«НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
Участников: 2
Школа Души Божественного Космоса :: В поисках правды: инсайдеры и теории заговоров :: Кэти О'Брайен (Транс-формация Америки) + Свали (жертвы иллюминатов)
Страница 1 из 1
«НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 4:34 pm
.
Благодарю, Илью С., за оплату покупки этой книги на амазон.
.
«НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА».
Автор СвалиПосвящается психотерапевтам, священнослужителям и любящим людям по всему миру, которые помогли выжившим освободиться от культа и контроля над сознанием. Спасибо вам за то, что вы делаете. А также Джо, Эллен, Барбаре, Хизер, Дику, Трэвису, Ходжи, Си Ди и многим другим, кто был частью моего путешествия. Без вас это было бы невозможно. Я очень ценю вас. ГОСПОДЬ знает, чего вам стоило и какую радость вы испытали, помогая выжившим, и знает, что каждого из вас ожидает венец на небесах. А также Тому, кто сделал возможным мой уход из культа и придал мне смелости поделиться тем, что написано на этих страницах, - истинному Иисусу Христу. Как видно из этих страниц, я много раз подводила Его, но Он никогда, ни за что не отказывался от меня. Эта книга - свидетельство Его доброты и милосердия на протяжении всей моей жизни.
Оглавление
Благодарю, Илью С., за оплату покупки этой книги на амазон.
.
«НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА».
Автобиография человека,
пережившего ритуальное насилие и Контроль Разума.
книга 1Автор Свали
Содержание
Введение
Определение некоторых терминов, используемых в этой книге.Оглавление
| Часть 1: Подростковые годы. Глава 1: Разбитое сердце. Глава 2: Бегство в Америку Глава 3: Обретение и потеря веры Глава 4: Миссия против пастора. Глава 5. Участие подростков в других презентациях. Глава 6: Скрытое дитя иллюминатов Глава 7: Прокурор Ротшильдов Глава 8: Генералы сатаны Глава 9: Вступление в 33 Глава 10: Дитя сатаны Глава 11: Оракул Ротшильдов Часть 2: Годы взросления Глава 12: Лидерство в Ордене Глава 13: Разработка технологии программирования Глава 14: ЦЕРН Глава 15: Миша в Израиле Глава 16 :Проект нефилимов Глава 17: Главный тренер Вопрос ребенка Пренатальное программирование Программирую своих детей-ведущих | Глава 18: Быть 33-летней Глава 19: Взросление в презентациях Взросление: Женитьба и рождение детей Глава 20: Совет Чи (Темных) и разрушение мира Глава 21: Подготовка Глобальной секретной армии Часть 3: Попытка освободиться Глава 22: Проникновение в Сообщество целителей Глава 23: Начало воспоминаний Глава 24: Падение в пропасть Глава 25: Возвращение в Рим Глава 26: Проект "Алексис" Глава 27: Уход от иллюминатов Глава 28: Наказание иллюминатов Глава 29: Уход из ордена иезуитов Глава 30: Наказание иезуитов Глава 31: Раздетая Глава 32: Вознаграждение и контроль Глава 33: Жизнь продолжается Глава 34: Свет мира Эпилог |
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 4:41 pm
.
Вступление
Во второй части моей автобиографии "Борьба" я описываю свою жизнь с самого начала. От 13 до 43 лет - как члена высокоорганизованной и чрезвычайно богатой оккультной группы: Ордена иезуитов.
Это следует из книги в первой части моей автобиографии "Никогда не сдавайся", где я рассказываю о своем опыте с момента зачатия и до достижения 14-летнего возраста и описание того, как младенцев и маленьких детей подвергают чрезвычайно сложному и высокотехнологичному программированию контроля сознания, основанному на травмах, наряду с духовными манипуляциями и глубокими социальными связями воспитывать компетентных, преданных и послушных членов ордена.
Мои воспоминания в этой книге продемонстрируют, как программирование в раннем детстве, а также духовный и социальный контроль продолжали влиять на меня в подростковом и взрослом возрасте, заставляя меня продолжать выполнять задачи Ордена, несмотря на то, насколько отвратительными они были для меня. Я называю эту книгу "Борьба" из-за конфликтов, которые возникли между моей собственной человечностью и бесчеловечными планами Ордена, который напрямую контролируется сатаной.
В нескольких главах я описываю два случая, когда в тот период моей жизни, когда я пыталась освободиться, даже после многих лет идеологической обработки, жестокого обращения и принуждения к совершению преступлений. Несмотря на то, что несколько раз, когда я была подростком и уже взрослой, к ним обращались и меня перепрограммировали, но они так и не смогли по-настоящему отнять у меня врожденное стремление к свободе. Я надеюсь, что, участвуя в этой борьбе, я смогу показать, что выжившие сохраняют невероятную силу и способность к человечности и свободе. Я верю, что это справедливо для всех людей - независимо от того, сколько пыток, эксплуатации и принудительного обращения пережил человек, ничто на самом деле не может стереть его желание быть свободным.
Это может стать "скрытым", "похороненным" или "забытым", но стремление к свободе всегда останется в сердце этого человека. Возможность поделиться этими воспоминаниями - результат 35-летней непрерывной работы по исцелению, включающей ведение дневников, составление коллажей, терапию, молитвенное служение, EMDR и другие методы. Многие из моих воспоминаний чрезвычайно жестокие, но не уникальные.
Выжившие во всем мире сообщали о схожих вещах, в том числе о манипулировании потребностями в привязанности; о том, что их оплодотворяли в очень юном возрасте, а затем заставляли убивать новорожденного; о военной подготовке и обучении наемных убийц; о научных и стипендиальных тренингах; об экспериментах на людях; торговля людьми в целях сексуальной эксплуатации; расистские, антисемитские и/или глобалистские программы; высокие технологии программирование и ужасные наказания за малейшую "нелояльность". Ничто из описанного в моих книгах не относится исключительно к какому-либо одному правительству или оккультной группе, практикующей основанный на травме контроль сознания, хотя конкретные методы и возраст, в котором происходят события, могут варьироваться в зависимости от группы. Это влияет на человека на протяжении всей его жизни.
Самое главное, я рассказываю о многих ошибках, которые я совершила на пути к освобождению, в надежде, что другие смогут избежать этих ошибок, а также получить стимул продолжать идти вперед, какие бы ошибки они ни совершили. Достижение свободы не зависит от того, чтобы никогда не совершать ошибок; для меня это означало продолжать попытки, несмотря на них. Мой путь к освобождению неразрывно связан с моей христианской верой. Поэтому я включила несколько глав, в которых описываю, как Орден и иллюминаты пошли на все, чтобы заставить меня отречься от своей веры и "доказать" им, что я искренне и навсегда отвергла Иисуса. Я также рассказываю о том, как Бог исцелял эти переживания и их последствия. Я делюсь этими воспоминаниями, чтобы подчеркнуть, что эти события не заставляют Бога осуждать выживших, и что Он желает принести утешение каждому, кто прошел через такие ужасы. Снова и снова я убеждалась, что Бог может справиться с чувством вины, стыда, растерянного гнева, чувством покинутости Богом и мучительными вопросами "Почему, Боже?", почему происходят такие события, и что Его любовь, присутствие и прощение все еще со мной. Часто это был болезненный и одинокий путь к созданию новой жизни вне культа.
Однако это того стоило - становиться все более и более свободной от манипуляций, требований к исполнению и духовной тьмы, которые характеризуют жизнь в Ордене.
Мое самое большое желание - сейчас прожить свою жизнь в благодарности Богу Библии и Его сыну Иисусу, которые простили меня за те ужасные и болезненные поступки, которые я была вынуждена совершать на протяжении всей своей жизни, и дали мне мужество и любовь, необходимые для построения новой жизни.
Определение некоторых терминов, используемых в этой книге.
Диссоциация и программирование: Когда человек подвергается пыткам, испытывая сильную боль до такой степени, что его/ее психическое, эмоциональное или физическое выживание оказывается под угрозой, этот человек может диссоциироваться, то есть создать новое состояние сознания, которое способно на все, чтобы пережить травму или остановить ее.
Эмоциональные травмы, такие как покинутость, даже при отсутствии физических травм, особенно со стороны человека, к которому вы привязаны, также могут вызвать диссоциацию. Это новое состояние сознания чрезвычайно внушаемо. Программисты в культах считают это своего рода состоянием «чистой воды»: чтобы выжить, это новое состояние сознания будет верить/делать/ чувствовать все, что ему велят думать/делать/чувствовать, и легко убеждается, что именно это соответствие останавливает обидчиков от жестокого обращения с ним. Общие термины для обозначения этих новых состояний сознания включают "личности", "части" или "изменения". Цель управляемой культом диссоциации, описанной на этих страницах, состоит в том, чтобы "запрограммировать" ребенка: (1) причинить маленькому ребенку достаточно боли, физической или психической, или и той и другой, чтобы создать новые состояния, (2) дать им названия или коды, (3) научить эти новые состояния определенным убеждениям, эмоциям и/ или задания, (4) побуждать эти части к постоянному соблюдению правил путем поощрения и наказания.
В этой книге я использую термин "части".
Носитель культа: носитель культа — это часть ребенка, воспитанного в культе, который живет культовой жизнью ребенка, например, это та часть, которая находится вне тела во время ритуалов, встреч и уроков в культовых помещениях и так далее. Эта часть будет не впадать в амнезию по отношению к культовой деятельности. Для меня это была та часть меня, которая казалась наиболее существенной и наиболее похожей на "настоящую меня", поскольку большую часть моей жизни я провела в культовых учреждениях или выполняя обязанности для культа в других местах.
Ведущий: В ордене иезуитов это те части личности, которые созданы для того, чтобы быть "вне", или для того, чтобы присутствовать и жить в "нормальном мире" в "обычных семьях" за пределами учебного заведения. Эти части запланированы для показа в разных странах, и их будут проводить семьи, начиная с трехлетнего возраста. Каждый ведущий в каждой стране будет запрограммирован так, чтобы иметь свое собственное имя, индивидуальность, способности и предпочтения и быть полностью безразличным ко всем культовым мероприятиям, а также к действиям других частей ведущего.
Несмотря на то, что они представляют собой единый набор частей, они будут считать себя целостной личностью и вспоминать только обычную жизнь без намека на существование какого-либо культа. Ведущие части обычно запрограммированы на то, чтобы не верить, отрицать или испытывать сильную тревогу по любому поводу, связанному с воспоминаниями в культе.
Усвоение: В раннем детстве мы склонны усваивать то, что переживаем и видим (формируя ощущение реальности и того, как устроен мир). Программисты используют этот естественный период развития, чтобы привнести элементы конкретного опыта, которые демонстрируют ребенку сценарии, людей и убеждения, которые они хотят, чтобы ребенок усвоил. Например, если они хотят, чтобы ребенок усвоил замок, они возьмут его с собой, чтобы провести время в этом замке. Если они хотят, чтобы у ребенка развился внутренний "охранник замка", у них будет специальная часть провести время со стражником замка (чтобы стать примером для подражания его убеждениям и поведению), затем оденут его как стражника замка и попросят сыграть эту роль.
Такого рода "интернализация" характерна для людей, переживших раннюю травму, например, для людей, которые осознают, что они все еще слышат голоса своих критикующих родителей в своей голове еще долгое время после того, как они стали взрослыми. Из-за разобщенности компоненты, подверженные этим настройкам, могут воспринимать "реальность" только в том виде, в каком ее "воспринимали" их программисты.
Студия программирования: Это большие выделенные помещения или зоны для программирования в культовых помещениях. Эти студии могут соперничать с лучшими голливудскими киностудиями. Они могут быть спроектированы таким образом, чтобы соответствовать любому месту, которое понадобится программистам, например: космическим кораблям, пирамидам, подводному миру, пещерам, городу Троя, цирку и так далее. В них есть современное освещение, аниматроника, голограммы, стены, потолок и пол, которые представляют собой экраны, способные отображать любой сценарий, а также другие аудиовизуальные технологии, позволяющие создавать чрезвычайно реалистичные впечатления для ребенка, который в них запрограммирован.
Во время программирования сценариев взрослые и дети постарше надевают костюмы и разыгрывают сцены (например, в сцене "ада" они могут нарядиться демонами), о которых программисты хотят, чтобы младенцы и дети постарше узнали и в конечном итоге усвоили их.
Лаборатории программирования: Часто расположенные в тех же зданиях, что и студии программирования, это помещения, предназначенные для исследований в области программирования, где дети и взрослые проходят оценки, медицинские осмотры, составление расписания программирования и других процессов, имеющих решающее значение для их программирования. В состав этих лабораторий входит очень сложное оборудование для программирования, сбора данных, управления ими и так далее.
Отцы: члены ордена иезуитов, как мужчины, так и женщины (да, в оккультной части этого ордена есть представители обоих полов, в отличие от публичных отцов (где только мужчины), прошедшие полное необходимое обучение и завершившие церемонию совершеннолетия в возрасте 13 лет (описанную далее в этой книге), называются "отцами". Например, в детстве я называла своего главного наставника "отец Маттео".
Отцы, которых я любила: Поскольку Орден понимает важность привязанности и сообщества для контроля сознания, у каждого ребенка, выросшего в Ордене, будет 12 основных Отцов, с которыми он будет связан узами с младенчества. Трое из этих 12 человек будут созданы в качестве основных программистов ребенка, и ребенок будет приучен к наиболее прочной связи с этими тремя отцами. Эта связь начинается в утробе матери, а затем продолжается на протяжении всего младенчества и детства.
Как правило, лицам, состоящим в Ордене, назначаются три новых основных программиста по мере того, как они становятся взрослыми. Это делается для обеспечения того, чтобы человек был по-прежнему связан с агентами, способными контролировать его по мере старения его первоначальных программистов, и нет риска потерять контроль над этим человеком в случае смерти его первоначальных программистов. Эти новые программисты, как правило, отбираются из числа сверстников, с которыми они уже очень близки, например, из числа близнецов, одноклассников (которые настолько близки им, насколько это возможно для любой биологической сестры или брата), или из числа близких наставников.
Класс: В возрасте шести лет дети, воспитывающиеся в иезуитских учебных заведениях, распределяются в класс, состоящий из одиннадцати других детей и их родителей. В каждом классе по двенадцать человек. В каждом учебном заведении есть несколько классов, и у каждого класса будет своя комната в общежитии. Эти дети вместе едят, спят, проходят обучение и, следовательно, очень тесно связаны друг с другом.
Отцы говорят им, что они "сестры" и "братья". Дети считают своих одноклассников сестрами и братьями - эмоционально, даже если не генетически. Вместе с отцами эти одноклассники составляют "семью" ребенка, когда он растет в учреждении.
Маг: Орден иезуитов очень оккультен. У каждого ребенка будут духовные наставники, достигшие статуса мага - человека, который за долгие годы тренировок, интенсивного изучения и испытаний стал чрезвычайно сведущ в оккультных знаниях, заклинаниях, заклинаниях и ритуалах. От магов ожидают, что они будут наставлять тех, кто младше их, и помогать воспитывать новое поколение магов. Они владеют устным преподаванием, древними языками и часто являются мастерами-рассказчиками, поскольку большая часть информации передается в устной форме. Ожидается, что все дети сами станут магами. Я использую термин "маг" вместо других терминов, обозначающих практиков оккультных искусств, таких как
"волшебник", "колдун", "маг" или "ведьма", поскольку именно этот термин использовали части, когда делились своими воспоминаниями.
Вознесенный мастер: Иезуиты считают это высшей формой духовного достижения. Эти люди считаются настолько близкими к вознесению, насколько это возможно для человека, пока он еще ходит по земле.
Бессмертный: Орден верит, что бессмертные — это существа, которые пытаются помочь человечеству вознестись и стать такими же, как они, и научить их, как преодолеть свою смертную плоть. Преодоление "смертной плоти" включает в себя подавление желаний внутри человека, которые заставляют его сторониться общения с этими существами, и принятие боли и долгих, трудных тренировок, которые, по мнению отцов, необходимы для вознесения. Отцы-иезуиты всецело и полностью верят в этих бессмертных, а также в теологию вознесения и нисхождения.
Демон: Я верю, что бессмертные и другие духовные существа, описанные в этой книге, на самом деле являются демонами, или, как их называет Библия, падшими ангелами. Раньше эти существа были исполнены славы и находились в присутствии истинного Бога Библии. Однако тот, кого звали Люцифер (ныне известный как "Сатана"), решил восстать против любящего Творца вселенной из-за гордыни (он хотел быть таким же, как Бог). В Библии говорится, что треть ангелов последовала за Люцифером и стала падшими ангелами, или демонами, как их принято называть. В некоторых теологиях под демонами также понимаются души отдельных людей или нефилимов, которые бродят по земле. В своей книге я придерживаюсь не этого толкования, а определения "падший ангел". Хотя я верю, что и ангелы, и демоны реальны, как явствует из воспоминаний, приведенных в этой книге, некоторые из "демонов", с которыми я сталкивалась в детстве, на самом деле были детьми постарше или взрослыми в костюмах. Кроме того, у меня было много родственников, которые были запрограммированы верить в то, что они демоны. Это чрезвычайно распространено в группах ритуального насилия и контроля сознания. Обычно это очень маленькие дети. Когда они выходили на сцену, то рычали, угрожали и вели себя очень убедительно, в соответствии с тем, как, по мнению людей, должны вести себя демоны. Однако на самом деле это были испуганные маленькие дети, которым отводилась сложная роль внутри, будь то наказание, опека или другие обязанности.
.
Вступление
Во второй части моей автобиографии "Борьба" я описываю свою жизнь с самого начала. От 13 до 43 лет - как члена высокоорганизованной и чрезвычайно богатой оккультной группы: Ордена иезуитов.
Это следует из книги в первой части моей автобиографии "Никогда не сдавайся", где я рассказываю о своем опыте с момента зачатия и до достижения 14-летнего возраста и описание того, как младенцев и маленьких детей подвергают чрезвычайно сложному и высокотехнологичному программированию контроля сознания, основанному на травмах, наряду с духовными манипуляциями и глубокими социальными связями воспитывать компетентных, преданных и послушных членов ордена.
Мои воспоминания в этой книге продемонстрируют, как программирование в раннем детстве, а также духовный и социальный контроль продолжали влиять на меня в подростковом и взрослом возрасте, заставляя меня продолжать выполнять задачи Ордена, несмотря на то, насколько отвратительными они были для меня. Я называю эту книгу "Борьба" из-за конфликтов, которые возникли между моей собственной человечностью и бесчеловечными планами Ордена, который напрямую контролируется сатаной.
В нескольких главах я описываю два случая, когда в тот период моей жизни, когда я пыталась освободиться, даже после многих лет идеологической обработки, жестокого обращения и принуждения к совершению преступлений. Несмотря на то, что несколько раз, когда я была подростком и уже взрослой, к ним обращались и меня перепрограммировали, но они так и не смогли по-настоящему отнять у меня врожденное стремление к свободе. Я надеюсь, что, участвуя в этой борьбе, я смогу показать, что выжившие сохраняют невероятную силу и способность к человечности и свободе. Я верю, что это справедливо для всех людей - независимо от того, сколько пыток, эксплуатации и принудительного обращения пережил человек, ничто на самом деле не может стереть его желание быть свободным.
Это может стать "скрытым", "похороненным" или "забытым", но стремление к свободе всегда останется в сердце этого человека. Возможность поделиться этими воспоминаниями - результат 35-летней непрерывной работы по исцелению, включающей ведение дневников, составление коллажей, терапию, молитвенное служение, EMDR и другие методы. Многие из моих воспоминаний чрезвычайно жестокие, но не уникальные.
Выжившие во всем мире сообщали о схожих вещах, в том числе о манипулировании потребностями в привязанности; о том, что их оплодотворяли в очень юном возрасте, а затем заставляли убивать новорожденного; о военной подготовке и обучении наемных убийц; о научных и стипендиальных тренингах; об экспериментах на людях; торговля людьми в целях сексуальной эксплуатации; расистские, антисемитские и/или глобалистские программы; высокие технологии программирование и ужасные наказания за малейшую "нелояльность". Ничто из описанного в моих книгах не относится исключительно к какому-либо одному правительству или оккультной группе, практикующей основанный на травме контроль сознания, хотя конкретные методы и возраст, в котором происходят события, могут варьироваться в зависимости от группы. Это влияет на человека на протяжении всей его жизни.
Самое главное, я рассказываю о многих ошибках, которые я совершила на пути к освобождению, в надежде, что другие смогут избежать этих ошибок, а также получить стимул продолжать идти вперед, какие бы ошибки они ни совершили. Достижение свободы не зависит от того, чтобы никогда не совершать ошибок; для меня это означало продолжать попытки, несмотря на них. Мой путь к освобождению неразрывно связан с моей христианской верой. Поэтому я включила несколько глав, в которых описываю, как Орден и иллюминаты пошли на все, чтобы заставить меня отречься от своей веры и "доказать" им, что я искренне и навсегда отвергла Иисуса. Я также рассказываю о том, как Бог исцелял эти переживания и их последствия. Я делюсь этими воспоминаниями, чтобы подчеркнуть, что эти события не заставляют Бога осуждать выживших, и что Он желает принести утешение каждому, кто прошел через такие ужасы. Снова и снова я убеждалась, что Бог может справиться с чувством вины, стыда, растерянного гнева, чувством покинутости Богом и мучительными вопросами "Почему, Боже?", почему происходят такие события, и что Его любовь, присутствие и прощение все еще со мной. Часто это был болезненный и одинокий путь к созданию новой жизни вне культа.
Однако это того стоило - становиться все более и более свободной от манипуляций, требований к исполнению и духовной тьмы, которые характеризуют жизнь в Ордене.
Мое самое большое желание - сейчас прожить свою жизнь в благодарности Богу Библии и Его сыну Иисусу, которые простили меня за те ужасные и болезненные поступки, которые я была вынуждена совершать на протяжении всей своей жизни, и дали мне мужество и любовь, необходимые для построения новой жизни.
Определение некоторых терминов, используемых в этой книге.
Диссоциация и программирование: Когда человек подвергается пыткам, испытывая сильную боль до такой степени, что его/ее психическое, эмоциональное или физическое выживание оказывается под угрозой, этот человек может диссоциироваться, то есть создать новое состояние сознания, которое способно на все, чтобы пережить травму или остановить ее.
Эмоциональные травмы, такие как покинутость, даже при отсутствии физических травм, особенно со стороны человека, к которому вы привязаны, также могут вызвать диссоциацию. Это новое состояние сознания чрезвычайно внушаемо. Программисты в культах считают это своего рода состоянием «чистой воды»: чтобы выжить, это новое состояние сознания будет верить/делать/ чувствовать все, что ему велят думать/делать/чувствовать, и легко убеждается, что именно это соответствие останавливает обидчиков от жестокого обращения с ним. Общие термины для обозначения этих новых состояний сознания включают "личности", "части" или "изменения". Цель управляемой культом диссоциации, описанной на этих страницах, состоит в том, чтобы "запрограммировать" ребенка: (1) причинить маленькому ребенку достаточно боли, физической или психической, или и той и другой, чтобы создать новые состояния, (2) дать им названия или коды, (3) научить эти новые состояния определенным убеждениям, эмоциям и/ или задания, (4) побуждать эти части к постоянному соблюдению правил путем поощрения и наказания.
В этой книге я использую термин "части".
Носитель культа: носитель культа — это часть ребенка, воспитанного в культе, который живет культовой жизнью ребенка, например, это та часть, которая находится вне тела во время ритуалов, встреч и уроков в культовых помещениях и так далее. Эта часть будет не впадать в амнезию по отношению к культовой деятельности. Для меня это была та часть меня, которая казалась наиболее существенной и наиболее похожей на "настоящую меня", поскольку большую часть моей жизни я провела в культовых учреждениях или выполняя обязанности для культа в других местах.
Ведущий: В ордене иезуитов это те части личности, которые созданы для того, чтобы быть "вне", или для того, чтобы присутствовать и жить в "нормальном мире" в "обычных семьях" за пределами учебного заведения. Эти части запланированы для показа в разных странах, и их будут проводить семьи, начиная с трехлетнего возраста. Каждый ведущий в каждой стране будет запрограммирован так, чтобы иметь свое собственное имя, индивидуальность, способности и предпочтения и быть полностью безразличным ко всем культовым мероприятиям, а также к действиям других частей ведущего.
Несмотря на то, что они представляют собой единый набор частей, они будут считать себя целостной личностью и вспоминать только обычную жизнь без намека на существование какого-либо культа. Ведущие части обычно запрограммированы на то, чтобы не верить, отрицать или испытывать сильную тревогу по любому поводу, связанному с воспоминаниями в культе.
Усвоение: В раннем детстве мы склонны усваивать то, что переживаем и видим (формируя ощущение реальности и того, как устроен мир). Программисты используют этот естественный период развития, чтобы привнести элементы конкретного опыта, которые демонстрируют ребенку сценарии, людей и убеждения, которые они хотят, чтобы ребенок усвоил. Например, если они хотят, чтобы ребенок усвоил замок, они возьмут его с собой, чтобы провести время в этом замке. Если они хотят, чтобы у ребенка развился внутренний "охранник замка", у них будет специальная часть провести время со стражником замка (чтобы стать примером для подражания его убеждениям и поведению), затем оденут его как стражника замка и попросят сыграть эту роль.
Такого рода "интернализация" характерна для людей, переживших раннюю травму, например, для людей, которые осознают, что они все еще слышат голоса своих критикующих родителей в своей голове еще долгое время после того, как они стали взрослыми. Из-за разобщенности компоненты, подверженные этим настройкам, могут воспринимать "реальность" только в том виде, в каком ее "воспринимали" их программисты.
Студия программирования: Это большие выделенные помещения или зоны для программирования в культовых помещениях. Эти студии могут соперничать с лучшими голливудскими киностудиями. Они могут быть спроектированы таким образом, чтобы соответствовать любому месту, которое понадобится программистам, например: космическим кораблям, пирамидам, подводному миру, пещерам, городу Троя, цирку и так далее. В них есть современное освещение, аниматроника, голограммы, стены, потолок и пол, которые представляют собой экраны, способные отображать любой сценарий, а также другие аудиовизуальные технологии, позволяющие создавать чрезвычайно реалистичные впечатления для ребенка, который в них запрограммирован.
Во время программирования сценариев взрослые и дети постарше надевают костюмы и разыгрывают сцены (например, в сцене "ада" они могут нарядиться демонами), о которых программисты хотят, чтобы младенцы и дети постарше узнали и в конечном итоге усвоили их.
Лаборатории программирования: Часто расположенные в тех же зданиях, что и студии программирования, это помещения, предназначенные для исследований в области программирования, где дети и взрослые проходят оценки, медицинские осмотры, составление расписания программирования и других процессов, имеющих решающее значение для их программирования. В состав этих лабораторий входит очень сложное оборудование для программирования, сбора данных, управления ими и так далее.
Отцы: члены ордена иезуитов, как мужчины, так и женщины (да, в оккультной части этого ордена есть представители обоих полов, в отличие от публичных отцов (где только мужчины), прошедшие полное необходимое обучение и завершившие церемонию совершеннолетия в возрасте 13 лет (описанную далее в этой книге), называются "отцами". Например, в детстве я называла своего главного наставника "отец Маттео".
Отцы, которых я любила: Поскольку Орден понимает важность привязанности и сообщества для контроля сознания, у каждого ребенка, выросшего в Ордене, будет 12 основных Отцов, с которыми он будет связан узами с младенчества. Трое из этих 12 человек будут созданы в качестве основных программистов ребенка, и ребенок будет приучен к наиболее прочной связи с этими тремя отцами. Эта связь начинается в утробе матери, а затем продолжается на протяжении всего младенчества и детства.
Как правило, лицам, состоящим в Ордене, назначаются три новых основных программиста по мере того, как они становятся взрослыми. Это делается для обеспечения того, чтобы человек был по-прежнему связан с агентами, способными контролировать его по мере старения его первоначальных программистов, и нет риска потерять контроль над этим человеком в случае смерти его первоначальных программистов. Эти новые программисты, как правило, отбираются из числа сверстников, с которыми они уже очень близки, например, из числа близнецов, одноклассников (которые настолько близки им, насколько это возможно для любой биологической сестры или брата), или из числа близких наставников.
Класс: В возрасте шести лет дети, воспитывающиеся в иезуитских учебных заведениях, распределяются в класс, состоящий из одиннадцати других детей и их родителей. В каждом классе по двенадцать человек. В каждом учебном заведении есть несколько классов, и у каждого класса будет своя комната в общежитии. Эти дети вместе едят, спят, проходят обучение и, следовательно, очень тесно связаны друг с другом.
Отцы говорят им, что они "сестры" и "братья". Дети считают своих одноклассников сестрами и братьями - эмоционально, даже если не генетически. Вместе с отцами эти одноклассники составляют "семью" ребенка, когда он растет в учреждении.
Маг: Орден иезуитов очень оккультен. У каждого ребенка будут духовные наставники, достигшие статуса мага - человека, который за долгие годы тренировок, интенсивного изучения и испытаний стал чрезвычайно сведущ в оккультных знаниях, заклинаниях, заклинаниях и ритуалах. От магов ожидают, что они будут наставлять тех, кто младше их, и помогать воспитывать новое поколение магов. Они владеют устным преподаванием, древними языками и часто являются мастерами-рассказчиками, поскольку большая часть информации передается в устной форме. Ожидается, что все дети сами станут магами. Я использую термин "маг" вместо других терминов, обозначающих практиков оккультных искусств, таких как
"волшебник", "колдун", "маг" или "ведьма", поскольку именно этот термин использовали части, когда делились своими воспоминаниями.
Вознесенный мастер: Иезуиты считают это высшей формой духовного достижения. Эти люди считаются настолько близкими к вознесению, насколько это возможно для человека, пока он еще ходит по земле.
Бессмертный: Орден верит, что бессмертные — это существа, которые пытаются помочь человечеству вознестись и стать такими же, как они, и научить их, как преодолеть свою смертную плоть. Преодоление "смертной плоти" включает в себя подавление желаний внутри человека, которые заставляют его сторониться общения с этими существами, и принятие боли и долгих, трудных тренировок, которые, по мнению отцов, необходимы для вознесения. Отцы-иезуиты всецело и полностью верят в этих бессмертных, а также в теологию вознесения и нисхождения.
Демон: Я верю, что бессмертные и другие духовные существа, описанные в этой книге, на самом деле являются демонами, или, как их называет Библия, падшими ангелами. Раньше эти существа были исполнены славы и находились в присутствии истинного Бога Библии. Однако тот, кого звали Люцифер (ныне известный как "Сатана"), решил восстать против любящего Творца вселенной из-за гордыни (он хотел быть таким же, как Бог). В Библии говорится, что треть ангелов последовала за Люцифером и стала падшими ангелами, или демонами, как их принято называть. В некоторых теологиях под демонами также понимаются души отдельных людей или нефилимов, которые бродят по земле. В своей книге я придерживаюсь не этого толкования, а определения "падший ангел". Хотя я верю, что и ангелы, и демоны реальны, как явствует из воспоминаний, приведенных в этой книге, некоторые из "демонов", с которыми я сталкивалась в детстве, на самом деле были детьми постарше или взрослыми в костюмах. Кроме того, у меня было много родственников, которые были запрограммированы верить в то, что они демоны. Это чрезвычайно распространено в группах ритуального насилия и контроля сознания. Обычно это очень маленькие дети. Когда они выходили на сцену, то рычали, угрожали и вели себя очень убедительно, в соответствии с тем, как, по мнению людей, должны вести себя демоны. Однако на самом деле это были испуганные маленькие дети, которым отводилась сложная роль внутри, будь то наказание, опека или другие обязанности.
.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 4:48 pm
.
Часть 1: Подростковый возраст
Глава 1. Разбитое сердце
Часть 1: Подростковый возраст
Глава 1. Разбитое сердце
- 1:
Часть 1: Подростковый возраст
В этом разделе описываются события в возрасте от 13 с половиной до 19 лет. Это было время возрастания ответственности и начала лидерства, поскольку от меня ожидали, что я буду использовать свою подготовку и образование для выполнения задач ордена иезуитов, в том числе продолжу внедряться в ряды иллюминатов в качестве тренера и оракула, а также буду служить генералом ордена. В первых четырех главах я рассказываю о самом значительном событии моего подросткового возраста - побеге из дома, принятии христианства, а затем о том, что меня заставили отречься от своей веры и выполнять задания против христиан в качестве наказания. главы этого раздела описывают различные задания, которые мне поручали выполнять для культа в подростковом возрасте.
Глава 1. Разбитое сердце
Мне тринадцать с половиной лет, и я участвую в моем иезуитском культе, ведущем которого является отец Лука, или Люс.
Мое тело сокращается глубоко внизу живота каждые несколько минут в болезненном ритме схваток. У меня скоро родится первенец. Отца моего ребенка зовут Маттео, он мой главный тренер и отец, которого я люблю больше всего на свете. Мы придерживаемся давно установившегося в оккультной части Ордена обычая, согласно которому первенец женщины-отца зачинается от мужчины-наставника, с которым они наиболее тесно связаны.
Я потею и крепко сжимаю руки Маттео и Лиззи (моей сестры-близнеца). Отец Джон тоже склонился надо мной. Джон, женщина, является одним из двенадцати моих основных тренеров, а также еще одним отцом, которого я глубоко любила с детства. Я благодарна им за то, что они ухаживают за моими родами, которые протекают нормально. Я чувствую глубокое, невыносимое давление внизу и внезапное желание тужиться. Я чувствую, как ребенок набухает, и знаю, что всего в нескольких шагах от того, чтобы взять своего малыша на руки. Последний толчок, и я слышу громкие, здоровые крики ребенка - мальчик, как и было тщательно спланировано. Отец Джон прикладывает ребенка к моей груди. Когда я впервые вижу его красное морщинистое личико и крошечные сжатые кулачки, я поражаюсь, насколько прекрасен мой новорожденный сын.
"Он сильный и здоровый", - улыбается Маттео. "Он похож на тебя", - говорю я, испытывая благоговейный трепет перед этим маленьким существом, которое появилось из моего тела, маленьким созданием, созданным человеком, которого я люблю больше всего на свете. Я прижимаю крошечного Джонатана к груди, и он начинает сосать.
Схватки продолжаются, послед начинает выходить, но я полностью поглощена своим прекрасным сыном.
"Ты молодец", - говорит Лиззи. Она похлопывает себя по животу, округлившемуся от того, что у нее скоро родится первенец. Она знает, что я буду присутствовать при ее родах через несколько дней, как только отдохну и немного приду в себя. "С тобой все будет хорошо, я знаю", - заверяю я ее. Мы оба смотрим друг на друга с глубокой любовью, окрашенной грустью, потому что мы обе знаем, что радость рождения ребенка вскоре будет сопровождаться сильной болью. Но на данный момент я стараюсь не думать об этом. Вместо этого я сосредотачиваюсь на радости от того, что впервые в жизни мне позволено безраздельно любить другого человека. Следующие несколько дней мы с малышом Джонатаном (я называю его "Джон") неразлучны. Мне разрешено проводить с ним дни и ночи. Когда не воркуешь над ним, не переодеваешь его, не ухаживаешь за ним или просто не смотришь с обожанием глядя на него, я ношу его в слинге, который прижимает его к моей груди. Я совершенно, безраздельно влюблена в этого крошечного малыша. Временами я чувствую легкий приступ страха, когда думаю о том, что скоро должно произойти, но тут же подавляю это чувство.
Я нежно касаюсь его лица и мягких, пушистых волос на макушке, держу его маленькие ножки в своих руках. Я люблю его детский запах молока, детской присыпки и его неповторимую сладость. Впервые в жизни меня переполняет радость. Несколько дней спустя роды у Лиззи, как и у меня, протекают нормально. Мне странно видеть свою сестру, которая выглядит в точности как я, потной и кряхтящей, когда она выталкивает своего маленького сына, которого они с Отец Карлотти, ее главный тренер, сделали это вместе. Я вижу, как выглядит в ее глазах полное обожание, когда она смотрит на своего сына, и я все понимаю. Я сжимаю руку Лиззи, а затем нежно целую ее в щеку. - Он прекрасен, - говорю я ей, и мой голос полон эмоций. - Я знаю. - Лиззи смотрит на меня, и я на секунду - всего на секунду - замечаю в ее глазах вспышку страха и грусти. Я слишком хорошо понимаю эту вспышку эмоций. Затем она нежно берет на руки малыша Пола, подносит его к груди и нянчит, улыбаясь ему в глаза. Проходят две неописуемо чудесные недели. Впервые за всю мою всю свою жизнь я свободна любить другого человека, без ограничений, без насилия, без боли. Я так сильно люблю Джона, он значит для меня всё. Я смеюсь, когда у него вонючие испражнения, я пытаюсь вызвать у него улыбку, когда смотрю ему в глаза, и я так рада, что знаю этого крошечного человечка. Он тоже рад, хотя его выражение радости отличается от моего: слегка зевает, сжимает мой палец своей крошечной, свернувшейся калачиком ручкой и довольное, сонное выражение его лица после кормления. Но часы тикают, время идет, и становится все труднее подавлять растущее чувство страха.
Несколько дней спустя Маттео заходит в палату, где я ухаживаю за Джоном. - Пора, - тихо произносит он. Я смотрю на него. Слезы полного опустошения текут по моему лицу. Маттео пришел, чтобы отвести нас с Джоном в главную часовню, где дважды в день поется молитва поклонения сатане. Медленно, очень медленно я облачаю Джона в маленький халат из белого кружева и золотистого шелка. Это тот самый халат, в который всех первенцев одевают для этого ужасного ритуала. Он выглядит таким крошечным, таким уязвимым, и мое сердце сжимается, когда я смотрю на его лицо. Я поднимаю его на руки и прижимаю к себе, крепко прижимаю, как будто это может изменить то, что сейчас произойдет. Маттео молча берет меня за руку. Он знает, что в этот момент я не в состоянии произнести ни слова. Мы идем к часовне, наши шаги отдаются тихим эхом по каменному полу. Я хотела бы остановить время, но не могу. Наконец, мы входим в часовню и оба направляемся к каменному алтарю. На нем стоит маленькая золотая чаша. Я дрожу, когда я медленно подхожу к алтарю, ноги отказываются двигаться вперед. Но я должна, потому что у алтаря меня ждет сам сатана в своем отвратительном обличье. Даже сейчас не может быть неповиновения.
Ибо он требует, чтобы я отказалась от своего первенца - ребенка, которого мне было позволено любить, - потому что жестокая теология Ордена диктует, что это будет добровольная жертва любви существу, которому Орден поклоняется. Я должна показать свою полную преданность, и это то, чего он хочет - чего он требует от меня и от Маттео. Я дрожу и плачу, возлагая своего любимого сына на алтарь. Маттео держит меня за руки, потому что этот ребенок - тоже его жертва. Сатана не возражает против этих слез; он наслаждается, видя мое горе и мучения, потому что это показывает, что я действительно люблю этого крошечного ребенка. Ребенка, от которого я отчаянно не хочу отказываться.
Мое сердце разрывается, когда Маттео берет золотой нож и, глядя на меня, ждет, когда я возьму его за руки. Мы принесем жертву вместе. На мгновение меня охватывает паника, я понимаю, что не могу этого сделать; я не могу разрушить первую настоящую любовь, которую я испытала в своей жизни. Это уничтожит меня. Маттео берет мои руки, словно в жесте любви, затем крепко кладет их на нож. Его железная хватка накрывает мои, и вместе мы вонзаем нож. Крепкая хватка Маттео продолжает направлять мои руки, когда мы оба берем золотую чашу и собираем кровь, бьющую из крошечной груди Джона. Я оцепенела, ошеломлена и нахожусь где-то далеко. Я чувствую себя так, словно это моя собственная кровь выплескивается наружу, а моя жизнь утекает прочь. Это произойдет только позже. Я осознаю, что вместо этого моя способность любить в полной мере была утрачена в результате этого ужасного поступка.
Кровь собрана. Маттео и я приносим ее с поклонами сатане, заявляя о "великой радости", которую мы испытываем при этом, что является актом полного лицемерия, поскольку ни один из нас не испытывает радости вообще. Пожертвование делится с присутствующими на этой церемонии в качестве "празднования" этого "великого подношения". Наконец, мне разрешается пошатываться и сидеть на церковной скамье, пока поются песни поклонения сатане. Дэнни, мой брат-тройняшка, сейчас в отъезде в Тибете. Мне приходит в голову мысль, что он, должно быть, втайне рад, что ему не нужно быть здесь и быть свидетелем моей душераздирающей боли, или притворяться, что он испытывает радость по этому поводу. Но мне приходится притворяться. Я тупо шевелю губами, напевая возвышенные песни поклонения, чтобы никто не заметил моего отсутствия. После этого я иду в свою комнату и сижу, тупо уставившись на каменные стены. Оставшись одна, я проплакала много часов, пока не наступил рассвет. Я слышу стук в дверь, и это Маттео. Он бросает на меня взгляд и говорит: "Я вижу, ты слишком больна, чтобы работать сегодня". Он придумает для меня это оправдание в лаборатории, хотя все будут знать, почему я нездорова, потому что именно это происходит с каждой молодой матерью, которая вынуждена отказаться от своего маленького ребенка. "Да, я больна", - говорю я ему. Но он делает вид, что не слышит, что я не просто больна: я не могу жить в мире, где разрешены такие страдания и жестокость.
Мире, в котором вскоре моя сестра-близнец будет переживать ту же боль, и я буду вынуждена притворяться, что испытываю радость во время церемонии, которая разбивает ей сердце.
Мир, в котором любовь и человечность не допускаются иначе, как в качестве вещей, которые должны быть принесены в жертву сатане.
Я ненавижу сатану и отцов-иезуитов за то, что они сделали это со мной; мои истинные чувства сейчас сильнее, чем обширные программы, которые заставляют меня быть верной и благодарной. Я планирую, что я сделаю, чтобы освободиться от них всех.
В ордене иезуитов, как и во многих оккультных обществах, все члены, как мужчины, так и женщины, обязаны принести своего первенца в жертву сатане. Обычно этот ритуал проводится в возрасте от 13 до 14 лет, после того как они завершат церемонию совершеннолетия и получат свои взрослые имена как отцы. Во время иезуитской церемонии ребенок всегда будет мальчиком, поскольку в случае зачатия девочки процедура прерывается до зачатия мальчика. Женщины-участницы, как видно из моего рассказа, зачинают этого ребенка с самым близким им взрослым мужчиной-тренером. Участники мужского пола зачинают этого ребенка от женщины из своей возрастной группы, которая им ближе всего, обычно это сестра-близнец.
Это означает, что женщинам-отцам часто приходится жертвовать двумя детьми в течение менее чем двух лет. И молодому мужчине, и молодой женщине-отцам дается время на то, чтобы установить тесную связь с этим младенцем, а также с человеком, от которого они зачали ребенка, чтобы убедиться, что это будет "драгоценная" и "дорогостоящая" жертва сатане. Горе от того, что им приходится жертвовать своим ребенком, зачатым от человека, которого они очень любят, оказывает разрушительное воздействие на молодых подростков. Очевидная причина этой жертвы - "доказать", что они действительно не любят и никогда не будут любить никого больше, чем сатану. Правда в том, что мы делали это не из "любви" или "поклонения" сатане, а скорее из страха ослушаться сатану и вызвать его неудовольствие, который отцы-иезуиты внушали поколениям. Сатана наслаждается человеческими страданиями, потому что мы были созданы Богом, который любит нас, и цель сатаны - в конечном счете огорчить сердце Бога, жестоко обрушившись на Его творение.
Последний раз редактировалось: nadezhda (Вс Июл 28, 2024 5:36 pm), всего редактировалось 1 раз(а)
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 5:23 pm
.
Глава 2. Побег в Америку
Глава 2. Побег в Америку
- 2:
Глава 2. Побег в Америку
Мне 14 лет, и сейчас весна. Я выступаю на своей американской презентации, я - Эльза.
Здесь я - непослушный подросток, курящий травку со своими друзьями после школы, и мне наплевать на свои оценки, которые в течение последнего года медленно снижались. Мой парень Стив такой же непослушный и не интересующийся учебой. Было интересно, как у меня сложились такие отношения. Прошлой осенью, в первый день занятий, я увидела темноволосую девочку, сидевшую слева от меня, и мальчика с песочными волосами позади меня. Я не могла решить который из них мне нравился больше, так как я была бисексуалом. Не в силах решить, я достала из кармана четвертак и подбросила его: орел - я бы выбрала девочек; решка - я бы выбрала мальчиков. Монета выпала решкой, поэтому я повернулась, улыбнулась мальчику с песочными волосами, стоявшему позади меня, и спросила, как его зовут. Вскоре мы стали друзьями, а затем и закадычными друзьями. Недавно он сказал мне, что влюблен в меня.
Накануне, после школы, я тихонько подошла к ящику стола моего отчима из США, где он хранил свой бумажник, когда работал в поле, и вытащила большую часть денег. Аккуратно вложила в пояс для денег, который был у меня на талии, чтобы не было заметно выпуклости.
"Эй, я собираюсь сбежать из дома", - шепчу я Стиву в середине урока математики. "Я собираюсь уйти - сегодня". - Да, конечно, - шепчет он в ответ. Я вижу, что он мне не верит.
"Пойдем со мной после урока, и ты поймешь, что я говорю серьезно", - отвечаю я. Учитель в передней части класса бубнит о том, как узнать, что такое "x" и другие переменные в уравнении, но мне было все равно. Мои мысли витают где-то далеко, и я в ужасе от того, что собираюсь сделать. Стив остается со мной после урока. "Я выхожу на шоссе и собираюсь путешествовать автостопом", - говорю я ему. Я никому больше не рассказывала о своем плане, особенно младшей сестре, которая немедленно сообщила бы о нем нашим родителям и другим людям. Однако, по какой-то причине я хочу, чтобы Стив знал. Он был моим самым близким другом в школе, когда я там училась. "Эй, это может быть опасно, тебе не страшно?" он говорит. Я могу сказать, что он начинает мне верить. - Вовсе нет, меня не так-то легко напугать, - говорю я, небрежно перекидывая свои каштановые волосы длиной до плеч через плечо. По правде говоря, я чертовски напугана, но не хочу, чтобы кто-то знал об этом, даже я сама. Может быть, если я буду вести себя храбро, то начну чувствовать себя храброй.
Он выходит со мной на улицу, направляясь к шоссе, которое проходит мимо средней школы у подножия холма, на котором она построена. Все, что у меня есть это мой рюкзак с двумя футболками, запасными джинсами и нижним бельем и той небольшой суммой денег, которую я украла у своего отчима в Америк из дома.
Дрожа всем телом, я спускаюсь к шоссе, где в это время дня здесь очень оживленное движение. Стив смотрит на меня, не веря своим глазам, и выглядит так, словно хочет оттащить меня в сторону. Но он этого не делает, и, наконец, подъезжает грузовик. Я забираюсь внутрь и машу Стиву на прощание. Когда грузовик отъезжает, водитель смотрит на меня и говорит: "Не слишком ли вы молоды, чтобы путешествовать в одиночку?" Я быстро перевожу взгляд на него. У него добрый тон, и в его взгляде нет того блеска, который означает, что он хочет заняться со мной сексом. Кажется, с ним все в порядке, и я рассказываю ему историю, которую придумала сама. "Я собираюсь навестить свою бабушку во Флориде", - говорю я. " Дома дела действительно плохи. Мне пришлось уехать, и она сказала, что я могу остаться с ней". Это частичная правда: в моем американском представлении у меня действительно есть бабушка, и она действительно живет в южной Флориде. Но я вовсе не собираюсь оставаться с ней. Скорее, я люблю солнце и тепло в районе Палм-Бич. Если я не смогу найти, где остановиться во Флориде, то, по крайней мере, не замерзну насмерть. Похоже, моя история удовлетворила водителя грузовика. Он кивает и включает радиостанцию с музыкой кантри. Я дрожу от волнения: я спасаюсь!
"-Я Карл. Куда вы направляетесь?" - спрашивает водитель грузовика, в то время как на заднем плане звучит ритмичная и гнусавая музыка в стиле
кантри. "Флорида, недалеко от Палм-Бич", - отвечаю я ему. Я не хочу говорить ему слишком много, но, в конце концов, он везет меня на юг, и мне нужно знать, как далеко я могу зайти.
"Я не собираюсь так далеко на юг", - отвечает он, к моему большому разочарованию. Он оглядывается и затем говорит: "Но я собираюсь в Джорджию. Когда мы приедем туда, я куплю тебе билет на автобус до Палм-Бич".
Я не могу поверить своим ушам. Этот водитель грузовика с южным акцентом, который курит сигарету за рулем, хочет мне помочь. "Хм, почему вы делаете это для меня?" Спрашиваю я, не совсем понимая, чего он ожидает в ответ на такую любезность. - Потому что где-то там у меня есть сын, чуть старше тебя. Он ушел из дома два года назад. Я надеюсь, что где-то, кто-то будет помогать ему так, как я собираюсь помочь тебе, - говорит он грубовато. Я понимаю, что его тон говорит о том, как сильно он беспокоится о своем сыне. Карл продолжает: - Тебе нечего делать, путешествуя автостопом по дорогам, маленькая мисс. Вам повезло - чертовски повезло, - что вы столкнулись со мной, а не с кем-то, кто мог бы причинить вам вред".
Он читает мне лекции об опасностях автостопа, цитируя многочисленные телешоу, в которых рассказывается о судьбах людей, пользующихся этим видом транспорта. Я знаю, что он прав. Мне очень повезло, что во время моей первой попытки путешествовать автостопом я встретила доброго человека, а не развратника или серийного убийцу. Через несколько часов Карл останавливается заправиться и заходит внутрь за бургером. Сейчас ночь.
Я проголодалась, но ничего не сказала. "Хочешь, я возьму бургер и картошку фри?" - спрашивает он, к моему великому удивлению. "Да, пожалуйста", - с готовностью отвечаю я. Должно быть, он понял, что я ничего не ела с самого завтрака.
