткнулся лицом в рукав, ненавидя запах шариков от моли, но благодарный за теплую одежду своего прадеда. Он бы предпочел, чтобы они пахли как пот старика — сущность другого существа, которое принадлежало ему, еще одна часть его истории, которую он мог чувствовать, но пока не видел.

Время шло. Он поежился в неподвижном воздухе, глядя на пар от своего дыхания. Таня свернулась калачиком рядом с ним, обхватив колени руками. Как и все эти новообретенные родственники, она, казалось, знала о нем больше, чем он сам. В каком-то смысле было облегчением обнаружить, что он не пустой лист и что Кэролайн была права — он был дураком, думая так. 

Тонкая мембрана обмана была всем, что когда-либо отделяло его от этой густонаселенной вселенной людей и событий, которые принадлежали ему по праву. Он надеялся, что проживет достаточно долго, чтобы окунуться в бурлящую жизнь на другой стороне.

Таня вздрогнула. Света было ровно столько, чтобы разглядеть ее испуганные глаза. Он обнял ее за плечи и хотел спросить: “Скажи мне, Таня...” - прошептал он, но тут же пожалел об этом. “Скажи мне...скажи мне...Таня...Таня...Таня...” эхом отдавалось внутри "каганов", средневековая звуковая система становилась все громче и громче. Вскоре они загудели: “Скажи мне, Таня... Скажи мне, Таня...” Таня повернулась к нему лицом. Она сжала его подбородок, пристально посмотрела в глаза и приложила палец к губам, давая ему знак заткнуться.

“ Скажи мне, Таня...Скажи мне, Таня, - раздался жуткий, но знакомый голос снизу.

УЗИ! Питер напряг мышцы, готовый к бою, забыв о боли. Таня ахнула, и этот звук эхом прокатился по куполам. Посмотрев вниз, Питер увидел копну светлых волос. УЗИ расхаживал по комнате. Откуда он взялся? Настала очередь Питера покачать головой, приложив палец к губам. Но Таня больше не встречалась с ним взглядом. Ее глаза были устремлены пустым взглядом обреченного кролика в свете автомобильных фар. Вены пульсировали у нее на шее. На щеках выступили капельки пота. Он притянул ее к себе.

“Как тебе мой старый район, Петр? Тюрьма Курзан - моя альма-матер”, - сказал УЗИ. “А раньше здесь была моя игровая площадка. Ты знаешь, где я научился писать стихи и убивать людей. Он поднял камень и подбросил его в воздух. “Нам с мальчиками нравилось кидать всякие штуки в эти старые купола. Они издают ужасный шум ”. УЗИ бросил камень. Он ударил в каган, отразился эхом и усилился сотней звенящих колоколов. В ушах Питера продолжал звенеть и после того, как эхо стихло. Его разум искал спасения. Там ничего не было.

“ Итак, ты залез в один из этих старых горшков. Интересно, в какой именно? Их пять. Я успею сделать только один выстрел, прежде чем твои чеченцы примчатся спасать тебя. Они стоят прямо снаружи, охраняют двери. Они не знали, что есть много других путей внутрь, а я знаю секреты Курзана лучше, чем кто-либо другой. У меня всегда будет возможность сбежать. Но для тебя, к сожалению, выхода нет. А теперь давайте помолчим и подумаем, как это сделать. Одна пуля - два человека”.

Тишина была зловещей. Конечно, УЗИ слышал прерывистое дыхание Питера и бешено бьющееся сердце. Единственным выходом было спрыгнуть на тридцать футов до земли. Он переломал бы себе ноги, и УЗИ застрелил бы его. Это могло сработать, если бы он приземлился прямо на УЗИ. Если бы он мог отодвинуть подножки и прыгнуть в дыру до того, как УЗИ прицелится и выстрелит. Он рассчитал свою атаку, но УЗИ скрылся из виду.

“ Так, так ... Посмотри, что у нас тут есть. Питер услышал, как он опрокинул груду кирпичей. Обломки разлетелись по полу. “ Вот мое имя, ‘УЗИ’, на стене. Здесь написано: "УЗИ 1978» И вот оно снова: "УЗИ 1979", и снова вырезано на штукатурке: "УЗИ 1980".