Когда он возвращается к своему грузовичку, то несет большую порцию колы, большую порцию картошки фри и огромный бургер с сыром и все остальное. Он улыбается, когда я набрасываюсь на еду после быстрого и искреннего "Спасибо!". Мы добираемся до Джорджии, где машина Карла делает большой полукруг по городу Атланта, затем сворачивает. Вскоре мы оказываемся на автобусной остановке. Как и обещал, он подходит к кассе и покупает мне билет до Уэст-Палм-Бич. " Спасибо", - говорю я ему, снова поражаясь его доброте и щедрости. "Я никогда не забуду, что вы для меня сделали". Карл отмахивается от моей благодарности словами: "Я надеюсь, кто-нибудь сделает это для моего сына. Что посеешь, то и пожнешь. ". Он машет мне рукой, когда я сажусь в автобус, и я отдаю билет водителю и опускаюсь на сиденье. Я засыпаю, пока автобус едет на юг. Мне снятся пальмы, мягкий океанский бриз и песчаные пляжи, пока автобус уверенно катит по шоссе. "Уэст-Палм-Бич!" Я просыпаюсь от этого объявления, когда двери автобуса открываются с гидравлическим звуком. Воздух здесь намного теплее, легкий ветерок доносит слабый запах соленой воды, давая мне понять, что я рядом с океаном. Сейчас день, и я чувствую себя немного дезориентированной.
Я не знаю, куда мне пойти, где я остановлюсь, поскольку я никого здесь не знаю - совсем никого, кроме моей бабушки, с которой я не собираюсь связываться. Она выдаст меня моим родителям, а значит, и Ордену, через минуту. Итак, слегка ошалевшими глазами, моргая от смены мягко тонированного салона автобуса на яркое-преяркое солнце на автовокзале, я оглядываюсь по сторонам, раздумывая, в каком направлении двинуться дальше. Внезапно ко мне подходит молодой человек. "Ты здесь недавно?" спрашивает он меня. У него длинные густые волосы и усы, и одет он как хиппи, что было обычным делом в 1971 году, когда мне было 14. - Да, - отвечаю я, глядя на него немного настороженно. "Ну, если вам нужно где-то остановиться, - говорит он, - я знаю, где есть дом, где живет много молодежи. Они всегда рады новым знакомствам. И там тоже много травы". Я решаю, какого черта, и следую за ним, пока он ведет меня к этому дому. Мы подъезжаем к дому. Это оштукатуренный белый дом с темно-зелеными ставнями, а над задним двором, словно стражи, возвышаются высокие пальмы, листья которых с тихим шелестом колышутся на ветру. "Вот и мы", - говорит молодой человек. «как тебя зовут?» Я спрашиваю его. "Феликс, как и кота, потому что я везучий", - говорит он мне.
Мы заходим внутрь, подальше от яркого солнечного света.
В гостиной темно из-за опущенных жалюзи на окнах, и в ней полно людей разного возраста, все старше меня как минимум на три года. Комната завалена кальяном и другими атрибутами употребления наркотиков. Я с удивлением смотрю, как эти молодые мужчины и женщины сидят на большом диване в центре комнаты или на больших подушках на полу. Они одеты в шорты, рубашки в цветочек и сандалии и разговаривают сонным голосом. Они все поднимают головы, когда я вхожу, и приветствуют меня мягкими "Привет", "Привет всем" и "Добро пожаловать в дом". Я чувствую, что Здесь меня примут, и, как и было обещано, вокруг полно наркотиков, а воздух наполнен сладковатым запахом гашиша. Может быть, мне тоже повезло, как и Феликсу, думаю я про себя, испытывая облегчение от того, что мне не придется сегодня спать на пляже.
Следующие несколько недель проходят как в наркотическом тумане. У меня в доме маленькая комната, которую я делю с другой женщиной. Мне дают еду и травку, чтобы я могла покурить. Я подружилась с некоторыми обитателями дома, особенно с молодым человеком по имени Хрюша, из-за своих больших размеров и округлости, получивший это прозвище. Он берет меня под свое крыло, показывая, где находятся предметы первой необходимости.
Например, как хранят тампоны, и учит меня уличным навыкам, например, как воровать еду из местного супермаркета. "Знаешь, на еду нужно зарабатывать", - говорит он мне. Когда я не ворую в магазинах и не курю травку дома, я провожу вторую половину дня на пляжных вечеринках, выпиваю, принимаю наркотики и разговариваю, всегда разговариваю с новыми людьми, с которыми встречаюсь.
Я не вижу Феликса пару недель. Когда он возвращается, он приглашает меня провести с ним вечер в его другом доме, "милом". Этот дом большой и обставлен дорогой мебелью. В первую же ночь он занялся со мной сексом. Я не возражала, так как он нашел мне место в коммуналке, и я решила, что это честный обмен. Но через несколько ночей к нему пришел друг, и они заключили сделку по продаже наркотиков. В середине вечера Феликс встает, потягивается и говорит: "Мне нужно выйти и выполнить одно поручение". Я встаю, чтобы идти за ним, но он говорит мне: "Нет, ты останешься здесь. Я зайду за тобой позже". Итак, я остаюсь, и через некоторое время его друг пытается отвести меня наверх, в спальню. Я не хочу идти за ним, но его друг настаивает. " Ты что, ничего не знаешь?" резко говорит он мне. "Ты была частью сегодняшней сделки". Я понимаю, что Феликс продал меня на эту ночь, поэтому я делаю все, что скажет мне его друг. В конце концов, это часть платы за жилье, когда ты слишком молод, чтобы работать и зарабатывать деньги на аренду. Тем не менее, я сбежала из дома, чтобы быть в большей безопасности, а не стать чьей-то проституткой или посредником в сделках с наркотиками.
Я понимаю, что мне нужно поскорее уехать, пока это не повторилось снова. Или пока не случилось чего-нибудь похуже; у меня смутное чувство беспокойства по поводу этого дома. Как только рассветает, я тихонько выскальзываю из дома с замиранием сердца. Я боюсь, что друг Феликса остановит меня или что Феликс убьет меня, если заметят меня, пока я не сбежала.
Я иду так быстро, как только могу, несколько кварталов, выхожу на главную дорогу и начинаю пытаться поймать попутку. Мой страх растет по мере того, как мимо меня проезжает машина за машиной. Наконец, ко мне подъезжает бледно-голубой седан. На заднем сиденье в автомобильном кресле сидят муж и жена с маленьким ребенком.
Дрожащая от облегчения, Я забираюсь на заднее сиденье, рядом с ребенком. - Куда ты направляешься? - мужчина спрашивает меня. "На север", - коротко сообщаю я им. "Мы едем в Атланту", - отвечает он. Большую часть пути в Атланту в машине царит тишина. На полпути там мужчина съезжает с шоссе и заезжает на заправку, чтобы заправиться. Он говорит своей жене зайти и купить бургеров для всех. Пока его жена в магазине, он лезет на заднее сиденье и ощупывает меня. Я ненавижу это, но мне отчаянно хочется прокатиться и поесть. Прошло уже 24 часа с тех пор, как я в последний раз ела, поэтому Я не кричу и не выхожу из машины. Он прекращает издеваться надо мной, как только возвращается его жена. Она разносит еду по кругу, и я ем, молча обзывая этого человека мерзкими словами за то, как он обращается со мной и своей женой. Несколько часов позже мужчина высаживает меня в Джорджии, на стоянке для грузовиков недалеко от Атланты.
Сейчас середина ночи. Совершенно измученная, я засыпаю на твердой цементной земле рядом со стеной из шлакоблоков, далеко позади припаркованного грузовика. Через несколько часов меня будит солнце, и я сонно перехожу от грузовика к грузовику в поисках того, который направляется на север.
Я решила поехать в Нью-Йорк, где, как я слышала, много беглецов и хиппи, в надежде затеряться в толпе других сбежавших и брошенных детей. Большинство водителей грузовиков еще не сели за руль, но в конце концов я нахожу кого-то, кто едет на север, и прошу подвезти меня. Мужчина замолкает, смотрит на меня и, наконец, говорит: "Ладно, садись". Он молчалив и почти не разговаривал, пока вез меня в Нью-Джерси. Здесь я ловлю попутку до Нью-Йорка возле ресторана, где он останавливается. После долгих блужданий по окраинам города и ночевок на улицах несколько раз вечером я натыкаюсь на приют для беглецов. Измученная и голодная, Я открываю двери и вхожу. "Откуда вы?" - спрашивает меня работник приюта. Я назвала ей вымышленное имя и домашний адрес, сказав, что я из Северной Каролины.
Я усталая, грязная, напуганная и понятия не имею, чего ожидать в приюте для беглецов. Я осторожно сажусь на потертый диван в общей зоне у главного входа в приют. К своему удивлению, я слышу дружеское приветствие от мальчика, который выглядит примерно моего возраста. "Привет, я Сэм", - весело говорит он мне. "Я Сара", - отвечаю я, используя то же вымышленное имя, которое назвала работнику приюта. "Вам не о чем беспокоиться, здесь все в порядке", - говорит Сэм. Я немного расслабляюсь и начинаю с ним разговаривать. Я обнаружила, что, как и я, Сэм, подвергаясь жестокому обращению, оставил свой дом, он предпочитает испытывать судьбу на улице, чем терпеть продолжающееся физическое и сексуальное насилие со стороны своего отца.
В обеденный перерыв в приюте нам дают бутерброд и фрукт, которые я с благодарностью принимаю, а затем Сэм отвозит меня в центр города, чтобы научить зарабатывать себе на жизнь в Большом Яблоке. Мы вдвоем стоим на оживленной улице, и я учусь выпрашивать деньги у прохожих. В то время как большинство людей проходят мимо нас, даже не взглянув, то тут, то там щедрые люди останавливаются и дают нам доллар или несколько четвертаков. Что мне не нравится, так это пожилые мужчины, которые постоянно подходят ко мне и говорят, что могут помочь мне заработать "намного больше», чем я могу заработать попрошайничеством. Я знаю, что они имеют в виду, и пусть Сэм встанет между мной и ними. Через несколько дней пожилой мужчина, преподаватель Нью-Йоркского университета, приглашает нас с Сэмом погостить у него. Он и его друзья - социалисты, и мне нравится слушать их дискуссии о Кастро и изменении политической структуры нашего общества. Кроме того, у них дома полно таблеток, и когда учитель и его друзья на работе, мы с Сэмом покупаем себе наркотики и еду. Я решаю, что социалисты - довольно приятные люди, поскольку они кормят меня и моего друга. Я также начинаю искать работу. Я вру всем, кто спрашивает, говоря, что мне 16 лет и я планирую получить водительские права в автоинспекции. Сэм делает то же самое. В дополнение к попрошайничеству мы воруем в магазинах и ходим в маленькие закусочные, где после еды вскакиваем и выбегаем за дверь.
Это просто - затеряться в толпе в Нью-Йорке, и никто нас никогда не поймает. Неделю спустя, я с Сэмом и учителем на концерте Джеймса Тейлора, на который он купил нам билеты. Я люблю Джеймса Тейлора, но в ванной кто-то предложил мне немного оконной кислоты (разновидность ЛСД). Я и раньше употребляла кислоту, и в последний раз, когда я это делала, мне нравилось смеяться часами. Однако на этот раз все по-другому. Вскоре после того, как я опускаю стекло, ванная комната начинает вращаться. Я, спотыкаясь, выхожу на улицу подышать свежим воздухом и начинаю кричать.
Время замедляется, падая, я вижу, как повсюду капает кровь, и ужасные видения текут перед моими глазами неумолимым потоком крови и насилия. Я продолжаю кричать от ужаса, полностью дезориентированная. Я слышу сирену скорой помощи как раз перед тем, как потерять сознание. В больнице мне промывают желудок, и команда врачей и другого медицинского персонала работает над моим телом. Я знаю это, потому что парю под потолком и смотрю вниз на свое тело, в то время как бригада медиков отчаянно пытается спасти мою жизнь. Но что меня ужасает, так это то, что все это вокруг, окружая меня, пока я плыву, демоны, у которых изо рта течет слюна, и они тянут ко мне свои когти. Мне становится безмерно грустно, и я начинаю плакать. "Боже, я еще не готова умереть", - говорю я Ему в первой искренней молитве, которую могу вспомнить, к Богу, создавшему меня. Я знаю, что эти создания окружив меня кольцом, они только и ждут, когда я умру, как волки вокруг добычи, и намереваются утащить меня в ад. Затем я просыпаюсь, возвращаюсь в свое тело и обнаруживаю, что лежу на носилках в отделении неотложной помощи.
В мою правую руку, на место введения которой наложена повязка, капает жидкость из капельницы. Я чувствую головокружение, сонливость и поднимаю глаза. Санитар вкатывает меня в маленькую отдельную палату. "Тебе повезло", - говорит он мне. "Ты чуть не умерла". Он наклоняется и целует меня в губы, а затем уходит. Я засыпаю. Некоторое время спустя приходит медсестра. Она осматривала меня время от времени, потому что у меня на руке манжета для измерения артериального давления, и Я подключена к кардиомонитору. Она улыбается и говорит: "Твои родители здесь". Я поднимаю глаза и, к своему ужасу, вижу, что в комнату входят мои американские мать и отчим. Они выглядят встревоженными, усталыми и обрадованными, увидев меня. "Как они меня нашли?" Спрашиваю я медсестру. "Когда вы пришли вчера вечером, вы назвали нам свое полное имя. Для вас был подготовлен бюллетень по всем вопросам, и мы позвонили им", - говорит она. "Я не хочу ехать с ними! Я не могу! Они ужасные люди, просто ужасные! Пожалуйста, позвольте мне остаться здесь", - умоляю я. "Это просто из-за наркотиков, она дезориентирована и не понимает, что говорит", - говорит моя американская мама.
У меня начинается истерика, и я начинаю кричать: "Нет, нет, нет, не заставляйте меня возвращаться к ним!" "Вам нужно дать ей успокоительное", - говорит моя мать-американка медсестре. "Она все еще ощущает действие лекарств, которые повлияли на ее рассудок". Медсестра уходит и возвращается с успокоительным. Позже в тот же день родители выписывают меня из больницы. Мы вместе летим обратно в Вирджинию, и меня сразу же помещают в больницу, где меня проверяют на венерические заболевания и последствия употребления наркотиков, которыми я злоупотребляла.
Этот рассказ о том, как я сбежала из дома в 14 лет, примерно на два месяца, и почти смерть от сильного воздействия ЛСД — это то, что я (американская ведущая) всегда помнила.
Еще несколько лет назад я считала, что пыталась уйти из дома из-за словесных оскорблений со стороны отчима и пренебрежения со стороны матери. Однако после того, как я начала исцеляться от ритуального насилия и контроля сознания, я узнала от других частей своей системы, что мой побег из дома в Америке на самом деле был попыткой покинуть Орден, мотивированной ужасающей болью от того, что в 13 лет я была вынуждена принести в жертву своего первенца. Мой побег стал возможен благодаря сотрудничеству между моей американской презентацией "Эльза" (та часть меня, которая прожила жизнь в Соединенных Штатах, абсолютно не помня, что я была членом оккультного мира) и ведущей культа Люси (та часть меня, которая знала гораздо больше о моей жизни и хотела уйти от жестокости группы, приказавшей мне убить единственного человека, которого я когда-либо
по-настоящему любила, - моего маленького сына).
Хотя в этот период я ничего не знала о Люси, если бы она тоже не захотела покинуть Орден, я бы никогда не смогла даже выйти из своего дома незамеченной культом. Среди других подразделений, которые также участвовали в попытке бегства, были те, в чьи обязанности входило восстановить контакт и вернуться в Орден.
Это видно из того, что ни в одной из частей "возвращение домой", "повторный контакт" или "репортер" нашим программистам или руководителям не были раскрыты планы побега ни американского ведущего, ни культового ведущего, никто не отдал приказ раскрыть наше местоположение и не переключился, чтобы получить контроль над телом и заставить нас вернуться в культ.
Без этого обширного сотрудничества между многими различными подразделениями я бы не смогла оставаться в стороне от Ордена так долго, как мне это удавалось. Тот факт, что я вообще смогла сбежать из дома и держаться подальше, двухмесячный опыт показывает, что даже при наличии программирования на лояльность, послушание и повторный контакт, человек все равно может отказаться от повторного контакта. Хотя сопротивляться программированию может быть сложно и болезненно, это не невозможно. Все культы хотят, чтобы их члены верили, что программированию нельзя не подчиниться или нарушить его, но мой собственный опыт в этом возрасте показывает ложность этого убеждения.
По мнению Ордена, моя способность скрывать от себя, что я планировала сбежать, и то, что я не пыталась повторно связаться с ними или раскрыть, где я была или что делала, было признаком массового "сбоя в программировании". Это создавало огромную угрозу безопасности как для ордена иезуитов, так и для иллюминатов (в которые я активно внедрялась в своей американской и нескольких других организациях) в Европейских презентациях.
Позже я узнала, что они не жалели средств и использовали множество стратегий, чтобы попытаться найти меня. В 1971 году объявления о пропаже детей были редкостью; то, что они объявили меня в розыск, показало, насколько решительно найти и вернуть меня должен был культ, а не мои "родители". Я знала, что принимать наркотики рискованно, но и моему ведущему, и мне пришлось пережить много боли и огорчений. Это усугублялось ужасом, который мы испытывали, пытаясь сбежать из Ордена, и болью от сопротивления программированию на повторный контакт и возвращение.
Подавление этих чувств таким образом казалось хорошим (единственным) способом справиться. Тем не менее, мы не ожидали, что к наркотикам, которые мы принимали в Нью-Йорке, будут добавлены другие вещества, которые чуть не убили нас и заставили вернуться в группу.
У меня было сильное желание умереть, чтобы избавиться от боли, которую причинило убийство моего маленького сына. И все же, столкнувшись лицом к лицу со смертью, глубоко внутри, на глубинном уровне, я поняла, что не хочу умирать. Бог услышал мой крик о милосердии и спас мне жизнь. Этот ответ на молитву заложил основу для того, чтобы я приняла Его как своего Бога и Спасителя несколько месяцев спустя.
Хотя я всегда помнила, как бежала из Вирджинии во Флориду, а затем в Нью-Йорк, работа по исцелению и усиление связи между разными частями света много лет спустя выявили еще одну часть истории:
Феликс был не просто торговцем наркотиками, лидером общины и эксплуататором беглецов. Он также был членом оккультной группы. Я узнала об этом вскоре после того, как он впервые продал меня в рамках сделки с наркотиками, и следующий рассказ рассказывает об этой части повествования:
Две недели спустя Феликс приглашает меня на вечеринку в свой милый дом. Еда здесь превосходная, пиво и травка льются рекой, а завсегдатаи вечеринок засиживаются допоздна. Внезапно, незадолго до 2 часов ночи, кто-то говорит: "Пора". Время для чего? Интересно, но мне не пришлось долго ждать, чтобы это выяснить, я вижу, как пол под углом гостиной отъезжает в сторону. В проеме видна лестница, ведущая на один уровень вниз, в подвал без окон. Один за другим взрослые участники вечеринки спускаются вниз. Феликс вкладывает мои руки в руки пожилой женщины с холодными голубыми глазами и молодого человека с черными волосами. У меня странное чувство по этому поводу. Они ведут меня вниз, и я вижу ритуальную обстановку: алтарь, свечи, серебряный потир на черной бархатной скатерти. Остальные взрослые сбросили одежду и обнажены, если не считать черных плащей с капюшонами. Я предполагаю, что женщина, которая, взяла меня за руку раньше, должно быть, верховная жрица, по крайней мере, для сегодняшнего ритуала, поскольку именно она начинает связывать меня.
Я с ужасом осознаю, что сегодня вечером я стану "расходным материалом"; эти люди планируют убить меня, молодого беглеца, которого невозможно будет отследить.
Отчаянно пытаясь спасти свою жизнь, моя система полностью отключается от моих американских частей, которые понятия не имеют о том, что я продолжаю играть роль иллюмината.
"Ты же не хочешь меня убивать", - высокомерно вздергиваю подбородок и говорю ей на немецком языке - У меня есть покровительство одного очень могущественного человека, которого ты не хотела бы злить. Я дочь Баттенберга." Женщина удивленно замолкает и подозрительно спрашивает: "Как Я узнаю, что ты не лжешь мне, маленькая крыса?"
Я отвечаю без промедления: "Задай мне любой вопрос, какой захочешь, о том, чего я, возможно, не могу знать, и я расскажу тебе все, что захочешь, о твоем прошлом и будущем. Это подтвердит то, что я говорю". Я ставлю на то, что Я могу сделать это и попросить помощи у духов внутри меня. "Сколько у меня детей?" - спрашивает она. я отвечаю ей: "У тебя четверо, но в живых осталось только трое. Один из них был убит во время подобного ритуала, когда ты была намного моложе". Она сама видит, что я действительно могу подключиться к духовной сфере и "прочитать" ее прошлое, "доказав" свой статус обученного члена культа. Следовательно, я вряд ли стану "расходным материалом", который они могут убить. На самом деле, если я действительно Баттенберг, мое убийство может доставить им неприятности. Она задумчиво прищуривает глаза. "Я уверена, что твое отсутствие без "любящей заботы" отца, не делает его счастливым", - говорит она. "Он мог бы щедро заплатить мне за то, что я верну тебя туда, где он сможет наказать тебя лично".
Она смотрит мне в глаза и видит в них вспышку настоящего страха при упоминании о наказании от этого садиста, и улыбается медленной, злобной улыбкой. Она продолжает: "Я думаю, мы немного позабавимся с тобой сегодня вечером, прежде чем отправим тебя обратно к нему. Я не могу представить, что он будет возражать". Они насилуют меня часами, связывая, а потом, когда им надоедает обычное изнасилование, втыкают в меня острые прутья спереди и сзади. Я кричу без умолку, потому что знаю, что они этого хотят. Однако они оставляют меня в живых. Я переживаю эту ночь, хотя вся в синяках и измучена. На следующий день Хрюша приходит навестить Феликса. Феликс уходит, сказав ему чтобы присмотрел за мной. После того, как он уходит, Хрюша говорит: "Мне жаль тебя, маленький придурок.
Хрюши вчера вечером там не было, но я не сомневаюсь, что ему сказали, что у меня серьезные неприятности с какими-то влиятельными людьми. "Хрюша, ты здесь мой единственный друг. Ты должен помочь мне сбежать, - умоляю я, глядя на него большими карими глазами, полными отчаяния. - Пожалуйста, пожалуйста, просто отвези меня на автостраду, я найду способ выбраться оттуда. Хрюша замолкает. Я могу сказать, что он был бы не прочь помочь мне, но не собирался подвергать риску свою шкуру. Я начинаю использовать свой экстрасенсорный (тета) метод, позволяющий заставить его одновременно пожалеть меня и подчиниться.
Наконец, он говорит: "Хорошо, но мы должны действовать быстро. Поехали, придурок". Он отвозит меня на своей старой машине на шоссе. И снова я путешествую автостопом, отчаянно желая покинуть это место как можно быстрее. Я в ужасе от того, что Феликс или кто-то из тех, с кем я была прошлой ночью, увидят меня прежде, чем я успею скрыться. Я показываю большой палец, и мимо меня проезжает машина за машиной. Наконец, подъезжает бледно-голубой седан. В нем находятся муж и жена с маленьким ребенком в автокресле на заднем сиденье. Я полностью отмежевалась от этого эпизода, полагая ранее, что уехала из коммуны в Нью-Йорк из-за того, что Феликс продал меня за наркотики. Оглядываясь назад, кажется чудом, что я избежала оккультной группы, в которую был вовлечен Феликс.
Они, похоже, не знали, что объявлен в розыск подросток, похожий на меня по описанию, несмотря на то что знали фамилию Баттенберг и понимали по-немецки. Они даже не попытались убедиться, что я не смогу сбежать, а только попросили Хрюшу присмотреть за мной. Я могу только сказать, что рада, что они были беспечны и что я смогла сбежать.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 6:24 pm
.
Глава 3: Обретение и потеря веры
Глава 3: Обретение и потеря веры
- 3:
Глава 3: Обретение и потеря веры
Я по-прежнему выступаю в роли американской ведущей Эльзы, и прошла неделя с тех пор, как мои родители забрали меня из больницы. В больнице в северной Вирджинии персонал в течение трех дней проводил тщательные тесты на психологическое и физическое здоровье и дал мне антибиотики, чтобы исключить любые болезни, которыми я могла заразиться, живя на улице. Я вернулась домой на ферму всего неделю назад, но планирую снова сбежать через два дня, потому что в глубине души я НЕ хочу снова быть прикованной к своей прежней жизни.
В тот же день моя американская мама обращается с просьбой. “Надень что-нибудь приличное", - говорит она мне.
“ Почему? - Угрюмо спрашиваю я. Я все еще злюсь из-за того, что она и мой отчим "забрали" меня из Нью-Йорка и почти не разговаривала ни с кем из моих родителей.
“Я иду на специальное исследование, и ты идешь со мной”, - говорит она.
“Что за учеба?” Я спрашиваю.
К моему крайнему удивлению, она отвечает: “Изучение Библии”
Я понятия не имею, почему она хочет это сделать. Она не религиозна; никто в моей семье не религиозен. Мы все агностики и атеисты, поэтому ее внезапное желание вместе с дочерью посетить церковное мероприятие озадачивает меня.
“Тина и Элли ходят", - говорит она мне. Эти две девочки - сестры и две мои школьные подруги. “Я хочу, чтобы ты поехала со мной”, - настаивает она. "Я беру тебя, хочешь ты того или нет”. Чтобы отвязаться от нее, я одеваюсь и угрюмо сажусь в машину. Но я также посещаю собрание из легкого любопытства. Я никогда не была на собрании вне литургической, официальной церковной службы, где книга общих молитв направляет то, что говорится и делается. С какой стати кому-то встречаться, чтобы поговорить о Библии в пятницу вечером? Я молча удивляюсь.
До места встречи можно доехать за 30 минут. Встреча группы начинается с игры на гитаре и пения. Она собирается в маленькой епископальной церкви у черта на куличках, в очень сельской части северной Вирджинии. После пения пара человек выходит вперед и делится свидетельствами о том, как Бог помогал им на прошлой неделе. Затем пастор, который ведет собрание, произносит короткую речь об Иисусе и Библии. Мне скучно. Но после службы раздается призыв к алтарю, и моя подруга Тина выходит вперед. Она возвращается на свое место, обильно плача.
“Почему ты плачешь?” Я спрашиваю ее в замешательстве. "Я думала, это дерьмо должно было сделать тебя счастливой". Я истинный язычник, с любопытством наблюдающий за ее странной реакцией на молитву.
“О, я, я счастлива", - восклицает она. “Я никогда в жизни не была так счастлива".
Я смотрю в ее голубые глаза, наполненные слезами, и вижу, что она говорит правду: в их глубине - настоящая радость.
“Тебе следует подойти и помолиться”, - искренне говорит она. Я колеблюсь.
- Иди, - настаивает она.
Я решаю посмотреть, не разрыдаюсь ли я в конце концов, как ребенок, и задаюсь вопросом, хорошо это или плохо. Я иду по проходу. Женщина, которую я никогда раньше не встречала, которая стоит перед перилами алтаря, подходит ко мне и спрашивает: “Ты знаешь Иисуса?”
Я говорю ей -“Нет”, и она кладет руку мне на голову и начинает молиться за меня.
Я реагирую мгновенно, но без слез. “Мне нужно идти!” - Говорю я, пробегая по проходу церкви и выходя за дверь.
“Что с тобой случилось?” - спрашивает меня моя подруга Тина, выбегая вслед за мной.
“Я не хотела ничего из этого дерьма”, - говорю я ей, чтобы скрыть страх, который испытываю. Что-то заставило меня испугаться молитвы этой женщины. Я притворяюсь, что мне все равно, что произошло. Но втайне я разочарована и немного завидую своей подруге, которая действительно плакала от радости. Прошли годы, если вообще когда-либо, с тех пор, я испытывала радость.
Той ночью мне приснились два кошмара. Один из них о конце света: я убегаю из города, где произошел ядерный взрыв, спасая свою жизнь. Повсюду вокруг меня мне мешают мертвые человеческие тела: разорванное тело за телом заливает дорогу кровью, и я, крича, поскальзываюсь в крови.
Второй кошмар - об аде: я одна, в полной темноте. Холодно и темно. Нет ни любви, ни надежды; только бесконечное отчаяние. Я вращаюсь в ужасном скручивающем движении вокруг себя, сквозь черноту безмолвной, холодной вечности, и я вижу свои грехи на руках "я", которые вращаются внутрь. Я просыпаюсь с криком, полным ужаса, и не могу снова заснуть в течение следующих двух дней.
- У меня будет нервный срыв, если эта паника не прекратится, - говорю я маме.
“Должно быть, это воспоминания о наркотиках”, - говорит она мне.
“Воспоминания или нет, я думаю, мне нужно встретиться с пастором из той христианской группы и помолиться. Они это начали, может быть, они смогут это остановить”, - стону я. У меня темные круги под глазами от недосыпа. Я чувствую, что схожу с ума. Большую часть дня я провожу, опустив голову на руки, постанывая от отчаяния и ужаса.
В отчаянии моя мать звонит и договаривается о встрече с пастором, который вел молитвенное собрание. Он возглавляет харизматическое обновление в местной епископальной церкви и находится в своем кабинете, когда мы прибываем в его церковь. Когда мы встречаемся, я рассказываю ему о кошмарах, бессоннице и ужасном чувстве, что попаду в черный, холодный, безмолвный ад.
Он говорит: “Я поведу вас в молитве грешника, но сначала мне нужно спросить вас: были ли вы каким-либо образом вовлечены в оккультизм?"
Я удивлена его вопросом. “ Не совсем,” отвечаю я ему. В то время, в моей американской презентации, я все еще пребывала в полной амнезии относительно моей собственной истории с культом. “Я действительно несколько раз играла со своими двоюродными братьями с доской для спиритических сеансов, и однажды, когда мне было десять, мы с ними попытались мысленно гнуть ложки”. Я пытаюсь придумать что-нибудь, что можно было бы назвать “оккультным”. “О да, несколько раз я играла с картами Таро, которые купила, и пыталась предсказать будущее моей сестры и кузины, и позволяла им делать то же самое. Вот и все". Это было все, что я смог сознательно вспомнить.
“Ты должна отречься от всего этого”, - говорит он мне.
“Я отказываюсь от игры с доской для спиритических сеансов, картами Таро, от любых попыток сгибать ложки и от любых других оккультных занятий, которыми я могла бы заниматься”, - говорю я.
“Теперь помолись этой молитвой вместе со мной”, - говорит пастор.
Затем я молюсь молитвой, которой он руководит мной: “Дорогой Иисус, я грешница и согрешила против тебя. Пожалуйста, прости меня за эти грехи и войди в мою жизнь. Я получаю дар, который ты приобрел для меня, когда умер за меня на кресте".
Внезапно внутри как будто кто-то включил лампочку. Я даже не подозревала, что внутри меня была глубокая тьма, но внезапно я почувствовала жизнь, и свет, и радость, и то, чего я никогда раньше не испытывала в своей жизни: чистую, неподдельную любовь, любовь, от которой по моему лицу текут слезы. Я прощена, действительно прощена! И тьма исчезла.
Моя жизнь уже никогда не будет прежней.
“ Иисус любит меня,” говорю я с удивлением. Я ошеломлена.
Мама отвозит меня домой, и в тот вечер за ужином я говорю своим родителям: “Иисус любит меня, и Он тоже любит вас".
“Это чушь собачья”, - говорит мне мой отчим-атеист. “Это просто дань моде”.
“Тебе не следует быть слишком религиозной”, - предупреждает меня мама. “Люди сходят с ума, если они это делают”.
“Ты гребаная, помешанная на Иисусе”, - кричит моя сестра, которая на год младше меня. “Что случилось, что заставило тебя выйти из себя?”
Но я игнорирую их комментарии. Вместо этого после ужина я беру огромную католическую библию моей матери-американки, которая годами лежала непрочитанной на книжной полке, и жадно читаю ее. Все это свежо, ново и реально, как сегодняшние новости. Я чувствую себя счастливым. Я радуюсь впервые на своей памяти.
Я посещаю еще одно молитвенное собрание в доме моей подруги Тины. На столе лежит книга Шерриллов "Они говорят на других языках". Я запоем читаю эту книгу и дома, в своей спальне, прошу Иисуса крестить меня Святым Духом. Я начинаю говорить на незнакомом языке и вне себя от радости.
“Я могу говорить на других языках! Это замечательно!” Я кричу.
“О Боже, что теперь?” - несчастно спрашивает моя сестра. Вся моя семья расстроена из-за моего увлечения Христианством и моих многочисленных попытках свидетельствовать о нем. Я хочу, чтобы они тоже познали эту любовь и радость, но они, мягко говоря, кажутся незаинтересованными.
Много позже я спросила свою американскую мать, с какой стати она в то время водила меня в христианскую группу. В конце концов, все мы были тайными оккультистами. Ее ответ удивил меня: “Я не могла контролировать тебя и надеялась, что это поможет тебе остепениться”. Ошеломленная, я поняла тогда, что единственная причина, по которой она надеялась, что я могу немного заразиться христианством, заключалась в том, чтобы сделать меня более “хорошей” и уступчивой в моей американской презентации. Однако это обернулось для них неприятными последствиями, потому что я столкнулась с настоящим Иисусом, и это изменило ход всей моей жизни.
В школе все дети замечают, что я другая - ДЕЙСТВИТЕЛЬНО другая. Я счастливее, добрее и больше люблю каждого из них. “Ты намного приятнее, чем была раньше”, — это то, что я слышу от многих. Их изумление заставляет меня задуматься, насколько неприятной я была раньше.
Я бросаю употреблять наркотики, не курю травку и начинаю носить с собой в школу небольшую Библию в течение последних двух недель весеннего семестра.
Я провалила два урока просто потому, что была далеко на улице и не смогла там ничему научиться, но это не имеет значения. Я люблю Иисуса, Он - центр моей жизни, и меня больше интересует свидетельствование, чем ученые.
Когда заканчиваются занятия в школе и начинаются летние каникулы, мои родители отправляют меня в психиатрическую лечебницу для богатых в центральной Вирджинии. Они настаивают на том, чтобы я прошла программу реабилитации от наркозависимости в этом учреждении, хотя я говорила им, что больше не употребляю наркотики.
Тамошний клинический персонал провел меня через ряд психологических тестов, все из которых показали, что я психологически нормальна. Персонал говорит мне, что мои родители испытывают облегчение от того, что наркотики не выжгли мне мозги.
Программа длится два месяца, и я провожу там время, наблюдая за другими пациентами реабилитационного отделения, которые в основном такие же подростки, как я. У них мало терпения к моему евангелизму, но я подружилась с молодой женщиной, которая приходит по вечерам убираться. Однажды ночью, в течение моей первой недели здесь, она услышала, как я плачу.
- Ты в порядке? - спрашивает она, успокаивающе кладя руку мне на плечо.
- Я... я напугана и чувствую себя одинокой, - говорю я ей.
Она смотрит на Библию, лежащую на прикроватной тумбочке, и спрашивает: “Ты христианка?»
“Да”, - отвечаю я ей. “Я стала одной из них несколько недель назад и пытаюсь узнать об Иисусе”.
“Хммм”, - говорит она, подумав. “Мои родители по субботам изучают Библию у нас дома. Не могли бы вы получить пропуск и приехать провести выходные со мной? Вы могли так бы узнать больше о Библии”.
Я рада встретить здесь еще одного христианина и с готовностью отвечаю: “Да, я бы с удовольствием!”
Поскольку я больше не употребляю наркотики и не капризничаю, я легко получаю пропуск на выходные и возвращаюсь домой с этой молодой женщиной, Белиндой. Ее семья прекрасно относится ко мне, и все выходные я пребываю в полной радости: я провожу выходные с этой семьей любящих людей, где мы молимся, изучаем Библию и говорим о новой любви в моей жизни: Иисусе. После этого, пока я нахожусь в реабилитационном центре, я провожу каждые выходные с ее семьей и чувствую себя менее одинокой. Я расту в своей новой вере и люблю общаться с другими верующими.
Это время в институте было чудом, которому у меня нет объяснения. Обычно я проводила всего несколько недель на своей американской презентации, прежде чем вернуться в Рим или на другие презентации. То, что мне разрешили остаться в США на целых два месяца по этой программе, в дополнение к тем двум месяцам, когда я сбежала, — это неслыханно. Это самый длительный промежуток времени, который я когда-либо проводила за пределами Рима за всю свою жизнь. Возможно, Орден хотел, чтобы были проведены специальные оценки моей американской оболочки и ведущих в учреждении, или хотел таким образом умиротворить американских иллюминатов. Или, может быть, Бог устроил для меня это время, чтобы у меня была возможность быть рядом с любящей группой христиан и расти в своей вере. Я действительно не знаю.
В конце лета я возвращаюсь после программы реабилитации от наркозависимости в свой американский дом, изолированную ферму в сельской части северной Вирджинии. На следующее утро я просыпаюсь от звуков знакомых голосов, разговаривающих на латыни во дворе снаружи. Я торопливо одеваюсь, переключаясь с моих американских ведущих на мою культовую ведущую Люси, пока сбегаю вниз по лестнице. Два больших черных фургона припаркованы на подъездной дорожке к дому моих родителей. Во дворе трое отцов, которых я люблю больше всего, Маттео, Карлотти и Джером. Половина моего иезуитского класса, включая двух моих близнецов, Дэнни и Лиззи, тоже присутствуют. Моего отчима там нет, он уехал в город по каким-то делам. Но моя мать-американка, сама отец-иезуит, поворачивается ко мне. “Ты должна вернуться в Рим”, - говорит она.
Я действительно не хотела. С меня было достаточно жестокости Ордена и раболепия перед сатаной. Однако Коннер смотрит на меня и говорит: “Я хочу узнать твоего Иисуса, но я не смогу, если ты не вернешься с нами. Не дай мне умереть и отправиться в ад”. Он умоляюще смотрит на меня. Коннер - второй ученик в моем классе, и после Дэнни и Лиззи он один из людей, которых я люблю больше всего на свете.
“Если ты пойдешь с нами, ты можешь рассказать мне о своей вере, но, если ты откажешься идти, я никогда не хочу об этом слышать”, - говорит Мэри Маргарет, третья ученица моего класса. Она мне ближе, чем сестра.
Отец Маттео говорит со мной серьезно, его ясные серые глаза полны печали. “Если ты не пойдешь с нами, нам придется убить твой класс и самих себя, потому что мы все потерпели неудачу в нашем обучении тебя, и поэтому наши жизни тоже будут потеряны. Мы все попадем в ад, так и не узнав этого твоего Иисуса”.
Я преисполнена непреодолимого желания поделиться своей верой с этими близкими. Я хочу спасти их от ада, в который, я уверена, они попадут, если не узнают Иисуса.
«Хорошо, я пойду», —говорю я им.
Внезапно глубоко в своем сознании я слышу слова: “Не делай этого. Не уезжай”. Каким-то образом я знаю, что это Иисус говорит мне не ехать в Рим. Но я смотрю на потерянные, печальные лица моих братьев, сестер и отцов и ничего не могу с этим поделать. Я ХОЧУ, чтобы они познали Иисуса, и я не могу рисковать тем, что они попадут в ад. Я не могу. И все же внутренний голос говорит более сурово: “Не уходи. Не надо. Из этого ничего хорошего не выйдет". Но я полна решимости спасти своих близких. Я игнорирую голос, сажусь в один из фургонов, и мы вместе уезжаем в небольшой аэропорт неподалеку, где нас ждет военный самолет. Я еду в Рим, чтобы быть свидетелем за Иисуса.
Мы возвращаемся в Ватикан на следующий день. Мы с отцом Маттео пьем крепкий темный эспрессо, чтобы помочь мне преодолеть смену часовых поясов, которая возникает, несмотря на добавки, которые я принимаю. Его вопросы серьезны, когда он потягивает эспрессо из своей чашки. “Почему ты решила поверить в нелепого еврейского Бога, предателя и лжеца?” - сердито спрашивает он меня. “Что заставило вас отказаться от убеждений всей вашей жизни?”
“Потому что Он любит меня, а сатана никогда не любил”, - просто объясняю я. “Сатана - лжец, а не Бог, сотворивший вселенную”. Маттео выглядит сбитым с толку и резко встает, оставляя меня одну за маленьким столиком. Я молюсь за него, чтобы он смог услышать то, что я должна сказать.
Два других отца, которых я люблю больше всего, отец Джером и отец Карлотти, приходят и задают мне похожие вопросы. Я отвечаю им тем же, и, как Маттео, они быстро уходят. Их быстрые уходы напоминают мне о том случае, когда я выбежала из церкви, когда за меня молились в первый раз.
Пытка начинается на следующий день. Я привязана к столу. Коннер, брат, которого я так сильно люблю, медленно сдирает кожу с моих предплечий. Маттео, Джером и Карлотти находятся в комнате. Пытка продолжается и продолжается. Я поворачиваю голову и шепчу Коннеру: “Я прощаю тебя за это, потому что Иисус любит тебя”. Коннер отворачивает голову в сторону, подальше от меня, чтобы я не могла видеть выражение его глаз. Я знаю, что он делает то, что ему приказали и к чему его принудили, а не то, что он хочет делать.
Они неделями применяют различные формы пыток: меня растягивают на дыбе, пока я не почувствую, что все мои суставы болтаются, я кричу, когда они вывихиваются; я испытываю шок снова и снова, и все это время люди, которых я люблю, и сатана говорят мне: “Все, что тебе нужно сделать, это поднять один палец, чтобы показать, что ты больше не веришь в предателя - что ты больше не прелюбодейка" (будучи “женой” сатаны на церемонии в возрасте 13 лет, он рассматривает мою веру в христианина Иисуса как акт прелюбодеяния).
Они оказывают медицинскую помощь в перерывах между приступами пыток, чтобы продолжить пытки, не убивая меня. Но я отказываюсь отказывать Тому, кто, я знаю, любит меня. Я плачу, но также утешаюсь и укрепляюсь любовью Иисуса, когда взываю к Нему. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я умру за свою веру. Я больше не боюсь смерти, потому что у меня есть настоящая вера и Спаситель, который проходит со мной через все это.
Мой продолжающийся отказ отречься от своей веры ставит отцов церкви в трудное положение. Если я умру, не отрекшись, то стану мучеником. Более того, это показало бы, что я была способна сопротивляться своему программированию и не бояться сатаны до самого конца. Они были обеспокоены тем, что это может вдохновить других членов Ордена усомниться в собственной идеологической обработке и подумать о том, чтобы поверить в христианского Бога, особенно тех, кого я наставляла, программировала или вела. Более того, оракулы предсказали, что оккультный мессия, их долгожданный "свет мира", придет через меня.
Следовательно, они не могли позволить мне умереть христианином. Было абсолютно необходимо, чтобы они каким-то образом заставили меня отречься от моей веры в Иисуса.
Они разрабатывают план, который, по их мнению, не только окажет невыносимое давление на мою новообретенную веру, но и послужит суровым предупреждением любому члену Ордена, который, возможно, подумывает о том, чтобы стать христианином после того, как увидел веру, утешение и решимость, которые я сохраняла даже после недель пыток. На следующий день Маттео, Джером и Карлотти выводят меня в цепях на улицу в сопровождении сатаны. Все дети и взрослые собрались здесь, чтобы посмотреть на сегодняшние события. Мы проходим мимо толпы на поле, и я вижу тринадцать крестов в круге посередине. К моему невыразимому ужасу, на каждом из них висит по одному из моих одноклассников, братьев и сестер, которых я глубоко любила и с которыми выросла. Коннер, Мэри Маргарет, Тимоти, Эндрю, Джон, они все там. Мои брат и сестра-близнецы, которые учатся в следующем классе, тоже висят на крестах. Я вижу, как кровь окрашивает гвозди и веревки, прикрепляющие их к крестам, и я снова мучаюсь, и меня рвет в траву.
“Я буду вынужден убить их, если ты не откажешься от своей веры в этого Christus (примечание: латинское имя Христа)", -говорит мне Маттео на латыни, языке Ордена. Я смотрю на него, не веря своим ушам. Это неслыханно - убить группу отцов-иезуитов таким образом. Я не могу понять, что он мне говорит; мой разум отключился от кошмарного ужаса этой сцены. “Я дам тебе три шанса, прежде чем убью первого”. Сатана стоит рядом с ним, ожидая моего ответа.
- Нет, я не могу, - заикаюсь я.
“ Я даю тебе еще один шанс. Откажешься ли ты от своей веры в еврея-предателя (термин, который отцы церкви используют для обозначения Иисуса)?"
“Н-н-нет, - я запинаюсь на этом слове. Я не могу отречься от Него, даже чтобы спасти брата или сестру, которых я люблю.
“Готовы ли вы сдаться и отречься от своей веры в Христа?” - Снова спрашивает Маттео, на этот раз поднимая копье, которое он держит в правой руке.
Я плачу. “Нет, я не могу”, - говорю я.
Маттео берет свое копье и со всей силы вонзает его в сердце Эндрю. Я слышу, как хрустят ребра, и Эндрю дергается от силы, с которой копье входит в его беспомощное тело. Я смотрю, как мой брат корчится в предсмертных судорогах, а изо рта у него хлещет кровь. Я кричу и падаю.
Следующим Маттео переезжает к Питеру. У него на глазах стоят слезы, когда он снова спрашивает: “Ты откажешься от своей веры в еврея-предателя?”
Сатана расхаживает под крестом, где висит мой брат, и сердито смотрит на меня. И снова задаются эти три вопроса, и мой ответ тот же.
“Убей меня вместо этого! Убей меня вместо этого!” Я кричу. “Он не заслуживает смерти! Пожалуйста, убей меня вместо этого!!” Но мои крики игнорируются. На этот раз я чувствую себя так, словно копье пронзило мое собственное сердце, что кровь хлещет из моего собственного рта, как будто смерть моего брата - моя собственная.
Маттео убивает еще пятерых братьев, несмотря на мои мольбы, и кричит, что умрет вместо меня. Я плачу, меня трясет, меня рвет на землю, я кричу от эмоциональной боли. Я не могу поверить, что это происходит.
“Почему ваш Бог позволяет вашим братьям умирать таким образом?" Сатана глумится над каждой смертью. “Если Ему действительно не все равно, почему это происходит? Может быть, ты ослушалась Его, и Он отвернулся".
Глубоко внутри у меня все сжимается, когда я вспоминаю, как сказала: “Нет", услышав, как Иисус сказал мне не приезжать в Рим. Возможно, сатана прав. Может быть, Бог оставил меня, потому что Он определенно оставляет этих сестер и братьев, о которых я выкрикиваю молитвы, прося Его спасти их или чтобы Он взял меня вместо них. Небеса действительно хранили молчание, пока убийства продолжаются одно за другим.
Наконец, остались только Коннер, Мэри Маргарет, Тимоти.
Остались Анастейша, Лиззи и Дэнни. Семь братьев умерли. Семь раз я кричала, меня рвало, и я теряла сознание от эмоциональной боли. Семь раз я слышу крики и рыдания оставшихся одноклассников и отцов, потому что это люди, которых мы все глубоко любим. Эти смерти никого не трогают. У всех нас разбиты сердца. Рыдания усилились, перемежаясь криками малышей и совсем маленьких детей. Некоторые из этих малышей были глубоко привязаны к семерым, которые только что были убиты, поскольку мы уже достигли совершеннолетия годом ранее, и нам дали детей для привязки в качестве их основных программистов и тренеров. Для этих детей особенно травматично наблюдать, как их любимые отцы умирали таким ужасным образом на крестах. Наблюдающая толпа теперь напоминает траурное собрание, поскольку слезы льются непрерывно.
“Как ты можешь так поступать с детьми?” Сатана обвиняет меня. Маттео выглядит бледным и потрясенным, он не в состоянии говорить в этот момент, поэтому сатана произносит гневные слова, призванные ранить меня еще больше. “Ты хочешь, чтобы погиб весь Орден?” - кричит он мне.
Глядя в эти угольно-черные, злобные глаза, я верю, что он сделал бы это хотя бы для того, чтобы сломать меня. Ибо я выступила против него перед всем Орденом, и он не может этого вынести. Я вижу Маттео, стоящего под Дэнни, моим любимым братом-близнецом. Если я не отрекусь, мой брат умрет. Он снова задает вопрос. “Откажешься ли ты от своей веры в еврея-предателя?”
Я колеблюсь. Я не могу, я не могу видеть, как умирает Дэнни. Слишком многие уже умерли, Бог оставил меня. Предыдущие недели пыток, лишения сна, а теперь и этот ужас — это слишком. Я больше не могу держаться за осознанные мысли или здравомыслие. Что-то ломается глубоко внутри меня. Все серое и ужасное. - Да, - шепчу я.
“Скажи это громче, чтобы все услышали!” Требует сатана, стоя передо мной. “ОТРЕКАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ ОТ СВОЕЙ ВЕРЫ В ХРИСТА, КОТОРЫЙ ВСЕГДА ПРЕДАЕТ ТЕХ, КТО ВЕРИТ В НЕГО?” - кричит он.
“ Да! - Кричу я в ответ, а потом падаю без сознания. Я хочу умереть.
Мир погружен во тьму отчаяния. Любовь, надежда и радость, которые я испытывала последние три месяца, полностью исчезли. Глубоко внутри я знаю, что однажды попаду в ад, потому что я отказалась от своей веры. Не помогает даже то, что после возвращения в сознание моя сестра-близнец Лиззи подходит ко мне и шепчет: “Спасибо тебе, сестра”. Или, когда Дэнни, мой брат-близнец, смотрит на меня с благодарностью за спасение его жизни. Я спасла его жизнь ценой своей бессмертной души.
В течение следующих двух месяцев отцы-иезуиты усиленно перепрограммировали меня на то, чтобы я никогда больше не верила в Бога и всегда была верна сатане и Ордену. Большая часть этого программирования предназначена для использования вины и стыда, которые я испытывала за отречение: они заставили меня пройти через многочисленные травмирующие сценарии в лабораториях программирования, чтобы показать мне, что Бог не может простить тех, кто отвергает его, что моя вера слишком слаба, чтобы когда-либо держаться за Бога, что я люблю своих братьев больше, чем Бога, и поэтому не могу быть Его последователем, и много другой подобной лжи. Однако, несмотря на мое горе, вину и стыд, их искажение Священных Писаний кажется абсолютно правдивым. Что-то глубоко внутри меня становится все более и более разбитым, и безжизненным по мере продолжения перепрограммирования. Они также программируют в полном ужасе, что сатана убьет всех моих близких, если у меня когда-нибудь снова возникнет хоть малейшая нелояльная мысль. После того, как программисты и сатана убедятся, что мое перепрограммирование обеспечит мою лояльность и все будущие опровержения Христа, я возобновляю свои обеты верности, любви и послушания как сатане, так и Ордену, и восстанавливаюсь в качестве отца-иезуита. В честь “возвращения блудного сына” в лоно оккультизма устраивается роскошный праздничный ужин. Моих погибших братьев почитают как мучеников, чья жертва принесена для моего возвращения.
Мои воспоминания в этой главе показывают, что Орден вкладывал огромное количество времени, усилий и рабочей силы в ломку и перепрограммирование члена, ставшего христианином. Цена, которую они готовы заплатить, чтобы ‘обратить’ одного участника обратно к себе, даже включает в себя убийство участников, которые сами не проявили никакой "нелояльности". Я считаю, что это происходит потому, что сатана не любит "терять лицо" и не имеет ценности для человеческой жизни. Вместо того чтобы убить члена церкви, ставшего христианином, и таким образом создать мученика, над которым он потерял всякий контроль, он наслаждается страданиями человека, который сдался под сокрушительным давлением и отрекся. Он любит использовать эти ситуации, чтобы ‘продемонстрировать’, что Бог ‘не отвечает на молитву".
Действительно, в течение многих лет ведущая моего культа, Люси, была полностью убеждена, что она была навсегда отвергнута и осуждена Богом за то, что "воспевала свою веру", и что она была "примером" того, что происходит, когда кто-то отклоняется от убеждений Ордена, и "примером" как молодым, так и старым, что Бог не слышит наших криков и молитв. По сей день я не до конца понимаю, почему мои мольбы умереть вместо моих братьев казались неуслышанными Богом. Я точно знаю, что после этого я уже никогда не была прежней. Возможно, я никогда не пойму, пока не предстану перед Богом в вечности, когда все станет известно в Его присутствии, ответов на мои "почему".
Тем не менее, я пришла к пониманию, что на самом деле Он не бросал ни меня, ни моих братьев и сестер. ־Мы были пешками в руках людей, которые использовали свой свободный выбор для совершения ужасного зла, повинуясь сатане. С тех пор, во время исцеления, я также поняла, что Бог может простить меня и действительно прощает за то, что я отреклась от Него и вернулась в Орден. Он всегда был более чем готов к этому; вот почему сатане было так срочно нужно запрограммировать меня ложью, которую Бог мне не простил бы. Я знаю, что многие оккультные группы обращаются с членами, которые становятся христианами, очень похожим образом. Если кто-либо из читателей прошел через события, подобные тому, что я описываю в этой главе, Бог не осуждает вас, Он не боится и не пренебрегает вашими мучительными вопросами, и Он простит и восстановит вас.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 7:26 pm
.
Глава 4 Миссия против пастора
Глава: 5 Участие подростков в других презентациях.
Франция
Амстердам
Великобритания
Глава 4 Миссия против пастора
- 4:
Глава 4 Миссия против пастора
Ожидается, что после моего перепрограммирования и восстановления в должности я продемонстрирую свою полную лояльность сатане, нападая на христиан. Несколько недель спустя Маттео вызывает меня в свой офис.
“Мне нужно, чтобы ты выполнила для меня особую миссию”, - говорит он мне. “Я хочу, чтобы ты разрушила служение христианского пастора, которого ты сама выберешь. Но он, должно быть, настоящий христианином”. Я понимаю, что эта миссия призвана закрепить мое перепрограммирование на веру в то, что Бог никогда не сможет простить меня; мне приказывают работать против Его народа, чтобы показать свою полную лояльность сатане и вбить еще больший клин между мной и христианским Богом.
“Я начну свое исследование сегодня”, - отвечаю я и ухожу, чтобы сделать это.
Орден ведет базы данных о христианах и их организациях, особенно о тех, кто, по-видимому, эффективен в своем служении и стремится вести по-настоящему благочестивую жизнь. Я просматриваю профили многочисленных пасторов по всему миру. Я ищу пастора-мужчину, который был верен своей жене и имеет по крайней мере одного ребенка. Поскольку миссия включает в себя соблазнение, этот пастор также должен был быть эмоционально неуверенным человеком с натянутыми отношениями со своей женой. Предпочтительно, чтобы его женой был кто-то, не участвующий в служении, чтобы пастор чувствовал себя ‘одиноким’ в своей работе. Кроме того, цель должна находиться в Италии или в соседней стране, чтобы путешествие между этой миссией и другими моими работами не требовало слишком много времени.
Я нахожу того, который соответствует этим требованиям, и приступаю к выполнению своей миссии. Поскольку у этого пастора нет педофильских наклонностей, я должна убедить его, что я старше своих 14 1/ 2 лет. Я одеваюсь и пользуюсь косметикой, которая делает меня похожей на молодую взрослую женщину, со специальной подкладкой вокруг моих бедер и груди, чтобы придать им более зрелую форму. Я, конечно, могу сделать глаза намного старше своего возраста, поскольку с раннего детства подвергалась торговле людьми. Я начинаю регулярно посещать его церковь, вызываясь помогать различными способами, включая посещение в нерабочее время. Я представляю себя одинокой и утонченной, и благодаря данным, которые я получила от Ордена, я точно знаю, как одеваться так, как больше всего понравилось бы этому пастору.
Однажды вечером, спустя несколько месяцев, я последней вышла из церкви. Я останавливаюсь и смотрю на пастора. "Ты великолепен, ты знаешь это, не так ли?” Говорю я ему, глядя на него из-под опущенных ресниц. Используя навыки, которым меня научили пользоваться с тех пор, как я была малышкой, которую продавали для сексуальных утех богатым, я бросаю на него взгляд, соблазнительный, но с оттенком застенчивости и восхищения.
- Спасибо, - он удовлетворенно улыбается мне.
“Я бы хотела как-нибудь встретиться за чашечкой кофе и узнать от тебя больше”, - говорю я ему, насаживая наживку на крючок перспективой того, что он поделится своим теологическим блеском и знаниями с обожающей его паствой. Я случайно знаю, что он и его жена поссорились накануне вечером и решила, что это идеальное время, чтобы сделать шаг вперед. Я замолкаю, ожидая его ответа.
“Как насчет следующего вторника в обеденное время?” он отвечает, улыбаясь.
Я улыбаюсь в ответ. Он заглотил наживку.
Обед во вторник превращается, как я и планировала, в первую из нескольких регулярных встреч один на один за чашечкой кофе и случайными приемами пищи, и все это под моими восхищенными взглядами на его абсолютный блеск. Вскоре эти встречи перерастают в нечто большее, чем просто переговоры.
Спустя несколько месяцев я прихожу в дом пастора утром, когда он проводит мужское собрание в церкви. Я представляюсь его жене и прошу впустить меня для частной беседы, которая не займет много времени. Тихо рыдая на диване в их гостиной, я “признаюсь” в романе, который у меня был с ее мужем, говоря ей, что я не выношу чувства вины и хочу” помириться" с ней и Богом. Я вручаю ей множество фотографических "доказательств" (подделанных по Заказу) наших интрижек. Чтобы сделать мое признание как можно более сокрушительным, я одета так, чтобы подчеркнуть тот факт, что я нахожусь в раннем подростковом возрасте, подразумевая, что ее муж был не только прелюбодеем, но и педофилом. Затем я уезжаю из города, и эта паства меня больше никогда не видит.
Я боролась с ужасающим горем, стыдом и виной, когда вспомнила о своей миссии "покаяния". Я ненавидела каждую минуту этой миссии. Я ненавижу вред, который мой поступок причинил этой семье. Скрытая угроза, что мои близкие будут убиты, если я откажусь, была единственной причиной, по которой я подчинилась.
После кровавой бойни в начале года я не смогла вынести еще одного испытания, когда были убиты мои близкие ", потому что” я не подчинилась Приказу.
Сам смысл этой миссии состоял в том, чтобы усилить стыд и вину, которые усилили бы их контроль надо мной. Отказавшись от своей веры в Иисуса, эта миссия помогла мне убедиться в том, что я никогда не поверю, что Он сможет простить меня, поскольку я намеренно воспользовалась слабостями одного из детей Божьих и ввела его в грех. Этот поступок был всего лишь еще одним "доказательством" того, что я была совершенно испорчена и потеряна, и абсолютно обречена на ад. Больше не имело значения, что я делала с другими или что случилось со мной, поскольку для меня не оставалось ничего, кроме послушания Ордену и взрослым внутри него, которые утверждали, что все еще любят меня. Теперь я была прикована к Ордену больше, чем когда-либо прежде, своей собственной виной, стыдом и ненавистью к самой себе. Глубокое желание не знать, на что я была способна, позволило программистам усилить старые слои и построить новые слои амнезии и барьеров против христианства. После совершения этого и других действий против христиан меня больше не считали угрозой безопасности.
Согласно моим воспоминаниям и тому, что рассказали мне другие выжившие, миссии по уничтожению отдельных христиан и семей и / или их церквей или организаций являются обычным явлением в оккультных группах. Помимо нанесения вреда целевым христианам, целью таких миссий является нанесение вреда отношениям члена культа с Богом через чувство вины и стыда, как я описала выше. По моему опыту, часто есть два типа частей, которые вынуждены выполнять такие миссии: части, которые действительно становятся христианами вне указаний культа, и части, которые запрограммированы быть в первых ‘христианских’ презентациях человека. Что касается первых, то после принуждения их к таким миссиям, культ говорит им такие вещи, как: “Бог никогда не простит вас за то, что вы поступили вопреки Его телу”, “Вы никогда не были по-настоящему христианином, иначе вы бы никогда не опустились до этого", “Вы любите свою семью больше, чем Бога, поэтому вы никогда не сможете последовать за ним”. Затем программисты культа предлагают уничтоженным частям продолжение членства в культе как их единственный вариант и место для принадлежности.
Что касается частей, которые запрограммированы представляться "христианами" в не-культовой обычной жизни человека, культ говорит им подобные позорные заявления. Однако вместо того, чтобы предложить этим частям место в культе, программисты вместо этого предлагают, убрать ‘эмоции и воспоминания об ужасных деяниях против христианства и осознание ими своего отступничества. Таким образом, запрограммированные христианские части подвергаются шантажу вины, стыда и ужаса, приводящему к программированию амнезии и отрицания, а также становятся уязвимыми для программистов, создающих ложный опыт христианства (например, программисты представляют части с ,,Иисусом’, который напоминает им всегда повиноваться “отцу”, который является внутренним программистом более высокого ранга). Разрешение обоих типов программ, установленных из-за чувства вины за нападение на христиан, наиболее фундаментально включает в себя само прощение и принятие Божьего прощения, одновременно справляясь с горем и другими тяжелыми эмоциями, и находя способы благословлять, а не разрушать церковь.
Когда я слышу о христианском лидере, впадающем в финансовый или сексуальный грех, и о другом поведении, которое раскалывает или иным образом разрушает его или ее паству, я часто задаюсь вопросом, не кроется ли за этой историей нечто большее, чем сообщения СМИ. Я понимаю, что люди могут грешить или принимать глупые решения, не будучи втянутыми в это подосланными культом агентами, но я также верю, что этот человек мог стать мишенью культа. Это не значит, что люди не несут ответственности за свои собственные действия; я только говорю, что иногда в картине может быть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Это одна из многих причин, почему для церковных лидеров (и всех христиан) крайне важно инвестировать в построение прочных отношений со своими супругами, детьми и друзьями и постоянно работать над устранением любых ран, убеждений, привычек, оплотов и / или нехватки знаний / ресурсов, которые могут сделать уязвимыми их самих, их семьи и их собрания.
Глава: 5 Участие подростков в других презентациях.
Франция
Амстердам
Великобритания
- 5:
Глава: 5 Участие подростков в других презентациях.
Орден иезуитов, как и многие высокоорганизованные и хорошо финансируемые оккультные общества, программирует своих членов так, чтобы у них были отдельные наборы частей с маскировочными удостоверениями в разных странах. В этой главе я делюсь несколькими воспоминаниями о презентациях во Франции, Амстердаме и Великобритании с точки зрения первого лица. Каждая ведущая была запрограммирована на то, чтобы иметь воспоминания только о своей собственной жизни в соответствующей стране, без какого-либо сознательного осознания других частей или памяти о культовой жизни и жизни в других странах. В моей первой книге "Никогда не сдавайся", я описываю часть раннего программирования для создания этих частей и управления ими, когда они находятся снаружи и когда они внутри.
Франция
Мне 15 1/ 2 года, и я только что возвращаюсь домой из школы со своей сестрой-близнецом Аннет, или Эни. Меня зовут Джин, и я живу во Франции в доме в маленьком городке, всего чуть более чем в часе езды от Парижа. Моя мать - замечательный, сердечный человек, и я люблю своего отца и своего младшего брата Пола. Когда я захожу в наш дом, я вижу свою маму и спрашиваю ее по-французски: “Хочешь послушать анекдот, который я слышала в школе?”
“ Да, ” отвечает она. Она на кухне, начинает готовить ужин. Мы с Эни кладем книги на приставной столик, моем руки и помогаем ей. Наша мама научила нас резать овощи, обжаривать их и готовить блюда из зелени, которую она выращивает в ящиках на окне и в своем саду. Я рассказываю ей анекдот, и они с Эни смеются.
После ужина я навещаю одного из моих любимых людей, который живет по соседству с моей семьей. Это пожилая женщина с красиво уложенными седыми волосами, опытная художница, пишущая масляными красками. Последние четыре года она учит меня рисовать. Я захожу в ее студию, и меня встречает знакомый запах масляных красок, льняного масла и вид ярких холстов, сложенных вдоль стен. Полин приветствует меня улыбкой, но затем возвращается к своей картине. “Ты знаешь, где лежат принадлежности”, - напоминает она мне.
Я беру свою палитру и холст, над которыми работала два дня назад. Я пытаюсь запечатлеть, как выглядит солнечный свет, его мягкую маслянистость, когда он падает на траву и цветы в саду моей матери. Я начала писать картину на пленэре, но хочу внести последние штрихи в нее здесь, в студии. Мы с Полин работаем в дружеской тишине, поглощенные нашей работой. Через два часа я встаю. - Мне нужно домой, - говорю я Полин.
Она кивает и смотрит на холст, над которым я работаю. “Мне нравятся цвета, которые вы использовали здесь и там, - говорит она, указывая на некоторые цветы, - но я думаю, вам нужны более прохладные цвета, чтобы компенсировать более теплые оттенки здесь, и более глубокие тени, чтобы подчеркнуть солнечное тепло в освещении”. Полин всегда дает замечательные критические замечания.
Уходя, я говорю ей: “Спасибо! Я сделаю это в следующий раз”. Я благодарна ей за помощь, потому что хочу однажды стать художником. Я уже подумываю о том, в какой школе есть хорошее художественное отделение, куда я подам заявление, когда поступлю в университет через несколько лет.
Амстердам
Это происходит месяц спустя, ранним утром в понедельник. Меня зовут Катрина, и семья и друзья обычно называют меня Триной. Я живу в квартире в Амстердаме с моим дядей Лео и моей тетей Мари. Дядя Лео - двоюродный брат моего отца, который удочерил меня после того, как мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было четыре года. Тетя Мари - навязчивая домработница, постоянно отбеливающая, дезинфицирующая и скребущая нашу квартиру. У них нет своих детей, и временами я чувствую себя неряшливым вторжением в их безупречный дом. Резко контрастируя с безупречностью их жилого пространства, в своей рабочей жизни мои дядя и тетя являются секс-брокерами. Они покупают и продают детей и взрослых всех возрастов и полов для удовольствия богатых или для покупки крупными борделями. Я слишком много знаю о зле и эксплуатации для подростка, но я научилась справляться с этими знаниями, используя юмор и цинизм.
Сегодня я иду в кофейню, где собираются главные брокеры города, чтобы обсудить бизнес. В этот день в эту кофейню допускаются только брокеры, и все в этой части города знают, что не следует беспокоить “бизнесменов”, которые встречаются здесь каждую неделю в этом месте.
Дядя Лео послал меня забрать копию списка брокеров, в котором указаны текущие ставки для детей-жертв торговли людьми разного возраста и подготовки. Я также отнесу копию этого списка в офис друга дяди Лео, Йохана. Весь прошлый год я помогала Йохану с бухгалтерскими книгами по выходным. Дядя Лео хочет, чтобы я разбиралась во всех аспектах “индустрии", в том числе в том, как правильно вести бухгалтерию. Эти книги хранятся в потайных сейфах в кабинете Йохана. У всех "предприятий" в городе, включая "Дядюшку Лу", есть способы прятать распечатки своей незаконной торговли в офисах и помещениях, которые маскируются под легальный бизнес и более невинную деятельность.
Когда я захожу в кофейню, меня встречает знакомый запах насыщенного темного кофе и сладкий аромат дорогих сигар и трубочного табака. Хотя большинство брокеров - мужчины, с ними сидят две женщины, потягивают кофе и курят. Женщины одеты как мужчины. В этом нет ничего необычного в этом городе, где границы для всех полов были гибкими даже в начале 70-х. Получив список, я кладу его в сумочку и немедленно отправляюсь в офис дяди Лу на берегу канала. Хотя на двери написано, что он юрист, другие брокеры уверены в обратном. Сохраняя этот фасад, его официальные счета показывают, что его огромный доход генерируется за счет судебных издержек, взимаемых с международных клиентов. Его клиенты, безусловно, международные, но в том, что они делают, нет ничего законного. В конце концов, его клиенты — это не только публичные дома, но и богатые люди, которым нужны дети для вечеринок, дети, исчезновения которых никогда не будут допрошены или расследованы.
Я отбрасываю эти мысли в сторону и пользуюсь своим ключом, чтобы войти в кабинет дяди Лу. “ Ты опоздала, - рычит он на меня. Дядя Лу очень строг, и его дисциплина может быть очень суровой.
“ Я выпила кофе перед уходом, - говорю я ему, раздраженная тем, что он ожидает от меня отчета за каждую минуту моего дня. Я, которая видела худшее, что могут предложить улицы, которая помогала ему доставлять “товар" в бордели и покупателям, которая годами хранила его секреты, должна ли я отчитываться за несколько минут, необходимых для того, чтобы выпить чашечку кофе? Но я молчу. Дядю Лу не из тех, кого можно разозлить, как я поняла за эти годы.
“Я хотел отправить эти цены Алексу до полудня”, - коротко заявляет он. Алекс - еще один главный брокер. Кажется, что каждую неделю весь южный Амстердам затаивает дыхание в ожидании обновления цен, с нетерпением ожидая, сколько брать за поступающие “посылки”.
“ Я скопирую список и отправлю ему, ” говорю я. Хотя Орден располагает передовыми технологиями связи, это южный Амстердам 1972 года, поэтому компьютеры и электронная почта здесь все еще неизвестны. Я должна использовать другие средства, чтобы своевременно передать эту информацию другу дяди Лео. Я делаю копию и ухожу.
“Возвращайся к 12:30, - предупреждает меня дядя. - Тогда у меня есть для тебя другая работа”.
Я вздыхаю. Дядя зарабатывает на своем ‘бизнесе’ достаточно, чтобы нанять репетитора, так что мне не нужно ходить в обычную школу, но это означает, что он может заставлять меня бегать за ним или работать весь день. Я подчиняюсь, ожидая того дня, когда стану взрослой и смогу приказывать другим бегать за мной. Покидая кабинет дяди Лу, я фантазирую о том, как выкрикиваю ему приказы и как он быстро бежит выполнять их.
Великобритания
Прошло два месяца, и мне почти 16 лет. Меня зовут Беатрис, но мои друзья и семья называют меня “Трикси”. Я живу в пригороде Лондона. Мой отец - банкир, а мать работает секретарем в правительстве. Однако я знаю, что она работает на теневую организацию, о которой не может говорить, и я уверена, что она никакая не “секретарша". Я ненавижу свою мать и втайне называю ее “сукой”, потому что с тех пор, как я была маленьким ребенком, она использовала меня для удовлетворения своих садистских побуждений. Ей нравится ‘дисциплинировать’ меня, подвешивая на кожаных ремнях, прикрепленных к потолку ее комнаты, и пороть меня. Она всегда заставляет меня прятать длинные темные синяки, оставленные ее приступами "дисциплины», длинными платьями или джинсами с длинными рукавами. Однажды, когда мне было десять лет, она случайно сломала ребро. Мне пришлось не ходить в школу из-за "гриппа’, пока я не смогла дышать, не задыхаясь от боли. Никогда не было никаких извинений за ее садизм, который был в высшей степени сексуализирован и становился все более и более порочным по мере того, как я становилась старше.
Мой отец - слабый и неэффективный человек, который игнорирует ее издевательства надо мной и дома утыкается в газету или свои книги.
Я планирую сбежать, как только закончу среднюю школу. Я получаю огромное удовлетворение от того факта, что, несмотря на мой высокий интеллект, я крайне плохо успеваю в школе, потому что это расстраивает мою мать. Фактически, я паршивая овца в семье. Мои младшие брат и сестра - “хорошие дети”, которые хорошо успевают в школе и на внеклассных занятиях. Это я вылезаю ночью из окна своей спальни, чтобы пойти в клуб со своими старшими друзьями, которые, как и я, бунтующие подростки. Но в отличие от моих подруг, я не меняю парня к парню. После наблюдения за отношениями моих родителей у меня нет желания быть привязанной к диаде без любви или производить на свет детей, которые будут повторять цикл боли и эмоционального пренебрежения. Я хочу чего-то лучшего, хотя и не знаю, что могло бы быть "лучше".
- Я собираюсь закончить учебу на “Отлично“, а потом пойти на курсы секретарей, - говорю я Джорджии, своей лучшей подруге, перекрикивая громкую музыку в клубе, в котором мы находимся.
“Это убьет твою мать”, - говорит Джорджия. “Она всем рассказывает, что ты поступаешь в университет”.
“Чушь собачья”, - говорю я Джорджии. “С моими оценками, даже если бы она обеспечила три факультета, у меня нет шансов. Больше всего я не хочу идти. Кроме того, я хочу видеть выражение ее лица, когда я расскажу ей о своих планах.
“Я бы не хотела сражаться с этим драконом”, - говорит Джорджия, имея в виду мою мать. Но, как и моя мать, я очень волевая.
“О, я планирую убраться подальше от ее огня и дыма", - говорю я. “Я подала заявление в школу секретарей и спросила Джона, могу ли я переехать к нему, пока не закончу курс”.
“ Но ... вы двое не пара, не так ли? - Спрашивает Джорджия, ее глаза расширяются.
“ Конечно, нет! Мы просто друзья. Но я могу подрабатывать в магазине после уроков и сказала ему, что буду платить половину арендной платы. Его квартира дешевая.
“Ты намного храбрее меня”, - говорит Джорджия. “Я не могла просто переехать к парню...”
“Только подумай, что сказала бы моя мама!" Я отвечаю с улыбкой на лице. “У нее будет великолепная истерика продолжительностью в год”.
- А она не обратит тебя в социальную службу? - Спрашивает Джорджия.
“Я скажу ей, что если она это сделает, у меня будет долгая интимная беседа с ними о нашей семье и ее методах "воспитания детей", - отвечаю я. “Я сомневаюсь, что она хочет, чтобы это произошло”.
Мои воспоминания о Джин, Трине и Трикси показывают, что Орден иезуитов программирует разные презентации так, чтобы в них участвовали разные личности, каждая со своим набором симпатий и антипатий, убеждениями в жизни, религиозностью, эмоциональными чертами характера и так далее. Орден также разрабатывает различные варианты семейной жизни для каждой презентации, начиная от ‘теплой, счастливой семьи’, какой была Джин, и заканчивая семьей, якобы подвергающейся физическому, сексуальному и эмоциональному насилию, такой, как семья Трикси. Как правило, программисты следят за тем, чтобы у разных ведущих в целом были разные личности и опыт семейной жизни. То есть они нацелены на достижение "баланса" между ведущими, которые запрограммированы быть "хорошими", и теми, кто запрограммирован быть "бунтарями", поскольку они также балансируют в семейной жизни между ‘жестокими’ и "любящими".
Родители и другие члены семьи в каждой презентационной семье также тщательно запрограммированы, чтобы укрепить запрограммированную личность ведущих и распределенные роли в семье. Например, если ребенок запрограммирован на представление, в котором его родители алкоголики, то этот ребенок должен быть "героем", который заботится о своих братьях и сестрах так же, как и о своих родителях. Тогда его родители и братья, и сестры будут запрограммированы принуждать, поощрять, разрешать и / или вознаграждать такое поведение по уходу, явно или скрыто.
В указанном порядке идентификаторы для «обложек»(легенд)- каждого ведущего и их семей не являются уникальными для соответствующих участников. Вместо этого, как правило, 3-6 человек имеют один идентификатор для «обложки». Например, мою французскую телеведущую Джин и ее сестру-близнеца Аннет играли мы с Лиззи и две другие женщины того же возраста и внешности. Это возможно, потому что генетическая программа позволяет Ордену легко производить на свет нескольких младенцев одновременно, которые являются биологически идентичными братьями и сестрами.
Наличие нескольких человек для заполнения определенного удостоверения личности для «обложки»-(легенды) является логистической необходимостью: один брат или сестра может продолжать поддерживать «обложку» в одной стране, в то время как другие братья и сестры проходят обучение, работают или представляют интересы в другой стране.
Но зачем нужно программирование презентаций? Зачем это нужно? Во-первых, эти удостоверения личности могут быть использованы для предоставления, казалось бы, законной причины для нахождения агента Ордена в определенном месте в определенной стране в определенное время. Кто бы заподозрил бунтующего подростка, который поступает в школу секретарей и в конце концов нанимается крупной корпорацией, в том, что он агент Ватикана, намеревающийся украсть их корпоративные секреты для иезуитов? Или молодая французская художница, позже вышедшая замуж за члена ордена тамплиеров, чтобы внедриться в эту группу и узнать их секреты, чтобы поделиться ими с Римом? Или что неуклюжую, застенчивую американку в очках только что доставили самолетом в США после того, как она совершила громкое убийство в политически чувствительной стране?
Как Трина, настоящая причина, по которой "дядя Лео” (также агент иезуитов) заставил меня работать в офисе Йохана, заключалась в том, что иезуиты подозревали, что Йохан пытается обмануть их, и его поступок подтолкнет других также обманывать Орден. Трина понятия не имела, что в ней существуют другие части тела, которые подчиняются Риму; все ведущие понятия не имели, что внутри них были хорошо обученные ролевые части, которые сменяли друг друга и выполняли задачу, полезную для культа, в то время как они оставались полностью равнодушными к этой деятельности.
Другими словами, псевдонимы в различных презентациях используются для сокрытия культовой и разведывательной деятельности личности. Таким образом, программисты часто называют ведущих “овцами", которые скрывают внутри себя “волка". Фактически, программирование овец и волков с враждебностью между овцами (презентации, которые выходят за пределы культовых помещений) и волками (культовые хозяева и откровенно культовые лояльные части) устанавливаются для увеличения барьера амнезии между двумя группами.
Помимо практической полезности презентаций как средства выполнения членами миссии, Орден занимается программированием презентаций из-за того, что это усиливает и облегчает контроль сознания. То есть, когда индивид вынужден принимать и разделять множество различных повествований о своей "жизни" как совершенно разных "личностей’ в совершенно разных ‘семьях", им становится легче манипулировать и контролировать, потому что их восприятие реальности остается фрагментированным. По обеим этим причинам другие оккультные общества, такие как иллюминаты и тамплиеры, и правительственные агентства, практикующие контроль сознания, такие как ЦРУ, также программируют своих членов на проведение более чем одной ‘некультовой’, обычной презентации спереди. Чтобы поддерживать связи с первоначальными европейскими странами, иллюминаты в США, Южной Америке и других регионах также часто используют европейские удостоверения личности или презентации.
Когда! я впервые узнала, что жила в других странах, под другими именами, с полной биографией каждого, это было крайне дезориентирующее и очень пугающее. Я боролась с такими вопросами, как “Кто я на самом деле? Какая я НА самом деле? Есть ли у меня вообще настоящее Я, или я просто скопление частей, созданных по прихоти других?” Я пережила ужасающий кризис идентичности, который длился до тех пор, пока я не узнала другие части лучше и не обнаружила, что на самом деле мы больше похожи, чем отличаемся. Их способность любить, смеяться, плакать, испытывать боль, гнев резонировала с тем, кем я была, независимо от запрограммированной идентичности: все мы были "настоящей мной’, все мы отражали аспект моей истинной души и то, что мне нравится и не нравится. Все они хотели освободиться от контроля со стороны других, вот почему они смело делились со мной своими историями. Все хотели свободы любить других, не будучи прикованными, к ужасу, неповиновения сатане или к необходимости повиноваться его приказам. Все хотели получить шанс прожить жизнь, которая отражает то, кто Я есть на самом деле, под всеми историями, в которые я была запрограммирована верить о себе. Всем нам пришлось пережить ужасное насилие, эмоциональную боль и манипуляции, которые потребовались, чтобы привести к тому, что я превратилась в разные личности. Все испытывали гнев из-за того, что со мной / нами так обращались всю жизнь, и все хотели, чтобы насилие прекратилось, и чтобы мы были свободны перестать издеваться над другими. Это была "настоящая Я” и поэтому они решили поделиться со мной своими историями, и таким образом я смогла написать эту книгу.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 7:57 pm
.
Глава 6: Скрытое Дитя Иллюминатов
Глава 6: Скрытое Дитя Иллюминатов
- 6:
Глава 6: Скрытое Дитя Иллюминатов
Мне 16 лет, и Анаграмма (Ana), моя ведущая культа иллюминатов, выступает в Германии. Я нахожусь в одном из частных медицинских учреждений иллюминатов. Здешние врачи только что подтвердили, что я беременна, и установили, что плод мужского пола. Со мной моя мать-иллюминат. Она немедленно звонит главе немецкой семьи, потому что отцом ребенка был Дэвид Ротшильд, и в будущем это может оказаться полезной связью с Ротшильдами. Я внимательно прислушиваюсь к звонку, потому что мне нужно знать судьбу этого ребенка. Решит ли отец-немец, что еще один незаконнорожденный сын Баттенберг-Ротшильдов на данном этапе бесполезен, и поэтому прикажет сделать аборт? Хуже того, будет ли этот ребенок продан при рождении в жестокий, извращенный преступный мир секс-торговли и экспериментов над людьми? Мне прикажут отдать ребенка на воспитание? Или, может быть, мне просто разрешат оставить моего сына и растить его самой. Волны любви захлестывают меня к моему маленькому нерожденному сыну, и как бы я хотела быть тем, кто будет определять его судьбу.
Дискуссия между моей матерью, которая является одним из моих главных программистов-иллюминатов, и отцом-немцем продолжается. В разговор вступает другой голос, и я слышу, как Тимоти Броган, еще один из моих главных программистов, присоединяется к разговору. Он настоятельно советует нам оставить этого ребенка, потому что тогда мои материнские инстинкты можно было бы использовать для верности культу и моему программированию.
Как Ана, я прекрасно знаю, что девочкам-подросткам иллюминатов чрезвычайно часто разрешается или поощряется вынашивать ребенка, которого затем отдают на воспитание или "прячут" в семьях других иллюминатов. Этот ребенок, по сути, заложник, то есть молодым матерям говорят, что если их программирование даст сбой или они не подчинятся приказам культа, то им никогда больше не позволят увидеть своего ребенка, или ребенок будет убит. Как правило, хотя ведущие культа иллюминатов помнят о ребенке и с нетерпением ждут тех времен, когда им будет позволено побыть вместе, у не-культовых, обычных дневных ведущих нет воспоминаний о спрятанном ребенке, потому что им говорят, что ребенок будет мучительно убит, если они когда-нибудь вспомнят о нем или о ней, или о культе. Таким образом, скрытый сын или дочь помогают обеспечить амнезию ведущих культа по мере того, как ребенок иллюминатов достигает подросткового возраста. Я только удивляюсь, что в 16 лет меня еще не заставили завести скрытого ребенка.
На мгновение я позволяю себе надеяться, что моим некультовым ведущим, возможно, разрешат рассказать историю о том, как я была матерью-подростком, и тогда я действительно смогу сама воспитывать ребенка. Однако мое сердце горько сжимается, когда разговор переходит в подробное обсуждение преимуществ воспитания моего сына у Ротшильдов.
“Это заставит их больше доверять Ане”, - отмечает Броган.
"Это очень важно, поскольку они уже проявляют интерес к ее навыкам оракула”, - вставляет моя мать.
Я отключаюсь от них, пока они продолжают обсуждение, обхватив руками свой живот. Хотя у меня нет сил удержать его, по крайней мере, у меня есть силы любить его, пока он все еще со мной.
В следующий раз, когда я окажусь во Франции, я скажу Дэвиду: “Я беременна”, как мне сказали сделать в немецкой семье.
“Ну, не позволяй ему приближаться ко мне, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы вести приличную беседу”, - небрежно отвечает он.
Я думаю, про себя, “Типичный Дэвид, в нем нет ни капли отцовской крови”.
Пришло время родов, и, как и ожидалось, меня сопровождает моя сестра-близнец, а также самые близкие мне люди в моей семье: моя мать, сестра и моя любимая подруга Барбара, которая также является тренером высокого ранга. Когда я принимаю роды своего сына, я чувствую внутри глубокую волну печали. Как Ана, я понятия не имею, что эти роды вызвали ту глубокую боль, которую испытала моя ведущая культа иезуитов Люси, когда ей пришлось принести в жертву своего первенца много лет назад в Риме. Вместо этого я полагаю, что это потому, что я помню принесение в жертву моего первенца в Германии, когда мне было 13 лет, обязательный ритуал для всех подростков-иллюминатов. Однако моя печаль рассеивается, когда я впервые вижу своего покрасневшего, плачущего, очень здорового маленького сына. Его зовут Дэвид, в честь его отца. Я нежно беру его на руки, прижимаю к груди и нянчу, в восторге от того, что стала матерью. Все мои сопровождающие поздравляют меня, и вскоре после этого я засыпаю. Мой маленький сын лежит рядом со мной в маленькой колыбельке.
В тот вечер они перевезли нас с малышом Дэвидом в небольшой каменный коттедж на территории главной летней резиденции Ротшильдов, наняв слугу, который будет заботиться о нас. В течение следующих нескольких недель мне позволено проводить много времени с малышом Дэвидом. Я нянчу его, кормлю, пеленаю и воркую над ним. Я по уши влюблена. Он начал поправляться.
Пряди светло-каштановых волос, а глаза все еще младенчески голубые. Я убеждена, что, когда я улыбаюсь ему, он улыбается в ответ, хотя он еще так молод. Моя мать, сестра, Барбара и другие близкие друзья из Иллюминатов часто навещают меня. Я никогда не устаю показывать им Дэвида или рассказывать о нем. Они терпеливо улыбаются и соглашаются со мной, что он действительно великолепен.
Однако во время одного визита моя мать твердо заявляет: “Пришло время забрать его в приемную семью”. Она предупредила меня об этом событии за несколько дней до этого, но я отказывалась думать об этом.
Я начинаю плакать. - Я не хочу его отдавать! - Кричу я. Мой громкий голос пугает малыша Дэвида, и, как будто сочувствуя ему, он начинает громко плакать. “Видишь, он хочет остаться со мной!” Я начинаю плакать, и у нас с Дэвидом по лицам текут слезы.
“Ты знаешь, что должна это сделать”, - напоминают мне мама и сестра. “Ты сможешь время от времени навещать Дэвида, и он всегда будет знать, что ты его настоящая мать и как сильно ты его любишь”.
Их слова не помогают. Я люблю своего ребенка и не могу от него отказаться.
“ Я не могу, ” говорю я, дрожа. - Я не в состоянии отказаться от него.
“ Если ты этого не сделаешь, то знай, я не могу позволить тебе оставить его у себя, если он делает тебя слабой. Я убью его сама, чтобы убедиться, что этого не случится”, - шипит на меня мама. В этот момент я ненавижу ее с ослепляющей яростью. Я ненавижу эту женщину, которая на протяжении всей моей жизни никогда не терпела слабости в любой форме, которая с самого раннего детства давила на меня своими собственными слепыми амбициями.
Я не могу удержать Дэвида, но я могу высказать свои чувства.
“Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, сука!" Говорю я своей матери. “Я никогда не прощу тебе этого!”
“Ненавидь меня, если хочешь, но знай, что я делаю все возможное, чтобы защитить тебя и моего внука, даже если сейчас ты не можешь этого осознать”, - говорит моя мать. Она тянется к моему сыну, и я прижимаю его к своей груди.
“ Мама, пожалуйста, не делай этого, - всхлипываю я, и слезы боли текут по моему лицу. Маленький Дэвид плачет вместе со мной, его кулаки сжаты, и его крики наполняют комнату.
“Ана, ты должна, и ты это знаешь!” - отвечает моя мать. Она посылает Лиззи пойти и попросить двух мужчин из соседней комнаты войти и помочь ей забрать моего сына. Мужчины буквально держат меня, разжимают мне руки и забирают моего сына, который все еще кричит. Я ложусь на кровать и чувствую, что умираю. Я не могу описать ту потерю, которую я испытываю.
Я поднимаюсь на ноги и кричу: “Убей меня, мама!” Я даже не могу разглядеть ее из-за красной пелены ярости и горя: “Убей меня, заверши то, что ты начала сегодня!”
“ Ана, прекрати! ” кричит она в ответ. “ Ты увидишь Дэвида через год, когда он устроится в своем новом доме. Разве ты не хочешь, чтобы он жил? Чтобы иметь хорошую жизнь?”
“Я могла бы дать ему хорошую жизнь!” Я кричу в отчаянии.
“Ты всего лишь подросток, у тебя нет собственных денег. Как ты вообще можешь содержать его? И себя? Потому что вы оба станете изгоями, если не откажетесь от него. Такой ли жизни вы хотите для своего сына?"
Я лежу на кровати и плачу часами, пока, измученная, не засыпаю. Я сказала своей матери уйти и больше не приближаться ко мне. Лиззи и Барбара обнимают меня и утешают. Позже в тот же день приходит Броган и садится рядом со мной на кровать.
“Я слышал, что тебе было тяжело отказаться от крошки Дэвида", - говорит он с акцентом, напоминающим смесь северного Великобритании и шотландского. “Я знаю, твое сердце разбито”, - продолжает он.
“Ты понятия не имеешь!” Я всхлипываю: “Я никогда не оправлюсь от этого!”
“Да, я знаю, что сейчас тебе так кажется”, - говорит Броган. “Но однажды вы увидите своего сына прекрасным молодым человеком, делающим успешную карьеру, и почувствуете гордость за то, что вы сделали для него сегодня".
“Я никогда не буду этим гордиться!” Я настаиваю. “Я ненавижу тебя и всех остальных за то, что заставили меня это сделать!”
“Ты проходишь через муки материнства и потери, через которые должны проходить все девочки твоего возраста”, - говорит мне Броган. “Все переживают эту боль, и это действительно с определенной целью: напомнить вам, что дневные презентации никогда не должны вспоминать о нас. Напомнить вам, чтобы вы всегда подчинялись. Ты обязана сделать это своему маленькому сыну, и его жизнь зависит от тебя. Я знаю, что цена высока, и она обошлась тебе дороже, чем, по твоему мнению, ты можешь вынести. Но ради всех тех, кого ты любишь, ты должна это сделать. Потому что ты тоже держишь их жизни в своих руках - и в своем сердце, - и они тоже сделали то же самое для тебя, включая твою мать, твою сестру и твоего друга ”. Он поворачивается и смотрит на Барбару, которая на четыре года старше меня, которая печально кивает мне.
“Мне тоже пришлось отправить своего сына в приемную семью", - шепчет она. “Я знаю, как это на самом деле тяжело для тебя”. Я вижу слезы в ее глазах и понимаю, что мой самый близкий друг из Иллюминатов действительно понимает.
“ Как ты выжила? - Спрашиваю я.
“Сначала по секундочке", - говорит она, подходя ко мне и беря меня за руку. “Помогает то, что я могу видеть его, когда бываю в Германии. Они разрешают мне играть с ним, и он называет меня "мама", и для меня очень много — значит знать, что у него все хорошо ".
“ О, Барбара, ” говорю я и, рыдая, падаю в ее объятия. Остальные уходят, и мы вдвоем некоторое время плачем вместе, а потом она обнимает и целует меня.
- Хотела бы я жить по-другому, - шепчу я ей.
“ Ш-ш-ш-ш! ” предостерегает она меня, шепча мне на ухо. “ Знаешь, они могут нас подслушать. Не говори ничего такого, чего не хотела бы услышать.
“На данный момент мне все равно", - говорю я ей.
“Но однажды ты поймешь”, - напоминает она мне. “И твой сын тоже”. Так безмолвно она обнимает меня и утешает всю ночь.
Прошел год, и мне исполнилось семнадцать. Сегодня, как программист иллюминатов, я работаю с Барбарой, чтобы укрепить связи между Белтсаром, восьмилетним мальчиком, и Дезире, шестилетней девочкой. Они уже очень близкие друзья как в своей обычной жизни не-культовых ведущих, так и в своей иллюминатской стороне жизни. Чрезвычайно важно, чтобы эти двое детей были глубоко связаны, потому что Дезире в конечном итоге будет вынашивать скрытого ребенка Белтсара, когда они станут подростками; поскольку подростки мужского пола не могут вынашивать детей, их скрытый ребенок, как правило, является ребенком, отцом которого они являются со сверстником, в которого они были влюблены с раннего детства. Программисты иллюминатов работают над тем, чтобы у каждого ребенка мужского пола была лучшая подруга женского пола, в которую они глубоко влюбляются и с которой связаны травмами. Установление пары обычно основано на наблюдении за тем, какие дети испытывают естественное влечение друг к другу в раннем детстве, и они следят за тем, чтобы оба ребенка верили, что их отношения развиваются органично, без влияния взрослых.
Сегодня Дезире попадет в ситуацию крайней опасности, и Белтсару будет позволено спасти ее не только для того, чтобы создать между ними связь, вызванную травмой, но и для того, чтобы усилить защитное отношение Белтсара к ней. Барбара и я наблюдаем за Белтсаром и Дезире через скрытые камеры, когда они идут по тропинке в лесу, принадлежащем немецким иллюминатам. Мы используем эти леса для сценариев программирования на открытом воздухе, поэтому территория и растительный мир изобилуют всевозможным оборудованием и конструкциями, используемыми для создания специфических программ. Когда Дезире оказывается над нужным местом, я нажимаю кнопку, и земля под ногами Дезире уходит из-под ног. Судя по всему, она провалилась сквозь прогнившие доски в глубокий темный колодец внизу. Поскольку доски были покрыты тонким слоем грязи, травы и сорняков, ни один из них этого не заметил. Дезире падает достаточно далеко, чтобы испугаться и не иметь возможности выбраться, но не настолько, чтобы сильно пострадать. Когда она падает в старый колодец, она кричит.
“ -Дезире, с тобой все в порядке? Юный Белтсар в ужасе выглядывает из-за края колодца.
“Я не ранена, но я не могу выбраться!” - кричит она в ответ. “И там что-то внизу ... змея! О, там внизу змея! - кричит она.
В это время суток нора достаточно большая и неглубокая, чтобы на дне было достаточно света для идентификации змеи. Поскольку Дезире - ведущая культа иллюминатов, которой рассказывали о ядовитых животных, у нее не возникает проблем с определением того, что рядом с ней находится разновидность ямной гадюки. Сейчас она более чем напугана, так как не знает, что до того, как программисты опустили его в яму, у него уже были удалены ядовитые мешочки.
“Это гадюка! Белтсар, помоги! Ты должен помочь мне!” Дезире плачет в полной панике. “Я не хочу, чтобы это меня достало!” Скрытые динамики громко воспроизводят звук змеиных погремушек, побуждая Белтсара к немедленным действиям. Оба ребенка достаточно малы и слишком напуганы, чтобы заметить, что змея не может так громко трясти своими погремушками.
Белтсар подбегает и хватает с земли большую упавшую ветку рядом с деревьями. Программисты удобно оставили именно ту ветку, которая ему нужна.
“Дезире, возьми это!” - говорит он. “Лезь наверх!"
Белтсар опускает палку в колодец. Он крепко держит ее, пока Дезире взбирается по ветке, и, схватив ее за руки, поднимает на последние несколько футов. Дезире лежит на земле и плачет, в то время как Белтсар обнимает свою лучшую подругу. Наконец, Дезире может говорить. “Спасибо, спасибо тебе, Белтсар”, - говорит она, плача ему в рубашку. “У меня никогда не было такого друга, как ты”.
“Я не мог позволить тебе умереть”, - отвечает он, и двое детей долго сидят вместе, пока, наконец, не встают и не отправляются домой. Мы с Барбарой молчим, наблюдая за ними вместе; хотя никто из нас не упоминает об этом, в глубине души мы хотели бы просто оставить их в покое, чтобы они стали лучшими друзьями, и чтобы нам не приходилось манипулировать их отношениями.
В этой главе описывается, как иллюминаты манипулируют материнскими и отцовскими инстинктами человека, чтобы подкрепить программирование и верность культу. Как и в иезуитских и других оккультных обществах, дети ценятся у иллюминатов не столько как члены семьи, которых нужно лелеять, сколько как активы, которые можно использовать. Например, социально проницательный, умный и прилежный ребенок может однажды повысить статус семьи, поднявшись по служебной лестнице, а красивый ребенок может завоевать расположение родителей, если более высокопоставленный член семьи проявит педофилический интерес к этому ребенку. Первого ребенка женщины-иллюминаты также приносят в жертву как доказательство верности и признак взрослой жизни. Редко, в других случаях, биологические дети могут быть принесены в жертву в ритуалах для сохранения духовной силы и социального положения.
Мои воспоминания как Аны показывают еще одно использование детей иллюминатами: удерживать амнезию родителей-подростков, контроль над разумом и лояльность до того, как они станут достаточно взрослыми, чтобы жениться и завести детей как респектабельные взрослые граждане. Быть вынужденным отдать ребенка не менее болезненно, чем быть вынужденным убить его. Когда я впервые вспомнила о малыше Дэвиде, я была эмоционально потрясена и несколько дней плакала, вспоминая его рождение и мучительные чувства от необходимости отдать его на воспитание другой семье после того, как мне разрешили провести с ним несколько недель. Его воспитывала состоятельная семья во Франции, которая была младшей ветвью Ротшильдов. На протяжении многих лет, когда я бывала во Франции, мне разрешалось проводить с ним время. Сегодня этот сын - политик в Европе.
Дети мужского пола иллюминатов также нуждаются в любовных узах, чтобы удерживать ведущего культа и ведущих в заложниках и поддерживать полную амнезию у не- ведущих культа. Как описано в этой главе, это достигается путем предоставления мальчикам в раннем возрасте возможности иметь особого друга детства, с которым они становятся близки и чувствуют себя защищенными. В детстве мальчику разрешается спасать свою подругу от опасной для жизни опасности, такой как сцена, описанная выше, или от продажи семьей женщины; или от любой другой установки, которая, по мнению программистов, будет наиболее эффективной, исходя из личностных особенностей детей. Как только мальчик становится подростком, этот близкий друг детства становится его возлюбленной, и связь еще больше укрепляется, превращаясь в романтическую. Затем мальчику-подростку дают понять, что жизнь молодой женщины, которую он любит, зависит от его представления о культе, поддерживающего их амнезию к культовой деятельности, и его дальнейшего подчинения культу. На протяжении многих лет мальчику, а позже и мужчине, разрешаются романтические перерывы с этой подругой детства, чтобы поддерживать связь - и обеспечивать амнезию и культовую верность. Часто программисты проводят мальчика или мужчину через сценарии виртуальной реальности или инсценируют жестокие пытки и смерть его возлюбленной, чтобы внушить ему вполне конкретный ужас неповиновения культу или нарушения программы амнезии.
Скрытые дети - одна из многих причин, по которым выжившим может быть очень трудно усомниться в своей амнезии, разрешить программирование или сопротивляться возвращению в культ. Чрезвычайно болезненно терять доступ к этому ребенку (или детям, если человеку было передано более одного спрятанного ребенка) и, по-видимому, невыносимо отказываться вернуться в культ, если культ угрожает детям пытками или смертью. Часто, если взрослый пытается покинуть культ, этого скрытого ребенка посылают к нему или к ней, чтобы умолять его или ее вернуться и / или прекратить подвергать сомнению его или ее программирование. Иногда этот ребенок показывает отметины на теле своей матери или отца и / или выглядит изможденным, чтобы "доказать" своим родителям, что культ причиняет вред ребенку из-за сопротивления родителей культу. Ведущие, как правило, особенно на ранних этапах пути исцеления, не имеют сознательных воспоминаний о том, что видели своего ребенка. Тем не менее, просьбы ребенка обычно вызывают симптомы, препятствующие исцелению, такие как повышенная паника по поводу исцеления, отрицание, трудности с привлечением к терапии, мигрени, появление на ритуальной ночи и так далее. Это вызвало у меня много-много слез и горя, когда я продолжала сопротивляться внутренним побуждениям или внешним мольбам / приказам вернуться в культ. Что помогает мне выстоять, так это молиться о силе от Бога и напоминать себе и другим частям моего организма, что больше всего моим детям нужно от меня не возвращение в культ, а показать им, что люди могут выйти из него.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 9:07 pm
.
Глава: 7 Прокурор Ротшильдов
Глава 8: Генералы сатаны
Глава: 7 Прокурор Ротшильдов
Глава 8: Генералы сатаны
- 7:
Глава: 7 Прокурор Ротшильдов
Мне 16 лет, и я выступаю в качестве ведущего программы иллюминатов "Анаграмма". Я сижу за столом в прекрасно обставленном банкетном зале с богатыми бархатными драпировками, круглыми столами с белоснежными шелковыми скатертями, настоящим столовым серебром и бокалами из лучшего уотерфордского хрусталя. Заведение освещено хрустальными люстрами и наполнено негромкими разговорами на многочисленных языках тех, кто ужинает. Напротив меня сидит Дэвид Ротшильд. Я знаю его с раннего детства, поскольку часть моего обучения проходила во французском доме, где я подверглась сексуальному насилию со стороны него и его братьев и сестер, как игрушка, по их праву. Для них я всего лишь внебрачный ребенок Баттенберга. Мне разрешили заниматься с няней-француженкой по воспитанию хороших манер только потому, что Филип Баттенберг попросил об этой услуге. Даже сейчас у меня по коже бегут мурашки, когда я сижу с Дэвидом, но я полностью скрываю свое отвращение. Хотя я слишком стара, чтобы сексуально развлекать Дэвида, ему нравятся мои находчивость и интеллект, и поэтому он остается моим другом на протяжении многих лет.
Еда превосходная, но у меня во рту вкус пепла. Дэвид купил мне сшитое на заказ вечернее платье от Dior, как он обычно делает для тех, кого вывозит в город. У него есть потребность контролировать, что именно я надеваю, когда мы появляемся на публике вместе с другими его друзьями. Он хочет выставлять меня напоказ, как куклу. Я хорошо играю свою роль, с изысканным макияжем и сверкающими драгоценностями на шее и на пальцах. Как и ожидалось, я обольстительно улыбаюсь всем за столом, вызывая зависть, которой наслаждается Дэвид.