“Что ты делал в 1980 году, пока я умирал с голоду, добывая еду на кладбище? Держу пари, что вы ели жирный чизбургер в Сиэтле, я прав? Маринованные огурцы, горчицу, приправу и картофель фри? Живешь в большом доме с бассейном, в шикарной школе, в синем блейзере и при галстуке? Большая старая лодка с откидным верхом у входа”.

- Совершенно, верно. Я видел ваши фотографии. Петросян показал их мне, когда я зашел к нему в Нью-Йорк. Не зазнавайтесь. Я проделал весь этот путь не для того, чтобы говорить о тебе. Я поехал, чтобы вернуть свои деньги — мои деньги. Доля Эфраима в золоте Партии принадлежит мне, а не тебе!” УЗИ бросал кирпичи в деревянные стойки строительных лесов. Каганы загудели.

“Моя мать заплатила матери-надзирательнице Курзана, чтобы та поместила меня в эту прекрасную тюрьму, когда мою семью расстреляли. Эфраим отдал Петросяну мою долю состояния, чтобы он сохранил ее для меня. Этого было более чем достаточно, чтобы выкупить меня из тюрьмы и отправить в такие модные школы, как ваша. Вместо этого твой дедушка забрал деньги и оставил меня гнить. Он утверждает, что думал, что я мертв, поэтому отдал мои деньги тебе. Теперь он говорит, что они находятся в трасте и он не может их вернуть. Представь себе это!”

Наконец-то что-то обрело смысл. Ненависть УЗИ казалась иррациональной, ненормальной. Но это было не так. Источником его социопатии, как и у многих других ему подобных, были заброшенность, предательство, жестокое обращение и жадность. Это было печально, но не делало его менее смертоносным.

“Ну, мой дорогой кузен, вот мои школьные фотографии, вырезанные на этой стене: "УЗИ 1980", "УЗИ 1981" и так далее. Каждый год мой улыбающийся школьный портрет ... Нет, это был ты. Я был заперт здесь, когда ты ехал на "Жар-птице" по дороге в университет, за это заплатили кровью моей семьи и одиннадцатью годами пребывания в аду ради меня.

Питеру хотелось крикнуть: “Забирайте деньги. Забирайте все - мне все равно”. Но это было бы самоубийством. Он планирует убить меня, что бы я ни сделал.

Хватит о тебе, Петр. Давай поговорим о твоей двоюродной сестре Тане. Какую ложь она тебе наговорила? Ты же знаешь, она не невинная жертва. Она разыскала меня. Она разместила объявление в личном кабинете. Там было написано: ‘УЗИ. У тебя есть то, что я хочу, а у меня есть то, что нужно тебе.

“Итак, я позвонил девушке. Ты знал, что наша Таня была первой в своем классе на факультете журналистики? Я пришел к ней в офис в "одиннадцати новостях". Она была двухнедельным чудом, ее повысили до уважаемой колонки о культуре; настолько она была хороша. Для любого другого начинающего репортера этого должно было быть достаточно. Но нашей Тане было мало писать о новой прическе госпожи Ельциной. Она хотела быть настоящей журналисткой. Она хотела добиться успеха. Она хотела УЗИ.

“Она предложила мне заключить сделку. Не для того, чтобы выиграть приз за журналистику. Нет — она хотела пройтись по подиуму в "Московском трафике" на рынке невест и продать свою задницу какому-нибудь богатому парню. Она думала, что, поскольку мы были "семьей", мы могли бы помогать друг другу.

Она бы опубликовала мои стихи, и я бы продвинул ее в очереди на рынке невест”.