После ужина и легкого шербета в завершение трапезы начинается объяснение причины, по которой мы находимся здесь, в этом заведении. Посетители обращают свое внимание на круглую платформу в центре зала. Мягкий свет сверху отчетливо освещает девочку-подростка, приведенную на платформу и прикованную цепью к столбу, который проходит посередине от пола до потолка. Это большой аукционный дом в частном поместье за пределами Парижа, и Дэвид здесь, чтобы сделать несколько предложений. Он не собирается участвовать в торгах так рано вечером, поэтому мы с ним обмениваемся небольшими шутками, пока одного за другим подростков обоего пола выводят и продают на произвол судьбы богатым частным лицам или эксклюзивным борделям, которые могут позволить себе здешние цены.
С течением вечера дети, прикованные к столбу, становятся все моложе и моложе. Сейчас два часа ночи. Глубоко внутри я ненавижу то, что я делаю, но я должна играть свою роль идеально. Я вижу, что интерес Дэвида вызвала пара симпатичных мальчиков-близнецов трех лет. Он смотрит на меня и спрашивает: “Что ты думаешь, Ана?”
Дэвид доверяет моему мнению, поскольку считает, что у меня “проницательный взгляд” на тех из них, которые понравились бы ему больше всего. От его взгляда мне хочется уползти, но у меня есть работа, которую нужно делать. “ Нет, ” говорю я ему по-французски. “ Подожди. Позже они принесут лучшее. И они приносят. Есть дети, которых учат делать особые вещи, вещи, которые ему нравятся. Есть одна маленькая девочка, которой два года, и она уже может исполнять одно из его любимых действий.
Когда он смотрит в мою сторону, я киваю, и тогда он говорит своему прокуратору: “Купи это”. Не “ее", а ”это“, потому что именно такого мнения придерживаются Дэвид и другие члены этой богатой семьи о маленьких детях, которыми можно пожертвовать. Я чувствую глубокую печаль, потому что знаю, что позже Дэвид захочет, чтобы я проводила время с ним и ребенком, что он унизит меня, сорвав дизайнерское платье, которое стоит тысячи, попросит меня сделать немыслимые вещи, а потом надругается и убьет этого маленького ребенка. Я думаю о том, как моя мать снова и снова говорила мне и моей сестре-близнецу, начиная с наших ранних лет, о том, как нам повезло, что нашими отцами были высокопоставленные, всеми уважаемые иллюминаты, которые считали нас полезными, а не расходным материалом. Но я не считаю, что мне хоть капельку повезло родиться в этой системе зла, и чем старше я становлюсь, тем больше презираю себя за то, что участвую в ее увековечении. В то же время я чувствую себя в полной ловушке, потому что непослушание означает боль, унижение и угрозу того, что пострадает моя семья.
Сцены, подобные приведенной выше, являются одними из нескольких в моей жизни, которые иллюстрируют, почему много лет назад иезуиты решили программировать агентов-женщин. Хотя агент-мужчина мог бы сыграть ту же роль, что и Ana, они хотели, чтобы представители обоих полов соответствовали разнообразию эмоциональных и других предпочтений, которые могут быть у тех, кто вырос в богатых семьях. Некоторые мужчины предпочитают женский совет, в то время как другие предпочитают мужской, и у иезуитов есть агенты, соответствующие обоим предпочтениям. Также было полезно иметь агентов-женщин в миссиях против отдельных лиц или культур, которые были женоненавистническими, потому что они, как правило, недооценивали или отвергали женщин.
У Аны, как ведущей культа иллюминатов, были только воспоминания о своей жизни в культе иллюминатов и о своих жизнях в качестве ведущих культа иллюминатов или прикрытия идентичностей во Франции, Германии, Великобритании и США. Она не знала, что ее "воспоминания" о том, что она была внебрачным ребенком лидера Баттенберга, были сценарием, с помощью которого она была запрограммирована иезуитами. У нее была полная амнезия по отношению к Риму и тамошним отцам, и она не знала, что другие части передавали ее наблюдения и знания об иллюминатах отцам-иезуитам в Риме. Она понятия не имела, что Люк (Люси), ведущий культа иезуитов, наблюдал за всем ее глазами. Тем не менее, в глубине души и Ана, и Люк были одинаково возмущены своей ролью в торговле детьми, но все же чувствовали себя бессильными изменить свою жизнь. В течение этого периода моей жизни я была запрограммированным и контролируемым разумом рабом Ордена. Они тщательно обучали и готовили меня к выполнению такой работы и на протяжении многих лет учили меня, что наградой за послушание является "любовь" и "принятие". Сказать: “Нет” означало бы навлечь гнев, эмоциональную заброшенность, пытки и даже смерть не только для меня, но и для тех, кого я любила в Ордене, включая братьев и сестер. Однажды я уже испытывала подобную глубокую, ужасающую эмоциональную боль в возрасте 14 лет, а в 16 лет - все еще оставаясь ребенком во многих культурах - я не смогла смириться с возможным повторением этой боли.
Когда я впервые восстановила в памяти аукционный дом и время, проведенное с Дэвидом, я занималась тем, что называла "туалетной терапией” - стояла над унитазом от эмоциональной боли и тоски - в течение нескольких дней. Мне было трудно сопоставить типы сценариев, в которых я участвовала с этими людьми, с "нормальной" и "христианской" жизнью, которой, как я раньше считала, я жила. Полное безразличие к боли, страданиям и человеческой жизни, ужасная продажа детей с аукциона опечалили меня настолько, что я не могла эмоционально с этим справиться. Последние несколько лет я работала волонтером в агентствах по борьбе с торговлей людьми, потому что никогда не смогу забыть выражения глаз детей, выставляемых на аукцион, страх, недоумение и отчаяние, вызванные осознанием того, что может произойти, когда их будут продавать мужчинам и женщинам в сверкающем зале. Поскольку я сама была жертвой торговли людьми в раннем детстве на богатых вечеринках (как описано в первой книге этой серии "Никогда не сдавайся"), я также слишком хорошо знала, какая мучительная участь ожидает "одноразовых" детей. Даже при написании этой главы меня переполняет глубокая скорбь от осознания того, что даже сегодня детей продают с аукционов в таких местах, как это, тайных аукционах в частных поместьях и клубах, о которых публика никогда не узнает. Я надеюсь, что, разоблачив хотя бы часть этой ужасной индустрии в этой главе, больше людей будут мотивированы сказать: “Это нужно остановить!”, а затем принять меры по борьбе с торговлей маленькими детьми.
Глава 8: Генералы сатаны
Мне 17 лет, и я участвую в совершенно особенной церемонии. Сегодня вечером я и два других отца-иезуита вступим в ряды генералов иезуитской армии. На оккультной, не публичной стороне Ордена есть 12 генералов, находящихся под непосредственным руководством Высшего оккультного генерала. Этот скрытый Верховный Главнокомандующий отличается от того, кто занимает этот пост публично; орден иезуитов сохраняет два облика - публичный, католический для всего мира, и тайный оккультный, который открыто является сатанинским. Орден учит, что у сатаны есть 12 могущественных генералов, которые окружают его трон. Каждый из них - крупные, мускулистые и устрашающие духовные существа. 12 генералов Ордена являются отражением 12 генералов ада, отражающих темную духовную иерархию здесь, в естественных сферах.
Мы все собрались в комнате, где находится трон сатаны. Это комната на секретном уровне Ватикана, которая защищена многочисленными мерами безопасности и технологиями. Внутри нее находится большой золотой трон с золотым алтарем. Предположительно, это помещение было построено сотни лет назад, за большие деньги, мастером-архитектором и его каменщиками. Рабочие должны были все время находиться в Ватикане. Их хорошо кормили и обращались с ними, но им не разрешалось общаться ни с кем за пределами Ватикана во время строительства этой комнаты. Когда строительство было завершено, с прекрасными полами из дорогого камня, богато украшенными колоннами, вызолоченными золотом, и был установлен золотой трон, архитектор и его рабочие были убиты в ходе грандиозного ритуала. Это было сделано для обеспечения абсолютной секретности. Всем семьям сообщили, что произошел неудачный “обвал” и что все рабочие погибли. Этим семьям были выделены значительные суммы денег, чтобы компенсировать их потерю, но, естественно, у многих членов семьи возникли глубокие подозрения по поводу этой истории. Правдив этот рассказ или нет, комната реальна, и никто за пределами Ордена и некоторых членов других оккультных групп даже не знает о ее существовании.
На золотом алтаре совершается огромная жертва, которую мы с другими отцами поем в богослужении, в то время как мы просим сатану позволить нам войти в ад. Через некоторое время в комнате появляется темный проем. Он становится шире, и появляются ступени, которые спускаются вниз. Коннер выглядит немного нервным, Виталис потеет, и я чувствую холодок по спине. С этими ступеньками вниз, в темноту, ассоциируются мрачная тишина, подавленность и странный запах. Сделав глубокий вдох для храбрости, мы с двумя другими молодыми отцами медленно спускаемся по лестнице, уходя все глубже и глубже в землю. Мы спускаемся в ад, где правят сатана и его 12 генералов.
Зал, в который мы спускаемся, огромен. Он выглядит так, словно высечен из самой земли, повсюду каменные колонны и гроты. Мерцающие огни, и при этом слабом освещении я вижу огромный трон из гладкого блестящего черного камня. На нем восседает сатана. Здесь он в своей отвратительной форме, огромная, возвышающаяся, черная неповоротливая фигура. Вокруг него полукругом стоят 12 огромных духовных существ. Каждое существо облачено в доспехи и держит в руке меч из блестящего черного металла. Я дрожу, когда мы, трое будущих молодых генералов, подходим к трону, возвышающемуся над нами. Каждый из нас опускается на одно колено, затем мы простираемся ниц на твердом каменном полу, ожидая. На минуту наступает абсолютная тишина.
Затем низкий голос спрашивает: “Чего ты хочешь?”
“Служить в вашей армии и хорошо руководить”, - говорим мы все в унисон, как нам велели отвечать. “Чтобы завоевать для вас землю и победить ваших врагов".
Затем сатана зовет Коннера вперед. Коннер - его детское имя; теперь он отец Питер, и поэтому сатана обращается к нему как Питер. “На этой скале я построю свою церковь”, - рычит он Коннеру. Я удивляюсь тому, что сатана использует Священное Писание, которое так негативно отзывается о нем, но я также завороженно, наблюдаю за этой встречей.
“Встань передо мной на колени”, - говорит Сатана Коннеру. Он так и делает. Сатана кладет руку Коннеру на голову, а затем шепчет имя ему на ухо. Он называет Коннеру имя своего генерала. Сейчас это секрет, но будет объявлено позже, на другой публичной церемонии, как только мы вернемся наверх.
Виталиса вызывают вперед, и процесс получения его имени повторяется. Наконец, Сатана призывает меня выйти вперед. Я опускаюсь перед ним на одно колено, и он делает паузу. “Не так давно у нас с тобой были трудные времена, - мягко говорит он мне, - и теперь это для меня еще приятнее”. Он наклоняется и шепчет мне на ухо: “Тебя зовут Басрат, и ты поднимешься в ранге вместе с другими и совершишь для меня великие дела”.
Я встаю. Мы все поднимаем наши мечи, прекрасные мечи с украшенными драгоценными камнями рукоятями, которые висели в ножнах на поясе у нас на талии, и приветствуем сатану, нашего верховного военачальника, прижимая руки к сердцу в римском приветствии верности. Генералы ада смотрят на нас, людей, сверху вниз изучающими взглядами, словно оценивая нашу ценность для того, чтобы удостоиться этой великой чести. Сатана кивает, разрешая нам уйти, и мы трое снова отдаем честь, затем поворачиваемся и медленно поднимаемся по каменной лестнице, ведущей обратно в секретную комнату в Ватикане, комнату с золотым троном.
Мы верим, что побывали в аду и вернулись обратно. Ужас, который мы испытывали на протяжении всего опыта, неописуем, и наше облегчение от того, что нам позволили вернуться наверх, не менее велико. Когда мы возвращаемся, отцы в восторге. Они также благодарны, поскольку посещение ада, даже если оно якобы должно быть почетным, иногда может сорваться. Совершается еще одно жертвоприношение, и затем мы все переходим в соседнюю комнату, где накрыт великолепный пир с золотыми кубками, тарелками и столовым серебром. Свечи в золотых подсвечниках мягко мерцают.
“ За новых генералов! - Говорит отец Маттео, высоко поднимая свой кубок. Он стал Высшим генералом оккультной части Ордена за два года до этого и доволен, что мы стали генералами. Несколько недель назад он потерял одного генерала во время выполнения очень опасной миссии, и двое из его нынешних генералов становятся старше. Они готовы уйти в отставку и стать консультантами, или сенаторами, как их называют в Ордене. Мы трое войдем в низшем звании: 12-й генерал, 11-й генерал и 10-й генерал, чтобы заполнить эти места. Я (отец Лука) - 11-й-й генерал, Коннер (отец Питер) - 10-й-й, а Виталис (отец Томас) - 12-йth
После ужина в нашу честь мы один за другим заходим в кабинет Маттео и наедине называем ему наши общие имена. Отныне, когда мы встречаемся с другими генералами, к нам будут обращаться по этому имени.
Двенадцать генералов ордена иезуитов отвечают за стратегию и планирование операций в национальном, региональном и глобальном масштабах, координируя усилия многих агентов иезуитов по всему миру. Ожидается, что они будут предвидеть любой национальный кризис или другие события, которые могут угрожать интересам Ордена, или, по крайней мере, быстро реагировать на них, а также разрабатывать, реализовывать, оценивать и отслеживать краткосрочные и долгосрочные планы во всех регионах. Молодым, менее опытным генералам часто выделяются меньшие по размеру или менее жизненно важные районы мира для планирования операций под пристальным руководством генералов старшего поколения и сенаторов. Всегда, всегда их цель состоит в том, чтобы установить и усилить контроль сатаны над Землей любыми возможными средствами. Это может включать подкуп, убийства, шантаж и другие средства для обеспечения того, чтобы страна, находящаяся под контролем генерала, помогала Ордену - и сатане - в его планах в отношении этой страны, а также для того, чтобы помочь проложить путь к пришествию человека, которого они по-разному называют “Светом мира", "Надеждой мира“ или "Помазанником". Из-за своей стратегической и духовной важности Иерусалим и земля Израиля всегда находятся под руководством первого генерала.
По мере того, как генералы станут старше и уйдут на пенсию с этой должности, они перейдут к менее ответственной роли сенатора. Роль сенатора отводится членам Ордена с мудростью и опытом, накопленными за годы оказания помощи в разработке стратегии мировых операций в качестве генерала или на других ключевых руководящих должностях в других важных областях, таких как магическое ремесло, программирование, политический анализ и так далее. Сенаторов часто награждают за многолетнюю службу Ордену прекрасной виллой в Италии. Молодые отцы и подопечные любят посещать эти виллы и с удовольствием выпивают чашечку чая или кофе с любимым пожилым наставником в этой роскошной обстановке. Орден хорошо вознаграждает тех, кто остается верным - по крайней мере, финансово. Это одна из причин, которая поначалу затрудняла мою полную нищету, когда я покидала Орден, но я научилась приспосабливаться к такому образу жизни, понимая, что цена виллы - оставаться верным жестокому хозяину, которому нравилось причинять боль людям, - была слишком велика, чтобы ее платить.
Пока я была в Ордене, я верила, что сатана и другие темные духовные существа были во главе ада и могли открыть проход в ад для посещения людьми. Теперь я верю, что это был еще один обман, когда сатана назвал подземное место ‘адом" и наполнял его невыразимым ужасом и угнетением всякий раз, когда люди посещали его. Я также больше не верю в небиблейскую позицию, согласно которой сатана управляет адом. Хотя я верю, что это воспоминание отражает подлинную физическую встречу с сатаной и его предполагаемым ‘адом’, я также верю, что многие из моих воспоминаний об аде и подобных местах на самом деле были созданы в студиях программирования с помощью тщательно продуманного реквизита, виртуальной реальности и других технологий. Как описано в моей первой книге "Никогда не сдавайся", программисты проводят детей через такие инсценированные версии духовных переживаний в начале их жизни, чтобы внушить и подготовить детей к переживанию "реальных" событий позже в жизни.
- 8:
Глава 9: Вступление в 33
Мне 17 лет, через несколько месяцев после того, как я стала генералом. Я чрезвычайно занята. Я не только усердно выполняю свои новые обязанности генерала, но и продолжаю работать тренером и ученым, а также трачу время на поддержание своего прикрытия в различных странах. Однажды в дверь моего офиса стучат. Я подавляю вздох. Несмотря на то, что у меня есть собственное рабочее пространство, это редкий час, который проходит без каких-либо помех.
- Входи, - говорю я.
В комнату входит молодой человек лет под двадцать, отец Теофилус, или Фил, как я его называю.
“ Привет, Люси, - говорит он в знак приветствия. Сегодня он одет в мантию своего отца, как и многие другие, когда они не в рабочей одежде, или военной форме, или в гражданской одежде, чтобы выходить на улицу в городе. Черные мантии очень удобны, и отцы выбирают высококачественные ткани при заказе своих мантий. Фил - чрезвычайно красивый мужчина и настоящий обаятельный. Он улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ.
“Я должен тебе кое-что сказать”, - говорит он, его тон становится серьезным. “Я хочу, чтобы ты присоединилась к 33”.
Я смотрю на него, ничуть не удивленная. Другие говорили мне, что меня, вероятно, скоро пригласят присоединиться к ним. Ватикан 33 — это корпорация ассасинов ордена иезуитов. Хотя все агенты в группе с детства проходят тщательную подготовку, чтобы стать опытными убийцами, 33 из них - лучшие среди них. Большая часть их работы чрезвычайно опасна и часто проводится в чувствительных или нестабильных районах мира или с целями, которые уже имеют свои собственные сложные меры безопасности и поэтому требуют тесной координации с нашими специалистами по разведке. Сложный характер этих миссий означает, что 33-и сами являются первоклассными агентами разведки, которые собирают и используют свои собственные разведданные, а также те, что предоставляются другими подразделениями Ордена.
“Уход Джеймса оставил брешь, и ты нам нужна", - говорит он мне.
Я чувствую укол печали. Несмотря на то, что члены 33 очень, очень хороши, они тоже люди, и отец Джеймс умер в камере для допросов неделю назад. Он умер незамеченным в хорошо охраняемой камере, используя только свои навыки тета, чтобы остановить биение своего сердца, вместо того чтобы выдать Рим и его секреты. Это была смерть героя, поэтому все учреждение и школа почтили его память короткой церемонией. Его имя также было выгравировано на специальной каменной стене, на которой перечислены те, кто отдал свою жизнь служению.
Мне грустно, но в то же время я польщена просьбой Фила. “Я принимаю свое место в 33”, - говорю я своему новому капитану.
Мы встречаемся через регулярные промежутки времени в течение всего года. Из-за большого количества заданий, которые мы берем на себя, а также из-за того, что у каждого члена 33 также есть другие роли в ордене.
За исключением ключевого совещания, которое проводится раз в квартал, всем нам редко удается присутствовать на собрании. Через неделю после просьбы Фила я присоединяюсь к девяти другим участникам собрания. Мы все смеемся, отпускаем непристойные шутки и поддразниваем друг друга. Наша работа тяжелая и опасная, а черный и пошлый юмор - один из способов, с помощью которого мы справляемся со стрессом. В комнату входит Фил. Мы встаем, отдаем ему честь и рассаживаемся. Поздоровавшись с нами, Фил переходит к делу.
“Мне нужна команда, чтобы отправиться в Африку, - говорит он, - и собрать информацию о политической обстановке в одном из ее городов”. Вероятно, в этом не было бы ничего слишком сложного, учитывая сеть хорошо оплачиваемых контактов, которые у нас уже были на местах. Но затем он добавляет: “Нам нужно, чтобы руководство в этом городе сменилось, поэтому в течение следующего года нам придется позаботиться о паре человек, которым не нравятся перемены. И это должно выглядеть как плохо спланированные инциденты местной группировки, которой просто повезло, что их попытки убийства действительно увенчались успехом ”. Ладно, это немного сложнее. Он продолжает: “Пол, Питер (Коннер) и Люк войдут в команду”.
Фил только что дал нам с Коннером первое задание в составе 33-го отряда. Затем он проводит следующий час, подробно рассказывая нам о ситуации, отвечая на наши вопросы и делясь разведданными, которые уже были собраны нашими специалистами по разведке и членами 33-х вооруженных формирований, которые были на местах в этой стране и конкретном городе в прошлом году. План состоит в том, что через неделю мы отправимся на первый этап задания, выполнение которого займет около трех недель.
Мы завершаем собрание громким криком “За Рим!”. Ибо, что бы мы ни делали, какова бы ни была наша роль, в конце концов, все это для Рима, и мы - его солдаты.
После окончания встречи я иду в свой личный кабинет и вызываю программу планирования. Я называю код миссии, который Фил сообщил нам устно во время встречи. Программа обновляет мое расписание с учетом миссии, автоматически перераспределяя другие мои обязанности в соответствии с моими сохраненными предпочтениями. Я просматриваю изменения, вношу несколько корректировок вручную, затем программа уведомляет моих коллег об изменениях в моем расписании. Программа также изменяет расписание моих коллег, когда они должны выполнять мои обязанности в мое отсутствие. Моя сестра Лиззи, например, возьмет на себя некоторые из моих обязанностей в лабораториях программирования, поскольку она сама талантливый программист. Я также устраиваю быструю встречу с Мэтти, главным тренером, чтобы обсудить, как следует продолжать обучение трех конкретных учеников, пока я не вернусь из Африки.
Ватикан 33 - одно из подразделений "черных операций’ ордена иезуитов. Они следуют давней традиции ватиканских шпионов, когда отцы-иезуиты, нанятые в качестве наставников королевских семей, университетов и торговых гильдий, снабжали Рим информацией, которая легла в основу его политики и решений.
33 человека владеют множеством способов убийства, в том числе бесшумными средствами ближнего контакта, такими как гаррота и ножи, оружием, которое действует на большем расстоянии, таким как винтовки, стрелы и дроны, ядами острого и замедленного действия, а также организацией несчастных случаев со смертельным исходом на дороге, дома и так далее. Они также обучены собирать и анализировать разведданные, управлять всеми видами транспортных средств, говорить на многих языках, использовать маскировку и предельно убедительно изображать практически любого человека - проститутку, фермера, солдата, университетского профессора, политического диссидента, энергичного стажера, художника, химика, парикмахера и т.д. - По мере необходимости для выполнения миссии. Как упоминалось ранее, все дети-иезуиты проходят такую подготовку; 33 человека выбираются из числа агентов, достигших чрезвычайно высокого уровня компетентности во всех этих областях.
Агенты "33" иногда могут быть наняты сторонними организациями, теми, кто достаточно платит за это - кто хочет выполнить работу так, чтобы не осталось и следа. Конечно, последняя сфера деятельности всегда была опосредована несколькими слоями сторон, и те, кто нанимался на работу, никогда не знали, кто на самом деле выполняет эту работу за них. Они знали только того, кто, по их мнению, это делал.
33 группа гордятся тем, что обычно остаются "невидимыми" и неизвестными в странах, в которых они действуют, выполняя секретные миссии. Все миссии спроектированы так, чтобы их невозможно было обнаружить, и являются результатом тесной совместной работы с другими подразделениями Ватикана и его объектов по всему миру, такими как отдел анализа данных и технические подразделения, в состав которых входят блестящие ученые. Иезуитский университет, который готовит ярких ученых в отдаленном месте, вполне может также располагать секретными подземными помещениями, в которых хранятся технологии, на 50-70 лет опережающие общедоступные, для удовлетворения постоянной потребности в точной, своевременной и полезной информации. Командная работа — это норма в Ордене, когда те, кто руководит, внимательно прислушиваются к информации и советам всех остальных. 33 человека знают, что любой успех, которым они пользуются, основан на командах, которые поддерживают их и предоставляют информацию, которая может сделать разницу между успехом или катастрофой, включая смерть.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 9:31 pm
.
Глава 10: Дитя сатаны
Глава 10: Дитя сатаны
- 9:
- Глава 10: Дитя сатаныМне 18 лет, и я на четвертом с половиной месяце беременности ребенком сатаны. С тех пор, как началась эта беременность, ко мне относились как к королевской особе. Другие члены Ордена кланяются, когда видят меня. За моим здоровьем тщательно следят. Мне дают деликатесы и разрешают меньшую нагрузку. Другие отцы часто спрашивают меня: “Как дела у вас с ребенком?”Большую часть дней я не знаю, как ответить. По мере того, как ребенок внутри меня развивается и растет, всепоглощающая тьма и отчаяние растут в геометрической прогрессии. Я чувствую, что умираю. Но я улыбаюсь и говорю: “Хорошо”, в то время как в глубине души задаюсь вопросом, сколько мне осталось жить. Эта беременность высасывает из меня жизнь. Такое чувство, что этот крошечный ребенок пытается съесть мой дух заживо, изнутри.Когда я была крошечной, оракулы и наставники сказали мне, что я ношу ребенка сатаны.И теперь я такая. Я понимаю, что они не рассказали мне об ужасающей цене "великой чести”. Ежедневно я испытываю глубокое, темное и невыразимое угнетение.С каждым днем я становлюсь все бледнее и худее. Мое тело отражает полное отчаяние и смертельный духовный гнет, под которым я нахожусь. Маттео, Джером, Карлотти, Дэнни, Лиззи, Джон и Мэтти проводят со мной дополнительное время, пытаясь накормить меня. Они напоминают мне, что любят меня. Они напоминают мне, что это было то, для чего я была генетически спроектирована и зачата. Они напоминают мне, что это моя конечная цель и предназначение. Тем не менее, я продолжаю угасать. Какой бы сильной ни была я, каким бы здоровым ни было мое тело в начале беременности, мой дух и тело слабеют под тяжестью этой оккультной беременности.Это происходит три недели спустя, посреди ночи. Маттео спит рядом. Внезапно меня пронзают ослепительно острые судороги в нижней части тела. От агонии у меня перехватывает дыхание на несколько ужасающих мгновений. Я задаюсь вопросом, не разрывается ли плодом мой кишечник, но я смотрю вниз и вижу, что мой живот цел. Однако кровь течет у меня между ног. Еще один глубокий спазм, словно нож в животе, сотрясает мое тело. Мое тело больше не может вынашивать этот плод и яростно прерывает его. Я чувствую одновременно полное отчаяние и огромное облегчение. Я не могу представить, чего я когда-либо хотела больше в своей жизни, чем избавиться от этого существа. Но если я не смогу осуществить это, я полностью разрушу великую надежду, которую возложили на меня все отцы, которых я люблю, и сам сатана. Я потеряю их любовь, и я чувствую отчаяние от этой мысли даже посреди этой боли.Схватки продолжаются, и я плачу. Я истекаю кровью между ног, и мне все равно. Я хочу умереть. Маттео слышит мой плач и тихие стоны. Он немедленно встает, включает свет и видит кровь, просачивающуюся на простыни. Он звонит в звонок, расположенный в комнате, и кто-то отвечает. “Пришлите сюда команду целителей!” - кричит он. “Сейчас же!"Среди волн боли я чувствую, как что-то похожее на огромный сгусток, но более плотный, проходит у меня между ног. Маттео, Джером, Дэнни и Карлотти там, и я вижу слезы в их глазах. Но я знаю, что они оплакивают не меня. Они оплакивают потерю этого существа, которое убивало меня. Я теряю сознание от потери крови и отчаяния.Я просыпаюсь, не уверена, через сколько. Мне сделали переливание крови, а также жидкости и питательных веществ; я чувствую разницу. В комнате темно, и я слышу тихие звуки плача и скорби за дверью. Надежда на то, что Свет Мира родится в нашем мире, была разрушена, поэтому весь Орден в трауре.Я устала, слаба и потрясена.“Как ты могла?" Маттео шипит на меня. "Как ты могла потерпеть неудачу, когда это было так важно для меня?”Я потрясена до глубины души его обвинением. Неужели он не понимает, что именно моя любовь к нему поддерживала мою жизнь так долго, что в противном случае я бы легла и умерла несколько месяцев назад - как это случилось с другими до меня, которые пытались выносить ребенка сатаны? Что единственная причина, по которой я прожила так долго, была ради него? В комнату входят другие, и я вижу гнев и разочарование в их глазах. Я потерпела неудачу, абсолютную неудачу. Я неудачница. Мне не следовало позволять жить. Интересно, почему я тоже не умерла вместе с этим абортированным существом, с этим существом, которое все ценят намного больше, чем меня. Я закрываю глаза и погружаюсь в кататоническую кому, вызванную моим желанием умереть.Я лежу в постели и слышу голос Дэнни, шепчущий мне на ухо. “Сестра, не умирай. Вернись ко мне. Я хочу” чтобы ты жила. Я тихо вздыхаю и продолжаю спать.Позже в тот же день я слышу голос Лиззи. “Вернись, Люси, - тихо говорит она, касаясь моего лица. “ Не оставляй меня, пожалуйста. Ты нужна мне.Я шевелюсь, а затем продолжаю спать.В комнату заходит Маттео. Я слышу его голос рядом со мной. "Я зол и разочарован, но я не хочу, чтобы ты умирала", - говорит он. Его голос хриплый. “ Я люблю тебя, несмотря ни на что. Ты знаешь это, дочь. Я слегка приподнимаюсь, и мои глаза приоткрываются. Я вижу его лицо и понимаю, что он имеет в виду то, что говорит мне. Я выныриваю из глубокого сна, который держал мой дух в плену, и медленно, с большим трудом тянусь к его руке. Он сжимает ее, и слезы текут у него из глаз.Следующие несколько дней Маттео, Дэнни и Лиззи постоянно находятся со мной, сменяя друг друга. Они понимают, что я подвержена высокому риску самоубийства, поскольку мое тело сотрясается в конвульсиях горя из-за моей неудачи, а глубокая депрессия все еще охватывает меня. Они кормят меня напитками с высоким содержанием питательных веществ и мягкими фруктами, и через несколько дней я набираюсь сил. Теперь я могу говорить и говорить каждому из них, что люблю их, как и они любят меня. Эта любовь - то, что вернуло меня с порога смерти, почти так же, как это было, когда я был младенцем и не смог преуспеть.Проходят дни, и постепенно я начинаю делать больше. Мне трудно справиться со вспышкой разочарования, которую я поначалу вижу в глазах тех, кто мне дорог, включая Мэтти, Коннера и Мэри Маргарет. Мэри Маргарет сейчас беременна ребенком сатаны, и однажды ночью, когда я снова достаточно окрепла, чтобы работать, она приходит навестить меня в моем личном кабинете. - Тебе было так тяжело? - шепчет она.Я вижу, какой подавленной и изможденной выглядит эта одноклассница, которая мне ближе, чем сестра. Сейчас она на пятом месяце беременности ребенком сатаны. Я волнуюсь, когда смотрю ей в глаза. Она совсем неважно выглядит, и я не хочу, чтобы она умерла.“Да, очень тяжело, я думал, что умираю", - отвечаю я с неподдельным беспокойством.“Итак, я не слабая, чтобы испытывать такие чувства”, - говорит она.“Нет, вовсе нет. Это пройдет с родами". Я отчаянно надеюсь, что это правда.На следующей неделе Мэри Маргарет также делает аборт своему ребенку. Она не в состоянии вынашивать его достаточно долго, чтобы плод стал жизнеспособным. Как и мне, ей требуется несколько недель, чтобы оправиться от травмы вынашивания ребенка, а затем она должна справиться с глубокой депрессией, вызванной разочарованием ожиданий тех, кого она любит больше жизни. Карлотти, ее главный тренер, и ее близнецы остаются рядом с ней точно так же, как мои главный тренер и близнецы были рядом со мной. После первого дня, когда она пробуждается от глубокого сна, я прихожу в себя.“Это была не твоя вина”, - говорю я ей. “По какой-то причине наши тела и умы не способны на это. Но я найду способ, даже если на это уйдут годы. Я выясню, почему и как это исправить ".Годы спустя, работая вместе со многими другими членами Ордена, я обнаружила способ помочь людям вынашивать детей такого типа. Оракулы были правы, что это существо родится через меня. Однако это произошло не при моей беременности, как предполагалось. Вместо этого именно разработанные нами технологии позволили человеческим матерям успешно вынашивать гибридных детей.Иезуиты в течение многих лет были привержены цели появления на свет детей, которые являются наполовину людьми, наполовину духовными существами. Многие женщины в первые годы жизни либо умирали от усилий, либо плод прерывался, когда он был еще слишком мал, чтобы жить. Эти потери не остановили их от попыток. Генная инженерия, используемая для улучшения здоровья, силы, заживления и силы воли, предназначалась не только для создания суперсолдат, но и для создания человеческих самок, достаточно сильных, чтобы быть способными зачать и выносить этих гибридных детей до рождения. Однако для успешного вынашивания гибридных детей до срока требовалось нечто большее, чем физическая сила и незаурядная воля. Матери отчаянно нуждались в поддержке из-за полного отчаяния, депрессии и угнетения, которые буквально убивали их и / или приводили к выкидышу.Пока я и другие члены поведенческого, духовного и научного подразделений размышляли, как решить эту проблему, мы разработали следующее решение: собрать команды людей, которые были тесно связаны духовно с беременной женщиной. Эти команды духовно несли бы часть духовной тьмы и отчаяния в течение коротких периодов времени и, таким образом, приносили матери некоторое эмоциональное и духовное облегчение. Этот план был разработан в течение двадцати лет после моей собственной неудачной попытки, и в результате произошло первое успешное рождение гибридов. Команды назывались Omega teams, поскольку они использовали Омега-духовность и связи между людьми.Эти гибриды не всегда были "детьми сатаны”. Некоторые были порождены другими княжествами, такими как Маммона, Пейн, Аид, Смерть, принц Персии, а также другие существа, включая божеств из пантеонов различных религий и культур. В то время как ранние гибриды казались не совсем человеческими, за последние 24 года в Ордене иезуитов были рождены гибриды, выглядящие полностью как люди. Некоторые, однако, обладают необычными чертами лица, такими как фиалковые глаза или серебристо-русые волосы. Но самое большое различие, как я опишу в следующей главе, заключается в их личностях. Они действительно не являются в полной мере людьми, и то, как они действуют, отражает эту реальность.Одна из главных лабораторий иезуитов по разработке гибридов находится в Чехословакии; другая расположена в Венгрии, а третья - в Польше, чуть южнее границы с Россией. Здесь продолжаются эксперименты, направленные на повышение успешности этих беременностей, чтобы заселить мир этими существами. Хотя я сдержала свое обещание Мэри Маргарет, у меня не было радости от этого из-за тьмы и зла, которые это несло на землю.Иногда я с мрачным юмором смеюсь над теми, кто задается вопросом, являются ли Байден, или Билл Гейтс, или другие известные общественные деятели на самом деле нефилимами. Любой, кто когда-либо встречал настоящего гибрида, сразу бы сказал: "Нет”. Эти публичные люди действительно очень человечны, даже если они жадны, эгоистичны, социопатичны или заблуждаются в своем желании поспешить с установлением нового мирового порядка. Даже Юваль Хурари, несмотря на его чудовищные заявленные планы в отношении человечества, остается человеком.
- 10:
- Глава 11: Оракул РотшильдовМне 19 лет, и я физически восстановилась после попыток выносить гибридного ребенка годом ранее. Я нахожусь во Франции в качестве ведущей моего культа иллюминатов, Анаграммы (Ana). Мой близнец-иллюминат и я будем оракулами Филиппа Ротшильда в течение года. Он слышал, что мы очень одаренные оракулы, поэтому он хочет, чтобы мы двое по очереди исполняли эту роль для его семьи. Филипп считает, что мы - бастарды Баттенберга, немецкой семьи высших иллюминатов, “Аны” и “Селин”. Поскольку я старший близнец, я делаю первый поворот и только накануне вечером прибыла в роскошный особняк этой очень богатой семьи. Несмотря на годы моего присутствия с танцами среди знати иллюминатов на ритуалах, собраниях и обучающих мероприятиях, мой желудок сжимается от беспокойства, когда слуга, проводивший меня в мои апартаменты, раскладывает мантию, которую я должна надеть на встречу с Филиппом. Быть призванным стать оракулом для такого высокопоставленного и могущественного человека, как Филипп Ротшильд, — это большая честь - и большой риск. Эта работа на год может оказать огромное влияние на мою сестру, мою мать, моих детей и на мой статус, безопасность и возможности в ближайшие годы.Я надеваю мягкий белый халат из шелкового материала, украшенный золотой вышивкой, и красиво вышитые белые шелковые тапочки. Золотой и белый - цвета верховного оракула, и именно этот наряд я надену, когда буду официально исполнять свою роль оракула. Накануне вечером я провела время в вежливой светской беседе с членами семьи, в том числе наслаждалась великолепным ужином в сопровождении бесценного вина.Теперь начинаются мои обязанности. Я вхожу в отдельную комнату в особняке, оборудованную специальными технологиями, предотвращающими постороннее прослушивание.Филип ждет меня. “Кто мой злейший враг?" Филип спрашивает меня первым. Он проверяет меня, потому что хорошо знает ответ на этот вопрос.“У вас их двое; один, как я называю, глава крупной корпорации, которой он одолжил крупную сумму денег за последние три года. “ Этого человека возмущает ваша финансовая власть над ним. ” Я делаю паузу. “ Но есть еще один. Ваш сын Дэвид. Он ищет твоей смерти, потому что хочет править вместо тебя”.Филип выглядит удивленным. Хотя оракулы богатых домов должны быть очень точными, иначе их накажут или убьют, не многие осмелились бы сказать ему что-то подобное.“ Он убьет меня? - Спрашивает Филип.“Нет, твоя смерть наступит другим способом”, - говорю я ему.Филип немного расслабляется. Он понимает, что ему не обязательно убивать своего сына, чтобы жить.Однажды Дэвид проходит мимо меня в коридоре и ведет в небольшой отдельный кабинет сбоку. Он закрывает дверь. “Оракул”, - говорит он, обращаясь ко мне по титулу, - “Какой будет дата смерти моего отца?” Я знаю, он очень хочет знать, как долго ему придется ждать. Все сыновья богатых семей хотят знать такие вещи.“Ты думаешь, я была бы настолько глупа, чтобы сказать тебе такое?” Я отвечаю в гневе. “В тот день, когда я это сделаю, я умру. Твой отец убил бы меня за то, что я сказала тебе это, потому что он сразу понял бы это по твоему отношению к нему. Все изменилось бы.”Меня наняли в качестве оракула Филиппа, чтобы я выступала в качестве оракула на специальных собраниях в особняке и на избранных публичных церемониях. Поэтому я не обязана отвечать кому-либо наедине, кроме Филиппа, включая его сына.Дэвид уходит, рассерженный. Но мне все равно. Он знает правила так же хорошо, как и я.После года выполнения этой работы я чувствую себя оскверненной, у меня болит сердце, я устала предупреждать эту семью и помогать ей, взывать к внутренним духам, чтобы они дали мне знания. Я более чем готова перестать быть оракулом и испытываю огромное облегчение от того, что годовой контракт истек. Конечно, теперь Филипп должен Баттенбергу кучу денег или особую услугу в обмен на то, что он одолжил его предполагаемым внебрачным дочерям-близнецам его семью. Итак, Баттенберг какое-то время счастлив со мной и моей сестрой. Мы продолжаем упорно трудиться, чтобы возвыситься среди иллюминатов, надеясь, как всегда, заставить нашу мать гордиться нами и получить признание Баттенбергов.От лиц, которые считаются духовно одаренными среди иллюминатов, может потребоваться выступать в качестве оракулов, будь то для главы богатой семьи, во время церемониальных мероприятий или во время деловых встреч. Они уважают информацию, которую предоставляют одаренные оракулы, так же, как и Рим, и будут использовать эту информацию для руководства бизнесом и других важных решений. Во время высоких ритуалов оракулов также попросят дать пророчества относительно наступающего года. За исполнение этой роли приходится платить, поскольку демону нравится причинять эмоциональный и физический вред. Это одна из причин, по которой молодых женщин, которые также проявляют способности в других областях или иным образом представляют ценность для своих групп, обычно не просят выполнять эту роль дольше, чем на год. Депрессия, паника, суицидальность, слабоумие, психоз, атаксия, рак, СРК и другие заболевания являются документально подтвержденными побочными эффектами слишком долгого служения оракулом. Как правило, задание распределяется поочередно между многими духовно одаренными женщинами в группе. Несмотря на это, считается высокой честью, когда тебя просят стать одной из них.Наличие агентов-иезуитов в качестве высокоодаренных и востребованных оракулов в иллюминати дало иезуитам много возможностей собирать внутреннюю информацию о руководстве иллюминатов, поскольку только иллюминаты высшего ранга имели финансовые ресурсы и социальный статус, чтобы нанять этих оракулов по более длительным контрактам. Ане и ее сестре Селин было удивительно легко узнать секреты, планы и озабоченности Ротшильдов, поскольку в течение нескольких месяцев Филип задавал вопрос за вопросом о том, какие деловые сделки ему следует заключать, а какие нет; кому он может доверять, а кому нет; и будет ли успешным новое финансовое предприятие, которое он планирует. Без ведома Аны и Селин специализированный репортер Партс, а также ведущая-иезуитка Люси передали эту информацию отцам-иезуитам. Это была информация, которую мы не смогли бы собрать так достоверно в противном случае, поэтому иезуиты были в восторге, когда Филипп сообщил о своей просьбе отцу Баттенбергу.Я, Лиззи и другие наши генетически идентичные братья и сестры в Ордене тщательно спланировали свое расписание на следующий год, чтобы Ротшильды верили, что у них есть ”Ана“ или ”Селин" в любой момент времени, не вступая в противоречие с другими работами и ролями в Ордене. По большей части этот график предполагал чередование нас четверых в течение двухнедельных периодов, так что у каждого из нас обычно было шесть недель отпуска для выполнения других обязанностей, прежде чем снова выступать в роли оракула Ротшильдов. Все мы ненавидели эту миссию не только из-за духовного осквернения и усталости, но и из-за склонности Ротшильдов к крайнему сексуальному садизму и другим извращениям. Чтобы помочь нашим ведущим культа иллюминатов терпимо относиться к извращениям Ротшильдов, они были сильно запрограммированы на то, чтобы отделить свое естественное отвращение к подобной деятельности и вместо этого испытывать к ним благоговейный трепет и уважение. Тем не менее, Ана и ведущие культа иллюминатов моих идентичных братьев и сестер никогда не могли полностью подавить отвращение и усталость, которые возникали от проведенного с ними времени.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 9:50 pm
.
Часть 2: Годы взросления
Глава 12: Лидерство в Ордене
Часть 2: Годы взросления
Глава 12: Лидерство в Ордене
- 11:
- Часть 2: Годы взросленияЧасть 2 описывает обязанности, которые были возложены на меня в мои взрослые годы как в иллюминатах, так и в ордене иезуитов в возрасте от 20 до 32 лет. Многие из этих обязанностей в Ордене включают в себя руководство научными разработками, программированием и обучением, разведкой и убийствами, а также стратегическим планированием. Внутри иллюминатов я продолжала продвигаться по служебной лестнице как программист. В течение этих лет, хотя я ненавидела то, что делала, внешне я соответствовала ожиданиям, что я служу планам сатаны через оккультный мир.Глава 12: Лидерство в Ордене
С течением времени мои самые близкие друзья Коннер, Мэри Маргарет, Виталис, Саймон, Эндрю и я становимся все Выше. К тому времени, когда мне исполнится 26, Саймон станет первым генералом, и мы все им чрезвычайно гордимся. Ожидается, что он будет следующим вышестоящим генералом, поскольку первый генерал, как правило, является следующим вышестоящим генералом. Виталис - второй генерал, Коннер - третий генерал, а я - четвертый генерал. Мэри Маргарет - шестой генерал. Каждый из нас, а также другие отцы из высших эшелонов руководства Ордена также занимали другие руководящие должности, такие как глава 33-го Ватиканского собора, координация научных исследований и управление различными учреждениями по всему миру. Одна из причин, по которой мы зарабатываем наши звания и занимаем многочисленные руководящие должности на протяжении многих лет, заключается не только в многолетней службе, полной самоотдаче и безоговорочной лояльности. Это также связано с нашей способностью видеть “общую картину", хорошо разрабатывать стратегию, хорошо работать с другими и внушать им лояльность, черты характера и навыки, которые привели к получению этих званий. Способность вдохновлять других на хорошую работу и собирать эффективные команды является одной из наиболее ценимых лидерских способностей в Ордене; любой, кто одарен в этой области, обычно получает множество руководящих ролей. На самом деле, хотя я занимала руководящие должности в многочисленных исследовательских проектах, как правило, меня выбирали лидером не из-за моего таланта в физике или программировании, а из-за моей способности выявить талант в других отцах.Но ранг имеет не такое значение, как то, как мы относимся друг к другу. Я глубоко люблю каждого из них и охотно отдал бы свою жизнь за любого из них, и они чувствуют то же самое в ответ. Поскольку мы работали вместе так тесно и так долго, когда мы попадаем в новую ситуацию, мы можем почти предвидеть, что будут делать друг друга или как подумают другие. Мы действительно ближе, чем братья, и это только помогает нам еще лучше работать вместе. Отправляясь в страну с нестабильной политикой для сбора разведданных, незаметно для себя, или разрабатывая стратегию, как лучше провести встречи и переговоры с различными лидерами Ближнего Востока, или выясняя, как наладить более прочные отношения с японскими династиями криминальных кланов, которые вскоре примут некоторых из наших детей в рамках специальной “программы обмена", в рамках которой мы также принимаем некоторых из них на несколько месяцев в году, все мы полагаемся на мысли и даже интуицию друг друга. Никакие решения не принимаются в одиночку, поскольку все мы хорошо знаем, что только дурак работает в одиночку или доверяет только своим собственным наблюдениям. Потому что мы не можем полностью избавиться от собственных предубеждений и будем упускать вещи - иногда мелочи - которые могут видеть другие. И видение всего этого в максимально возможной степени может означать разницу между жизнью и смертью в таких ситуациях. Любовь между нами и глубокое чувство принадлежности и цели заставляют меня отбросить сомнения относительно своей жизни, цепляться за свою запрограммированную защиту от чувства вины и боли за бесчеловечные поступки, которые мы совершили, выполняя планы Ордена, и продолжать хранить верность.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 10:16 pm
.