Он снова принялся расхаживать, появляясь и исчезая из поля зрения Питера. “Я сказал ей раздеться в ее маленьком кабинете, и она это сделала. Я сказал ей наклониться над столом и трахнул ее. Она была девственницей, поэтому я оказал ей услугу. Я подготовил ее к тому, что будет дальше. ”

Питер прижал Таню к своей груди, желая, чтобы она молчала, зная, что он теряет ее. Она мотала головой из стороны в сторону, желание бежать покидало ее тело. Он погладил ее по спине, жалея, что не может сказать ей, что слова УЗИ ничего для него не значат, что она должна оставить их в покое. Он хотел сказать, как счастлив, что обнаружил свою новую семью. Как он гордился тем, что она его двоюродная сестра. Ему хотелось закричать: У нас есть время, Таня. У нас впереди вся оставшаяся жизнь, чтобы обсудить это, разобраться во всем. Тебе не нужен рынок невест. Я помогу тебе. Мы будем настоящей семьей.

Вернулся УЗИ. “Мы заключили сделку, Таня и я. Она опубликует мои стихи, а взамен я позволю ей заплатить мне пять тысяч вместо обычных десяти на Ярмарке невест. Тогда она сможет с важным видом пройтись по подиуму и попасть в руки какого-нибудь похотливого иностранца. Глупая шлюха. Она думала, что была таким большим ничтожеством, что получила надо мной какую—то власть - как будто она что-то для меня значила ”.

УЗИ передразнил женским голосом: “Это было так здорово, УЗИ. Я бы хотела повторить это снова.» Я сказал ей, что она сделает это снова - и снова, и снова, и снова. Я прямо сказал ей, что именно так она заработает свои деньги в Московском трафике, — и она согласилась. Представь ее удивление, когда приехал Олег и отвез ее в отель "Украина". Ты передумала, да, Танюша? Бедному Олегу пришлось бросить тебя на капот машины и вколотить в тебя немного здравого смысла”.

Таня съежилась от стыда. Питер приподнял ее лицо, взглядом давая понять, чтобы она оставалась сильной и не позволила УЗИ унизить ее. Он пожелал, чтобы она выбросила УЗИ из головы. Борись с ним, Таня. Он ничто. Ты - все. Ты — вот что важно.

“Когда Олег тычет своим хламом в маленькую девочку вроде нашей Танюши, она неделю не может ходить. Один сеанс с ним, и наши девочки ведут себя прилично. Они знают, что у них не так много времени до того, как их внешний вид исчезнет и их никто не купит. Верно, Таня? Ты трахаешься с четырьмя-пятью мужчинами за ночь уже два года, и на следующей неделе, если мои расчеты верны, ты будешь прогуливаться по подиуму в Московском Трафике. Мои поздравления! Ты поедешь к богатому мудаку в Америку или, может быть, в Париж или Берлин. У тебя будут меха, машины, икра, яхта. Ты можешь забрать своих родных из этой дырявой квартиры на Эппл-стрит.

Слезы катились по щекам Тани на пальто Питера. УЗИ продолжал говорить — его слова были беспощадным шквалом. “У тебя будет красивая одежда, ты будешь спать на хороших простынях. Ты вырастешь толстой, счастливой бабушкой с кучей внуков. Московский Трафик исполнит мечту каждой женщины. Но wait...it не будет, не так ли? Московский Трафик остановился. Петр все взорвал. Он взорвал твою жизнь, Танюша. Ты теперь никто. Весь твой хороший трах развеялся в дыму. Ты грязь для помойки, всего лишь использованная шлюха.

“ Я могу представить вас там — доктора Стоуна, судебного психолога, анализирующего меня. Вы знаете, что я делаю. Я выбрал ту, что послабее, — маленькую Танечку. Легко разрушить ее самооценку, потому что она и так очень низкая. Просто лишить ее надежды, потому что у нее никогда ее не было, по правде говоря. Я позволяю тебе наблюдать, как я творю свое волшебство, как я это делаю со всеми женщинами. Вначале они напускают на себя браваду и чувство собственной важности. Но под краской и пудрой они просто шлюхи — даже Кэролайн. Я хочу, чтобы ты посмотрел, как умело я сосу.

Душа Тани отделяется от ее тела. Вам интересно, как я это сделаю? Что ж, в этом сюжете есть ироничный поворот. Я не буду этого делать. Ты сделаешь это для меня.»

Он снова принялся расхаживать по комнате, пиная камешки по полу. “Я не знаю, в каком куполе ты прячешься, но я мысленно вижу, как ты держишь перепуганную Таню, чтобы утешить ее, успокоить, чтобы она не выдала тебя, потому что как только она издаст хоть звук, вы оба умрете.

“Ты чувствуешь себя благородным и мудрым, защищая красивую женщину. Ты думаешь о ней как о священной проститутке, которая поможет тебе найти твою потерянную возлюбленную. Она рассказывала тебе, как заманила Кэролайн в квартиру Павловых ради меня? Что она пригласила одинокую маленькую американку пожить в безопасности в милой русской семье? Она говорила тебе, сколько я заплатил ей за это? Сколько тысяч рублей она заработала, шпионя за Кэролайн для меня? Сообщая мне о каждом ее настроении?

Но наша Таня, маленькая сверх успевающая девушка, сделала гораздо больше. Твоя милая кузина подружилась с твоей возлюбленной так, как может подружиться только женщина. Кэролайн открыла Тане секреты своего сердца, а Таня рассказала их мне. Какая же ты коварная гадюка, Танюша.

С губ Тани сорвался стон. Питер услышал щелчок снаряда в патроннике. Он зажал рукой рот Тани, крепко держа. УЗИ подошел ближе. “Эти интимные ночные признания, которыми поделились две женщины, были пулями, которые я использовал, чтобы уложить Кэролайн. Я мог бы соблазнить ее и без помощи Тани, но было гораздо приятнее узнать все тайники ее души.

Теперь Кэролайн принадлежит мне — душой и телом. Она никогда не вернется к тебе, Петр. И какова награда Тане за все долгие холодные ночи, когда она стояла у Чайки в отеле "Украина" или в квартире Кэролайн, нашептывая ложь, чтобы предать женщину, которая ей доверяла? Их нет. Московский трафик остановлен. Она не может сбежать отсюда, и она не может сбежать от меня. Она умрет здесь, и ты тоже, потому что она предала тебя. Как, по-твоему, я узнал, что нужно идти сюда? Откуда я узнал, что чеченцы увезли тебя в Курзанский монастырь?”

На мгновение слова УЗИ обрели леденящий душу смысл. Питер оттолкнул Таню от себя, держа ее за плечи. Когда она подняла на него глаза, он увидел неприкрытое отчаяние. Она выдержала его взгляд, ее глаза были дикими, беззвучно произнося слово нет. Она потянулась к нему в безмолвной мольбе снова обнять, но он удержал ее.

“ Ты знаешь, как я заплатил нашей лживой шлюхе в ту ночь, когда вошел в твою женщину? Она, конечно, получила свою пачку рублей, но я подарил ей особый бонус за всю ее хорошую работу — серьги, бриллиантовые серьги в форме маленьких сердечек. Я сорвал их с ушей Кэролайн и отдал ей

для Тани".

Слова УЗИ были как штык в сердце Питера. Его хватка на руке Тани усилилась. Его сомнения отразились в отчаянной мольбе в ее глазах.

Первобытный вопль горя и капитуляции вырвался из ее горла. На мгновение он повис в морозном воздухе.

Выстрел разорвал кагана и его барабанные перепонки. Таня судорожно вздохнула и рухнула — с окровавленной тряпкой в руках. Ее голова гротескно запрокинулась, глаза были открыты, с приоткрытых губ стекала красная струйка.

- Таня. Он встряхнул ее безвольное тело. “Таня, Таня”, - кричал он снова и снова, не слыша ничего, кроме рева моря в своей голове. Он укачивал ее в своих объятиях, желая, чтобы она была жива, не желая отдавать ее Руслану и Ахмеду, когда они поднимутся по лестнице, чтобы снести ее вниз.

“ Я делаю мину. У меня есть все, кроме предохранителя. Мне придется самому взводить боек. Вы видите молоток или что-то подобное тяжелое?”