Глава 13: Разработка технологии программирования
Глава 13: Разработка технологии программирования
- 12:
- Глава 13: Разработка технологии программированияМне немногим больше двадцати. В студиях программирования и лабораториях мы годами пользовались компьютерами, гораздо более совершенными, чем те, что были доступны общественности. Мы уже использовали виртуальную реальность, дополненную реальность и голограммы для создания убедительных сценариев при программировании детей в Ордене. Тем не менее, мы всегда стремились улучшить нашу технологию. Сейчас я работаю со многими другими сотрудниками Ордена над специальным проектом, который, как мы надеемся, значительно продвинет нашу технологию программирования.Поскольку людьми наиболее первично и устойчиво движет базовый набор эмоций, мы стремимся разработать устройство, которое может надежно стимулировать и контролировать чувства любви, радости, надежды, гнева, страха, печали, отвращения, отчаяния и так далее в тандеме с контролем их познания, связанного с этими эмоциями. То есть мы искали не только технологию, которая, например, вызывала бы ужас, но и такую, которая одновременно глубоко запечатлела бы в мозгу объяснение программиста, почему этот человек испытывает ужас. Естественно, для целей программирования эта технология также должна была бы вызывать как боль, так и удовольствие (наказание и вознаграждение). Наша цель - объединить это с лучшими технологиями виртуальной реальности, чтобы создать беспрепятственный опыт для программируемого человека.Члены Ордена, которые сотрудничают в этом проекте, делятся своими знаниями из нескольких различных областей физических, биологических, поведенческих и материаловедческих наук. Мы работаем на основе обширной информации о мозге и психике, основанной на десятилетиях кропотливой работы по составлению подробных карт того, как работают различные области мозга и как они соотносятся друг с другом. В этих предыдущих проектах были нанесены на карту нейронные реакции, возникающие при счастье, ужасе, печали, радости, любви, ненависти и так далее, а также то, как они взаимосвязаны с конкретными мыслями, действиями и переживаниями. Точно так же у нас есть огромное количество информации о паттернах реагирования на электрическом, энергетическом, биохимическом и клеточном уровнях, а также об их влиянии на другие части тела и физиологические процессы. Теперь наша цель - во всех подробностях выяснить, как стимулировать эти паттерны непосредственно с помощью сигналов, воздействующих на мозг. Нам также необходимо выяснить, как биологический пол, возраст, предыдущие цели, убеждения и опыт, структура системы, физиологическое состояние (такое как недосыпание, голод и т.д.), программные препараты, нутрицевтики, гормоны и другие нейрохимические вещества, а также стимулы для пяти органов чувств (такие как сцены виртуальной реальности, вращение, холод, боль, сенсорная депривация, высокие и низкие тона и т.д.) Влияют на реакцию на прямую стимуляцию мозга.По мере того, как мы переходим к изучению того, как на самом деле правильно использовать формы сигналов, явное пренебрежение к жизни и страданиям животных и человека, которое отличает науку в оккультном мире, становится ужасающе очевидным. Мы проводим эксперимент за экспериментом над обезьянами, затем над теми, кого считают ‘расходным материалом’ - людьми, ставшими жертвами торговли людьми, бездомными, заключенными из стран с деспотическими правительствами и т.д., которых Орден купил или обменял на благосклонность. Мы используем предметы всех возрастов, потому что нам нужно понимать влияние этой новой технологии на взрослых разного возраста, на детей и младенцев. Мы используем ИИ для выполнения сложных вычислений для каждого набора экспериментов.Поначалу работа идет медленно. Во многих наших первоначальных экспериментах формы сигналов либо слишком велики, и мозг поврежден, либо слишком малы и не могут стимулировать правильную реакцию. Мы также боремся за то, чтобы волны проникали в нужные участки мозга и стимулировали их в нужной последовательности и с нужной интенсивностью. Однако мы терпеливы, потому что не сомневаемся, что в конечном итоге добьемся успеха. Я привлекаю многообещающих студентов, надеясь, что они смогут увидеть то, чего не вижу я, наставляя их точно так же, как наставляли меня, когда я была моложе. Другие тренеры делают то же самое со своими учениками.Поскольку мы верим, что истинное знание впервые обретается в невидимых сферах, наша упорная междисциплинарная научная работа на каждом этапе дополняется обширным духовным трудом. Мы совершаем бесчисленные ритуалы, чтобы попросить бессмертных об их мудрости. Мы простираем наши тела ниц перед традиционными духовными диаграммами, чертежами технологий и рабочими планами проектов, где мы приносим в дар самобичевание, человеческих младенцев и другие жертвы. Мы путешествуем по измерениям, ища ответы. Во время одного из главных ритуалов я встречаю Шиву, который дает мне часть знаний, необходимых для правильного использования сигналов. На самом деле, меня выбрали руководителем проекта, потому что я получила первоначальное вдохновение для проекта непосредственно от Шивы несколькими годами ранее.Наш первый успех был связан с молодым белым бездомным мужчиной, которого купили у торговца людьми в Европе. Мы не знали ни его имени, ни его истории, да и не хотели знать. Для нас тогда он был не человеком, а научным объектом. Лиззи пристегивает его ремнями, затем вводит команду в машину, чтобы стимулировать нейронные паттерны ярости. Я наблюдаю за мужчиной, не ожидая многого. Формы микро-всплесков невидимы человеческому глазу, поэтому, несмотря на миллионы долларов, вложенные в проект к этому моменту, смотреть буквально не на что. Затем мужчина издает яростный вой, который едва звучит по-человечески. Вой продолжается, пока он изо всех сил натягивает ремни. Звук обрывается, когда он делает паузу, чтобы перевести дух, его сердцебиение учащается до небес, зрачки полностью расширены, затем возобновляются крики бессмысленной ярости. У самой Лиззи перехватывает дыхание, затем она дает сигнал машине остановиться.В течение двух секунд мужчина молчит, тяжело дыша. Он оглядывается на нас. Он был напуган, когда его привели в первый раз. Теперь мы видим, что он сбит с толку и напуган вдвое сильнее, чем раньше.“Сделайте это снова”, - отдаю я приказ. Мы должны знать, действительно ли мы видим то, что видим, - первый успех. Я чувствую, что другие члены команды не менее напряжены.Лиззи дает машине команду. Мужчина снова кричит и корчится в пароксизме ярости. Через десять секунд я поднимаю руку. За годы совместной работы Лиззи поняла мой молчаливый жест и прекратила волновую стимуляцию. И снова гнев мужчины проходит, и он оглядывает комнату круглыми от ужаса и недоумения глазами. Мы подвергаем его этой пытке еще два раза. Каждый раз происходит одно и то же. Волнение команды растет с каждой успешной демонстрацией прямого контроля над эмоциями человека. Затем Лиззи отстегивает мужчину и сажает его обратно в клетку с едой и водой в соседней комнате.В лаборатории раздаются радостные возгласы. Мы обнимаем друг друга, почти танцуя от радости. Мы уведомляем высшее руководство о "Заказе" (тех, кто еще не был в зале в качестве членов команды) и отправляем заказы вниз, на кухню, чтобы приготовить специальное блюдо с шампанским, чтобы отпраздновать это событие. Мы бы поужинали не в большом обеденном зале, который используется для повседневных трапез, а в одном из наших небольших банкетных залов. Присутствующие на этом праздничном ужине отцы улыбаются, когда мы произносим тост друг за друга. Младшие школьники, которые работали с нами над проектом, особенно восхищены обильной подачей десертов, поскольку сладости для них - редкое угощение.Позже тем вечером, когда я остаюсь одна, я размышляю о том, что мы выпустили на волю в мире. Эта технология изменит то, как выполняется программирование. Я чувствую глубокую печаль, и мне больше не хочется праздновать. Годы напряженной работы и сбора данных помогли нашим командам создать нечто, что является ... злом. Я чувствую это глубоко внутри, и эта мысль не дает мне покоя. Но я не могу высказать эту мысль другим, хотя уверена, что другие должны чувствовать то же самое. Я ложусь спать, гадая, что я делаю и почему, и это чувство беспокойства появляется даже во сне.Два дня спустя Маттео, который теперь является верховным главнокомандующим, и несколько других отцов просят Лиззи, Мэри Маргарет и меня приложить наши руки к недавно разрабатываемой технологии и предсказать, как она будет использоваться. Когда я пытаюсь это сделать, меня охватывает крайняя скорбь, и я плачу. Я вижу людей, уничтоженных использованием этой технологии. Я вижу ужасный мир, где эта технология будет использоваться для порабощения людей. Меня охватывает отчаяние, я рыдаю и отрываю руки от машины. Когда я поднимаю глаза, то вижу, что мои сестры тоже обильно плачут, соленые слезы текут по их щекам. Из-за наших пророчеств я не могу отрицать, что мы глупцы, сотворившие зло.Потребовалось еще много лет работы и огромный вред тысячам тех, кого Орден назвал "подопытными", чтобы превратить эту технологию в эффективный инструмент программирования. Мы назвали это “Божественной машиной”, потому что для тех, кто был запрограммирован на ее использование, она была “Богом”. Мы также назвали его “Шива" в честь духовного существа, которое, как мы верили, дало нам вдохновение и часть научных знаний для его развития. Самая простая конструкция аппарата представляет собой небольшую прямоугольную камеру, мало чем отличающуюся от гроба, в которую кладут испытуемого, затем закрывают крышку. Стенки и крышка аппарата состоят из панелей, на которых отображаются сценарии сеанса программирования, такие как звездное небо, адская яма, кабинет психотерапевта человека, презентация его дома в Америке и так далее. На глаза человека также надеваются специальные очки. Эти очки взаимодействуют со стенками и веком, а также с формами сигналов, создавая чрезвычайно реалистичные впечатления. Например, программисты могут снять человека с левой руки и увидеть, как она горит, в то время как машина стимулирует эту руку, чтобы почувствовать ужасающую боль от ожога, полностью сопровождающуюся запахом горящей плоти. Машина достаточно точна, чтобы даже вызвать "жжение" на кончиках пальцев, а затем вызвать ощущение горящего пламени, которое медленно поползет вверх по кисти, затем по предплечьям, сопровождаемое соответствующими визуальными эффектами. Когда сцены программирования не воспроизводятся, стенки и крышка прозрачны. Устройство отслеживает нервные реакции, жизненно важные показатели и другие параметры. Камера сконструирована таким образом, что линии внутривенного вливания, питающие трубки, катетеры и другие медицинские устройства могут использоваться без нарушения сценариев программирования, когда это необходимо для более длительных сеансов программирования. Камеры аппарата разных размеров используются для пациентов разного возраста.В своих мыслях я втайне называла это "адской машиной”, потому что манипулирование нейронными реакциями создает более глубокую зависимость от программирования, чем методы, основанные на физических травмах, запугивании или убеждении, и сценарии, разыгрываемые в студиях программирования с реквизитом и программистами в костюмах. Программирование, установленное "Божественной машиной", считается «нерушимым», потому что индивид увлечен час за часом циклическим повторением стимулов и реакций, которые проникают глубоко в различные состояния мозга. Подобно колесу трактора, вспахивающему грязь, это вовлечение создает нейронные колеи познания, эмоций и поведения для деталей в соответствии с точным дизайном программистов, которые надежны и их трудно изменить. Такое программирование также считается более эффективным, потому что прямая нейронная манипуляция ‘загружает’ желаемый запрограммированный ответ этому человеку, предотвращая при этом собственную реакцию человека на среду программирования. Например, традиционные методы программирования роли убийцы на получение ‘удовольствия’ от убийства включали интенсивное кондиционирование с помощью похвалы, угощений и других поощрений от тренера и часто введения лекарств, которые создают чувство блаженства и / или острых ощущений. Тем не менее, эта часть все еще может испытывать приступы беспокойства внизу живота или муки вины, стыда или жалости к объекту, особенно когда он еще очень молод. Программисты также должны убедиться, что негативные чувства человека по поводу убийства, такие как ужас, правильно распределены по нужным частям или местам в системе. При направленном стимулировании эмоций, мыслей и действий "Божественной машиной" часть, приученная глубоко ассоциировать убийство с радостью, не будет испытывать никаких уколов вины или дискомфорта, или испытывать негативные эмоции, которые нужно передавать другим частям системы, удерживающим эмоции; все переживание части — это радость от убийства.В начале 2000-х, прежде чем я отказалась от "Заказа", большие части моей собственной системы были ‘переустановлены’ с помощью этой машины. Судя по моим воспоминаниям, в тот период все старшие отцы Ордена переделали большую часть своего собственного программирования в машине, чтобы ‘усилить’ ее. Это было преподнесено как привилегия и плод нашего труда, но в глубине души мы знали, что на самом деле это был ужас. На самом деле мы не хотели, чтобы наш контроль над разумом был ‘усилен", но мы знали, что говорить "нет" было запрещено. После того, как я ушла и начала пытаться исцелиться, это было действительно ужасно, и было чрезвычайно трудно получить доступ к поражению и устранить его. Попытки частей покинуть “нервные колеи", созданные машиной, немедленно вызвали бы непрекращающиеся повторения ужасных головных болей, агонии во всем моем теле, отупляющего ужаса, невыразимого отчаяния и других эффектов, призванных остановить любые изменения. Глубокие подсознательные, почти бессознательные состояния, в которых находились многие захваченные части тела, также очень затрудняли использование более традиционных средств исцеляющей работы, таких как другие части тела, помогающие этим частям оставить свои сценарии пыток или соединиться с текущей реальностью. До сих пор две вещи казались наиболее полезными: (1) пропитывать молитву любовью к Богу, приветствуя себя, и (2) чередовать избавление от увлечения с успокоением тела и успокаивающими словами. По моему личному опыту, обычные методы борьбы с программированием и травмами, использующие воображение для изменения запрограммированных сценариев, сознательное общение между частями, разговорную терапию, искусство, ведение дневника и так далее, Были менее эффективны для машинного программирования, и требуется гораздо больше времени, чтобы остановить его выполнение.Я попросила у Бога прощения за свое участие в появлении этой ужасной технологии в мире. Когда эти воспоминания впервые пришли ко мне, я была переполнена горем из-за того, что натворила я и другие, а также из-за слепоты и обмана, которые заставили нас радоваться, когда это произошло. Я особенно огорчена тем, что с 2000-х годов младенцам и детям из Ордена большая часть программ устанавливается через компьютер. "Божественная машина’ была одной из ключевых причин, по которой в течение нескольких лет я снова пыталась покинуть Орден. Я считаю, что моя вина за то, что я была одним из ее создателей, была огромной причиной тех крайних трудностей, с которыми я столкнулась, пытаясь исцелить программу, установленную машиной; Глубоко внутри я верила, что заслуживаю быть прикованной таким образом, потому что я стала причиной того, что эта машина приковала других. Я также вспомнила воспоминания о пленении в самой машине, где программисты действительно недвусмысленно сказали мне, что я не заслуживаю исцеления, потому что я - была тем, - кто помог создать эту злую машину, которая "отняла свободу воли’. Мне пришлось столкнуться с фактом, что такого рода вера служила только цели сатаны и группы контролировать меня. С Божьей помощью я была в пути, чтобы найти в себе мужество простить себя, получить Его прощение и избавиться от чувства вины. Я надеюсь, что по мере того, как я продолжу работать над исцелением с помощью машинного программирования, кое-что из того, что я узнаю, будет полезно другим выжившим.На момент моего последнего контакта с «Заказом» портативные или мобильные версии технологии, которые выглядели как шлем, используемый в сочетании с костюмом для всего тела, использовались уже более десятилетия. Молодой выживший, недавно покинувший Орден, сказал мне, что теперь они могут ‘записывать’ опыт одного человека, а затем ‘загружать’ этот опыт другому человеку. Например, они могут записать приятные ощущения одного человека от поедания шоколадного круассана, а затем, «загрузить» эти ощущения другому человеку. Точно так же они могут записать опыт жестоких пыток, испытанный одним человеком, затем, загрузить "это" другому человеку, что позволяет им подвергнуть следующего человека всей боли и ужасу, но с фактически небольшим физическим ущербом. Я также слышала, что эта или подобные технологии могут быть использованы для того, чтобы, «читать» сны или мысли человека удивительно хорошо, хотя пока и не совсем точно. (Примечание: Хотя я действительно верю, что такая продвинутая технология ",чтения мыслей" была разработана, я также осознаю, что для усиления своего контроля и отбивания у частей смелости мыслить независимо, программисты используют множество уловок, чтобы убедить части в том, что они могут "читать их мысли" или ",читать их сны" духовно, экстрасенсорно или с помощью технологий. Часто эти трюки выполняются с помощью других частей выжившего, которые уже сообщили о своих мыслях или снах, без ведома частей, которым в настоящее время говорят, что их собственные мысли и сны не защищены от программистов.)Такая работа в области научных исследований является огромной причиной, по которой иезуиты дают своим детям чрезвычайно строгое образование во многих областях математики и естественных наук, усердно культивируя в них научное любопытство и любовь к этим предметам, а также обеспечивают особое наставничество для тех, кто проявляет талант. Иезуиты не уникальны в этом отношении; многие группы предоставляют такое обучение своим детям. Кроме того, иезуиты и другие группы с годами освоили методы "создания" и программирования частей с исключительными интеллектуальными способностями; эти части часто используются для таких проектов.Эта глава представляет собой еще одну иллюстрацию того, как высоко ценится командная работа в Ордене иезуитов. Никто в Ордене никогда не стал бы вести себя как примадонна-ученый, приписывать себе заслуги в работе других или игнорировать вклад товарища по команде. Помимо развития интеллектуальных способностей во многих областях научных исследований, Орден очень заботится о развитии у своих детей навыков сотрудничества и командной работы; групповые упражнения, групповые мероприятия и групповые проекты являются значительной частью обучения детей с самого раннего возраста. Лидеры внутри ордена являются лидерами именно потому, что они видят, ценят и уважают таланты всех членов команды. Я только желаю, чтобы наша командная работа, талант, знания и финансовые ресурсы были направлены на то, чтобы действительно творить добро для мира.Многие группы упорно трудились над разработкой аналогичных технологий, а это означает, что у многих выживших из разных групп сохранились воспоминания о высокотехнологичном программировании, включающем прямую стимуляцию мозга.Согласно моим воспоминаниям, еще в 50-60-е годы между различными оккультными обществами и правительственными учреждениями было что-то вроде гонки за создание устройств для прямого управления мозгом и психикой человека и за разработку эффективных протоколов для интеграции использования этих устройств в программирование. Другие области развития, которыми занимаются ученые культа, включают вооружение, транспортные и коммуникационные технологии, сельскохозяйственные технологии, технологии климат-контроля и медицинские технологии. Фактически, медицинские достижения Ордена, до сих пор неизвестные широкой публике, позволяют им излечивать многие виды травм от пыток, несчастных случаев при программировании, несчастных случаев на тренировках, инцидентов на миссиях и так далее, не оставляя никаких шрамов.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вс Июл 28, 2024 10:18 pm
.
Глава 14: ЦЕРН
Глава 14: ЦЕРН
- 13:
Глава 14: ЦЕРН
Мне 23 года, и Маттео вызвал меня в свой офис, офис Главного оккультного управления. У него есть для меня новое задание. Тот факт, что он хочет вручить это мне лично, говорит мне о том, что это не будет ни легким, ни приятным. Когда я вхожу, он сидит в своем кресле, но встает и обнимает меня.“О боже!" Думаю, я. “Мне не понравится это задание”. Но я молчу, ожидая услышать, что он собирается послать меня делать.“Я хочу, чтобы ты на некоторое время поехал в ЦЕРН”, - говорит он мне.Я чувствую, как по моей спине пробегает холодная струйка. Общественность знает ЦЕРН (Европейский совет по ядерным исследованиям, то есть Европейская организация ядерных исследований) как крупный физический исследовательский центр в Швейцарии, находящийся в ведении одноименной межправительственной организации.Однако секретные уровни, на которых проводятся исследования оккультного мира, включают в себя кошмарные вещи, невообразимые для широкой публики. Никто никогда не захочет туда попасть. По сравнению с этим посещение семьи Ротшильдов и роль их оракула кажутся прогулкой в парке.“ Я должна? - Спрашиваю я, зная, что, конечно, не хочу, но ничего не могу с собой поделать. “ Я так занята здесь. Мэтти поручает мне большую часть времени руководить основными лабораториями, а Филу я нужна для миссии через несколько недель. Я также добиваюсь реального прогресса в технологии машинного оборудования. Я нужна здесь больше, чем там”. Только годы дисциплины позволяют мне говорить деловито, а не плаксиво или неуверенно. Мои аргументы логичны, но я знаю, что это безнадежно. Каждый отец-иезуит должен пройти ротацию в ЦЕРНЕ, где расположены наши основные генетические лаборатории, и теперь моя очередь.- Ты знаешь, что должна пойти, - мягко говорит он.Конечно, он прав. Я смотрю на него умоляющими глазами, но кланяюсь.“Я хочу, чтобы вы оценили работу сотрудников и предоставили мне полный отчет о том, как у них идут дела". Он знает, насколько эмоционально сложно работать в ЦЕРНЕ. Нет ничего необычного в том, что у ученых, техников и других рабочих через определенный промежуток времени случаются поломки. Регулярные оценки были проведены несколько лет назад в рамках комплексной стратегии по улучшению психического здоровья тех, кто находится в ротации в ЦЕРН. Он продолжает: “Я также хотел бы услышать любые ваши идеи о том, как улучшить ситуацию”.Генетические лаборатории иезуитов в ЦЕРНЕ расположены на подземных уровнях, о которых общественность ничего не знает. Весь научный и вспомогательный персонал в этих лабораториях - отцы-иезуиты. Другие роли, не требующие научных или административных навыков, такие как приготовление пищи, стирка и уборка, выполняются людьми с контролируемым разумом, которым никогда не разрешается покидать ЦЕРН, и их убивают, а затем заменяют новыми людьми примерно каждые полгода. Мы считаем это неизбежным злом, поскольку стресс от пребывания под землей в окружении ужасов ЦЕРНА со временем снижает качество даже такой черной работы, поэтому необходимы новые работники. Более того, то, что им никогда не удастся покинуть ЦЕРН живыми, означает, что наши секреты хранятся в безопасности.На эти уровни можно попасть только через специальные лифты, скрытые на наиболее общедоступных уровнях ЦЕРНА, и через специальные подземные туннели глубоко под землей. Туннели простираются на многие мили и имеют несколько выходов над землей вдали от объекта. Выходы расположены в небольших деревнях, которыми управляют мальтийские рыцари (КОМ), оккультное общество, имеющее тесные связи с иезуитами. Эти рыцари, выглядящие как обычные сельские жители, много лет охраняли входы и выходы из этих секретных туннелей. Они были обучены защищать эту тайну ценой своей жизни, если это необходимо, поскольку «КОМ» они посвящены безопасности Ватикана и иезуитов. На итальянской стороне Альп есть и другие входы в туннели, которые с таким же усердием охраняются другими группами, такими как Opus Dei.“Я пойду”, - говорю я Маттео. Конечно, я пойду, потому что я ничто, если не подчиняюсь своему вышестоящему генералу.Проходит неделя, и я вместе с двумя другими агентами еду в Швейцарию. Мы втроем только что провели ночь и день в итальянских Альпах, наслаждаясь пейзажем, который подарит нам счастливые воспоминания перед спуском под землю. Теперь мы пересекаем территорию Швейцарии. Два других агента собираются сменить двух работников в лабораториях, у которых в конце недели заканчивается трехмесячная ротация.“Последний шанс увидеть дневной свет”, - сухо замечаю я, когда мы приближаемся к деревне, где есть вход в подземный туннель. "Попрощайся с солнцем”. Мы все трое немного задумчиво смотрим в окно. Никому не нравится ходить в ЦЕРН, и выражение нашего лица говорит само за себя, даже если мы не можем выразить, что мы чувствуем по поводу этого задания. Хорошие солдаты охотно подчиняются приказам. Мы все отличные солдаты, иначе мы бы с криками выбегали из машины, предпочитая получить пулю за дезертирство, чем спуститься в ад на земле, которым является ЦЕРН.КОМ Солдаты, одетые как простые гражданские, но хорошо вооруженные, видят нашу машину и наш номерной знак и кивают. Мы даем им коды безопасности на неделю. Нам все еще нужно пройти необходимые процедуры биометрической безопасности: сканирование сетчатки, анализ крови, распознавание голоса и лиц. Компьютеры сканируют свои базы данных и дают нам разрешение двигаться дальше. Дверь туннеля открывается на склоне поросшего травой холма, по периметру которого пасутся козы. Когда я загоняю туда машину, у меня такое чувство, будто я на самом деле везу нас троих в ад. Через несколько минут мы подъезжаем к одной из подземных стоянок. И снова, у входа в лаборатории нас ждут охранники, и мы снова проходим несколько раундов мер безопасности. Стальная дверь поднимается, и мы входим.Первое, на что я обращаю внимание, — это шум. Он высокий и жуткий; звучит как человеческое существо в бедственном положении, но не совсем. Он доносится из конца хорошо освещенного холла. К счастью, офис, в который я направляюсь, находится прямо напротив шума. Тем не менее, от этого у меня волосы на затылке встают дыбом, когда я иду по коридору. Нас встречают два офицера службы безопасности, один из лаборантов и изможденного вида тренер. Я освобождаю от должности этого тренера, отца Джона, чья работа заключалась в оценке психического здоровья работников учреждения и проведении вмешательств. Я поражена, увидев затравленный взгляд в его глазах, окруженных темными кругами. Отец Джон - очень опытный и сведущий программист, а также наемный убийца. Учитывая, что я никогда не видел его таким, несмотря на ужасающие вещи, которые нам приходится делать в лабораториях программирования, на оккультных ритуалах в 33 отряде, я похолодела.“ Привет, Джон, - приветствую я своего друга. Я испытываю смешанные чувства, когда вижу облегчение в его глазах при виде меня. Я рада за него, что его ротация почти закончилась, но я, конечно, не рада за себя, что у меня впереди здесь шесть недель.“Привет, Люси”, - говорит он, используя мое детское имя. Я не поправляю его; теперь я Люк, но он и так достаточно напряжен.“ Давай пройдем в отдельную комнату и поговорим,” предлагаю я. “Ты можешь рассказать мне то, что мне нужно знать, прежде чем я отправлюсь в лаборатории”. Джон бросает на меня взгляд, который наводит на мысль, что я ягненок, которого вот-вот отправят на заклание, странная смесь печали и жалости, и это заставляет меня бояться еще больше. Но я этого не покажу.Он отводит меня в отдельную палату, имея в виду, что она полностью защищена, так что никто другой в учреждении не может нас услышать. Я устала после долгой дороги, поэтому беру чашку из кофемашины в номере. Джон берет чашку для себя, и мы садимся.“ Как дела у техников? Для начала спрашиваю я. Джон вкратце описывает уровень стресса каждого сотрудника своим размышления о том, почему одни люди испытывают больший стресс, чем другие. Я отмечаю, как и другие, что количество сообщаемых о стрессе, по-видимому, коррелирует с тем, сколько времени специалист провел в лабораториях. Я встревожена, услышав, что по крайней мере три человека только в середине своей ротации уже проявляют признаки неминуемого срыва. Глаза Джона постоянно бегают по комнате, и он совершает крошечные нервные движения руками и ногами. У него самого, конечно, тоже не все в порядке. Интересно, как я буду выглядеть и чувствовать себя здесь через месяц.После этой первой беседы я делаю глубокий вдох, расправляю плечи и начинаю экскурсию по лабораториям. Мы идем бок о бок по коридору навстречу жутким воплям, которые я слышала ранее. К счастью, вопли были заглушены звуконепроницаемой комнатой, в которой я находилась, пока набирала скорость с Джоном. Мы подходим к взрывозащищенной двери с высоким уровнем безопасности, где Джон кладет подушечку безымянного пальца на табличку рядом с ней и одновременно произносит код безопасности на сегодняшний день. Стальная дверь открывается, и я вхожу в генетические лаборатории ЦЕРНА.Мы находимся на первом уровне, где проводятся наши транс человеческие генетические эксперименты. Прямо впереди, слева, я вижу маленькую клетку с существом, у которого лицо похоже на человеческое, но хвост кошачий. Его тело покрывает тонкий рыжевато-коричневый мех. Хотя черты ее лица отчасти человеческие, ее мышление - нет. Существо-кошка рычит и бросается на меня, сильно ударяя руками и плечами по прутьям своей клетки. Ее попытка нападения сопровождается ужасающим криком, который переходит в мягкое рычание, наполненное злобой. С первого взгляда я вижу, что это существо женского пола, поскольку на нем нет одежды. Я чувствую укол жалости к нему, даже когда мой желудок переворачивается от ужаса; его лицо и фигура все еще достаточно человеческие, чтобы подчеркнуть его наготу.Я едва сдерживаюсь, чтобы не отпрянуть от ее клетки. Она является продуктом объединения ДНК гепарда и человека в надежде создать суперсолдата, способного к нечеловеческой скорости и силе. Джон выводит на компьютер ее карты, в которых описываются ее генетические, эмоциональные, социальные и физические характеристики, а также результаты пяти последних обследований состояния ее здоровья. Как и у многих из этих существ, ее физическое здоровье сейчас оставляет желать лучшего. Она плохо справляется со стрессом, вызванным ее окружением в лабораториях, и страдает от слабостей, вызванных генетическими манипуляциями. Наше исследование включает в себя изучение того, как предотвратить ухудшение общего состояния здоровья, агрессию и низкий уровень интеллекта, возникающие при объединении людей с животными.Мне становится дурно, когда я иду по коридору и вижу различные физические результаты этой межвидовой генетической работы. Там двое маленьких детей, самец и самка, которые выглядят как люди, пока я не замечаю их лапы. Они угрожающе рычат на меня, когда я прохожу мимо, показывая острые клыки. Я делаю мысленную заметку никогда не приближаться к этим зубам. Я вижу других химер человека и животных: комбинации с шимпанзе, птицами, рыбами и другими странно выглядящими существами. У всех них, однако, выражение вялого и покорного, но в то же время сильного гнева в холодных глазах, которое дает мне понять, что, будь у них такая возможность, они убили бы меня в любую минуту. От ужасного, почти человеческого хрюканья, рычания и воплей, которые они издают, у меня мурашки бегут по спине, и я чувствую слабость в коленях. Я не уверена, думать ли о них как о "людях”, “животных” или “чудовищах”. Экскурсия по этому уровню, кажется, продолжается, и продолжается, и продолжается, пока Джон знакомит меня с работниками лаборатории на этом уровне. День за днем они подвергаются ужасам; неудивительно, что они испытывают стресс, если не сказать больше.Наконец, мы закончили. Джон провожает меня в гостиную. Она роскошная и светлая, с полным спектром освещения, предназначенным для обеспечения преимуществ солнечного света. В кофемашинах на одной стороне гостиной подают несколько различных сортов свежемолотого кофе, а холодильники заполнены органически выращенными свежими фруктами и овощами. Здесь даже есть сад с небольшим внутренним ручьем, где у воды растут цветы. Гостиная звукоизолирована, и я вздыхаю с облегчением. Я хотел бы провести остаток своих шести недель здесь, вдали от ужасных звуков лабораторий.Джон тяжело опускается на один из мягких низких диванов и говорит мне: "Персонал может проводить здесь час утром и час после обеда”.Я вижу по его глазам, что двухчасовых перерывов во время восьмичасовой смены недостаточно. Я вижу кое-что еще, чего мало в других заведениях: автомат для розлива алкоголя, укомплектованный лучшими винами и ликерами. Персонал на этаже может заказать напитки по своему выбору, как только на их бейджике будет указано, что они отработали свои восемь часов на дежурстве. Я не пью, но планирую сегодня вечером зайти в лаундж и выпить чего-нибудь алкогольного, чтобы помочь себе уснуть. Неудивительно, что среди сотрудников здешней лаборатории распространено чрезмерное употребление алкоголя. Я не сомневаюсь, что мое имя будет добавлено в этот список чрезмерных потребителей в течение следующего месяца.После того, как Джон показал мне хорошо оборудованный тренажерный зал и большой бассейн рядом с лаунджем, он ведет меня на следующий уровень. Нам обоим приходится проходить через еще более строгие меры безопасности, чтобы войти в лифт и выйти из него к месту назначения: генетическим лабораториям, которые изучают работоспособность человека. За многие годы работы здесь и в нескольких других лабораториях мы определили генетические последовательности и взаимодействия между генетическими последовательностями, которые влияют на многочисленные характеристики, такие как интеллект, пол, мышечная масса, сила, здоровье, цвет глаз, волос, рост и расовая принадлежность. Мы уже можем надежно контролировать эти факторы у наших детей и экспериментируем с новыми генетическими разработками для дальнейшего развития нашего следующего поколения детей. Мы все еще стремимся улучшить наш контроль над физическими качествами, такими как эффективность набора мышечной массы, исцеление, выносливость, психологическими качествами, такими как лояльность, настойчивость, воля к жизни, креативность и духовными качествами, такими как экстрасенсорные способности, чувствительность к духовным сферам, способность путешествовать по измерениям и так далее. В этих лабораториях не такой стресс, как в вышеперечисленных, и персонал чередуется между двумя наборами лабораторий, чтобы дать тем, кто работает с трансгуманами, отчаянно необходимые перерывы.Лаборанты тщательно маркируют различные последовательности для дальнейшего изучения. В зависимости от эксперимента последовательности сращиваются с яйцеклетками и сперматозоидами или оплодотворенными яйцеклетками, а затем хранятся ряд за рядом на специальных полках с климат-контролем. Помимо того, что мы просто пытались изучить результаты манипуляций с ДНК, мы также изучали, как генная инженерия взаимодействует с условиями оплодотворения, а также с окружающей средой матки. Мы продолжаем изучать каждого успешно родившегося здорового ребенка в течение нескольких месяцев или нескольких лет, чтобы определить результаты экспериментов. Как только определенная серия экспериментов будет признана успешной, мы используем эти знания для создания следующей партии младенцев-иезуитов в наших лабораториях, расположенных в самом Риме. Перед каждой полкой находится серия последовательностей ДНК на этикетке, которая показывает ту часть генетической цепочки человека, которая исследуется. В лаборатории эти крошечные культивируемые существа известны по этой генетической цепочке, а не по имени. Каждой зиготе присваиваются номера после имплантации ее биологической матери. Однако техники, воспитывающие этих детей-подопытных, обычно заканчивают тем, что дают им имена, редко называя их по номерам. Я взволнована происходящей здесь работой, потому что на данный момент я верю, что идеологическая обработка одаренных детей, которых мы производим, создаст лучших солдат сатаны и сделает мир лучше.Однако при виде следующих комнат дальше по коридору у меня снова сводит живот. На незнающий взгляд, в этих комнатах нет ничего настораживающего или необычного. Фактически, они выглядят как спа-центр или ретритный центр для состоятельных женщин, желающих получить наилучший уход и отдых во время беременности. Место прекрасно оборудовано и чрезвычайно удобно. Здесь, по-видимому, проживает множество счастливо выглядящих женщин на различных стадиях беременности, за потребностями которых следят чрезвычайно хорошо обученные обслуживающий персонал. По правде говоря, эти женщины были порабощены, чтобы стать носительницами для генетических экспериментов на людях и трансчеловеческих генах, за которыми я наблюдала с тех пор, как прибыла в ЦЕРН. Те, кому уделяется самое пристальное внимание, на самом деле являются переносчиками худших трансчеловеческих экспериментов; у этих химерных беременностей очень высокий процент неудач, поэтому мы оказываем этим матерям наибольшую заботу. Этим женщинам сказали, что они пользуются большими привилегиями и будут высоко вознаграждены за свою работу в качестве суррогатных матерей. Однако правда в том, что для сохранения секретности ЦЕРН всех до единого убивают, как только их использование в качестве здоровых носителей заканчивается.Некоторые женщины производят не "генетические эксперименты”, а, скорее, “генетические продукты”. Это трансчеловеческие или генетически модифицированные дети, специально заказанные чрезвычайно богатыми людьми из различных оккультных обществ по всему миру. Распространенные запросы включают детей, полностью покрытых шерстью, имеющих слегка звериную внешность, или детей с мужскими и женскими гениталиями. Они всегда просят, чтобы после родов с этими детьми было проведено сексуальное обучение. Мы можем поставлять большое количество дизайнерских “изделий” стоимостью всего в несколько миллионов долларов каждое. В контрактах на продажу указано, что этим детям не разрешается ходить в школу старше двух с половиной лет. Их стерилизуют перед тем, как передать их новым владельцам. Иногда отдельные люди и семьи привязываются к одному из этих особых детей, обращаясь с ним как с ”домашним животным", и неохотно убивают его по окончании контракта. Таким образом, у нас есть безотказный имплантат, который выделяет яд, убивающий ребенка к указанному времени. Имплантат устанавливается там, где попытки удаления приведут к смерти ребенка. Ограниченный срок жизни этих детей помогает гарантировать, что они остаются очень востребованными вещами.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 10:49 am
.
- 13-1:
После этого Джон ведет меня на следующий уровень вниз, чтобы осмотреть ясли и лаборатории, где дети-подопытные люди живут в течение первого года своей жизни. Те, кто доживает до этого возраста, воспитываются и наблюдаются в другом учреждении. Ясли очень похожи на те, в которых воспитываются дети-иезуиты, с помещениями, студиями и оборудованием для поощрения и оценки умственного, эмоционального, социального, физического и духовного развития детей. Однако лабораторные исследования для оценки их уровня стойкости к боли, выносливости и реакций на физический, эмоциональный и духовный стресс вызывают у меня тошноту. В самом дальнем конце уровня находятся комнаты для вскрытия и захоронения тел детей, которые не пережили результатов своих генетических манипуляций или не выдержали проверки своей способности переносить боль, болезни и стрессы. Где-то на задворках моего сознания тихий голос обвиняет меня в том, что, участвуя в этом, я ничем не отличаюсь от Менгеле. По привычке и программированию, заложенному в меня с детских лет, я замолкаю, а затем забываю об обвинении.В общем, полное знакомство с нашими секретными уровнями займет еще несколько часов. После этого у нас полуофициальный ужин с отличной едой в самой большой приемной, где Джон сообщает всему персоналу, что я буду заменять его. У всех у них тот усталый вид, который присущ всем сотрудникам ЦЕРНА. И снова я поражена тем, как эти отцы, которых с самых ранних лет учили справляться с травмами, эксплуатацией и насилием, тем не менее, демонстрируют признаки крайнего стресса здесь, в этом подземном учреждении. Когда подают десерт, я хожу от столика к столику, болтая со своими старыми друзьями за каждым столиком, что дает мне очень краткую информацию о психическом состоянии каждого человека, ходе работы и взаимоотношениях с другими сотрудниками. Наконец, Джон отводит меня в отдельную комнату, отвечает на еще несколько вопросов, которые у меня есть, затем устно сообщает мне коды доступа к файлам каждого сотрудника и отводит меня в мою комнату. Эта комната будет одновременно моим личным рабочим и спальным местом в течение следующих шести недель. Несмотря на деньги, которые мы вложили в наши объекты в ЦЕРНЕ, места по-прежнему дороги, и сотрудникам, которые находятся здесь на более короткой ротации, предоставляются менее роскошные помещения.Я слишком взволнована событиями дня, чтобы спать, поэтому начинаю просматривать личные дела сотрудников. В них подробно расписана повседневная деятельность каждого при исполнении служебных обязанностей и во внеслужебное время. В этой подземной лаборатории нет места уединению, где камеры и компьютеры, а также вездесущие значки, которые все должны носить, точно показывают, что и куда люди делают и ходят. Мне особенно интересно проанализировать выбранные ими механизмы преодоления, особенно нездоровые: алкоголь, чрезмерный сон, изоляция, членовредительство и чрезмерная вовлеченность в сексуальную активность или изменения в их характере сексуальной активности по сравнению с их обычным профилем (секс любого типа и с любым типом партнера доступен здесь, как только кто-то закончит 8-часовую смену). Некоторые действительно используют стратегии, которые кажутся более здоровыми: ведение дневника, рисование, медитация, просмотр забавных фильмов, интенсивные физические упражнения, больше времени проводить за разговорами с коллегами в нерабочее время и так далее. Однако, когда я попросила ИИ провести статистический анализ, связывающий модели поведения и уровни стресса, по-видимому, не было заметной значимой разницы между ‘здоровыми" и "нездоровыми" механизмами преодоления стресса. Этот вывод неоднократно отмечался другими экспертами; главное, что мы находили снова и снова, — это корреляция между растущим стрессом и продолжительностью пребывания в ЦЕРНЕ.Я прошу ИИ выделить людей, чье психическое здоровье, по-видимому, подвергается наибольшему риску. Он использует множество параметров для составления списка, включая поведение и действия вне службы, самоотчет об уровнях стресса, продолжительности и качестве сна, аппетите, вариабельности сердечного ритма, уровнях кортизола и других гормонов в течение дня и месяца, качестве работы, а также количестве и качестве взаимодействий с коллегами. Приведенный список включает трех ученых, на которых Джон уже обратил мое внимание ранее в тот же день. Сначала я просматриваю их видеоролики за прошлую неделю, начиная с роликов, которые ИИ уже выделил как вызывающие озабоченность. Я более чем встревожена, наблюдая, как один штатный ученый издевается над молодой химерой, похожей на человека-обезьяну, и без всякой причины отнимает у нее пищу и воду. Такая случайная жестокость без видимой научной цели указывает на социопатические черты. Я знала этого отца и знала, что он вовсе не был социопатом; это был признак сильного стресса. Другие клипы не менее волнующие. Я назначаю время для каждого из трех на следующий день. Двое из этих ученых работают здесь уже более двух месяцев, и, к счастью, их ротация подходит к концу. Я надеюсь, уберечь их от срыва и помочь им провести последние три недели как можно более энергично. Я выделила больше всего времени для первого человека, которого ИИ перечислил, отца Августина. Она пробыла здесь всего месяц, поэтому я особенно беспокоюсь о ней.Я ложусь спать в последний час перед началом рабочего дня. За это короткое время мне снились кошмары о странных, диких существах с жалкими человеческими глазами, преследующих меня. Их глаза вызывают у меня желание остановиться, чтобы помочь им, но, когда я это делаю, они пытаются вцепиться в меня ядовитыми когтями. В какой-то части своего сознания я знаю, что сплю, но, как я ни стараюсь, я не могу проснуться так же, как эти химеры не могут очнуться от кошмара своего существования в ЦЕРНе. Снова и снова я едва вырываюсь из когтей. Подобные кошмары - один из известных побочных эффектов работы в ЦЕРНЕ. Вот почему Маттео и Лиззи будут регулярно оценивать и контролировать мое психическое здоровье по нашим специальным защищенным каналам связи. Когда я, наконец, просыпаюсь, я обнаруживаю, что Я не могу смотреть на себя в зеркало, когда готовлюсь к новому дню. Почему-то я чувствую себя монстром.Я пропускаю завтрак и иду прямо в комнату, где у меня запланирована утренняя беседа с тремя отцами. Я надеюсь, что дополнительное время, проведенное в одиночестве, поможет мне больше чувствовать себя собой. Сотрудники ЦЕРН полагаются на мою поддержку, и я не могу их подвести. Помещение похоже на любой терапевтический кабинет, который вы можете найти в любом консультационном центре. Мягкие спокойные цвета и удобная мебель придают помещению нежную атмосферу. Я могу сидеть прямо напротив человека, которого оцениваю или консультирую, или чуть напротив него, без стола или каких-либо барьеров между ними. Эта комната используется в основном для бесед с ведущими культа, которые выполняют работу ученых в ЦЕРНЕ; более глубокая оценка систем человека, где я буду проводить сканирование мозга и разговаривать с внутренними частями, отвечающими за эмоции, сны, память, обслуживание программ и так далее, проводится в отдельном наборе лабораторий. Через полчаса на столике рядом со мной звонит телефон. Джон сообщает мне, что прибыл в соседнюю комнату с двумя другими членами команды, ответственными за благосостояние персонала. Они могут наблюдать и слышать сеансы через двустороннее зеркало и микрофоны, установленные в первой комнате.Входит Августина. Я могу сказать, что она едва сдерживается и ей очень стыдно за этот факт. Она с надеждой смотрит на меня. Без всякого вступления она просит перенастроить ее программы управления эмоциями. Я ошеломлена. Члены Ордена редко обращаются напрямую с просьбой о перенастройке своих программ или систем.Я мягко отвечаю: “Почему бы тебе сначала не сказать мне, что, по-твоему, с тобой происходит?”Августин отвечает расстроенным молчанием.Через пять минут я повторяю свой вопрос более твердо. Августина капитулирует и начинает делиться, поначалу нерешительно, ужасом, который она испытывает в лабораториях и во сне по ночам. Она боится, что ее программирование дает сбой, и снова просит перенастроить настройку. В моем положении эксперта я чувствую быстрый укол печали в груди из-за того, что этот лояльный и прилежный агент винит свою собственную "слабость" в своих очень человеческих реакциях на бесчеловечность в ЦЕРНЕ, вместо того чтобы сказать: “То, что мы делаем, ужасно”. И все же я знаю, что, поменяйся мы ролями, я бы отреагировала точно так же; сама просьба является результатом многолетнего программирования и привыкания воспринимать злые поступки как рациональные и благотворные события и бояться наших собственных человеческих реакций на зло.Со слезами на глазах Августина заключает: “Мне нужно уметь выполнять свою работу”.Я заверяю ее, что действительно проведу полную оценку ее системы и перенастрою любые программы по мере необходимости. Однако я очень осторожно подчеркиваю, что ее реакция на работу в ЦЕРНЕ нормальна и не является признаком сбоя в программировании. Почти каждый сотрудник, которого я оцениваю, нуждается в таком же заверении, даже Джон и два других тренера, Джоэл и Патрик, которые отвечали за поддержание психического здоровья персонала.В течение следующих нескольких недель я с утра до полудня провожу комплексную системную оценку сотрудников ЦЕРН и перенастройку их систем в лабораториях программирования. Ближе к вечеру запланированы сеансы консультирования, на которых работники могут излить чувства ужаса, боязни, печали, замешательства и огорчения, которые они испытывают, работая здесь. Я также провожу время, наблюдая за персоналом в их лабораториях, в залах отдыха и других местах отдыха, а также во время приема пищи.Существует очевидная иерархия в том, как обращаются с транс-людьми: чем более человечно выглядит химера, тем лучше с ней обращаются. Если они могут произнести несколько слов, тем лучше; тем, кто может немного говорить, дается меньше ненужных оскорблений и больше времени, внимания и воспитания. С другой стороны, более склонные к животным дети постоянно получают меньше воспитания и больше насилия, чтобы “держать их в узде”. В отличие от более человеческих детей, они не могут плакать, когда их бьют, вместо этого они кусаются, рычат и дают сдачи своим мучителям. Потому что именно так они относятся к своим похитителям, и это правильно. Разница в обращении глубоко беспокоит меня, хотя я знаю, что это один из способов, с которым персонал справляется. Вечера я провожу на встречах с Джоном и другими тренерами, чтобы проанализировать полученные результаты и обсудить планы вмешательства для каждого сотрудника и стратегии по улучшению условий труда.Проходит три недели. Джон ушел неделю назад; теперь я полностью принимаю на себя его обязанности. Временами, когда я прохожу по лабораториям транс-человека, мне кажется, что некоторые рычания тамошних существ направлены на меня. Ночью их злые, дикие глаза продолжают преследовать меня в моих снах. Когда я посещаю уровни экспериментов с людьми, кажется, что дети смотрят на меня обвиняющими глазами, даже когда они улыбаются мне. Становится все труднее и труднее присутствовать при консультациях персонала. Еще одна неделя проходит уныло. Когда я смотрюсь в зеркало, я вижу круги под глазами. Теперь я тоже пью каждую ночь, чтобы заснуть, - я, тот, кто никогда не употребляет алкоголь. Я также предавалась чрезмерной сексуальной активности, что, опять же, нетипично для меня.У меня назначены встречи с Маттео и Лиззи, которые проходят каждые десять дней. Более частые встречи, вероятно, были бы более идеальными для оказания мне поддержки, но мы должны сбалансировать мою потребность в поддержке с необходимостью минимизации риска безопасности, присущего коммуникациям между CERN и другими подразделениями. Звонит коммуникационное приложение, и я даю разрешение Маттео подключиться к моему терминалу.Он бросает на меня один взгляд, и я вижу обеспокоенное удивление на его лице. “Как у тебя дела?” - спрашивает он, и беспокойство отражается в его голосе.“Примерно так хорошо, как можно было ожидать в этом месте”, - отвечаю я. “Я так рада, что осталось всего 167 часов 43 минуты и 12 секунд до того, как я смогу уехать отсюда”. Я считала не просто дни, но часы и минуты до того, как я смогу уехать. Мой подсчет дает ему понять, насколько я на самом деле напряжена.“Ты делаешь перерывы в гостиной?” спрашивает он.“ Да, конечно, но я не могу отдыхать весь день,” раздраженно отвечаю я. Он знает это, и мой гнев тоже показывает ему мой стресс. Я ничего не могу с собой поделать.“Я хочу, чтобы ты сегодня потратила три часа и поднялась наверх, чтобы погреться на солнышке”, - говорит он.- А что” если я не вернусь? Спрашиваю я полусерьезно.“ Ты пойдешь не одна. Я попрошу еще троих подняться с тобой. Кому еще нужен перерыв?“ Всем,” отвечаю я. Маттео предпочитает проигнорировать мой саркастичный, но правдивый ответ.Позже в тот же день, вместе с тремя другими отцами, все мы находимся в ЦЕРНЕ на должностях, связанных с наукой, одетые в гражданскую одежду, мы поднимаемся на лифте и через дверь выходим на небольшую дорожку, которая ведет в красивый парк с цветами. Я забыла, что сейчас весна, живя с ужасами под землей, никогда не видя солнца. Дует легкий ветерок, и мы с другими рабочими нежимся на солнышке. Другие отцы скоро должны смениться, и этот перерыв поможет им пережить и следующую оставшуюся неделю; больше времени на работе — это одна из стратегий, которые мы с Джоном предлагаем для улучшения здоровья работников. Нынешний час в неделю — это слишком мало.Деревья в цвету, на одних - каскады белых цветов, на других - нежные оттенки розового. Мы протягиваем руки, чтобы понюхать эти цветы; я наклоняюсь, чтобы нежно коснуться пальцами бархатистых лепестков маленьких красных цветов, растущих в траве. Мир по-прежнему прекрасен. И дело не только в глубокой темноте, которая, кажется, окружает лаборатории под землей. Темнота — это нечто большее, чем просто дважды в день совершаемые жертвоприношения Шиве во всех наших лабораториях. Это тьма, которая, кажется, рождается из попыток быть богами и создавать новых существ; улучшать то, что было создано изначально, для развития новых видов. Но сегодня, в эти часы, мы все чувствуем солнечный свет на своих лицах и наслаждаемся красотой творения, которое не имеет ничего общего с работой под землей. Время проходит слишком быстро, и мы все неохотно спускаемся вниз. Но мы также знаем, что нашего оставшегося времени мало, и это помогает нам выстоять.Неделю спустя Виталис приступает к работе в ЦЕРНЕ. Он заменит меня, и мы проведем две недели, работая вместе, прежде чем я полностью передам ему эту роль, как это сделал со мной Джон. Когда он входит в заведение, его глаза не могут скрыть предвкушающий ужас, который он испытывает. Как и Джон до меня, я рассказываю ему о каждом работающем там человеке. Затем я предупреждаю его о наиболее опасных диких существах и о типах человеческого и около-человеческого поведения, которого он может ожидать от существ, обладающих силой, клыками, когтями и интеллектом, более высоким, чем у животных. Это заставило меня задуматься, не является ли, возможно, не очень хорошей идеей пытаться “улучшить” процесс создания.“Остерегайся этого”, - говорю я ему, указывая на роль гепарда, дикого ребенка. “Неделю назад она придумала, как сбежать из своей клетки, и убила двух лаборантов”. В глазах Виталия мелькает страх.“Как она это сделала?" - спрашивает он.- Она наблюдала за специалистами и выучила код для своей клетки.“Боже мой!" - Восклицает Виталис. - Она умеет думать.“Все они так делают”, - говорю я, давая ему основное предупреждение, которое получают все новички в ЦЕРНЕ. “Никогда, никогда не недооценивайте их интеллект, независимо от того, насколько они по-прежнему выглядят или говорят как животные. Всегда, всегда помните, что у них человеческая ДНК. Это делает их опасными”.“Что они сделали после того, как это произошло?” Тихо спрашивает Виталис.“Они добавили биометрическую защиту к клеткам, так что только полноценные люди без какой-либо животной ДНК могут открывать клетки. Теперь также необходимы распознавание голоса и лица”. Я добавляю: “С тех пор она в ярости, так что будь осторожен, когда приближаешься к ее клетке”.Следующие две недели проходят слишком медленно. Наконец, с абсолютным облегчением, после небольшого ритуала посвящения Шиве у алтаря перед проходом, ведущим к назначенному мне лифту для выхода, я прохожу через три бронированные двери, использующие биометрическую защиту. Это необходимо, поскольку мы не хотим, чтобы транс-человек смог сбежать. На моем парковочном месте меня ждет темная машина. Я сажусь в машину, ставлю термос с кофе в держатель на консоли, включаю по радио классическую музыку и отправляюсь обратно в Италию. Я подберу другого агента на другой стороне туннеля, и мы по очереди поедем обратно в Рим. Не могу дождаться, когда уеду отсюда.Вернувшись в Рим, я даю свой отчет. Команда и я даем несколько рекомендаций, включая дальнейшее сокращение продолжительности дежурств в ЦЕРНЕ, предоставление большего времени на поверхности, звукоизоляцию вольеров для транс-человека (микрофоны в клетках по-прежнему позволят персоналу отслеживать поведение, когда это необходимо, а компьютеры смогут отмечать любые изменения в характере вокализации, необычных шумах или необычных движениях), а также добавление еще одного сотрудника службы поддержки психического здоровья для увеличения численности команды с трех до четырех. Я также настоятельно рекомендую разрешить сотрудникам хотя бы раз в неделю звонить отцам и студентам, с которыми они наиболее близки и которые также не работают в ЦЕРНЕ; вынужденная изоляция от близких была еще одним сильным предиктором стресса, наряду с продолжительностью пребывания там. Эта рекомендация сопровождается несколькими идеями по минимизации проблем безопасности, возникающих в связи с частыми контактами между персоналом ЦЕРНА, персоналом в Риме и других учреждениях. Затем я прохожу обширное программирование на амнезию, используемое для стирания моих воспоминаний о ЦЕРНЕ, программирование, которого я действительно хочу. Потому что никто - абсолютно никто - не хочет вспоминать ЦЕРН после того, как побывал там.В этой главе показаны некоторые из необычайно плохих вещей, которые могут произойти, когда люди слушают сатану и делают то, чего мы никогда не должны были делать, включая вмешательство в ДНК человека. Впервые я восстановила воспоминания о ЦЕРНЕ в 2009 году и была в ужасе от того, что вспомнила. У меня была паническая атака, которая длилась два дня подряд, когда сработала программа забыть эти подземные лаборатории. Но я знала, что не смогу выдумать ничего подобного. Я не ХОТЕЛА выдумывать это, я не хотела, чтобы это было правдой, но, как ужасное существо, это воспоминание засело в моем сознании и не уходило. Как только паника улеглась, я смогла поговорить с теми частями, которые выдержали работу в ЦЕРНе. Я узнал, что, как и всех тренеров-иезуитов, меня отправляли туда с интервалом в несколько лет на периоды от 4 до 6 недель, чтобы я проводила эти оценки и консультировала тех, кто там работал.
После того, как всплыли эти воспоминания, мне неделями снились кошмары, и я помогала себе пережить время вспоминания, успокаивая себя: “Я пережила то, что было там в первый раз, и я смогу пережить воспоминания. Я могу помнить и оставаться в здравом уме". Мне пришлось преодолеть несколько уровней барьеров безопасности и амнезии, а также наказаний, призванных предотвратить раскрытие этого секрета иезуитов: их транс-человеческих и генетических экспериментов. Мне также пришлось иметь дело с грустью и отчаянием, которые нахлынули на меня, когда я поняла, что люди действительно способны делать то, что делается в лабораториях ЦЕРНА, - и все же, несмотря на эмоциональные и духовные издержки участия в этом, я продолжаю это делать.
Просто для справки: если кому-то вздумается отправиться в изолированные швейцарские деревни в поисках входов в туннели, которые я здесь описываю, я настоятельно не советую этого делать. Агенты - Мальтийские рыцари, которые их охраняют, сначала попытаются отвлечь любого, кто приблизится, но если все другие методы не помогут, их обучат создавать “несчастные случаи" со смертельным исходом для тех, кто не имеет разрешения и слишком любознателен.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 11:48 am
.
Глава 15: Миша в Израиле
Глава 15: Миша в Израиле
- 14:
Глава 15: Миша в Израиле
Мне 23 года, и я нахожусь на своей израильской презентации. Хотя мое настоящее имя Мариам, все, кто меня хорошо знает, называют меня "Миша”. Здесь я еврейка немецкого происхождения. Моя тетя Гертруда вырастила меня, потому что мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было два года. Она приехала и забрала меня из кибуца моих родителей в Хайфе, когда мне было три года. Гертруда навещала меня время от времени, пока я еще была в кибуце, но ее работа юристом в Германии не позволяла ей оставаться в Израиле. На следующий год она, наконец, смогла найти хорошую работу консультанта и поэтому взяла меня жить к себе в пригород Тель-Авива, быстро растущего города 1960-х годов.Будучи ребенком постарше, я любила бродить по улицам, наслаждаясь ароматом кофе, смешанного с кардамоном, чая, смешанного с остро пахнущими специями, и видом ковриков, постельного белья и различных кастрюль и сковородок, выставленных на продажу на рынке. Я люблю бывать на берегу океана с моей тетей и ее друзьями, где ветерок часто мягкий и теплый, а песок хрустит под ногами. Я люблю этот город и районы, окружающие его. Я люблю теплых, дружелюбных людей многих национальностей, населяющих его. Я люблю все в этой стране, где я родилась.Я в восторге от вечеринки, на которую меня пригласили. На этой вечеринке будут два молодых офицера Моссада. Один - брат Тати, хорошей школьной подруги; другой мужчина - друг брата Тати. Брат на несколько лет старше своей сестры, но я видела его время от времени, когда навещала ее дома, как это делают друзья младших сестер. Я всегда была влюблена в него, но тогда я была моложе, и, естественно, он полностью игнорировал меня. Сейчас я молодая женщина, поэтому, возможно, он мог бы уделить мне немного больше внимания на этот раз. Я тщательно одеваюсь и умело наношу макияж. Мои волосы мягкими, свободными локонами обрамляют лицо. Моя лучшая подруга, которая тоже была приглашена, заезжает за мной на своей машине. По дороге мы смеемся и шутим, и входим в двери дома, где проводится вечеринка.Музыка, вино и стол, уставленный замечательными закусками. Я беру бокал и притворяюсь, что делаю глоток, потому что мне нужно собраться с мыслями. Я надкусываю сочную оливку на шпажке. Я оглядываю комнату и замечаю Тати.“ Тати, разве сегодня не прекрасный день? Я приветствую ее. “ И ты тоже прекрасно выглядишь,” добавляю я честно. С ее темными волосами и глазами, в светло-голубом топе, который на ней надет, она действительно милая девушка. Я оглядываю комнату, как будто проверяя, кто там находится.“ Видишь кого-нибудь интересного? - Спрашиваю я ее с легкой улыбкой. Как и я, она осмотрела комнату. Я заметила симпатичного брата Тати и его не менее симпатичного друга.“Мы"-1-1-1, - говорит она, растягивая слоги, -” есть тот молодой скрипач, который занимает третье место в симфоническом оркестре”. Я смотрю туда, куда направлен ее взгляд, и вижу там симпатичного молодого человека, разговаривающего с другим мужчиной.“ Ну, чего ты ждешь? - Чего ты ждешь? - шепчу я. - Пойдем, познакомимся с ним и его другом. Я надеюсь, что, когда мы будем пересекать комнату, брат Тати заметит нас. Я сама неохотно подхожу к нему, вспоминая несколько неловких случаев из моих подростковых лет, когда он реагировал на мой интерес, обращаясь со мной как с глупым ребенком.Спустя несколько часов моя стратегия приносит плоды. Брат Тати пересекает комнату и подходит ко мне. “Ты не Миша?” он спрашивает. “Я знаю, что знаю тебя”. Он был “за городом” три года, так что довольно давно меня не видел.“Да, я Миша. А ты Бени? Я тебя тоже помню”.Мы начинаем разговаривать, и по мере того, как вечер затягивается допоздна, мы понимаем, что нам нравится общаться друг с другом. Наконец, я заканчиваю наш разговор. “Уже поздно, а мне завтра на работу”, - говорю я с сожалением. “Но мне понравилось разговаривать с кем-то, кто наслаждается тем же, что и я”.“ Давай я отвезу тебя домой,” предлагает он. Я знаю, что девушка, которая отвезла меня на вечеринку, ушла час назад.- Спасибо. Ты настоящий джентльмен. Я улыбаюсь, и мы вместе покидаем вечеринку.Тати приходит в восторг, когда мы встречаемся на следующий день во время обеденного перерыва в соседнем парке. Она не может перестать говорить о молодом музыканте, с которым накануне провела несколько часов в чате и уже мечтает о совершенно особых отношениях с ним. Ближе к концу нашего обеденного перерыва она, наконец, перестает бредить о музыканте, искоса смотрит на меня и говорит: “Я видела, ты долго разговаривал с Бени. О чем вы двое хотели поговорить?Я слегка смеюсь. “ О, то-то и то-то. Мы оба любим искусство, архитектуру и ботанику, - говорю я.- Ну, он разговаривал с тобой дольше, чем я когда-либо видела, чтобы он разговаривал с девушкой.Я смотрю ей в глаза, чтобы оценить ее реакцию на это. Она, кажется, довольна, так что я не могу не покраснеть и опускаю глаза с застенчивой улыбкой.Год спустя мы с Бени поженились. Мы живем в кондоминиуме недалеко от пляжа в Тель-Авиве и любим гулять по пляжу, когда позволяет возможность. В течение следующих нескольких лет у нас с ним будет трое детей: Эбигейл, Бенджамин-младший и Сэмюэль. К сожалению, Бени погиб в бою, когда оба мальчика были еще совсем маленькими. Будучи многообещающими сыновьями погибшего агента Моссада, Бенджамин и Сэмюэль завербованы Моссадом, когда стали взрослыми.Иезуиты ненавидят Израиль и еврейский народ и поэтому потратили много времени и усилий, пытаясь внедриться в его военные и разведывательные организации. Они потратили десятилетия на создание личностей прикрытия для своих агентов, охватывающих несколько поколений, создавая пул "сабр", которые были бы желанны на любой военной, разведывательной, политической, экономической или духовной должности в израильском обществе, при наличии соответствующих полномочий. В противном случае было бы невозможно проникнуть в Моссад и многие другие израильские агентства, поскольку эти агентства чрезвычайно осторожны при вербовке и запрещают своим агентам вступать в интимные отношения с лицами, чье прошлое не может быть полностью отслежено и проверено как безопасное для интересов Израиля. В течение периода времени, описанного в этом воспоминании (и меня не удивит, если это все еще было правдой), чтобы предотвратить соблазнение своих агентов или иное введение в заблуждение шпионами или агентами других стран или агентств, агентов Моссада обучали распознавать даже тонкое соблазнение, а также запрещали отвечать взаимностью на любой интерес, проявляемый представителями противоположного пола. Все романтические отношения должны были быть четко инициированы самим агентом и сообщены в Моссад, и им рекомендовалось вступать в отношения только с женщинами, которых они уже знали всю свою жизнь.Необходимость безупречной идентификации представителей нескольких поколений для обложек-легенд в Израиле является еще одним примером того, почему иезуиты программируют своих сотрудников презентационными ролями, у которых есть только воспоминания и осознание своей жизни со своими семьями в соответствующих странах. Миша, мой израильский ведущий, мог бы идеально сойти за «сабр», выросшую в Израиле и чья семья жила в Израиле с момента его основания.Миша совершенно не подозревала, что ее интерес к Бени или ее поведение на вечеринке были результатом программирования, или что ее многолетняя дружба с его сестрой была по приказу отцов. Она так же не знала, что это программирование было основано на подробных сведениях о Бени, где даже то, что она надела на вечеринку и как уложила волосы, было рассчитано на то, что он сочтет привлекательным. Миша также не знала, что ее нежелание сближаться с ним на самом деле было стратегией, направленной на то, чтобы уберечь его от необходимости избегать ее из-за строгости Моссада, запрещающей взаимный романтический интерес. Вместо этого она полностью верила, что чувствует себя застенчивой из-за своего неловкого опыта, когда он не проявлял к ней никакого интереса, когда она была подростком. Более того, Миша не знала, что то, что она все еще была девственницей в 23 года или у нее были всего лишь короткие отношения на свидании пару лет назад, не было, как она полагала, результатом природной скромности, застенчивости или ее довольно правильного воспитания у строгой тети в консервативном сообществе, а скорее потому, что агентам Моссада разрешалось жениться только на добродетельных девушках. Как и другие ведущие, которые не знают о других деталях внутри, Миша была совершенно не в курсе, что культовый ведущий наблюдал ее глазами и отслеживал каждый шаг миссии, чтобы заманить Бени в ловушку, надевая ее как маску или пару перчаток для выполнения миссии. Прежде всего, она не знала, что двое сыновей, которые, как она считала, были зачаты в результате любовных отношений с Бени, на самом деле были генетически улучшенными младенцами, которые были имплантированы ей в лаборатории, или что его случайная смерть, когда она была беременна вторым сыном, на самом деле была убийством.Когда всплыли эти воспоминания, я почувствовала невероятную печаль и отвращение к самому себе из-за того, что позволила использовать себя таким образом против нации, которая не заслуживала такой ненависти - ни одна нация не заслуживает. Внутри я встретила тех, кто был невероятно предан Израилю, кто любил эту землю и испытывал там глубокое чувство мира, несмотря на беспорядки в регионе и постоянную угрозу его существованию. Но у меня также были те, кто ненавидел всех евреев. Их ненависть зародилась в раннем детстве, когда отцы притворялись евреями и ужасно издевались над ними. Эти программные сценарии во многом были похожи на антихристианские установки, которые ставили мне в младенчестве и совсем маленьком возрасте. Я была в ужасе, осознав, что эти чувства существовали, и что, по сути, я ненавидела себя, потому что у меня еврейская ДНК. Потребовалось время, слезы и принятие решения простить себя и других, а также переварить гнев, боль и мучения от воспоминаний о жестоком обращении, чтобы помочь этим частям, которые ненавидели, понять, что ненависть никогда не является решением проблемы жестокого обращения. Затем пришло горе, предательство, когда я поняла, что "евреи”, которые научили меня ненавидеть еврейский народ своими ужасными издевательствами, на самом деле были отцами, которых я любила, которые притворялись евреями только для того, чтобы научить меня ненавидеть.Я ненавидела то, что они научили меня ненавидеть, ненависти, которая передавалась из поколения в поколение в Ордене (и католической церкви) на протяжении многих веков. Это заняло время, но в конце концов я приняла свои собственные еврейские корни. Также потребовалось время, чтобы прийти к тому, что мое еврейство больше не было причиной дальнейшей амнезии и диссоциации (поскольку ненависть к себе создаст диссоциацию). Я глубоко опечалена, видя рост антисемитизма сегодня во всем мире, поскольку это просто часть оккультной повестки дня. Почему оккультизм должен ненавидеть еврейский народ? Потому что, согласно Священному Писанию, еврейская раса — это то место, откуда пришел Иисус, истинный Мессия, и это будет народ, к которому Он впервые вернется. В тех частях Ветхого Завета, которые читал еврейский народ, есть пророчества(Танах) об истинном царе Израиля (Мессии), возвращающемся через восточные ворота Иерусалима, это то, во что я верю (и оккультисты тоже верят). Они надеются, что, уничтожив еврейскую расу или, по крайней мере, отвратив их от их истинного Мессии, предложив ложного (“Свет мира”), они смогут огорчить сердце Бога, ибо Он глубоко любит еврейский народ, с которым Он заключил прочные заветы, которые сохранятся на протяжении веков. Сатана ненавидит Бога, а следовательно, ненавидит людей, которых любит Бог, и поэтому хочет ранить Бога, раня и отворачиваясь от Его народа, народа, названного апостолом Павлом “корнем", к которому язычники были “привиты". Итак, миссии против Израиля имеют особое значение для Ордена иезуитов, и их первый генерал (тот, что чуть ниже Вышестоящего генерала) курирует миссии внутри Израиля, помогая координировать их и планировать совместно с другими стратегии, которые будут использоваться.
- 15:
- Глава 16 : Проект нефилимовПрошло шесть месяцев, и меня вызвали на одно из наших учреждений на юге Польши, где у нас есть проект по возвращению нефилимов - продукта сексуальных отношений между человеком и духовным существом - обратно на землю. Почти два года назад жизнеспособный плод мужского пола-нефилим, родившийся преждевременно в возрасте семи с половиной месяцев, был выращен в польском учреждении в старом изолированном монастыре. Биологическая мать, ослабленная во время вынашивания плода из-за духовного угнетения, умерла во время родов несмотря на то, что были опробованы новые стратегии поддержки (например, двое других людей с высокими духовными способностями помогли окружить ее и “взять” на себя часть угнетения). Я и другие тренеры часто навещали его, чтобы оценить и узнать, что нужно таким существам. Один пугающий факт, который мы узнали, заключается в том, что для его роста требовалось смешать человеческую кровь с его формулой. Эта информация не была для нас новой, поскольку древние знания, предположительно сохранившиеся от Атлантиды и других культур, уже сообщили нам об этом. Тем не менее, было страшно услышать подтверждение этого у нас на глазах.Когда этот ребенок вырос, он уже не выглядел полностью человеком. Он был выше обычного для своего возраста роста, с удлиненными конечностями и очень бледного цвета. Его личностные черты с самого раннего младенчества сильно отличались от полностью человеческих младенцев. Этому маленькому существу нравилось насилие; у него не было естественной антипатии к нему, часто наблюдаемой у человеческих младенцев. Нам не пришлось преодолевать естественное человеческое нежелание убивать. Фактически, мы быстро поняли, что наши усилия по обучению должны быть сосредоточены на том, чтобы прочно связать его с несколькими людьми и не дать ему убивать без разбора, вместо этого научив его, когда и как можно убивать.Когда я вошла на территорию монастыря, отец Андреас, управляющий этим учреждением, приветствует меня. “Я рада, что вы здесь”, - сказал он. - Я хочу, чтобы ты кое-что увидела.Он ведет меня по тропинке позади монастыря, протоптанной за столетия множеством ног. Здесь был хлев для коров и коз и большой курятник для цыплят, который обеспечивал персонал заведения свежими яйцами. Когда мы подходим ближе, я внезапно останавливаюсь. Рядом с курятником были свалены в кучу тела десятков цыплят. У каждого была оторвана голова. Головы были разбросаны по двору. Некоторые выглядели так, словно их пожевали. Я удивленно посмотрела на Андреаса.“Лат вышел вчера днем сам. Он пошел на птичий двор и сделал это”. - рассказывает мне Андреас. Он оглядывает двор, слегка покачивая при этом головой.Я потрясена. Нормальные дети так не поступают. Даже человеческие дети, обладающие социопатическими или психопатическими чертами характера, не убивают таким жестоким способом в возрасте двух с половиной лет просто из любви к убийству. У меня нет ни профилей, ни баз данных, которые научили бы меня, что делать в подобной ситуации. Я нахожусь на новой территории, как Андреас и другие отцы.“Что нам делать?” - спрашивает он меня.Понятия не имею. “ Я хочу поговорить с Латом,” наконец говорю я. Я понимаю, что мне нужно больше информации о случившемся от самого ребенка. Он сидит за низким столиком в охраняемой детской, которая находится на двух уровнях под зданием монастыря. В комнате, стенам которой сохранили первоначальный тускло-серый цвет, немного игрушек. Мы узнали, что его мало интересуют обычные развлечения раннего детства. Как я вижу, закуска Лата — это свежий сырой гамбургер, смешанный с приготовленным. Отцы пытались приучить его есть вареное мясо. На данный момент он ненавидит вареное мясо и будет есть его, только если оно полито свежей кровью.“Зачем ты убил цыплят?" Я спрашиваю его.Лат использует свой разум больше, чем устную речь, чтобы общаться со мной. “Мне нравился шум, который они производили, когда я их убивал”. Для этого крошечного ребенка цыплята были не домашними животными и не источником пищи, а источником развлечения. “Я не хотел, чтобы они умерли так быстро”, - говорит Лат.К своему ужасу, я понимаю, что он не имел в виду, что не хотел, чтобы они умерли. Скорее, он сожалел, что они умерли слишком быстро и поэтому его веселье закончилось слишком рано.Я выхожу из комнаты. Взяв с собой Андреаса и двух других тренеров из центра, я связываюсь с советом по тренировкам и Маттео по спутниковой связи по высокозащищенному каналу, защищенному биометрией. Я описываю инцидент, а затем спрашиваю: “Что нам делать?” Этот ребенок может быть очень опасен, когда вырастет больше и сильнее. Скорее всего, он не ограничит свои развлечения цыплятами. Мы были бы дураками, если бы не проявили осторожность сейчас, пока он еще немного не подрос.“Я думаю, что у этого ребенка была недостаточная социализация и привязанность к людям”, - говорит Маттео. Мы все киваем головами, соглашаясь.“Итак, что мне делать с удивительно сильным и здоровым ребенком, у которого практически нет совести, которого связывает только одна настоящая человеческая связь - с Андреасом? Он может контролировать его, но не вечно”. Я задаю вопрос, который волнует всех нас. Последствия для будущего ужасны.- Тебе придется опустить его, - тихо говорит Лиззи.На мгновение мы все замолкаем. Один из первых родившихся нефилимов, ребенок, которого ценили как результат столетнего тяжелого труда, и он должен умереть.“Я согласен", - с сожалением говорит Маттео. “Мы не можем рисковать новыми смертями, включая наши собственные, по мере взросления”.“Я согласна”, - говорю я. “Но сначала позволь мне изучить его и собрать немного больше данных. Возможно, информация, которую я смогу получить, поможет нам улучшить ситуацию в следующий раз”. Мы были привержены этому проекту, несмотря на связанные с ним риски.“Продолжай", - говорит мне Маттео. “Только не поранься сама”.Я киваю в знак согласия. В течение следующей недели я оцениваю и пробую различные вмешательства с этим необычным малышом, чтобы понять, что может сработать, а что нет. Поскольку у меня сильные навыки тета-терапии, я могу почувствовать ликование малыша, когда выполняется ритуал, проводимый дважды в день в учреждении. Его ликование, кажется, порождено не духовностью, а врожденной злобой по отношению к людям и глубоким наслаждением от их смерти. Тогда я впервые начинаю по-настоящему задумываться о том, что мы приносим в мир. Бессмертные заверили нас, что появление на свет этих получеловеческих созданий хорошо и необходимо, но глубоко внутри я чувствую, что они ошибаются. В одном я уверена: этот малыш не “хорошо” ни в каком известном мне смысле этого слова. На самом деле, кажется, все, наоборот.Лат на удивление послушно подчиняется многочисленным сканированиям мозга, каждый раз получая в награду сырую говяжью печень. Мы часами разговариваем. Ему это нравится, так как я могу использовать навыки тета для общения, что в таком юном возрасте проще, чем речь. Проблема в том, что ему также доставляет удовольствие внушать мне ужасающие мысли во время нашего общения, мысли, которые заставляют меня бледнеть, на что он визжит со злобным восторгом. Лату не очень нравится играть с неодушевленными предметами. Он уже умеет читать, но его не интересуют книги или творческие занятия, такие как рисование или раскрашивание. Он преследует меня, чтобы добыть побольше цыплят взамен тех, что сдохли. И он знает, что я знаю, почему он спрашивает. К сожалению, его восприятие и интеллект сосредоточены на том, что может причинить мне боль, когда мы вместе. Его физическое здоровье и сила также превосходят обычные, а его тета-способность чрезвычайно развита для его возраста по сравнению с человеческими детьми. Я молча благодарю всех бессмертных за то, что мы никогда не учили этого ребенка использовать его тета-способность для убийства и что у нас хватило ума и осторожности не вдаваться в этот аспект его обучения. Мы знаем, что этот ребенок убивал бы гораздо больше цыплят, если бы мы это сделали, и что он слишком скоро научится убивать людей. Я содрогаюсь при мысли о том, как выглядела бы истерика этого ребенка, когда он стал старше, если бы ему отказали в том, чего он хотел.Мы добавим информацию за неделю к скрупулезным записям, полученным Андреасом и его командой с момента рождения ребенка. Затем придет время. Это нужно будет записать. Я знаю, что не могу находиться в комнате, так как этот ребенок смог бы “прочитать” намерение, используя свою тета-связь со мной, и попытался бы убить нас всех или сбежать. Итак, Андреас и несколько других отцов заходят в комнату. Андреас принес небольшую миску сырой бараньей печени с кровью и субпродуктами. Это любимое блюдо Лата, которое Андреас отравил. Он вводит дозу, которая намного больше, чем потребовалось бы человеческому ребенку того же размера, чтобы гарантировать, что смерть будет быстрой и, надеюсь, безболезненной.Это не так. Малыш тяжело заболевает, борясь за жизнь, как будто обладая почти сверхчеловеческой силой. В конце концов Андреасу приходится ввести Лату успокоительное в сочетании с большим количеством яда; требуется доза в десять раз больше обычной, пока ребенок окончательно не закроет глаза и не перестанет дышать. Я наблюдаю за всем этим с видеомонитора в соседней комнате. Когда ребенок умирает, я возвращаюсь. Я чувствую озноб и что-то вроде темноты в комнате, темноты, которая, кажется, витает там, прежде чем, наконец, подняться и уйти. Мы все эмоционально опустошены этим опытом. Отец Андреас беззвучно плачет. Он любил этого ребенка, каким бы опасным тот ни был, и чувствует, что в каком-то смысле потерпел неудачу, не сумев научить ребенка не убивать.“Ты не потерпел неудачу”, - говорю я ему позже тем же вечером. "Мы до сих пор не понимаем, как эти дети думают или учатся, и у вас нет возможности узнать, что делать, а чего не делать”. Но, произнося эти слова утешения, я понимаю, что тоже почувствовала неудачу. Потому что я тоже не понимаю этих маленьких получеловеческих существ, недостаточно, чтобы предотвратить подобные трагедии.На следующий день отец Андреас обращается к своему казначею с просьбой прислать еще цыплят, и я покидаю монастырь, чтобы вернуться в Рим. Лиззи, Саймон и я вернемся через год, когда после восьми месяцев пребывания в утробе матери родится еще один нефилим, который в результате будет выглядеть более человечным. Мы продолжаем нашу работу по разработке эффективных стратегий привязки этих существ к людям, которых они по своей сути презирают и которым нравится уничтожать, и учим их контролировать свою жажду убийства.Работа тренера часто была трудной и опасной отчасти из-за проектов, подобных описанным в этой главе. Мы делали вещи, которые были подсказаны сатаной и другими демоническими существами, вещи, которые никогда не должны были произойти. Наши попытки спаривать людей с духовными существами для рождения гибридов, по-видимому, на самом деле имитируют ключевой фактор, спровоцировавший разрушение мира великим потопом, согласно Книге Бытия 6: 1-8. Мы назвали этих существ “нефилимами” - слово, которое Библия также использует для описания этих существ. Мы произносили слова о том, что проект нефилимов продвинет цивилизацию вперед, и мы были сильно запрограммированы верить в эту нелепую ложь, но слушать демонов — это всегда, всегда очень плохая идея, как показывает эта глава.Проект нефилимов - одна из трех важнейших причин, по которым несколько лет спустя я решу покинуть орден иезуитов. Глубоко внутри, под моим программированием и идеологической обработкой, я осознала, что то, что мы делали, было чудовищной, невыразимой степенью зла, и что мы создавали существ не только без любви или заботы о человечестве, но и с энтузиазмом стремящихся уничтожить человечество. Глубоко внутри я знала, что даже если те, кто были оккультистами, не могли уничтожить мир (подробнее об этом читайте в Главе 17), то у этих существ, когда они станут достаточно взрослыми, не возникнет проблем с этим. Эта глава показывает глубокий обман, которому были подвержены те из нас, кто оказался в ловушке оккультного мира и верований Ордена иезуитов: мы не могли видеть, насколько злыми и разрушительными были вещи, которые мы делали, и в моменты, когда осознание этого вспыхивало в нашей совести и разуме, эти мысли были немедленно подавлены благодаря нашему контролю над разумом и программированию на протяжении всей жизни.
Когда эти воспоминания впервые всплыли на поверхность, меня пронзили стыд и тоска. "Как я могла так поступить? Как я могла быть частью того, чтобы принести этот тип ужаса в мир, помочь высвободить этот тип разрушительного существа в творении?" Простой ответ, который не является оправданием, звучит так: "С тех пор, как я была в утробе матери, я была запрограммирована верить, что то, что я делаю, было правильным”. Реальность, как показано в этой главе, такова, что даже несмотря на это программирование и контроль сознания, сталкиваясь с явным, ничем не сдерживаемым злом, я все равно на глубоком уровне осознавала, что “это неправильно”. И это заставило меня начать процесс расспросов о событиях и людях, которые всю жизнь уверяли меня, что повиноваться сатане и делать то, что он просит, значит “возноситься” и становиться “лучше". По мере того, как шли годы, и мне поручалось все больше и больше зла, становилось все труднее и труднее отрицать, что каждая идея сатаны, которую я видела воплощенной в течение моей жизни в этой группе, свидетельствовала об обратном: что он на самом деле хочет уничтожения людей и не заботится о том, чтобы “поднять руку помощи” человечеству. Вместо этого он хотел бы видеть, как мы создаем "ад на земле”. Программные центры, проекты нефилимов и ЦЕРН — все это, безусловно, разновидности ада.Вот почему я решила оставить эту прежнюю систему верований и решила верить в Бога, сотворившего небо и землю; Бога, который любит человечество, Бога, который в Своей мудрости запрещает виды деятельности, которые я описываю, рассказывая о своей жизни отца-иезуита. Я верю, что мы находимся в пределах последнего поколения перед возвращением Иисуса на землю (я не знаю, когда, но верю, что это не может быть долго), из-за явного зла, которое творят мужчины и женщины, порабощенные демоническим началом. Я верю, что по Своей милости Бог остановит этот вид деятельности и не позволит ей бесконтрольно продолжаться. Я благодарна за то, что Библия говорит о том, что царство Божье непоколебимо и что ЕГО царство - а НЕ адское, разрушительное царство оккультизма - будет царствовать вечно. Я знаю, к какому королевству хочу принадлежать, и именно поэтому в конце концов я покинула Орден.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 4:06 pm
.
Глава 17: Главный тренер
Пренатальное программирование
Вопрос ребенка
Глава 17: Главный тренер
Пренатальное программирование
Вопрос ребенка
- 16:
- Глава 17: Главный тренерСейчас мне за 20, и я провожу много времени в главном центре программирования в Риме в качестве тренера. Это заведение было моим настоящим домом с младенчества. Работать здесь кажется естественным несмотря на то, что каждый день начинается и заканчивается ритуалами, посвященными Шиве на восходе и закате солнца. В нашем мировоззрении она - бог, который уничтожает смертность, чтобы позволить бессмертию подняться изнутри. Мы призываем ее помочь с программированием, которое, как мы утверждаем, является средством контроля смертности человека, чтобы сделать возможным полное повиновение сатане, что, в свою очередь, делает возможным бессмертие и достижение высшего блага. Никто из нас не осмеливается признать, что "смертность"׳, которая заставляет человека сопротивляться жестокому обращению, убийству и эксплуатации себя и других, — это не "слабость" или "безумие", а на самом деле наша драгоценная человеческая совесть. (Примечание: Орден иезуитов изображает Шиву женщиной несмотря на то, что в индуизме Шива мужчина).Меня только что попросили руководить этим предприятием, потому что Мэтти была переведена руководить предприятиями в Польше и Восточной Германии. Я съеживаюсь при мысли о дополнительной ответственности, но “нет” никогда не является вариантом в Ордене. Надеюсь, через несколько лет эта должность будет передана другому из многих талантливых тренеров Ордена. Я благодарна, что Мэтти по-прежнему будет принимать активное участие, курсируя между тремя локациями по мере необходимости. Моя работа включает в себя наблюдение за другими высококвалифицированными тренерами, которые постоянно оценивают, пересматривают и внедряют программы и учебные планы для младенцев, детских и взрослых агентов. Мы также разрабатываем планы для предстоящей группы новых младенцев. Хотя каждая группа младенцев особенная, мы действительно взволнованы этой группой, потому что оракулы предсказали, что они принесут долгожданный Свет Миру (некоторые называют его ”антихристом"). И не только это, но они также включают серии генетических улучшений 12-го и 13-го поколений. Ожидается, что эти дети будут значительно ярче и сильнее во всех отношениях, чем предыдущие поколения.Пренатальное программирование
Когда рождаются дети, двое особенно привлекают мой интерес. Обе девочки, у одной светлые волосы и светло-карие глаза, а у другой черные волосы и черные глаза. У них вспыльчивый темперамент, они способны ненавидеть и любить с равной страстью, и с первого дня своего существования они необычайно отзывчивы на любое проявление привязанности или оскорбление. Я влюбляюсь в них с первого дня, как вижу. Я ношу их по очереди на перевязи в течение нескольких часов в день, даже когда работаю в лабораториях, чтобы создать между нами прочную связь. Это новый протокол тренировок, который мы внедряем со многими малышами G12 и G13, у которых проявляются признаки очень сильных тета. Тренеры считают, что дополнительная привязанность поможет помешать этим детям использовать свои способности, чтобы калечить или убивать тех, кто их тренирует, когда они станут старше. Мы также следим за тем, чтобы у каждого ребенка было время на перевязку, по крайней мере, с четырьмя тренажерами на регулярной основе, чтобы повысить вероятность присутствия тренера, способного контролировать ребенка. Это важно, поскольку у каждого отца есть множество ролей и обязанностей. Если только один или два отца связаны с ребенком, и они находятся вдали от учреждения по другой работе, когда у ребенка кризис, это может создать сложную ситуацию. Время, проведенное в слинге, также поможет противостоять травмам, которые приходится переносить этим младенцам, чтобы развить свои тета-навыки.Хотя новый протокол якобы направлен на улучшение тренировок, в глубине души я рада, что мне разрешено быть более заботливой, чем когда-либо прежде. Я уверена, что другие тренеры чувствуют то же самое. Наблюдая, как другие тренеры принимают этот новый протокол, я понимаю, что нам нужно быть осторожными, чтобы в конечном итоге не отдать предпочтение этим малышам по сравнению с детьми постарше, к которым нам не разрешалось так глубоко привязываться.Помимо ношения младенцев в слингах, мои дни разделены между наблюдением за текущим программированием детей и предоставлением отзывов о нем, программированием детей, которые были поручены мне, и просмотром записей сеансов и отчетов. Отчеты и сеансы программирования (основанный на травме контроль сознания) часто пересекаются с отчетами и сеансами тренинга (обучение различным навыкам). Эта работа перемежается бесконечными встречами с другими тренерами для обсуждения прогресса каждого обучаемого и программируемого человека. Мы используем многочисленные источники информации для оценки прогресса: отчеты, сгенерированные программистом и медицинским персоналом, человеческую интуицию, прямое наблюдение, самоотчеты запрограммированного субъекта и так далее.Мы все работаем вместе, как команда, чтобы гарантировать, что каждый ребенок получает лучшее программирование и подготовку, которые мы можем давать, взаимно оценивая предложения, инсайты, мнения и задумки друг друга. Я могла бы быть здесь “главным тренером”, но я была бы никем без хорошей команды, и мы все это знаем. Мы также все наставляем младших школьников, которые сами учатся становиться квалифицированными тренерами точно так же, как наставляли нас. Жизнь на объекте состоит из программирования, наставничества и взаимоотношений между теми, кто там работает, и, если у кого-то есть проблемы с тем, как все делается, или предложения о том, как улучшить ситуацию, я приветствую их, как и все мы. Мы хорошо знаем, что один человек никогда не должен принимать все решения. Лучшие стратегии создаются на основе обсуждений и оживленных споров, которыми отмечены встречи руководства в различных советах Ордена. Единственный раз, когда эти уступки, способствующие обмену новыми идеями, пресекаются, — это когда сатана лично присутствует и диктует новый порядок. Затем мы с другими тренерами должны смиренно поклониться и либо согласиться, либо задать тщательно сформулированный вопрос, чтобы подчеркнуть озабоченность по поводу потенциальных негативных последствий приказа для детей, но сформулированный очень осторожно, чтобы не казалось, что он прямо ставит под сомнение его требование.После заседания совета по тренировкам я захожу в кабинет Лиззи. “ Я устала, - говорю я сестре. "Я бы хотела, чтобы мы могли сделать перерыв и покататься на яхте”. Я смотрю в потолок и закрываю глаза. “Наверное, я просто потратила слишком много времени на этой неделе”.“У всех нас есть”, - говорит Лиззи. Она тоже выглядит и звучит усталой. “Эта новая группа младенцев очень энергична и, кажется, уже обладает множеством навыков тета-ритма. Им также нужно много заботы, чтобы сбалансировать это".“Ты права”, - соглашаюсь я. “Как ты думаешь, что мне делать с Мелисандрой?” Я спрашиваю о молодой девочке, которая быстро развивается. Я ценю мнение своей сестры и часто обращаюсь к ней и Мэтти за советом по работе с детьми, которые демонстрируют способности, превосходящие те, что были продемонстрированы предыдущими генетическими поколениями. Дети из G12 и G13 умнее меня, и мне нужны некоторые мысли от других о том, как найти подход к этим высокоинтеллектуальным малышам с не по годам развитыми навыками тета.“Много любви, но не будьте к ним слишком снисходительны”, - советует Лиззи.Я думаю об одном драгоценном маленьком ребенке, которого легко любить, и который уже представляет собой проблему. За день до этого она использовала свои навыки тета, чтобы сбить с ног тренера, который разозлил ее, в неожиданный момент - на несколько месяцев раньше обычного. Я согласна с оценкой Лиззи, но мне интересно, будет ли достаточно большой любви для этих младенцев, которых уже учат убивать просто с помощью своего разума. Это заставляет меня и других тренеров уделять еще больше времени заботе и сближению. Мы не хотим внезапно умереть от сердечного приступа через несколько месяцев из-за малыша, который на нас в ярости. Эти малыши способны быть очень опасными. Мы знаем, что должны направить их ярость не на нас, а на правильные цели: на них самих или на тех, кого мы хотим, чтобы они убили. Временами кажется, что мы идем по тонкому натянутому канату.Я мимолетно задаюсь вопросом, сколько бы прожил Менгеле, если бы работал с этими супер-тета-младенцами. Ненадолго, думаю я про себя, "Они бы бросили его, как жабу, в первый же месяц". Почему-то эта мысль доставляет мне извращенное удовольствие, а затем я чувствую себя немного неуютно. Ибо, хотя я и не Менгеле, я знаю, что временами как тренер я использую болезненные и жесткие методы. Я чувствую мимолетную вспышку вины и задаюсь вопросом, не буду ли я однажды брошена кем-нибудь из них, как жаба, и что, возможно, я действительно заслуживаю такого конца. Я отбрасываю эти мысли в сторону и смотрю на свое расписание на остаток дня.Вопрос ребенкаМне 30 лет. Несколько детей, которых мы растим в римском учреждении, являются моими генетическими детьми. На самом деле у этих детей больше двух родителей, поскольку в нашей генетической программе мы объединяем ДНК нескольких людей для каждого ребенка. Я люблю всех детей в учреждении, независимо от степени нашего биологического родства. Однако один ребенок, Алтея, особенный. У нее темные глаза, черные волосы, и она невероятно проницательна и умна. В глубине души я втайне называю ее своей дочерью, но я, как и все хорошие тренеры, стараюсь относиться к ней так же, как к другим детям. Она одна из первых детей из поколения 13. Оракулы указали, что это поколение, и особенно этот ребенок, окажут огромное влияние на будущее. Но этот ребенок - вызов. Она постоянно задает очень трудные вопросы, и многие тренеры боятся поспевать за ней.Когда Алтее исполняется три года, она бросает нам вызов, который мы запомним на долгие годы. Этот ребенок просит о встрече с советом по обучению, состоящим из 12 главных тренеров ордена иезуитов. Она говорит, что у нее есть к нам важный вопрос, и я чувствую глубокую серьезность ее просьбы. Поскольку сейчас конец ноября, весь совет уже находится в Риме, поблизости или на обратном пути, на наших встречах в конце года, посвященных обучению и программированию, проводимому на наших объектах в различных странах. Я устраиваю так, чтобы Алтея задала свой вопрос в начале нашей первой встречи.Когда мы сидим в креслах нашего совета, этот маленький трехлетний ребенок предстает перед нами и задает вопрос, который ставит нас в тупик: “Почему мы все боимся сатаны и повинуемся ему? Разве наша жизнь не стала бы лучше, если бы мы просто перестали это делать?"Ее вопрос встречает громоподобное молчание. Ни у кого из нас нет хорошего ответа на этот вопрос. На самом деле, этот вопрос затрагивает сердце всего нашего собственного программирования, которое основано на страхе неповиновения сатане и повиновении каждому отдельному приказу в слове и духе. Наконец Мэтти отвечает: “Это не сработает. Он бы пытал и убил нас или заставил других пытать и убить нас, если бы мы это сделали”.“Нет, если мы все вместе согласимся не подчиняться ему. Тогда он не смог бы заставить нас причинять кому-либо боль или убивать", - с безупречной логикой отвечает девочка Алтея. И снова ее встречает тишина.Алтея смелая. Она смотрит на каждого из нас яркими пытливыми глазами, как ребенок, окруженный взрослыми, которому искренне интересно, как мы ей ответим. В конце концов, ее вопрос имеет для нее смысл.“Это духовный вопрос, вопрос к магам”, - бормочет Джонатан. “Давайте позвоним и им”. Он хочет переложить этот вопрос на другую руководящую группу и не брать на себя ответственность за то, что у него нет ответа. В конце концов, если у нас не будет хорошего ответа, мы будем выглядеть дураками перед этим ребенком.Я отправляю сообщение совету магов, сообщая им, что в зале Совета по обучению проводится экстренное заседание и что их присутствие требуется как можно скорее. В течение получаса появляются шестеро, включая трех лучших магов, и мы делимся с ними тем, что происходит.Алтея стоит с любопытством и бесстрашием перед обоими советами. Получив подсказку, она снова спрашивает: “Почему бы нам всем вместе не согласиться перестать повиноваться сатане? Почему мы позволяем ему запугивать нас и указывать, что нам делать? Разве наша жизнь не стала бы лучше, если бы мы просто перестали это делать?"Маги абсолютно шокированы. Никто никогда раньше открыто не задавал этот вопрос, и уж точно ни один ребенок. Несмотря на мое программирование, я болею за свою дочь, но также понимаю, что этот вопрос может закончиться для нее очень медленной и мучительной смертью. Орден иезуитов основан на повиновении сатане, и отстранение его от этой высшей власти ... немыслимо. Это противоречит всему, во что мы все были запрограммированы верить. Это единственное, о чем мы все боимся даже подумать. И все же эта трехлетняя девочка, травмированная и запрограммированная еще в утробе матери, говорит все это вслух. Для всех нас.Главные маги совещаются друг с другом, бормоча и хмыкая. Наконец один из них заговаривает. Еще до того, как она открывает рот, я могу сказать по языку тела ее и других магов, что у них тоже нет удовлетворительного ответа. “Этот ребенок слишком мал, чтобы полностью понимать духовные реальности, и ее вопрос проистекает из этого невежества”, - заявляет глава совета магов, женщина по имени Янус. “Что, черт возьми, ты делала в ее обучении и программировании? Очевидно, что вы, - она указывает на совет по обучению, - совершенно подвели ее, не обратившись к этому типу детской незрелости”.Моя сестра Лиззи, которая является одним из 12 главных тренеров, выводит Алтею из комнаты и возвращает ее к занятиям. Мы все сидим молча, никто не осмеливается высказать свои мысли вслух, ожидая возвращения Лиззи. Когда она возвращается, оба совета немедленно начинают обсуждать, что делать с Алтеей и как научить ее "мудрости” страха и повиновения сатане, которой ее “более мудрые” старейшины научились как на своем опыте, так и на опыте веков. Несмотря на явную загруженность в это время года и длинную повестку дня, которую совет по обучению первоначально составил для этой встречи, работа с Алтеей теперь имела приоритет; краткий вопрос Алтеи и простая логика разрушили не только наше программирование, но и саму основу жизни в Ордене. Если это было, то мышление, на которое были способны наши блестящие новые поколения, то нам нужны были планы решения этой проблемы.Набросав планы, как избавить Алтею от подобных "детских глупостей" и оценив других детей на предмет подобных опасений, я выхожу из комнаты, невыразимо опечаленная. Рождественские украшения кажутся на три тона тусклее, чем они были всего два часа назад, когда я шла по коридору к конференц-залу. Я знала, что вопросы моей дочери были превосходными. Я слышу свой собственный голос, предающий мою собственную программу, глубоко в моей голове повторяющий вопрос Алтеи: “Что, если мы все перестанем повиноваться сатане? Как могла бы измениться жизнь тех из нас, членов Ордена?” Я держу эти вопросы невысказанными и скрытыми от моих собственных программистов глубоко внутри.Это событие показывает, что дети все-таки задают вопросы, несмотря на постоянную идеологическую обработку, приобщение к культуре и программирование. Алтея проявила исключительное мужество и проницательность. Она увидела и осмелилась заявить правду о том, что мы были рабами сатаны и что жизнь была бы лучше, если бы мы перестали слушать его. Как печально, что подобные вопросы пресекаются, наказываются и “программируются". Как бы я хотела, чтобы мы могли задать тот же вопрос и последовать ее совету всем вместе перестать подчиняться ему. Несмотря на то, что мы были “лидерами", все мы сами находились под контролем разума и были запрограммированы, и были рабами сатаны так же верно, как если бы у нас в носу были золотые кольца, которые он мог надеть в любое время, когда пожелает. Такова была печальная реальность, стоявшая за духовностью Ордена, тогда и сейчас.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 4:41 pm
.
Пренатальное программирование
Программирую своих детей-ведущих
Пренатальное программирование
- 17:
- Пренатальное программированиеСейчас раннее утро, и я готовлю себя к обходу помещений центра в Риме, посвященного пренатальному программированию. Такое программирование основано на использовании эмоциональной и физической зависимости плода от матери. Исследователи культа обнаружили в конце 30-40-х годов, что плод можно надежно приучить к повиновению, если мать отдает команды, а также наказывает и вознаграждает плод. Они также обнаружили, что плод будет предпринимать действия вопреки своим собственным инстинктам (например, позволит казнить себя на электрическом стуле, не пытаясь увернуться), чтобы спасти свою биологическую мать от боли или смерти или не дать биологической матери разозлиться на него. Пренатальное программирование сопряжено с огромной травмой для женщины и ребенка, поэтому этот аспект моей работы тренера я ненавижу больше всего.Секция пренатального программирования защищена несколькими уровнями безопасности. Каждый дюйм контролируется камерами и микрофонами. Устройства, чувствительные к давлению, движению и теплу в стратегически важных местах, также способствуют обеспечению безопасности. Ни одна роженица никогда не сбегала из этого учреждения. Большинство комнат здесь абсолютно звуконепроницаемые, без окон; роженицы не имеют ни малейшего представления о том, что включает в себя сеанс программирования плода, пока сами не испытают это на себе. Я приветствую программистов и студентов, которые работали в ночную смену с родильницами. У нас короткая встреча; все идет, как ожидалось, и у них нет ничего существенного или волнующего, о чем можно было бы сообщить. Я трачу еще полчаса на то, чтобы просмотреть с двумя студентками досье на трех родивших матерей, с которыми я буду работать сегодня. Это дольше, чем я обычно трачу, поскольку этим ученицам всего 9 лет, и это их первый год наставничества в дородовой работе.Наша первая тема на сегодня - мать Серина и плод Фиона, которым 26 недель. Фиона показала себя удивительно выносливой: ее сердцебиение и рН крови обычно возвращаются к норме на 30% быстрее, чем в среднем для плода ее возраста, после травмы, и она способна переносить боль выше среднего уровня. Не менее важно и то, что она демонстрирует признаки высокой программируемости: она очень быстро подчиняется Серине и программистам, обычно диссоциирует, переходя в адаптивное, а не кататоническое состояние, и последовательно и правильно реагирует на сигналы и триггеры, демонстрируя желаемое поведение, которому ее ранее научили. Отцы очень надеются, что у Фионы есть все необходимое, чтобы принять и пережить свое внутриутробное программирование и таким образом стать одним из новых младенцев-иезуитов, родившихся в следующем году.Церин с энтузиазмом приветствует меня, когда я вхожу в лабораторию. Чтобы предотвратить развитие у плода отвращения к голосам программистов, все биологические матери запрограммированы испытывать к ним большую привязанность и доверие, а также отделять любые негативные чувства от того, что они подвергают их пыткам. Я улыбаюсь ей и внимательно наблюдаю, как двое 9-летних девочек нежно и быстро помогают Серине удобно устроиться на столе для программирования. Затем они пристегивают ее ремнями и прикрепляют к ней и Фионе контрольные устройства и другие приспособления.Я чувствую легкую острую боль, которую быстро подавляю, вводя иглу в матку через одну из полупостоянных трубок, оставленных роженице для прохождения предметов в матку и из нее. Фиона уже научилась позволять причинять себе боль по команде биологической матери, а также всякий раз, когда биологическая мать проявляет беспокойство. Сегодня мы познакомим ее со следующим этапом ее обучения: вместо того, чтобы просто пассивно позволять причинять себе боль, она должна научиться активно причинять себе боль по приказу. Я нажимаю на кнопку сбоку от стола, которая заставляет иглу загораться внутри матки.По моей команде Серина твердо заявляет в микрофон, который четко передает ее голос в ее утробу: “Садись на иглу”.Плод, предчувствуя боль, медлит. Она уже знает по большому опыту, что иглы, зажимы, электрические зонды и другие инородные предметы в матке причиняют ужасную боль.Я даю биологической матери вербальный код и жест рукой, обозначающий "плохой ребенок"׳, то есть наказываю ребенка. Мы обычно сопровождаем устные сигналы жестами, потому что считаем, что, хотя плод не может видеть за пределами матки, его синхронность с матерью означает, что он или она будут лучше реагировать на сигналы позже в жизни.“Плохой ребенок!” - кричит биологическая мать, не сбиваясь с ритма. “Плохой ребенок! Ты не подчинился немедленно! Я ненавижу тебя!” С этими словами биологическая мать начинает колотить себя по животу. Одновременно один из моих студентов поражает матку электрическим током через другой зонд, который был введен в начале сеанса программирования. Малышка Фиона дрожит, почти танцуя от боли в утробе матери, безуспешно пытаясь спастись от шока.Я даю биологической матери вербальный код и жест рукой, означающий “спаси меня”. Тут же Серина кричит: "Спаси меня от боли!” Она в тяжелом состоянии, поскольку также ощущает толчки, которые ощущаются как огонь, пробегающий по ее животу. Она продолжает: “Это прекратится только в том случае, если ты подчинишься! Это прекратится только в том случае, если ты подчинишься!”Я поднимаю руку в знак паузы. Серин сразу замолкает, и студент прекращает удары током. Несколько мгновений в комнате программирования не слышно никакой заметной активности, кроме судорожного вздоха Серины, которая пытается восстановить дыхание. Я смотрю на монитор, чтобы увидеть, перестала ли Фиона дрожать. Крайне важно дать плоду этого возраста паузу, чтобы он просто не впал в явную панику или не был подавлен и не смог выполнить следующую команду. Явная паника и подавленность полезны для того, чтобы вызвать диссоциацию, но сегодняшней целью было не научить диссоциации, а скорее приучить плод активно причинять себе вред. В течение четырех недель плод будет считаться достаточно развитым, чтобы больше не давать паузу. Вместо этого от нее будут ожидать, что она услышит вторую команду и отреагирует на нее, повинуясь ей, даже несмотря на боль и страдания от наказания.И снова, как по команде, Серин твердо заявляет: “Садись на иглу!”Мы все на мгновение задерживаем дыхание. Фиона необычайно отзывчива, но большинству плодов требуется несколько раундов пыток, прежде чем они сдадутся и начнут активно причинять себе вред. Однако она шевелит своими крошечными ручками и ножками, изо всех сил плывет к ярко освещенной игле, позволяя ей вонзиться в ее предплечье. Она дрожит от боли и отчаяния, сжимая и разжимая свои крошечные ручки.Я немедленно вытаскиваю иглу, когда роженица начинает поглаживать свой живот и ворковать: “Хорошая крошка, хорошая крошка, ты послушалась меня, я так сильно тебя люблю. Всегда немедленно повинуйся мне, и я всегда буду любить тебя”.И снова Фиона начала свой день с очередного опыта, когда мгновенное повиновение, даже команде, приносящей боль, ассоциируется с материнской любовью и утешением, а любое колебание повиноваться - с сильной болью и отвержением. В течение многих часов такого опыта в утробе матери этот урок будет сохраняться на бессознательном уровне как основа для пожизненного контроля культа над сознанием этого человека.После окончания сеанса программирования я оцениваю физиологические и эмоциональные реакции биологической матери и плода; другие члены команды программистов делают то же самое для биологических матерей и плодов, с которыми они работают. В течение следующих пяти минут сердцебиение у обоих приходит в норму, и роженице дают отличный обед, прежде чем ей разрешат провести остаток утра в зоне отдыха дородового отделения. Во второй половине дня урок программирования будет повторен, чтобы помочь Фионе глубже усвоить этот урок.“ Ты хорошо справилась, ” говорю я Серине. - Увидимся завтра.Пренатальное программирование отражает знания, полученные иезуитами от Менгеле, о том, что биологическая мать сама должна принимать активное участие в программировании развивающегося ребенка. Из-за того, насколько глубоко плод связан с биологической матерью и зависит от нее в плане выживания, безопасности и привязанности, он обнаружил, что убеждения и эмоции, привитые и смоделированные биологической матерью, очень глубоко проникают в психику плода. Другими словами, программу, установленную биологической матерью, этому человеку гораздо труднее подвергнуть сомнению и сломать позже в жизни. С момента своего открытия иезуиты использовали биологическую мать в качестве первого и самого любимого ‘программиста’ плода. В качестве основы для пожизненного контроля сознания именно голос биологической матери дает инструкции развивающемуся плоду. Самое главное, биологическая мать заставляет плод повиноваться ей, любовно воркуя, если плод реагирует так, как ей хочется, и ругая, отвергая и наказывая плод, если она или он этого не делает.Эти биологические матери - молодые женщины около 18 лет. Их набирают из других оккультных групп, как правило, меньших по размеру, менее богатых и могущественных. Иезуиты хорошо платят этим группам за продажу им здоровых, уже диссоциативных новорожденных девочек. Не всех детей покупают, поскольку некоторых отдают нам в обмен на услуги или защиту. Иезуиты воспитывают этих детей в другом изолированном учреждении, где их обучают и программируют, чтобы они могли помогать программировать своих плодов и верить, что стать биологической матерью — это величайшая радость и привилегия в мире. Программисты проводят окончательную тщательную оценку, прежде чем отбирать женщин для каждой партии младенцев, проверяя психическую и физическую устойчивость, насколько хорошо прошло их программирование и приверженность молодой женщины новому мировому порядку. Маги также оценивают женщин духовно, ища указаний у "бессмертных" относительно того, какие женщины должны вынашивать следующую группу детей. Тех, кого отвергают, либо отправляют в ЦЕРН для проведения там генетических экспериментов, либо назначают для использования в качестве подопытных людей в других наших лабораториях.Хотя это и не описано в этой главе, биологическая мать также обучает плод повиноваться голосам программистов, сатаны и других духовных существ. Они говорят в микрофоны, подключенные к крошечным динамикам, размещенным в утробе матери. В зависимости от устанавливаемой программы биологическая мать умоляет, торгуется, приказывает или просит, чтобы плод повиновался голосам программистов точно так же, как он или она повинуется ей. Она точно так же обучает его или ее повиноваться “сатане" и другим “духовным существам” (обычно программисты наряжаются этими существами). Биологическая мать проходит через множество сценариев, чтобы ‘доказать’ плоду, что она и плод полностью зависят от программистов и сатаны в плане безопасности, привязанности, цели и мудрости, и что необходимо мгновенное послушание и полное доверие (верить всему, что они говорят).По моим воспоминаниям, программирование на то, чтобы заставить ребенка подчиняться программистам и духовным существам так же, как они подчиняются биологической матери, устанавливается во втором триместре беременности. В течение этого времени программисты и "духи" также проводят время, любя, утешая и спасая плод и биологическую мать, чтобы создать глубокую связь. Связь между плодом и программистами во втором триместре имеет решающее значение, потому что по мере того, как беременность переходит в третий триместр, биологическая мать подвергается все более невероятно жестоким пыткам, которые в конечном итоге приводят к тому, что она не может разговаривать с плодом или утешать его. Когда ее разум отключается из-за непрерывных бесчеловечных пыток, плод испытывает полную заброшенность со стороны биологической матери. Таким образом, на этой стадии единственными фигурами привязанности плода, которые остаются, являются программисты и ‘духовные существа’. Биологическую мать убивают при рождении, что направлено на то, чтобы довести чувство покинутости и горя ребенка по отношению к ней до пика, сопровождающееся полной эмоциональной зависимостью от оставшихся у нее фигур привязанности.Однако, начиная с первого дня после рождения, взрослая женщина-программист, действующая нежно и любяще, в сочетании с записями и всеми созданными "глубокими подделками" голоса биологической матери в утробе матери используется для обмана ребенка, заставляя его поверить, что сатана и программисты способны уделять ему или ей время с биологической матерью. Естественно, они могут это сделать только в том случае, если ребенок будет полностью послушным и прилежным. Это дает ребенку очень сильную мотивацию усердно работать и подчиняться программистам. На протяжении всей жизни агента-иезуита основные части тела, которыми являются зародыши и очень маленькие младенцы, вызываются в студии программирования, спроектированные так, чтобы они выглядели как утроба матери или ясли для младенцев, а затем им отводится время на воспитание с "биологической матерью" как способ укрепить приверженность человека своему программированию. Фактически, голос биологической матери, произносящий определенные коды, обычно является основным ключом доступа к системе для членов Ордена иезуитов, и голос биологической матери, наряду с голосом сатаны, может быть, использован для предоставления общесистемных инструкций. Программист, который играет "биологическую мать" человека, обычно входит в число основных программистов этого человека, поскольку эта роль дает им доступ к самой глубокой базовой системе человека.В иезуитском программировании биологическая мать, следовательно, также является очень важным внутренним контролером, обладающим полномочиями, наказывать’ или вознаграждать’ основную систему и другие системы. Во время обучения ребенка в первый год, программисты будут вызывать у ребенка системы, создания деталей, которые являются внутренними биологическими матерями, которые поддерживают ребенка программировать с помощью внутреннего наказания и награды. Эта динамика между частями тела воспроизводит обусловленную любовь, испытанную в утробе матери, увековечивая веру в то, что непослушание приравнивается к отвержению, горю, боли и потере, а послушание приравнивается к любви и безопасности. Эту внутреннюю биологическую мать также учат сообщать внешним программистам о любых аномалиях или проблемах в системах. "Большой секрет’ системы, который держится подальше от понимания основных систем, заключается в том, что биологическая мать уже умерла, и что культ просто использует ее образ и голос, чтобы манипулировать ими и контролировать их.Поэтому исцеление моего пренатального программирования включало в себя оплакивание некоторых из самых болезненных потерь и предательств, через которые прошли самые юные части меня. Было совершенно невыносимо и ошеломляюще смотреть в лицо тому, как моя биологическая мать предала меня в утробе матери и научила быть рабыней. Она была не права. Она солгала мне. Не менее невыносимо было столкнуться с фактом, что моя биологическая мать умерла, и что все эти годы самая глубокая награда, ради которой работала моя система, - быть обнятой и укачиваемой моей "биологической матерью’ - была полным фарсом. Сначала мне показалось, что я не смогу пережить эту боль. Я молилась о том, чтобы Бог поддержал меня в этом и чтобы Он помог мне сохранить и утешить эти самые маленькие, наиболее глубоко израненные, эксплуатируемые и сбитые с толку части меня - самые основы моих систем и контроля над разумом. Держа в руках ту часть тела, которая была похожа на мою биологическую мать, я должна была признать, как сильно всю свою жизнь я просто хотела материнской любви. У меня не только украли это, но и использовали мою потребность в материнской любви, чтобы манипулировать мной.Пока я скорбела о том, что моя биологическая мать не смогла защитить меня, и справлялась со своим гневом из-за ее предательства, я поняла кое-что, что потрясло мой организм: моя биологическая мать была всего лишь испуганным, беспомощным подростком. Она не была тем могущественным существом, от которого зависел весь мой мир, и я никогда не была достаточно могущественной несмотря на то, что она мне говорила, чтобы "спасти" ее от боли, выполнив программу. Я тоже была всего лишь испуганным, беспомощным ребенком. Мы оба были в руках глупых преступников, которые ожесточили свои сердца в собственном страхе, чтобы продолжать повиноваться сатане. Она ничего не могла сделать по-другому, так же, как и я ничего не мог сделать по-другому. Мы оба были пленниками. В нас начало просыпаться сострадание к себе и к ней. Это сопровождалось глубочайшей печалью и сожалением о моей собственной роли программиста-дородовика, обо всем, что я сам сделала с биологическими матерями и их плодами, сначала когда я была студентом на тренинге, затем когда я сама была программистом. Это был еще более трудный путь - простить себя и поверить, что Бог простит меня. Я надеюсь, что, поделившись информацией из этой главы вместе с другими моими публикациями по пренатальному программированию (см. Мою книгу "Это не невозможно", и мой блог www.svalispeaks.wordpress.com), что это могло бы помочь другим, пострадавшим от такого зла, найти какое-то подтверждение и исцеление.
Программирую своих детей-ведущих
- 18:
- Программирую своих детей-ведущихМне 27 лет, и я работаю в главном центре программирования в Риме. На третьем подземном уровне мы с другими программистами-иезуитами оборудовали студию, которая выглядит точно так же, как гостиная Джины (французского ведущего). Она настолько утончена, что летний ‘солнечный свет’, проникающий через широкие окна, выходящие в "боковой сад" Джин, кажется абсолютно реальным, как и слабый запах цветов, доносящийся из сада. Вместо моего белого халата программиста, с волосами, собранными сзади в пучок, мои волосы распущены вокруг лица, как обычно делает Джин дома, и на мне ее одежда. В комнате наблюдения программисты из команды будут следить за сеансом в ‘гостиной’ с помощью стратегически расположенных микрофонов и камер. Они могут общаться непосредственно со мной через маленький динамик, вставленный мне в ухо.В другой комнате, которая ведет прямо в ‘гостиную", один из детей, Джозеф, который запрограммирован на роль Жан-Поля, трех с половиной летнего сына Джин, готовится к сеансу. Отец Фрэнсис, один из других его основных программистов, приказывает внутренней части Джозефа, Белому Кролику, забрать Жан-Поля из французской части внутренней Страны Чудес и привести его в кроличью нору. Через несколько секунд Белый Кролик сообщает Фрэнсису, что Жан-Поль теперь наверху кроличьей норы. Он благодарит Белого Кролика, затем сообщает контролеру оболочки Андромеде, что нужна французская оболочка. Когда Андромеда подтверждает, что она установила французскую оболочку на место, Фрэнсис говорит Афине, другому контролеру оболочки, снять Жан-Поля с верха кроличьей норы и запереть его во французской оболочке. Затем Джозеф, ведущий культа иезуитов, погружается, а Жан-Поль, который знает только об обычной жизни во Франции, теперь выступает в теле. Отец Франциск сообщает нам, что Жан-Поль готов, и мы начинаем сеанс.Дверь в гостиную открывается. Входит Жан-Поль. Он визжит от восторга, увидев, что я уже сижу на полу, а вокруг разбросаны несколько его любимых игрушек. Он подбегает ко мне, и я приветствую его, используя голос и язык тела Джин, его матери. Мы начинаем увлекательную игру с его моделями мотоциклов и грузовиков, гоняя на них по ковру, пока я гоняюсь за ними с большим ярко-зеленым пластиковым динозавром в каждой руке. Однако на самом деле я не думаю об игре. Вместо этого я внимательно наблюдаю за реакцией Жан Поля на три ритуальных предмета на ковре. Два сделаны из полированного черного дерева, инкрустированного драгоценными камнями, и размером примерно с лопаточку. Третий поменьше, но все еще бросается в глаза: бронзовый браслет, на котором отчетливо выгравированы оккультные руны.Если быть более точным, я наблюдаю, нет ли у него отсутствия реакции на эти объекты. Он только что завершил несколько недель интенсивно травмирующего программирования, направленного на то, чтобы научить его быть полностью ‘слепым’ к любому предмету, связанному с культом, в его окружении; цель сегодняшнего сеанса - оценить, насколько хорошо Жан-Поль выполняет эту программу. Пока у него все идет хорошо. Он ведет себя так, словно этих предметов там вообще нет, наступая на браслет, когда уворачивается от меня, чтобы динозавры не захватили грузовик, и проносится по обоим деревянным предметам без каких-либо попыток притормозить или объехать их. На коврике также были разложены три предмета похожего размера, цвета и материала, но без какого-либо оккультного значения. Используя динозавров, я намеренно направляю ребенка к этим предметам. Его реакция на эти предметы заметно отличается: он избегает их, объезжает или перешагивает через них, а не просто натыкается на них или наступает на них. И снова у него все хорошо.Судя по его поведению на данный момент, программа этой части презентации Жан-Поля работает правильно, чтобы исключить его восприятие любых предметов, связанных с оккультизмом, вокруг него. Другие программисты внимательно наблюдают из наблюдательной комнаты, на случай, если мне не удастся уловить какие-либо тонкие намеки о том, что у него были моменты, когда он замечал предметы, или он не мог "не видеть’ их достаточно быстро. После этой поведенческой оценки мы также попросим внутренние части контроллера презентаций Жан Поля сообщить, были ли какие-либо моменты, когда он их замечал. Мы играем еще 45 минут, прежде чем я перейду к другому методу тестирования.“ О, Жан-Поль, здесь так жарко, не правда ли? - Говорю я ему, роняя обоих динозавров и плюхаясь на ковер рядом с ним.“Да, мама!” - отвечает он с широкой улыбкой. Ему нравится то, что происходит дальше.- Разве нам не нужно чего-нибудь холодного, Жан-Поль?- Да, мама! - хихикает он.“ И что бы это могло быть? Я спрашиваю его серьезно.“Мороженое!" - кричит он, с энтузиазмом ударяя двумя своими тележками друг о друга.“Точно!” Я отвечаю, разделяя его волнение. Затем хмурюсь и указываю на игрушки, разбросанные по полу: “Но посмотри на этот беспорядок. Помни, мама всегда говорит, что мороженого не будет, пока весь коврик не будет собран".“Я могу схватить это так быстро!” он уверяет меня, все еще ухмыляясь. Он абсолютно прав в том, что может - Жан Поль был запрограммирован на то, чтобы быть активной, уверенной в себе и жизнерадостной личностью.— Это хорошо, но помни, ты должен собрать все, что лежит на коврике, иначе мы не сможем пойти за мороженым. Это все, Жан-Поль.Он сразу же приступает к работе, перекладывая свои игрушки в корзину для игрушек в углу комнаты. Меньше, чем через десять минут он с гордостью объявляет: “Все готово, мама!” Он смотрит на ковер, затем на меня, сияя.Я вижу, что у него все получилось: три ритуальных предмета лежат на ковре нетронутыми. Действительно, Жан-Поль их не видит. Я беру его на руки и крепко прижимаю к себе. “Маленький Рекс-два, послушай меня”, - я использую голос Жана, чтобы вызвать ту часть подсистемы Жан Поля, которая отвечает за то, чтобы он ‘не видел’ оккультных объектов. Нежно укачивая его, я воркую: “Ты так хорошо справился. Сегодня ты спас Жан-Поля и маму, я так сильно люблю тебя, ты так хорошо справился сегодня. С нами никогда не может случиться ничего плохого, когда ты здесь и выполняешь свою работу. Я так сильно тебя люблю. Спасибо тебе за то, что оберегаешь нас.”Программирование некультовых ведущих на веру в свои воспоминания о единственной, некультовой, обычной жизни влечет за собой программирование их на то, чтобы они также отрицали, не замечали и забывали любой опыт и свидетельства культовой стороны жизни. В этой главе описывается одно воспоминание о том, как я, будучи родителем и куратором культа Жан Поля, оценивала, правильно ли выполняется его программа "не видеть оккультные объекты", но не описала, как эта программа была установлена. По сути, установка его программы на "не видеть" включала в себя следующие шаги: (1) вызов Жан-Поля вперед в теле; (2) размещение в его окружении интересных на вид оккультных предметов, чтобы привлечь его внимание; (3) нанесение ему серьезной травмы с помощью этих предметов, когда он их заметил, и сообщение ему, что если бы он их "не видел", то не пострадал бы; (4) продолжение травмы, при этом говоря ему, что пытка прекратится только в том случае, если он никогда больше не увидит эти предметы.; (5) усиление травмы до такой степени, что Жан-Поль диссоциировал и создал части, которые были бы способны ‘не видеть’ оккультные объекты. После тщательной проверки того, что эти части действительно надежно предотвращали "видение" Жан-Полем оккультных объектов, которые программисты изначально использовали, чтобы привлечь его внимание, затем эти части были обучены обобщать на другие оккультные объекты и распознавать широкий спектр из них как вещи, которые "никогда не увидеть".‘Слепота’ к отдельным оккультным объектам — это первый этап программирования, направленный на то, чтобы ведущие не обращали внимания на любую оккультную деятельность. Впоследствии эти части тела будут приучены не видеть даже полномасштабных ритуалов, происходящих у них на глазах, включая те, в которых участвуют их собственные родители и друзья. Эта программа - одна из нескольких программ мгновенной амнезии и отрицания любой культовой деятельности, которые иезуиты используют для контроля над презентациями, живущими "обычной, некультовой" жизнью. Все подобные программы основаны на том, что ведущие проходят через многочисленные сценарии ужасных вещей, которые происходят, если они замечают или вспоминают какой-либо опыт, связанный с культом. Это дополняется многочисленными сценариями хороших событий, которые происходят, когда они не воспринимают и / или полностью забывают какой-либо опыт, связанный с культом. Ужасные сценарии обычно связаны с тем, что семья получает травму и / или отвергает ребенка.Во втором абзаце я описываю, как программисты вызывают ведущего Жан-Поля, давая инструкции в стиле беседы Белому Кролику и контроллерам оболочки, чтобы сделать повествование более понятным. Это один из способов гарантировать, что требуемые части находятся на переднем плане, и он используется для того, чтобы программисты действительно могли общаться с частями "Алисы в стране чудес" и контроллера оболочки во время сеансов.Программисты также могут использовать серию кодов, которые служат сокращением для одних и тех же инструкций, чтобы они могли более эффективно переключать детали, особенно в экстренных случаях или когда время ограничено. Другие части, не названные в этой главе для краткости, также задействованы в последовательности, позволяющей вывести на поверхность некультовых ведущих.В этой главе также показана моя ведущая-иезуитка Люси, программистка, маскирующаяся под Джин, чтобы оценить программирование Жан Поля с помощью игрового взаимодействия матери и ребенка. Я точно так же действовал как "Жан", когда мы устанавливали программу Жан Поля, чтобы ничего не видеть. Обычная стратегия в оккультных группах и агентствах по контролю сознания состоит в том, чтобы родитель выступал в роли программиста презентаций ребенка, так что само лицо и голос родителя становятся неизбежными триггерами, заставляющими ребенка отрицать или забывать культ в повседневной жизни. Это служит напоминанием ведущим на подсознательном уровне, что они рискуют, что все пострадают или отвергнут их, если они не будут продолжать не знать, забывать и отрицать. Если родитель не используется в качестве разработчика презентации, то обычно используются бабушка с дедушкой, тети или дяди, старшие двоюродные братья, близкие друзья семьи - все, с кем ведущие часто общались бы в семейной обстановке. Тем не менее, сама Джин, как мать ведущей, не помнила, как программировала и оценивала Джин Поля, поскольку это делала с ним не она, а, скорее, Люси.В иезуитском программировании, когда родители-ведущие говорят ребенку определенные фразы, заставляют ребенка смотреть телешоу, слушать песни, играть в игры или участвовать в других мероприятиях, таких как посещение церкви, которые являются триггерами для детского программирования презентаций, сами эти родительские части понятия не имеют, что они запускают триггер, который связан с диссоциированным опытом травмы, наказания и вознаграждения этого ребенка. Вместо этого ведущие родительские части будут сознательно думать, что действие или фраза безвредны, забавны, образовательны, полезны для здоровья, соответствуют возрасту, укрепляют дисциплину и т.д. Например, в конкретном случае Жан Поля два игрушечных пластиковых динозавра были одним из напоминаний и триггеров, заставляющих его забывать оккультные предметы; во время травмирующей инсталляции программы ‘не видеть" он прошел через множество сценариев виртуальной реальности, в которых его игрушечные динозавры превращались в огромных кровожадных рексов-тираннозавров, которые преследовали и разрывали его и его мать на части, если он видел оккультные предметы. С другой стороны, если бы он был "хорошим" и не видел предметов, игрушечные динозавры превратились бы в больших дружелюбных зеленых симпатичных т-рексов, которые бы чудесно покатали его и его маму и вдоволь накормили мороженым. Ни Джин, ни Жан-Поль понятия не имели, что игрушечные динозавры имели для них какое-то другое значение, хотя Маленький Рекс Второй, Люси и другие части тела понимали их обоих.Когда ребенок маленький, родители несут ответственность за то, чтобы в их доме и во дворе были предметы, такие как плюшевые мишки, кубики Рубика, маргаритки, игрушки из мультфильмов, футболки с аниме и т.д., И даже цвета, в которые окрашены комнаты, и т.д., Которые являются напоминаниями или триггерами для сценариев, наказывающих или вознаграждающих ведущих за непослушание или соблюдение их программы. Родители также несут ответственность за то, чтобы заставить ребенка смотреть телепередачи, слушать песни, играть в игры или участвовать в других мероприятиях, таких как посещение церкви или определенного дошкольного учреждения, которые также являются триггерами. Как только ребенок станет подростком, он будет запрограммирован на то, что будет делать вид, что выбирает книги, видеоигры, телешоу, хобби и так далее исходя из своих собственных предпочтений, но на самом деле будет выбирать то, на что он был запрограммирован, и это будет срабатывать аналогично тому, как плюшевый мишка и другие любимые предметы детства, которые он сейчас перерос. Например, когда Жан-Поль стал старше, чтобы продолжать использовать динозавров в качестве спускового крючка, большие зеленые пластиковые динозавры были заменены меньшими, менее детскими и дорогими в масштабе моделями динозавров, одного из которых он держал на своем рабочем столе даже во взрослом возрасте как воспоминание о детстве.Мои воспоминания о том, как я была программистом, относятся к числу воспоминаний, которые больше всего разбивают мне сердце. Меня выворачивает наизнанку, когда я вспоминаю, как мы, программисты, манипулировали “Жан Полем”, “Маленьким Рексом Вторым” и другими частями "Детей Ордена", чтобы дезавуировать, отрицать и не доверять их собственному восприятию и вместо этого заменить их собственные инстинкты и опыт запрограммированными сценариями и ложью. Когда я еще была программистом, я верила, что если я не запрограммирую ребенка, то он или она будут бесполезны для Ордена и поэтому будут убиты; хотя я ненавидела то, что делала, я также искренне верила, что это единственный способ спасти жизни детей и дать им что-то вроде достойного будущего. Тем не менее, когда эти воспоминания впервые проявились, те части во мне, которые были матерями, почувствовали сильную враждебность по отношению к тем частям во мне, которые были программистами. Исцеление включало в себя скорбь, преодоление стыда и вины, самопрощение, взаимное прощение частей тела и столкновение со страхом и ложью, которые я усвоила в своем собственном программировании, чтобы стать программистом. Я никогда не смогу вернуть назад или отменить то, что я сделала с детьми и другими членами группы, когда был программистом, но я надеюсь, что, делясь информацией о культовой культуре, программировании и целительстве, эта информация будет полезна другим на их пути к исцелению.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 5:27 pm
.
Глава 18: Будучи 33-летней
Глава 18: Будучи 33-летней
- 19:
- Глава 18: Будучи 33-летнейМне 31 год, и я была нанята секретарем в крупную международную корпорацию, чтобы заменить женщину, ушедшую в отпуск по беременности и родам. Я в своей презентации в Великобритании - Трикси - на эту роль. По мнению Трикси, она решила вернуться к работе на несколько месяцев, пока ее дети ходят в школу. Она нравится другим сотрудникам, и ей нравится раз в неделю после работы выходить вместе выпить пива и пообщаться, шутя и делая резкие замечания о людях, которые там работают. Но проработав там несколько недель, однажды вечером Трикси задерживается допоздна, чтобы закончить кое-какую работу. Когда все остальные сотрудники уходят, я (Люк) переключаюсь, и Трикси погружается.Я встаю из-за стола и врываюсь в комнату, где находится главный компьютер компании. Эта компания одной из первых компьютеризировала свои файлы, и отцы компании хотят получить цифровые копии всех ее операций и компьютерных систем. Хотя эта комната и ведущий к ней коридор защищены камерами наблюдения, я не беспокоюсь о них, поскольку товарищи по команде в 33 уже позаботились о том, чтобы мое присутствие не было заметно на записях. Однако в качестве предостережения, прежде чем выйти в коридор, я переоделась в черный комбинезон в перчатках и надел на голову черную балаклаву с надписью googles. Поскольку у меня вошло в привычку каждый день брать с собой на работу большую сумку, в то утро у меня не возникло проблем с тем, чтобы отнести это снаряжение в офис. Я достаю из чехла специальный внешний накопитель и подключаю его к мэйнфрейму. Эта компания одной из первых компьютеризировала свои файлы, и это предоставит отцам множество информации о финансах, операциях и персонале компании. Накопитель был подготовлен с помощью специальной программы, которая копирует все, что находится на мэйнфрейме, стирая при этом всю историю создания копий. Я не беспокоюсь о том, что оставлю следы своего присутствия, поскольку моя балаклава и костюм в перчатках изготовлены из специального материала, обеспечивающего прохладу и комфорт, при этом предотвращающего оставление отпечатков пальцев, клеток кожи, волосков и другого материала ДНК.Я возвращаюсь в свою комнату, кладу флешку обратно в сумку, спрятанную в коробке с "Котексом" и другими женскими вещами, и ухожу. Трикси, моя ведущая в Великобритании, совершенно не осведомлена о том, что произошло за последний час. С ее точки зрения, из-за программы "Алиса в Стране чудес" она ни разу за последний час не вставала из-за своего рабочего стола, за исключением того, что очень ненадолго сходила в туалет. По дороге домой я останавливаюсь у продуктового магазина, чтобы купить сладкое для своих детей, как и обещала, за то, что сегодня мне пришлось работать допоздна и пропустить наше обычное уютное послеобеденное совместное чтение. В туалете продуктового магазина я передаю флешку Мэри Маргарет, одной из моих ближайших подруг и ведущей участнице группы "33". Опять же, Трикси ничего не запомнит об этом коротком разговоре с Мэри Маргарет, которая на следующий день лично доставит внешний накопитель отцам.Моя временная работа заканчивается через две недели, и никто никогда не заподозрит, что я это сделала. Меня любят, и многие выражают сожаление по поводу того, что я ухожу, но я объясняю, что у меня есть еще одна временная работа. Я делаю, но это не та работа, о которой они думают.Хотя я не могу поручиться за точность этого восстановленного воспоминания, я знаю, что это произошло, когда я находилась под контролем разума и считала, что у меня нет другого выбора, кроме как подчиняться полученным приказам, если я не хочу, чтобы приказ уничтожил людей, которых я любила больше всего. Годы программирования, основанного на травмах, также сделали для меня трудным даже представить, что был какой-то другой вариант. Но осознание того, насколько я была сдержана и напугана, ничуть не облегчило муки вины и ненависти к себе, которые вспыхнули, когда я начала вспоминать эти и худшие воспоминания о миссиях. Я не хотела быть человеком из этих воспоминаний, но реальность такова, что я им была. Войти в контакт со своими частями означало услышать их истории, которые включали события, подобные описанному в этой главе. Эти части никогда не знали другой жизни. С младенчества их пытали, издевались над ними и тщательно обучали тому, как совершать убийства, промышленный шпионаж и другую преступную деятельность.Я попросила у Бога прощения за то, что натворила в прошлом. Я глубоко сожалею, что никогда не смогу попросить прощения у тех, против кого я действовала. Одной из многих причин, по которой я решила покинуть Орден, было то, что я больше не могла оставаться таким человеком, способным действовать подобным образом. Глубоко внутри что-то во мне восставало против такого образа жизни, несмотря на годы программирования и обусловливания. Было горько вспоминать о своем прошлом - облегчение от того, что части, наконец, смогли поделиться тем, что они сделали, и разобраться со своей собственной глубоко запрятанной виной и печалью, - осознавая при этом, что эти части были “мной", что я совершала все это. Я вспомнила, что в возрасте 12 лет меня официально классифицировали как “правительственное оружие" из-за моей подготовки. Теперь я вспоминала, как использовались эти навыки, и какой ужасный эффект это оказывало на других и на меня самого. Только обращение к милосердию Божьему, просьба о Его прощении и его получение помогли мне преодолеть гнетущую вину и стыд, которые пришли, и помогли мне затем повернуться и принять те части меня, которые хранили эти воспоминания, и помочь им исцелиться.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 5:47 pm
.
Глава: 19 Взрослая жизнь в презентациях
Взросление: Вступление в брак и рождение детей - 20:
- Глава: 19 Взрослая жизнь в презентацияхВзросление: Вступление в брак и рождение детейТеперь я взрослый человек в своих различных презентациях или обложках. Во всех из них я замужем или у меня есть партнер и дети. Каждый ведущий по-прежнему не знает ни о какой другой жизни, кроме той, что у него есть в их соответствующих странах. Четыре из моих презентаций предположительно посвящены иллюминатам: Джин во Франции, Гертруде (Труди) в Германии, Беатрис (Трикси) в Великобритании и Эльзе в США.Джин (Франция) замужем за Янником. Я (Джин) познакомилась с Янником по дороге на занятия в университет, когда мне было 19, и мы оба любим кататься на велосипеде и ходить в походы на свежем воздухе. У нас трое детей: Тамми, Жан-Поль и Алисса.Гертруда -“Труди” (Германия) замужем за Аланом, ирландцем с рыжими волосами, серыми глазами и забавным чувством юмора. У нас (Труди и Алана) сейчас две дочери и сын: Алтея, Бел и Тимоти. Мы много ссоримся, но также быстро миримся. Мы также разводим миниатюрных доберман-пинчеров, и я работаю помощником администратора в крупной корпорации.Беатрис -“Трикси” (Великобритания) очень счастлива в браке с Филиппом, другом детства. Здесь у нас (Трикси и Филипп) есть два мальчика и девочка: Филипп-младший, Джен и Леон. Я мать-домоседка, проработавшая много лет исполнительным секретарем, к большому огорчению моей матери и моей великой радости от ее замешательства. Филипп работает в финансовой сфере и зарабатывает достаточно денег, чтобы развеять опасения моей матери, что я в конечном итоге останусь бездомной. Высокая зарплата Филиппа - единственное, что мне действительно не нравится в нашем браке, поскольку я больше не могу расстраивать свою мать, которая тратит свое свободное время на планирование учебы и карьеры моих детей. Я избегаю видеться с ней и никогда не позволяю ей проводить время наедине с моими детьми, помня, как она сексуально и физически надругалась надо мной.В США я (Эльза) выхожу замуж за Чака, военного моряка. Это брак без любви, но респектабельный. У нас трое детей, Сандра (примечание: псевдоним), Мэри и Сэмми (примечание: псевдоним). Мэри удочерили, когда ей было два месяца, и она того же возраста, что и моя биологическая дочь Сандра. Поскольку мои мать и отчим были жестокими, я полна решимости подарить своим собственным детям гораздо более счастливое детство, чем было у меня. Моя радость от того, что я мать, компенсирует поверхностные отношения между мной и моим мужем.Все мои мужья и партнеры - лазутчики-иезуиты, как и я, за исключением Чака, который на самом деле иллюминат. Янника, например, играют Саймон и его братья-двойники, а Алана играют Коннер и его братья-двойники. Точно так же все мои дети - иезуиты. Они - наше следующее поколение, внедрившееся в ряды иллюминатов.Как упоминалось в предыдущих главах, каждого ‘человека’ в семье, включая детей, на самом деле играют несколько генетических братьев и сестер, у которых роли ведущего запрограммированы с одинаковым идентификатором обложки(легенды). Может показаться, что справиться с четырьмя презентациями — это слишком много. Однако иллюминаты предполагают, что существует только одна пара близнецов, и что эти близнецы не могут быть представлены в Европе, находясь в США, или в Германии, находясь во Франции, и так далее. Необходимость присутствовать только на одной презентации Иллюминатов одновременно в сочетании с наличием нескольких одинаково выглядящих людей, способных идеально сыграть каждую роль, означает, что удивительно просто запланировать время презентации Иллюминатов для каждого агента без ущерба для времени, необходимого нам для выполнения других работ.Это часть человеческой природы - не видеть того, о чем мы не подозреваем, поэтому Иллюминаты и другие организации никогда не замечали, что дети, которых зовут Джин или Труди, на самом деле были более чем двумя генетически идентичными индивидуумами, регулярно менявшими внешность, позволяя этим людям также выполнять другие миссии и задания в других местах по мере необходимости. Еще больше упростив планирование, к концу 70-х иезуиты внедрились в ряды иллюминатов на должностях, которые позволяли им при необходимости фальсифицировать местонахождение агентов иезуитов. Например, если нам нужно было, чтобы все дети, играющие Джин, были в другом месте в течение недели в апреле, мы могли заставить иллюминатов в Германии поверить, что она была в Америке, и заставить иллюминатов в Америке поверить, что она была во Франции или с влиятельным клиентом по торговле людьми, который хотел полной конфиденциальности. Однако эта техника использовалась только в случае крайней необходимости, поскольку она несла в себе более высокий риск того, что иллюминаты заметят, что происходит что-то странное.Мои презентации от не иллюминатов - Катрина (Трина) в Амстердаме, Мириам (Миша) в Израиле и Джина в Италии. Как Катрина-“Трина" (Амстердам), я бисексуалка, и мой партнер - женщина Барбара. Мы усыновляем троих беспризорных детей. Мы вдвоем изливаем на этих детей любовь, которой сами никогда не испытывали в детстве, и пытаемся уберечь их от неприятностей - задача, отнимающая много времени, - сохраняя при этом нашу собственную карьеру. Я иду по стопам моего дяди Лу как юрист, чей бизнес глубоко укоренился в криминальном мире. Барбара управляет двумя очень успешными пабами и отелем в более приятных районах Амстердама, а также множеством небольших заведений в более захудалой части города. Обе работы невероятно прибыльны, и мы легко зарабатываем достаточно, чтобы подумать об отправке наших детей в элитные швейцарские школы-интернаты, когда они подрастут.В роли Мариам -“Миша” (Израиль) я нашла любовь очень молодой, но рано испытала горе, так как мой муж Бени умер через три года после свадьбы на берегу моря. У нас двое сыновей, Бенджамин и Дэниел. Еще через три года мне выпало невероятное счастье снова найти любовь с инженером-строителем Бараком и родить дочь Эбигейл.Как Регина-”Джина" (Италия), мои очень богатые родители были любящими и добрыми, но эмоционально недоступными. Моя мать была талантливой виолончелисткой, которая не получала должного ухода из-за депрессии и биполярного расстройства и покончила с собой, когда мне было 12. Мой отец часто уезжал по делам, и у него было несколько романов, пока я росла. Самую большую поддержку мне оказал мой старший брат Антонио, который помог мне пережить бурные подростковые годы. На самом деле, я приписываю Антонио свою удачу в поиске мужа, Франческо, любящего человека, который ставил семью на первое место. Он познакомил нас как раз тогда, когда заканчивал обучение в Римском университете Сапиенца. Антонио сказал мне, что наблюдал за Франческо последние три года и что я не могу добиться большего успеха, чем он. Франческо беззаветно обожал меня и наших троих детей, Беллу, Антонио-младшего (Тони) и Маттео. Я чувствую, что начались самые счастливые годы в моей жизни. Богатство обеих сторон семьи делает отдых легким. Каждый год зимой мы катаемся на лыжах на лучших курортах Швейцарии, а летом отдыхаем на пляже на роскошных курортах, каждый год выбирая новые теплые места, такие как Багамы, Мексика, Испания, Греция, Южная Африка и так далее.Все супруги или партнеры и дети в этих трех презентациях, даже трое ‘беспризорников’, которых усыновили Катрина и Барбара, являются иезуитами. Поскольку Катрина, Миша и Джина не являются представителями иллюминатов, все три личности для прикрытия должны сохраняться одновременно. Время в каждой стране для каждого человека, играющего эти роли, тщательно расписано, чтобы предотвратить пробелы или отлучки, которые могли быть замечены другими, и предотвратить конфликты между многочисленными обязанностями каждого агента иезуитов, ребенка или взрослого. Однако составить план действий Джины и Франческо на самом деле не так сложно, поскольку многие богатые итальянские семьи сами являются частью оккультного мира. Они сами обладают разной степенью контроля над разумом и время от времени проявляют странности в своих приходах и уходах. Таким образом, друзья, деловые партнеры и знакомые обычно не обращают особого внимания на необычные отлучки, пока это не затрагивает их собственные интересы и пока они не чувствуют, что их отношениями каким-то образом пренебрегают.Точно так же у нас есть определенный простор для маневра при планировании «Катрины» и «Барбары», поскольку участие в незаконном бизнесе легко влечет за собой неожиданные отлучки, о которых люди, естественно, помалкивают. Однако мы заботимся о том, чтобы среди брокеров и других преступников в Амстердаме циркулировали достоверные слухи о местонахождении и деятельности того или иного лица всякий раз, когда нам становится необходимо на некоторое время не заполнять их учетные данные. Планирование работы Миши, однако, действительно было чрезвычайно сложным. Крайне деликатный и изменчивый характер разведывательной ситуации в Израиле и критическая важность обеспечения того, чтобы это прикрытие было идеальным, чтобы” Бенджамин“ и ”Дэниел» могли быть завербованы Моссад, когда они выросли, подразумевал, что не должно быть абсолютно ничего, что могло бы вызвать подозрения. Любой пробел или проблема потенциально не только помешали бы нашему проникновению в разведывательное сообщество Израиля в поисках Бенджамина, Дэниела, Эбигейл и Миши, но также повлияли бы на любого агента-иезуита, с которым они были связаны.Этот обзор моих "обычных", "некультовых" презентаций показывает, что даже когда я росла, мой жизненный опыт продолжал быть фрагментированным и разделенным между различными ‘идентичностями", причем каждая личность представляла собой лишь небольшую часть общей картины. Мои ведущие испытывали разную степень счастья и удовлетворенности в своей карьере и семейной жизни. Это похоже на то, как, когда я была ребенком, культ обеспечивал распространение или различия в степени счастья и любви или жестокого обращения в различных презентациях. Однако ни одна из моих ведущих не была запрограммирована на эмоциональное или физическое насилие или небрежность по отношению к своим детям, чему я рада; все они были запрограммированы быть любящими матерями. Однако, хотя дети, которые играли роли детей моих ведущих, не сталкивались с материнским насилием или пренебрежением, выступая со мной на этих презентациях, требование о разнообразии семейного опыта в презентациях означает, что они действительно сталкивались с насилием и / или пренебрежением в некоторых других своих презентациях. Моим ведущим было чрезвычайно больно осознавать, что, хотя их дети были счастливы с ними, это счастье составляло лишь очень малую часть их жизни, и их драгоценные дети подвергались жестокому обращению в культовых учреждениях и в других семьях. Быть хорошей матерью было глубоко ценимой ценностью и целью моих выступлений во взрослом возрасте; осознать, что они не смогли защитить своих детей и воспитали в них ложные представления об их жизни, было очень трудно.Поддержание идентичности презентаций или обложек предполагает не только представление цельного, не вызывающего сомнений повествования членам других групп или некультовых личностей, но и обеспечение того, чтобы сами ведущие полностью верили своим собственным воспоминаниям об одной жизни. По мере взросления человека, чтобы держать части ведущего под таким постоянным контролем разума, программисты продолжают использовать программирование амнезии и отрицания, Алису в Стране чудес, программирование оболочки и другие соответствующие программы ведущего, выполняемые в раннем младенчестве и детстве (см. Книгу первую "Никогда не сдавайся" и мою книгу "Это не невозможно" для краткого описания частей программирования для детей раннего возраста). Все эти программы продолжают действовать на протяжении всей жизни человека, и скрытые дочерние части в ведущих, как правило, реагируют на те же триггеры, что и тогда, когда человек биологически был ребенком. Однако у взрослых программирование ведущего расширяется и усиливается за счет привязки его к убеждениям, желаниям и сценариям, которые отражают ключевые этапы взросления и обязанности. Ужас перед непреодолимой болью от осознания того, что ты не была хорошей матерью и не смогла защитить своих детей от ужасно жестокого культа, обычно является очень важным способом использования желаний и обязанностей взрослых для навязывания программы амнезии ведущей.Для участников презентаций, которым показали любовные отношения со своими супругами или партнерами, было столь же разрушительным осознание того, что их брак был фиктивным, запрограммированным сценарием, и что все они и их супруги заключали "браки" в других странах. Я (участники различных презентаций) чувствовала себя разбитой горем и преданной не меньше, чем ‘обычный’ человек, если бы она обнаружила, что ее муж или партнер изменял ей. Не менее ужасно было осознавать, что у меня самой были браки в других странах с другими супругами или партнерами. Оба осознания заставили меня почувствовать, что весь мой мир перевернулся с ног на голову и что я больше ничего не знаю о себе.Потребовалось огромное упорство и желание узнать правду, чтобы подвергнуть сомнению или отказаться от смягчающих обстоятельств сценариев о том, что я (любая из моих ведущих) была хорошей матерью, которая подарила моим детям теплое и безопасное детство, или была любимой женой верующего человека, и посмотреть правде в глаза, что все мы были частью жестокого и эксплуататорского культа, поклоняющегося сатане. В рамках исцеления и демонтажа моей программы ведущего, мне (всем соответствующим ведущим) пришлось столкнуться с моим ужасом перед знанием правды и оплакивать мою неспособность защитить, мое соблюдение программы в течение стольких лет и потерю того, что, как я верила, у меня было - счастливой, нормальной семьи. Что помогло на этом очень трудном пути отказа от лжи и возвращения правды в мою историю, так это знание того, что, в конце концов, следование правде и обретение свободы принесет моим детям и близким гораздо больше пользы, чем продолжение отрицать реальность или позволять программистам продолжать указывать мне, во что верить.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 6:25 pm
.
Слежу за программами ведущих моих детей
Слежу за программами ведущих моих детей
- 21:
- Слежу за программами ведущих моих детейМне 31 год. Гертруда, или Труди, моя презентация на немецком - ведущая. Я (Труди) везу своего сына Тимоти домой с урока футбола для мальчиков от трех до пяти лет, который проводит местный футбольный клуб. Он любит футбол, даже настаивает, чтобы я каждый вечер укладывала к нему в постель его футбольный мяч. Естественно, он мечтает стать профессиональным футболистом. Для меня самый простой способ убедить его есть овощи, которые он не любит, — это напомнить ему, что футболисты должны быть сильными и здоровыми.Когда мы возвращаемся домой, он радостно выскакивает из машины, хватает свою сумку и бежит к моему мужу, который подравнивает края клумб. Алан широко улыбается своему сыну и бросает в него мяч для мини-футбола, один из тех мячей, которые всегда валяются на лужайке вместо того, чтобы быть убранными в корзину в прихожей, неважно, как часто я напоминаю Тимоти, что мячам место в корзине, когда с ними не играют.Не сбиваясь с ритма, Тимоти подбрасывает себя в воздух в переднем сальто, идеально рассчитав время, так что, когда он опускается обратно, его правая нога встречает футбольный мяч и отправляет его обратно в Алана. Предполагается, что Тимоти не должен уметь делать сальто вперед, не говоря уже о том, чтобы уметь сочетать сальто вперед с точным ударом футбольного мяча в ответ кому-то другому. В то время как ведущий культа иезуитов этого ребенка и ведущий культа иллюминатов были обучены и от них требовали отрабатывать такие спортивные навыки, обычный «ведущий» дня не культа, “Тимоти”, был запрограммирован на то, чтобы никогда не демонстрировать эти навыки. Другими словами, Тимоти нарушил программу своего ведущего, нарушив профиль, который ему был присвоен, чтобы иметь возможность бегать и прыгать только так, как это сделал бы 5-летний ребенок, который никогда не брал уроков гимнастики или боевых искусств. Уверенная улыбка Тимоти исчезает, когда он встречается с суровым выражением лица Алана.Он оглядывается на меня, и на его лице появляется страх, когда он встречает такой же суровый взгляд.В тот момент, когда мы наблюдали, как Тимоти выполняет сальто вперед, мы переключились с наших ведущих Алана и Труди на наших культовых исполнителей, Люси и Коннера, которые являются программистами и обработчиками Тимоти. Мы оба подаем ему знак рукой, который означает “плохо!” Я подхожу к нему, беру за руку и молча веду в дом. Когда мы оказываемся в главной спальне, я закрываю дверь и сажаю Тимоти на стул, который Алан использует за письменным столом в углу спальни. Выглядит как обычный стул, но на самом деле он намного тяжелее других стульев аналогичного вида. Тяжесть делает его более устойчивым, когда необходимо использовать для удержания детей. Я беру ремни со скрытой полки в задней части шкафа и крепко привязываю Тимоти к стулу концами ремней на липучках. Они широкие и сделаны из очень мягкой и слегка эластичной ткани, поэтому не оставят никаких следов на его коже.Мгновенно я начинаю кричать от боли и падаю на пол, постанывая между криками: “Ты причинил мне такую боль, Тимоти, тем, что взломал свой профиль! Боль убивает меня! Я чувствую, что умираю! Ты меня больше не любишь? Ты не хочешь, чтобы я осталась жива? Ты знаешь, что разглашение твоего профиля приведет к смерти меня, твоего отца и сестер!” Входит Коннер и разыгрывает похожую драму, катаясь по полу, изображая невыносимую боль.В ужасе Тимоти кричит: "Мама! Папа! Я люблю тебя, я не хочу, чтобы ты умирал! Это был несчастный случай, я забыл! Пожалуйста, не умирай!” Слезы текут по его лицу, когда он истерически всхлипывает.“Тогда почему ты изменил профиль?” Мы с Аланом спрашиваем его хором. “Ты знаешь, что это убьет нас. Мы умираем только от той эмоциональной боли, которую ты нам причинил”. Я взяла пузырек с фальшивой кровью из потайного места в комнате и разбила его во рту, так что изо рта потекла кровь.“ Я не хотел! Клянусь! Прости! Прости! Тимоти в истерике.-Кто сожалеет? - спросила я. - Тихо спрашиваю я его, одновременно подавая рукой сигнал "правда’, который в данном контексте является командой для диспетчеров презентации признаться или сообщить, какие части презентации допустили ошибку, позволив Тимоти сделать сальто вперед. “Кто был ответственен за этот грех?”Истерика Тимоти резко прекращается, когда Андромеда, одна из частей его презентационного контроллера, выходит вперед, чтобы монотонно ответить на вопрос: “Это была оболочка F3.4.27 Франко".Я киваю и благодарю Андромеду, затем говорю: “Возможно, Франко потерпел неудачу, но вы все несете ответственность за Тимоти и безопасность всей семьи. Когда один из вас терпит неудачу, терпите неудачу вы все”.Алан протягивает мне маленький шлем, который лежал на потайной полке в задней части шкафа. Забрало опускается на глаза. Этот козырек на самом деле представляет собой экран, который может воспроизводить видео и отлит таким образом, чтобы плотно прилегать к обоим глазным яблокам, чтобы человек чувствовал, что он погружен в видео. Алан уже выбрал подходящие видеоролики, чтобы наказать участников презентации за нарушение их профиля. Я даю Тимоти коды для настройки всей его системы представления, чтобы обратить внимание на видео, включая оболочки, части "Алисы в Стране чудес", части, которые представляют семью Тимоти внутри и т.д.. Затем надеваю шлем ему на голову. Все они просматривают видео, на котором Тимоти и его семья умирают в невыносимых муках из-за сбоя программы его ведущего, а его оболочка разлетается вдребезги из-за того, что он не остановил акцию, которая не входила в его профиль в Германии. Мы с Аланом прикрепляем электроды к различным частям тела Тимоти. Эти электроды доставляют чрезвычайно болезненные, но несмертельные удары по его телу, синхронизированные с видеозаписями. Когда воспроизводятся видеозаписи разлетающегося снаряда, удары наносятся по всему его телу. Когда воспроизводятся видеозаписи, на которых его руки и ноги отрублены из-за того, что он продемонстрировал физические навыки, которыми не должен был обладать, удары наносятся по его рукам и ногам. Тимоти все кричит и кричит, но мы не беспокоимся о том, что нас услышат соседи, потому что сама комната спроектирована так, чтобы быть почти звуконепроницаемой, а дом ближайшего соседа находится во многих ярдах от нас.Видео с наказанием и шокирующие эпизоды длятся около десяти минут, что, по мнению программистов, вполне соответствует нормам безопасности для ребенка такого роста и здоровья, как Тимоти. Я нажимаю кнопку на пульте дистанционного управления шлема, который переключает видео на видео, показывающее духовное существо во время презентации контролеров, упрекающих их за неудачу, но обещающих им, что если Тимоти пообещает больше не потерпеть неудачу, то ему будет дан второй шанс, и что он и его семья не умрут. Тимоти несколько раз восклицает: “Я больше не потерплю неудачу! Я обещаю, я обещаю!” Его голос несколько раз слегка меняется, когда он повторяет этот возглас; как его программист, знакомый с голосами его различных частей, я слышу, что части оболочки и несколько других контроллеров презентации дают такое же обещание.Я снимаю шлем; Тимоти дрожит и смотрит на нас с трепетом.“Вы все действительно обещаете?” Спрашиваю я.“ Да! Да!“ Значит, ты спас нас. Я наклоняюсь, подхватывая его на руки, пока Коннер быстро и бесшумно расстегивает ремни. “Я знаю, ты любишь нас и больше не подведешь”. Я укачиваю его, вытирая слезы, Коннер протягивает мне еще один напиток, который я осторожно заставляю Тимоти допить. Он выглядит как обычная упаковка сока из фирменного супермаркета, но содержит электролиты и другие питательные вещества и был специально разработан для использования после стрессовых ситуаций, подобных этому, связанных с электрошоком. Мы все тихо сидим вместе еще несколько минут, заверяя его в нашей любви и вере в него. Когда он, кажется, полностью успокоился, мы с Коннером убираем все оборудование. Мы даем ему коды для того, чтобы контроллеры презентации вернулись внутрь, а Тимоти полностью забыл о том, что только что произошло.Наша работа выполнена, мы с Коннером возвращаемся в дом, а Алан и Труди выходят, ничего не помня о предыдущих двадцати минутах. Программа "Алиса в Стране чудес" Алана и Труди гарантирует, что вместо этого они полностью поверят, что провели последние двадцать минут, болтая с Тимоти о футбольной тренировке в тот день, и планируют завтра пойти поиграть в футбол с его двоюродными братьями. И снова мы просто нормальная, счастливая семья. “Хватит разговоров - давай готовиться к ужину", - говорю я Тимоти, обнимая его. - У тебя сегодня был напряженный день, тренировка по футболу. Держу пари, ты проголодался.“Я умираю с голоду, - говорит Франко. “Можно мне сегодня вечером побольше лапши с мясом?"Я улыбаюсь и взъерошиваю ему волосы. “ Не понимаю, почему бы и нет. А теперь иди умойся, и через пять минут мы поедим. Тимоти ведет себя полностью в рамках своего профиля презентации, и мы все идем готовиться к одному из наших любимых ужинов. Когда Труди наблюдает, как Тимоти выбегает из спальни, чтобы вымыть руки, на меня накатывает внезапная волна невыразимой, всепоглощающей вины и стыда. Слезы наполняют мои глаза - и я моргаю. Чувство вины исчезает. Я в замешательстве качаю головой, затем замешательство исчезает. Я иду на кухню готовить лапшу. Пройдет много лет, прежде чем я снова вспомню о чувстве вины и стыда или пойму это.Прошло несколько месяцев, и я в Великобритании, выступаю в роли Трикси, моей ведущей в Великобритании. У меня есть четырехлетняя дочь Джен, у которой длинные каштановые волосы и большие карие глаза. Она счастливый ребенок, которой нравится шутить и время от времени проказничать. Два ее брата, Том и Филипп-младшие, души в ней не чают, несмотря на небольшую разницу в возрасте между ними; ей нравится быть маленькой принцессой для всей семьи. Джен смотрит диснеевский фильм "Русалочка" три раза в неделю. Якобы она делает это потому, что Ариэль - ее любимая принцесса, и ей нравится подпевать всем песням в фильме. Однако настоящая причина в том, что Русалочка является спусковым крючком для программы ведущей Джен, из-за которой она никогда не сможет говорить о культе (представленном королевством под водой в фильме), когда она находится в не-культовом мире (представленном замком и городом принца в фильме), точно так же, как в фильме Ариэль пришлось отдать свой голос Урсуле, чтобы покинуть океан и выйти на сушу, где она вообще не могла говорить.Обычно в назначенные дни в 14:00 она приходит ко мне и просит поставить ее клип "Русалочка". Однако сегодня она увлечена раскрашиванием картинки. Я удивлена и спрашиваю ее: “Джен, ты не хочешь посмотреть свой любимый фильм?”К моему удивлению, она отвечает: “Я не хочу. Я хочу закончить с этим”.После отказа Джен смотреть фильм, Люси, мой программист, берет дело в свои руки, а Трикси уходит внутрь. Все еще используя голос Трикси, потому что родителям важно быть куратором ребенка, я говорю Джен: “Сядь и посмотри "Русалочку"; я сейчас включу видео", - и сопровождаю спокойно произносимую команду жестом руки, призывающим к повиновению.Джен качает головой и говорит с оттенком нетерпения: “Я хочу сначала закончить с этим, мамочка”. Это серьезное нарушение ее программы ведущей, как с точки зрения игнорирования жеста "повинуйся", так и с точки зрения того, что она уделяет приоритетное внимание чему-то другому, кроме просмотра фильма.Я иду в соседнюю комнату, чтобы сообщить о ситуации ее отцу, Филиппу. Я обращаюсь к нему Мэтью, его ведущий-иезуит, который является программистом; сразу же после того, как его ведущая роль Филиппа исчезает, и появляется Мэтью. Я также зову ее братьев из сада. Мы втроем входим в гостиную, где Джен все еще раскрашивает свою картинку. Мэтью и я подаем последовательность сигналов руками братьям Джен, вытаскивая части их презентационного контроллера и приводя их в состояние отчаяния.Одновременно мы начинаем кричать и вести себя так, как будто нам ужасно больно. Джен была специально запрограммирована быть папиной дочкой, поэтому Мэтью берет на себя инициативу в этом сеансе подкрепления для нее. “Я ... умираю...” - хрипит он. “Джен, ты убиваешь меня. Ты не слушалась свою мать ... и я не могу жить с таким непослушанием”. Он выглядит бледным, падает на пол, и его глаза закрываются.“Папа, папочка, не умирай!” - в ужасе кричит Яна.По другому сигналу моей руки ее братья берут электрические палочки, которые я им дала, и начинают шокировать свою сестру снова и снова. Это должно быть болезненно, но несмертельно. "Плохая Джен! Плохая Джен!” - говорят они ей снова и снова, именно так, как их запрограммировали. “Ты убила папу, потому что была плохой, плохой, плохой!” Хотя Джен физически не сдерживают, более глубокие внутренние регуляторы в ее организме, которые были запрограммированы верить, что Джен должна вынести наказание, чтобы в конечном итоге спасти свою семью, удерживают ее даже от мысли попытаться сбежать из комнаты или от своих карателей.Я раздавила несколько ампул с фальшивой кровью и протягиваю руки, с которых капает кровь. “ Ты ... это непослушание…убиваешь меня, ” говорю я еле слышно. “Вся жизнь покидает меня". Я медленно начинаю оседать на пол.“Нет, нет, не-е-ет!!!" Джен сейчас в полной истерике, кричит и рыдает. “Не умирай! Не умирай, мамочка!"Мэтью встает, берет шлем для воспроизведения видео и надевает его вместе с прилагаемыми электродами на Джен; он настроил его на запуск видео и последовательностей ударов, предназначенных для наказания презентационной системы за прямое неподчинение команде куратора. В видео Джен, частям "Алисы в Стране чудес", "Андромеды" и другим рассказывается об ужасных вещах, которые происходят, когда кто-то не подчиняется программе ведущего и команде куратора о повиновении. Мы вчетвером смотрим, как Джен трясется и кричит, пока, наконец, долгих восемь минут спустя, мы не слышим, как различные части ее системы ведущего обещают духовному существу, что они всегда будут повиноваться и никогда не ослушаются.Мэтью снимает шлем и смотрит ей в глаза. Он дает ей отдышаться, прежде чем спросить: “Вы все действительно обещаете?” Она соглашается, и мы все крепко обнимаем ее и говорим, как сильно мы ее любим и верим в нее. Мэтью сажает ее к себе на колени, крепко прижимая к себе, и дает ей укрепляющий напиток.Я смотрю на всех троих своих детей и говорю:“Помни, что нужно всегда слушаться. Мы можем быть в безопасности, только если ты будешь слушаться. Мы с твоим папой можем любить тебя, только если ты будешь слушаться. Мы можем любить друг друга, только если будем повиноваться.После того, как Джен успокоилась, мы убираем программирующее оборудование обратно в тайник в запертом ящике под нашей кроватью. Мэтью и я призываем части ведущего-контролера у всех троих детей углубиться в изучение, а их части ведущего полностью забыть о последних пятнадцати минутах. Мэтью остается с детьми, а я иду в спальню и записываю устный отчет о мероприятии на наше специальное защищенное устройство связи, затем передаю его команде программистов на главном объекте с пометкой, что сегодня вечером я привезу Джен в региональный центр. Для любой части неповиновение команде "повиноваться" вызывает большое беспокойство, и я считаю, что Джен нуждается в полной оценке и перенастройке ее системы ведения переговоров; дневное наказание было лишь временной мерой.Я возвращаюсь в комнату, где находятся остальные члены семьи, и улыбаюсь всем. Работа сделана, мы с Мэтью и Люси возвращаемся в дом, и появляются ведущие, Филипп и Трикси. Джен встает с пола, откладывает в сторону свои карандаши и книжку-раскраску и твердо говорит мне: “Мама, я хочу посмотреть свой фильм!”“ Ты действительно любишь Русалочку, не так ли? Я смеюсь.Никто из нас не помнит, что на самом деле произошло за последние двадцать минут; никто из нас даже не замечает, что часы пропустили двадцать минут.Два воспоминания в этой главе рассказывают о том, как взрослые программисты в родителях следят за программированием презентаций детей и немедленно наказывают любое отклонение от своего программирования драматическими и болезненными способами. Отклонения можно обнаружить тремя основными способами. Во-первых, в презентационной части используются физические, интеллектуальные, социальные или духовные навыки, которыми он или она не должны обладать, или демонстрируются предпочтения или тип темперамента / личности, отличные от того, на который он или она запрограммированы. Культ программирует каждого ведущего с определенным профилем, то есть определенным набором навыков, а также определенным темпераментом и набором предпочтений. Например, моя американская презентация, Эльза, была запрограммирована быть неуклюжей и слабой в математике; но моя французская презентация была запрограммирована быть спортивной, хотя гораздо больше интересовалась искусством, чем спортом. Дочь Трикси, Джен, была запрограммирована на то, чтобы быть очень дружелюбной как "Джен" в Великобритании, но была запрограммирована на то, чтобы быть чрезвычайно застенчивой, когда она представлялась во Франции как "Луиза”. "Взлом профиля", таким образом, легко показывает родителям, что ребенок не соответствует их программе презентации.Во-вторых, ведущие не-культовые запрограммированы подчиняться сигналам рук и определенным командам ведущих, как и все остальные части. Любой отказ немедленно подчиняться командам, триггерам или сигналам рук является четким сигналом для родителей, братьев и сестер о том, что ребенок не следует их программе презентации. Любое неподчинение прямым командам со стороны обработчиков воспринимается чрезвычайно серьезно и приведет к исправлению в надлежащем программном центре в кратчайшие возможные сроки. В то время как ожидается, что не- ведущие дня культа будут подчиняться триггерам, сигналам, жестам рук и культовым командам, отдаваемым родителями или кураторами, степень мгновенного подчинения, ожидаемая от обычных родительских просьб, будет отличаться в зависимости от общего профиля семьи. То есть, чтобы имитировать нормальную семейную жизнь, ведущие часто не запрограммированы полностью подчиняться своим родителям, когда те совершают не-культовые поступки. Например, как Эльза, если бы я дала своим трем детям-ведущим команду на немецком языке готовиться к тренировке иллюминатов, они бы немедленно прекратили свою игру, не жалуясь, и пошли ждать в машине. Они бы даже не останавливались, чтобы сходить в туалет по пути к машине, не спросив прямого разрешения у моего мужа или меня. Если бы они этого не сделали, они были бы сурово наказаны культовыми частями моего мужа или меня. Однако, если бы я сказала им по-английски забрать свои игрушки раньше обычного, потому что сегодня вечером на ужин придет гость из церкви, они бы некоторое время жаловались и спорили, прежде чем неохотно подчиниться, а затем плохо справились бы с уборкой. Тогда Эльза просто приходила в ярость, и сама собирала игрушки.
Насколько допустимо нормальное детское непослушание ребенку в семье ведущего культа, зависит от профиля культа, определенного для каждой семьи; в семьях, запрограммированных на жестокость, можно ожидать, что дети ведущего немедленно подчинятся или будут наказаны. Однако эти наказания, в отличие от наказаний программистов, описанных в этой главе, не будут связаны с программными инструментами и не будут отделены и забыты, поскольку они являются реальной частью сознательного нарратива семьи. Это также может зависеть от определенной роли ребенка в семье. "Золотой ребенок’ или любимое дитя может и не быть наказано за непослушание, но от ребенка-"козла отпущения" можно ожидать, что он подчинится или столкнется с немедленным наказанием со стороны родителей. Опять же, это несопоставимое обращение было бы частью сознательного нарратива семьи и отличалось бы от наказания программистов, с которым семья разделит и забудет. В такой ситуации, если любимое дитя попытается вмешаться в наказание ребенка-"козла отпущения" или разделить с ней обязанности по дому, то любимое дитя может быть наказано программистами за отклонение от ее программы и за то, что она стало избалованным ребенком, бессердечным по отношению к своим братьям и сестрам.
Третий очевидный способ отклонения от программы ведущего — это когда у ребенка есть воспоминания о культе или о других жизнях в других странах, которых у него или нее не должно быть. Ни одно из описанных в этой главе воспоминаний не отражает утечки памяти, но, когда это происходит, к этому также относятся очень серьезно.Хотя воспоминания показывают, что именно родители отреагировали на непослушание Тимоти и Джен, все члены семьи обычно перекрестно запрограммированы следить за выступающими друг друга, наказывать и сообщать о любом несоблюдении программы. Даже детей в возрасте четырех-пяти лет можно научить обнаруживать любые аномалии в поведении своих родителей или старших братьев и сестер и сообщать о них в культ, будь то посредством телефонного звонка или личной беседы на культовом мероприятии или после возвращения в культовое учреждение. Дети постарше - подростки и взрослые - могут играть активную роль в наказании других членов семьи за невыполнение в полном объеме их программы презентации, ведя себя точно так же, как родители, описанные в этой главе. Другими словами, в контролируемой разумом, запрограммированной семье каждый является "куратором" или ",контролером" друг друга. Я знаю, что семейное взаимовлияние применимо к иезуитам, иллюминатам и нескольким другим более организованным оккультным обществам; это может относиться не ко всем культам, использующим контроль сознания.Кроме того, к тому времени, когда ребенку-иезуиту исполняется пять лет, его или ее система полностью обучена самостоятельно поддерживать программирование ведущего, а также отслеживать презентации и сообщать о любых аномалиях (отклонении от программных директив) своим программистам и родителям, проводящим презентации. Если один из родителей не иезуит, ребенок запрограммирован отчитываться не перед ним, а только перед своим родителем-иезуитом. Как правило, перед shells(оболочкой) стоит задача сообщить ребенку, использует ли он социальные или физические навыки, которых не должно быть в презентации. Например, если презентация запрограммирована как неуклюжая и небоеспособная, но выигрывает забег, играя с соседскими детьми после школы, shell(оболочка) сообщит об этом. В "Стране чудес" Мнемозина ("мать" Алисы в программе, которая контролирует то, во что она верит) внутренне подвергнет сомнению части презентации, чтобы выяснить, не всплывают ли в них какие-либо воспоминания - включая сны - о других презентациях или культе, и сообщит об этом соответствующим образом. Это продолжается на протяжении всей взрослой жизни, и каждый акт самооправдания перед программистами в значительной степени подкрепляется наказанием и вознаграждением. Ведущие запрограммированы на глубокую веру в то, что единственный способ быть любимыми и проявлять любовь — это подчиняться своим программам. Они также верят, что любой сбой в их программировании является результатом, недостатка любви к членам семьи и приведет к смерти этих членов семьи, если это будет продолжаться бесконтрольно. Вот почему, когда родители или братья и сестры наказывают участников презентации за неподчинение их программе, они обычно притворяются, что умирают или испытывают ужасную боль.Эта глава также иллюстрирует, как не-культовые обычные дневные ведущие, по крайней мере, у иезуитов и иллюминатов, сами родители, полностью амнезируют к своим действиям по навязыванию программ своих детей. Тем не менее, на протяжении всех лет представления моих не-культовых обложек в разных странах я испытывала моменты вины, стыда, страха и депрессии по поводу жизни моих детей, а иногда и неприятного ощущения, что они не в безопасности. Но если бы я попыталась уловить эти чувства или понять их, они бы исчезли (амнезия), или пришли бы мысли, что я чувствую себя так просто из-за моей собственной детской неуверенности (отрицание), или я почувствовала бы внезапную уверенность, что все в порядке (заблуждение). То есть мое собственное обширное программирование "Алисы в Стране чудес" поддерживало мое собственное незнание того, что происходит на самом деле, хотя я никогда не могла полностью отделить разбитое сердце и стыд от причинения боли моим детям. Мой отказ помнить или понимать был основан на программировании верить, что, если я действительно вспомню, культ будет пытать и убивать моих детей. Эта угроза была прочно закреплена в моих ролях матери-ведущей благодаря множеству чрезвычайно реалистичных постановок и сеансов виртуальной реальности, когда каждый ребенок был младенцем, которого, насколько я помню, пытали и убили. Затем мне, как матери, был предложен “второй шанс", младенец был “воскрешен”, и я поклялась никогда не вспоминать об этом, чтобы спасти жизнь моего ребенка.Программа "Алиса в стране чудес" гарантирует, что ни один ведущий не потеряет время или пробелы в воспоминаниях в течение недель или месяцев между выступлениями в разных странах, потому что они были в Стране чудес и смотрели видео о жизни, которой, как им казалось, они живут в реальном времени. Аналогичным образом, постановочные мероприятия в студиях, обставленных так, чтобы они выглядели как комната в доме ведущих, виртуальная реальность и даже простые видеоролики используются для того, чтобы передать эпизодам ‘воспоминания’ о значительных событиях в жизни (например, окончание средней школы, первый щенок, первое причастие и т.д.) И о более обыденных или регулярных событиях (например, поход в школу, помощь детям с домашним заданием, посещение еженедельных богослужебных занятий в церкви, хождение на работу каждый день). Четыре часа видеороликов или постановочных мероприятий при необходимости могут заполнить пробелы в месяцах или годах, поскольку каждая презентация запрограммирована так, чтобы считать, что видеоролики, виртуальная реальность или постановочные события являются их реальными воспоминаниями. В этой главе показано, что программа "Алиса в Стране чудес" также покрывает меньшие пробелы в памяти для презентаций. Когда родитель возвращается в Страну Чудес, по указанию внутреннего программиста и Мнемозины ему либо ставят ‘временную паузу’, либо говорят, чему верить, чтобы компенсировать короткое потерянное время. Их программирование на полную веру во все, что им говорит Мнемозина или другие определенные внутренние части, имеет тот же эффект, что и переживание постановочного воспоминания или просмотр видео.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 7:42 pm
.
Глава 20: Совет Чи (Темных) и разрушение Мира
Глава 20: Совет Чи (Темных) и разрушение Мира
- 22:
Глава 20: Совет Чи (Темных) и разрушение Мира
Мне 32 года. Сейчас 2 часа ночи, и Совет Чи проводит заседание в роскошном зале Ватикана. Этот совет состоит из взрослых членов, занимающих руководящие должности во многих областях ордена иезуитов.
Ни один свет не был включен, и даже свечей нет, потому что темные, разрушительные части системы Чи могут выдерживать только самый низкий уровень освещения. Члены совета приветствуют друг друга кивками, и наша встреча начинается с многочисленных ритуалов, которые щедро демонстрируют наше поклонение и верность сатане. После того, как совершено достаточное количество жертвоприношений, поклонов и приветствий, сатана входит в комнату в своем отвратительном черном обличье. Мы падаем ниц, чтобы почтить это существо, которому мы полностью повинуемся.
Рычанием Сатана указывает членам совета встать и занять свои места за большим круглым черным столом. Он стоит во главе. В течение следующих трех часов мы обсуждаем многочисленные подробные планы и стратегии уничтожения мира. От группы ядерных взрывов, происходящих в результате цепной реакции, до засорения атмосферы и облаков, вызывающих всемирные штормы и засухи, которые вызовут всемирный голод, до использования химических веществ и биологического оружия, которые уничтожат целые города и даже нации. Обсуждаются планы, которые разрабатывались годами, и рассматриваются достоинства и недостатки каждого из них.
Но в комнате есть один большой козырь, который никто, включая злобное существо во главе зала, не желает обсуждать: тот факт, что подобные планы существовали веками, но мы не смогли их реализовать. Причина проста: есть другое существо, чье имя не упоминается в этой комнате, которое на протяжении многих лет снова и снова останавливало акты разрушения, которые могли бы убить все человечество. Оружие, способное вызвать глобальное опустошение, доступно уже более 200 лет, но наши планы раз за разом срывались. Работа этого существа классифицируется как “перебои” и “аномалии", поскольку сатана и члены совета Чи никогда не признают, что источником “перебоев” и "аномалий" на самом деле является Бог или что Он обладает властью блокировать даже самые глубокие, мрачные планы этого тайного совета.
Итак, хотя планы разрабатываются и осуществляются, насколько это возможно, совет знает, что это уничтожение - вопрос терпения и долгосрочного планирования. Оракулы пророчествовали, что, когда грядущий мировой лидер придет к власти, на человечество обрушатся невиданные ранее огромные разрушительные силы и страдания. Поэтому они планируют, ждут и надеются, что Он придет при их жизни. Ибо они знают, что этот грядущий лидер будет полностью согласен с их планами и поможет им для того, чтобы раскрыть их в большей степени, чем раньше.
Существует темная, разрушительная тайна, хранящаяся глубоко в системах, контролируемых разумом, запрограммированных членов Ордена иезуитов. В повседневной жизни ведущие культа иезуитов стремятся установить новый мировой порядок, основанный на глобальном мире и процветании. Им внушают веру в то, что Антихрист, которого они называют “Светом мира” или “Тем, Кто Должен прийти”, совершит добрые дела для человечества. Ведущий моего культа Люси, или отец Люк, как и все в Ордене, был сильно приучен верить, что боль, разрушения, пытки и незаконная деятельность, которой они занимаются, являются “необходимым" и временным злом, которое является ценой достижения этой великой цели. Однако ведущий культа иезуитов понятия не имеет, что глубоко внутри существует другая система с иными целями - ведущие Чи или "темное воинство", которое занимается уничтожением человечества. Люси так же полностью не осознает систему Чи и находится в амнезии по отношению к ней, как "нормальные, не-культовые" части жизни иллюминатов или Рима.
Система Чи представляет собой приверженность человека реальной программе сатаны в отношении человечества и всего мира: его полному уничтожению.
Внутри Ордена высшим уровнем оккультизма является не люциферианство, стремящееся к вознесению человечества, или сатанизм, который возвышает поклонение злу и порабощение человечества, а скорее Разрушение, то есть последователи сатаны должны уничтожить все человечество. Не только "овцы", или "не-элита", или "простые люди", или "бесполезные едоки", но ВСЁ человечество в акте финальной ярости и разрушения. Эта система базового уровня убеждена за годы интенсивной подготовки ненавидеть каждого человека, который ходит по земле, включая их самих. Чтобы предотвратить членовредительство, их учат, что они не должны разрушать свою ‘смертную оболочку” (человеческое тело), в которую они заключены, потому что это тоже временное “необходимое зло" для осуществления плана сатаны. Чтобы создать амнезию между Чи и остальной части системы, эти части учат, что они должны прятаться от других частей, потому что другие части "смертны" и поэтому будут бороться с ними, чтобы сохранить человеческую расу. Точно так же ведущих иезуитского культа рано учат тому, что части системы Чи — это, внутреннее зло, которое должно быть отгорожено стеной и, забыто", чтобы они никогда не вырвались наружу и не разрушили мир.
Программирование частей системы Чи начинается в утробе матери, когда плоду внушают обвинять все человечество и, смертность в его боли и злоупотреблениях, и поэтому единственный способ остановить его боль и злоупотребления — это уничтожить все человечество. Эта система частей плода никогда не знает ничего, кроме боли от рук человеческих существ, включая биологическую мать, и ее постоянно спасает от боли сатана или «,бессмертные» (программисты в костюмах).
Сама биологическая мать глубоко внедряет этот урок в психику плода, приказывая программистам казнить плод на электрическом стуле, яростно объясняя, что это потому, что она, падшая и, смертная, "которая забыла вознестись", и что она, просто ничего не может с собой поделать, но причиняет боль. Таким образом, первичная ярость плода по поводу жестокого обращения обуздывается, манипулируется и направляется прочь от настоящего насильника (сатаны, программистов и биологической матери) и ко всему человечеству. Эта система не только выполняет духовную функцию порабощения человека истинному желанию сатаны, но также обеспечивает психологический выход для ярости человека из-за жестокого обращения; программисты считают, что предоставление такого выхода имеет решающее значение для общей стабильности системы человека, эмоциональной и психической устойчивости и долгосрочной функциональности.
- 23:
Глава 21: Подготовка Глобальной секретной армии
Мне 30 лет, и команда отцов-иезуитов, одним из которых я являюсь, встречается с делегацией из Китая в пригороде к югу от Пекина. Делегация из Пекина заинтересована в предложении, выдвинутом иезуитами: мы предложили помочь им построить тренировочный центр мирового класса в одном из их подземных сооружений, чтобы создать армию, которая будет посвящена появлению долгожданного лидера, который, как сказали им их собственные пророки и мудрецы, скоро придет - в течение одного-двух поколений.
После часа вежливых приветствий вполголоса и разговоров Саймон, первый генерал иезуитов, начинает дискуссию, которая привела нас сюда. “Мы хотели бы создать обширное подземное сооружение в вашей стране на северо-востоке”, - говорит Саймон.
“Это будет выглядеть вот так”, - продолжает он и нажимает кнопку, которая отображает схему предлагаемого объекта, и другую кнопку, которая создает трехмерное голографическое изображение того, как это будет выглядеть после строительства. “И ваша страна, и наша вместе могли бы обеспечить достаточное количество зигот и биологических матерей для создания первоначальной опытной группы из 100 человек на основе лучших наших генетических исследований за последние 25 лет”.
На этом этапе Саймон нажимает, чтобы отобразить видео, на котором группа солдат-подростков постарше чрезвычайно хорошо выполняет военные упражнения. Эти подростки обладают хорошей мускулатурой и в некоторых показанных маневрах демонстрируют отличное критическое мышление и стратегические навыки в различных моделируемых ситуациях. Когда на экране над комнатой, в которой они находятся, появляется большое голографическое изображение светловолосого голубоглазого мужчины, все солдаты отдают честь с полным обожанием в глазах. В одном упражнении голографическое изображение отдает команду одному солдату убить товарища рядом с ним, и солдат без колебаний подчиняется.
“Как вы можете видеть, наши первоначальные прототипы, разработанные на подземном предприятии в Польше, оказались весьма успешными", - продолжает Саймон. “Если вы согласитесь на наше предложение, мы могли бы вместе разработать и обучить 100 000 солдат специального назначения в течение тридцати лет. Мы, конечно же, поделимся с вами нашими генетическими и другими технологиями и внедрим их на предприятии всего за треть от стоимости для вас, при этом остальные две трети стоимости возьмет на себя Орден. В итоге у вас будет полностью скрытый по последнему слову техники учебный центр, который обеспечит вам положение мирового лидера в грядущем Мировом порядке”.
Саймон делает паузу, а затем говорит: “Наша делегация хотела бы услышать ваши мысли по этому поводу, включая любые опасения, которые у вас могут возникнуть, или предложения по улучшению. Мы ценим вашу проницательность и профессиональные навыки и хотели бы дать вам достаточно времени, чтобы подумать об этом, выявить возможные недостатки или преимущества, которые упустила наша команда, а также приветствовать ваши идеи о том, как могла бы выглядеть совместная работа, если вам нравится эта идея ”.
Я добавляю: “Возможно, мы могли бы встретиться через месяц, чтобы дать вам время обсудить это между собой, а также обратиться к нам с любыми проблемами или предложениями, которые у вас могут возникнуть?”
Наш Орден признает, что члены китайской делегации являются высококвалифицированными профессионалами, и мы уважаем их мысли и предложения как равных. Чтобы этот проект был успешным, нам понадобится их вклад и согласие на реализацию их предложений. Коннер четко разъясняет этот момент: “Хотя мы предлагаем строительство этого объекта и развитие этих солдат, это действительно будет совместный проект. Мы предоставим вашим командам равный вклад и полномочия с нашими, при условии, что наши главные тренеры также будут присутствовать на тренировочном совете по этому поводу, и ведущим тренерам будет предоставлено последнее слово при принятии решений, пятерым из вашей команды и семи из нашей ”. Мы хотим, чтобы они знали, что, хотя это иезуитское учреждение, их тренеры и профессионалы будут иметь право голоса, к которому прислушаются.
В конце месяца, после дальнейших встреч и переговоров, будет заключено соглашение. Под землей, в часе езды от Пекина, будет построено подземное сооружение, которое будет полностью современным, большая часть которого будет построена за счет Ватикана, при условии, что за это будут отвечать наши методы и наши тренеры, но при обширной помощи коллег и администрации со стороны китайских тренеров. В нашем контракте указано, что китайские тренеры смогут в любое время просматривать и вносить предложения относительно того, что делается. Все стороны удовлетворены, и пекинский центр станет реальностью в течение пяти лет. Он будет соединен с Пекином подземным туннелем, и провинции Китая, наряду с другими странами, окружающими Китай, обеспечат младенцев и биологических матерей, которые будут использованы для создания буквальной армии солдат, обученных проявлять полную лояльность грядущему мировому лидеру.
Эти солдаты никогда не покинут свои объекты. Они никогда не испытают жизнь в семейной обстановке или не вступят в контакт с другими людьми, которые не являются частью оккультного мира. Следовательно, они не запрограммированы на некультовые презентационные части, которые амнезируют по отношению к культу. Вместо этого у них будет специальная программа лояльности к этому грядущему лидеру, и они будут запрограммированы на готовность отдать свои жизни ради него. Мы создали программы виртуальной реальности, основанные на картине “Свет мира”, которые являются точной имитацией того, как будет выглядеть этот мировой лидер, поскольку мы верим, что он действительно скоро придет, если оракулы правы в своих предсказаниях.
Прошло восемь месяцев, и мы с отцами встречаемся с делегацией из России в Санкт-Петербурге. Сейчас зима, и температура на заснеженном ландшафте минусовая. Наша цель та же, что и при встрече с руководством в Китае: построить подземный тренировочный центр и там готовить солдат и младших капитанов, у которых не будет сложной программы презентации, характерной для агентов, которые должны быть приняты и присутствовать в различных странах или под разными именами. Вместо этого, как и в Китае, этих солдат с рождения будут воспитывать в непоколебимой лояльности и послушании изображениям и видеозаписям грядущего мирового лидера и рассматривать его как отцовскую фигуру и глубокую привязанность к их системам. Мы представляем этот план российским лидерам, и после трех недель обсуждения они дают свой ответ и соглашаются. Ибо Россия также хочет играть ведущую роль в грядущем порядке и хочет помочь создать армию, которая приведет к его правлению. Точно так же, как в Китае, солдаты будут запрограммированы говорить и понимать на множестве языков, а также с полной любовью и послушанием выполнять любые просьбы, которые будет предъявлять этот грядущий лидер. Армия нового мирового порядка создается, поскольку отцы-иезуиты и я строим планы посетить Африку, Соединенные Штаты, Южную Америку и отдаленные районы вблизи Непала в ближайшем будущем с той же целью.
По всему миру существует множество подземных тренировочных комплексов, причем новые подземные сооружения построены после успеха первых. Что делает программирование, проводимое в Китае, России и других упомянутых странах, уникальным, так это тот факт, что это новое поколение солдат будет запрограммировано на подчинение лидеру нового мирового порядка, и тренеры не утруждают себя программированием презентаций для других стран или личностей, поскольку эти солдаты никогда не покинут объект, пока не придет время выполнять приказы будущего лидера. У этих объектов также есть наземные зоны, но вся территория тщательно скрыта от посторонних глаз, как над землей, так и под землей, с отключением любого спутникового покрытия (о чем разведслужбы стран по всему миру знают и запрограммированы не принимать во внимание). Эти солдаты составляют буквально полностью преданную армию из тысяч и тысяч людей, запрограммированных таким образом, и представляют веру иезуитов и других стран по всему миру в то, что грядущий мировой лидер появится на сцене скоро - очень скоро.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 7:57 pm
.
Часть 3: Попытка освободиться
Глава 22: Проникновение в Сообщество целителей
Часть 3: Попытка освободиться
Глава 22: Проникновение в Сообщество целителей
- 24:
Часть 3: Попытка освободиться
В этом разделе описываются несколько важных событий в моей жизни с 1985 по 2000 год, включая мои неудачные попытки покинуть иллюминатов и орден иезуитов из-за угроз моим близким. Тем не менее, это было также время, когда я снова столкнулся с Богом, и у меня появились надежда и желание следовать за Ним и оставить культы, заново проникшие в мое сердце.
Глава 22: Проникновение в Сообщество целителей
Мне 28 лет, и я выступаю как Ана, ведущая моего культа иллюминатов. Региональные главные программисты, их помощники и другие программисты, отвечающие за субрегионы или специальные проекты, а также руководители региональных советов из США и нескольких европейских стран, включая меня (из-за моей роли программиста второго уровня в западном регионе США), посещают важную встречу иллюминатов в Германии. Общественное внимание к существованию жестоких организованных оккультных групп и ритуальному насилию набирало обороты в США благодаря таким книгам, как "Воспоминания Мишель", и таким делам, как суд над дошкольником Макмартином. В то время как эти ситуации публично разрешались путем рационального разоблачения и вежливого высмеивания со стороны "экспертов", иллюминаты по-прежнему были обеспокоены тем фактом, что сейчас существует небольшое, но растущее число профессиональных терапевтов, консультантов и христианских молитвенников, которые серьезно относились к историям выживших.
Несмотря на недостаточное понимание программирования светскими профессионалами, их сосредоточенность на создании терапевтического альянса, а также на травме и ее разрешении привела к удивительно эффективной терапевтической работе для некоторых выживших. Точно так же, хотя христианские служители внутреннего исцеления, как правило, не имели большого опыта в психологии травм или развития, их доступность (обычно бесплатная или требующая лишь небольшого пожертвования) в сочетании с тем, как они могли облегчить встречу человека с любящим Богом нерелигиозными, непредвзятыми способами (если они были высококвалифицированными и любящими без религиозного духа), также привели к замечательным исцелениям для некоторых выживших. Как в светских, так и в религиозных сообществах целителей, несмотря на растущие споры (разжигаемые культами) по поводу ритуального насилия, "восстановленных воспоминаний" и DID, выжившие начали находить подтверждение и поддержку. Терапевты и молитвенные служители также начали делиться друг с другом в своих соответствующих сообществах тем, что они узнали о помощи жертвам культа. Эти удивительные события четко поставили нас перед необходимостью оценить слабые стороны наших текущих стратегий по предотвращению изменения или нарушения программ наших участников со стороны не-культовых организаций и предложить лучшие из них.
Сегодняшняя встреча посвящена не тому, как заставить "ритуальное насилие" показаться нонсенсом широкой публике, или как можно убедить или запугать терапевтов и молитвенных служителей, чтобы они не помогали выжившим. Скорее, основное внимание уделяется тому, как помешать запрограммированному человеку взаимодействовать с любой информацией и / или отношениями, которые способствовали бы разрешению его травмы и программированию; вот почему здесь присутствует много программистов.
На этой и предыдущих встречах мы разбрасываемся такими фразами, как "предотвращение несанкционированных изменений в программировании", "снижение уязвимости к внешним модификациям"׳, "предотвращение несанкционированного доступа к системе (к частям человека)׳", "повышение безопасности системы"׳, и ‘недостаточная устойчивость системы к внешним воздействиям’. Мы никогда не используем такие слова, как "исцеление" или "свобода", или фразы типа "как предотвратить исцеление нашего участника"׳ или ‘как предотвратить побег нашего участника’. Такие слова были бы слишком честными, подчеркивая, насколько неправильно контролировать разум и эксплуатировать людей, и как люди все еще хотят быть свободными даже после того, как всю жизнь их программировали с младенчества.
Марион, главный программист Великобритании, первой заговорила на эту тему на сегодняшней встрече. Она - самая старшая из двенадцати программистов, которым было поручено за последние шесть месяцев отправиться на профессиональную консультацию и христианское внутреннее исцеление в США для сбора данных; эти программисты представят свои выводы и рекомендации для обсуждения. Лучшие программисты были выбраны для этой работы, потому что их опыт мог дать им полезную информацию при наблюдении за тем, как их собственная система частей реагирует на терапию и служение. Все присутствующие на совещании получили печатные копии своих отчетов в начале совещания, и им было предоставлено время для их ознакомления. Сверенная версия отчетов, одобренная для распространения, будет отправлена национальному руководству иллюминатов и советам тренеров в различных странах через неделю после собрания.
Марион представляет очень краткое изложение своего времени молитвенного служения, затем начинает рассказывать о том, как это служение повлияло на ее систему. “Когда Джоанна молилась, чтобы ее Бог удалил все, что причиняло боль ”Привратнику 24“, - рассказывает Марион, - она (часть "привратницы") увидела, как к ней приближается золотой свет. Рука протянулась из света и коснулась талисмана хранительницы, висевшего у нее на шее, говоря: “Это причиняет тебе боль. Могу я снять его?” Привратник согласился. Когда она это сделала, рука осторожно сняла талисман. Затем стражу пришлось самому развернуться от Привратника, и он ушел. Привратница сразу почувствовала себя легче, чище и с ясной головой, и она почувствовала огромную любовь, исходящую от света”.
Я заставляю себя не ерзать на стуле. Меня беспокоило не столько то, что молитва христианина имела силу инициировать взаимодействие мощного "любящего света" с частью привратника, сколько четкое заявление о том, что хранитель причиняет боль части привратника. Всю свою жизнь мне внушали и программировали, что "стражи", "наблюдатели", "бессмертные", "демоны", "боги", "мудрецы", "древние" - все эти разные слова мы использовали для описания демонических сил, с которыми мы взаимодействовали в наших ритуалах и программировании, - были ‘хорошими’ и ‘помогали нам’. Я также была внушена и запрограммирована на отрицание боли и дистресса, которые они мне причиняли. Я оглядываюсь на серьезные лица моих коллег-программистов и руководства иллюминатов, подозревая, что они тоже, возможно, скрывают тот же дискомфорт.
Мэрион продолжает выделять еще несколько моментов, которые были наиболее важны для нас как программистов. Затем она излагает то, что, по ее мнению, является очень простой схемой, лежащей в основе "несанкционированного и разрушительного" взаимодействия ее частей с Богом, которого Иллюминаты иногда, по иронии судьбы, называют "Обманщиком". Она сказала: “Обманщик предлагает ролям то, чего, как им кажется, они действительно хотят - "правду", "любовь"׳, "больше нет боли"׳, ‘надежду’,” свободу"". Ее последние слова произнесены с оттенком сарказма, и она продолжает: “и некоторые части системы иногда верят Обманщику, особенно молодые”. Закончив говорить и отвечая на вопросы, она резюмирует свои рекомендации одним простым предложением: "Не позволяйте частям, особенно молодым, доверять Обманщику”.
Я не могу не задаться вопросом, что же на самом деле испытала часть Марион в общении с Обманщиком, что он смог одним вопросом и короткой встречей заставить части, которые долгие годы подвергались идеологической обработке и обусловливанию, не доверять Обманщику, довериться ему и действительно попробовать что-то новое. Где-то глубоко внутри, за осознанием Аны, Люси, ведущая иезуитского культа, наблюдавшая за встречей, чувствует укол грусти при непрошеной вспышке воспоминаний об истинной любви, которую она испытала в 14 лет от христианского Бога.
Остальные одиннадцать программистов по очереди делятся своими отчетами, каждый из которых заканчивается рекомендациями по предотвращению того, чтобы терапевты и служители внутреннего исцеления не заставляли выживших в культе подвергать сомнению их идеологическую обработку и ухудшать их программирование. Когда выступит последний докладчик, его рекомендации будут выведены на экраны по всему залу для удобства ознакомления. Рекомендации воспроизведены и организованы тематически по трем спискам, которые отражают основные области уязвимости, отмеченные двенадцатью программистами: (1) те, кто казался наиболее любопытным и / или восприимчивым к терапии и молитвенному служению, (2) духовные, социальные / межличностные / привязанности и потребности в самоактуализации, которые, казалось, удовлетворяла успешная терапия или служение, и (3) наиболее часто встречающиеся культовые философии или пропаганда, которые, казалось, развенчивала успешная терапия или служение.
Мы начинаем серьезное обсуждение новых программ и программных стратегий, основываясь на их опыте, рекомендациях и выявленных проблемных областях. Все мы осознаем важность разработки новых программ, направленных против исцеления и против Бога, которые оградили бы наших прихожан от терапии и молитвенного служения. Поскольку младенцы и маленькие дети естественным образом взывают к Богу, когда они в беде, иллюминаты уже проводили анти-божеское и анти-христианское программирование в качестве стандартной процедуры для своих самых маленьких членов. В течение многих лет прихожанам, у которых были христианские интересы в их не-культовой дневной жизни, также уже давали программы, гарантирующие, что посещение церкви, молитвы и другие христианские мероприятия не мешали их контролю над разумом и верности культу. Теперь мы стремились разработать комплексные и надежные программы, ориентированные на конфиденциальный, сугубо личный и интимный, ориентированный на исцеление характер взаимодействия между профессионалами-терапевтами, служителями внутреннего исцеления и их клиентами.
Я вношу в обсуждение свои идеи и предложения с правильным сочетанием уверенности и смирения, как и подобает начинающему программисту, умеющему заявить о себе, не оскорбляя тех, кто находится выше по иерархии. Некоторые из моих комментариев были приняты чрезвычайно хорошо. Как Ana, я мало что знаю о том, что мой вклад возник не благодаря моим собственным навыкам или обсуждениям с программистами-иллюминатами США. Скорее всего, отцы-иезуиты, которые добивались моего продвижения в рядах программистов иллюминатов, уже запрограммировали меня говорить именно то, что нужно на этих встречах. Фактически, пятеро из двенадцати программистов-иллюминатов, выступавших сегодня, были лазутчиками-иезуитами, которые уже поделились своими данными и рекомендациями с Римом. Встреча длится изматывающие семь часов, и в заключение мы рассказываем о набросках новых программ, которые предстоит разработать и протестировать в течение следующих нескольких лет.
Через неделю после того, как сверенный отчет отправлен в советы тренеров и руководителей в США и других странах, я получаю приглашение присоединиться к специальной международной комиссии, которой поручено разработать, протестировать и внедрить новые программы, направленные против терапии и против молитвенного служения. На данный момент наше внимание будет сосредоточено на программировании взрослых на сопротивление терапевтическому и христианскому контексту в США, за которыми очень внимательно следят Великобритания, а затем другие страны Европы.
В этой главе рассказывается об одном небольшом фрагменте многосторонней стратегии, которую иллюминаты (и другие организованные оккультные общества и правительственные агентства по контролю над сознанием) использовали для контроля общественного повествования о ритуальных злоупотреблениях, контроле сознания и программировании и устранения любого потенциального вреда, который общественное знание таких вещей могло бы нанести их планам. Согласно моим воспоминаниям, с начала 80-х по начало 90-х годов были периоды интенсивного проникновения в сообщество целителей агентов культа, выдававших себя за выживших, желающих исцелиться, чтобы выполнять миссии по сбору данных. Как указано здесь, эта информация затем была использована для улучшения программ культов, направленных против исцеления. Такие миссии продолжались в течение следующих двух десятилетий, когда культы обновляли программы борьбы с целительством, чтобы адаптироваться к новым тенденциям или прогрессу в знаниях в секторах светского профессионального психического здоровья и исцеления, основанного на вере.
Но зачем вообще беспокоиться о том, чтобы посылать агентов для проверки этих методов лечения и вкладывать огромное количество времени и ресурсов в создание и установку новых программ? Почему бы просто не приказать прихожанам держаться подальше от любого молитвенного служения и терапии, учитывая чрезвычайную степень контроля культов над повседневной жизнью своих членов?
Можно выделить несколько причин. Первая — это гордость: для культов было чрезвычайно оскорбительно наблюдать, что годы их программирования и идеологической обработки были уязвимы для изменений из-за доброты терапевтов или молитвенных служителей и веры в желание и потенциал этого человека к свободе мысли, самообладанию и любви без манипуляций. Столь же оскорбительным и несостоятельным для них было то, что действительно существовал Бог, который мог освободить людей от демонических стражей, встроенных в программирование. Второй основной причиной был контроль: просто приказать людям держаться подальше от терапии или служения внутреннего исцеления было бы молчаливым признанием того, что они действительно опасны для программирования. Это продемонстрировало бы членам культа, что с программированием можно покончить и сломать его власть над человеком даже во взрослом возрасте. Это поставило бы под угрозу контроль культов над своими членами. Последней основной причиной было определенное научное любопытство: программисты и лидеры культов действительно искренне хотели лучше понять разум, рассудок, тело и дух, которые были получены путем изучения того, как запрограммированные люди реагировали на терапию и молитвенное служение, и использовать эти знания для совершенствования методов контроля.
В дополнение к улучшению контроля над программами своих членов, иллюминаты и другие группы также стремились усилить свой контроль над секторами психического здоровья и христианского целительства. Культовое проникновение в исследования и практику в таких областях, как психиатрия и психология, всегда было очень сильным; в этот период увеличилось число агентов культа, имеющих соответствующие полномочия, присвоенные front в качестве психологов, психиатров, консультантов, клинических социальных работников или христианских служителей. Эти агенты были специально обучены использовать свою подставную работу для выявления и наказания выживших, обращающихся за помощью, а также для того, чтобы отбить у выживших охоту обращаться за помощью. Подобно тому, как фронтменские, некультовые дневные ведущие агентов, которые выдавали себя за травмированных выживших, нуждающихся в помощи, понятия не имели, что на самом деле они выполняли работу по сбору данных для культа, эти специалисты в области психического здоровья и священнослужители обычно были полностью лишены памяти из-за своей диссоциированной культовой жизни и культовых заданий против своих клиентов.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 8:31 pm
.
Глава 23: Начало воспоминаний
Глава 23: Начало воспоминаний
- 25:
Глава 23: Начало воспоминаний
Прошло три года. Как Эльза, я продолжаю работать с международной комиссией по борьбе с исцелением, разрабатывая и тестируя эффективные способы противодействия терапии и служению внутреннего исцеления. Последние несколько лет очень напряженной работы над этим и другими инициативами в области обучения и программирования привели к еще одному повышению: теперь я главный тренер Западного региона США и занимаю тренерское кресло на заседаниях регионального совета руководителей. Моя гордость за повышение статуса вскоре смывается неумолимым потоком работы.
Международная комиссия инициировала еще один проект по тестированию новейших программ лечения, разработанных для использования терапевтами и молитвенными служителями, работающими в США. Местную проектную команду возглавляет Джонатан Мейер, и в нее входят программисты первого и второго эшелонов в США. Поскольку некоторые программы предназначены для противодействия христианству, духовной проблеме, в команде также есть два мага. Я одна из семи программистов, назначенных для тестирования программирования в полевых условиях с использованием наших собственных систем частей. Двое из нас - мужчины, остальные - женщины. У всех нас есть не- культовые дневные выступающие, которые много лет были верующими христианами, с хорошими семьями и респектабельной работой. Команда внедряет соответствующие части в семерых из нас с помощью программы противодействия исцелению. Эти программы основаны на терроризирующих частях с помощью искаженных сценариев типичного опыта получения молитвенного служения, библейских стихов и историй, а также рая и ада. Программирование раннего детства ненавидеть и обвинять Бога, не доверять незнакомцам (всем, кто не принадлежит к культу), бояться воспоминаний и любых изменений в программировании, а также сообщать программистам об отклонениях и несанкционированных мыслях, также перенастроено и усилено, чтобы срабатывать при любых попытках исцеления во время получения служения.
Все это чрезвычайно травмирует. Я покидаю каждую сессию программирования с чувством тошноты на душе. Я скрываю свое нежелание от остальных программистов, делая серьезное лицо, пока мы обсуждаем, что мы могли бы ожидать узнать от нас семерых, запрограммированных на общение с христианскими служителями и сбор данных. Где-то глубоко внутри я ненавижу тот факт, что мы стремимся улучшить наш контроль и мешаем нашим членам получать помощь и обретать свободу. Но я слишком напугана и воспитана, чтобы сопротивляться. Наше программирование длится более шести месяцев, в перерывах между моими другими обязанностями, и совсем скоро мне пора приступать к моей миссии: Эльзе, моей американской представительнице, будет разрешено начать вспоминать и пытаться исцелиться с помощью христианской и светской профессиональной помощи, чтобы оценить эффективность ее программы против исцеления.
Мне 32 года, и я нахожусь в своей американской презентации, Эльза. Последние одиннадцать лет я работаю медсестрой отделения интенсивной терапии, и у меня трое детей, один из которых приемный. Двум моим старшим детям, Сандре и Мэри, пять лет, а моему младшему, Сэмми, всего год. С тех пор как мне исполнилось 25 лет, мне поставили диагноз “эндогенная депрессия”, потому что мой консультант не мог понять, почему я была так подавлена, учитывая, что в моем анамнезе действительно были какие-либо травмы или серьезные трудности. Мой муж, Чак, тоже годами боролся с угнетением и депрессией. Его антидепрессанты плохо помогают справиться с хроническим беспокойством и периодическим отчаянием. Чак не из тех мужчин, которые любят плакать, и он никогда не "одухотворяет" вещи, поэтому я очень удивлена, когда сегодня после работы он говорит мне, что идет за освобождением со священником в большую местную мега церковь.
Рекомендация исходит от человека, которого мы уважаем в нашей маленькой церкви той же деноминации, и Чак чувствует, что он действительно достаточно встревожен и несчастлив, чтобы нуждаться в помощи. Я смутно задаюсь вопросом, рассматривал бы он возможность записаться на прием, если бы человеком, рекомендующим избавление в качестве решения, была женщина. Мне приходит в голову мысль, что я ничего не потеряю, если попробую сама. Я бы с удовольствием "избавилась" от своей депрессии, из-за которой всегда чувствовала себя виноватой.
“ Может, мне тоже стоит отправиться в ”избавление", - говорю я ему. - Думаю, мне бы это пригодилось.
“О, нет, ты в порядке”, - настаивает он. Чего он не понимает, так это того, что каким-то образом, в глубине души, я прекрасно знаю, что я не ‘в порядке’. Это знание всегда сидело где-то глубоко в моем животе. Я устала игнорировать его. Несмотря на то, что говорит мой муж, я записываюсь на прием в церковный офис по вопросам освобождения.
На следующий день я захожу в церковный офис, чтобы заполнить заявку на служение и бланки личной истории. Церковный секретарь дружелюбен, что помогает мне немного меньше нервничать из-за этого. На то, чтобы заполнить бланки, вложить их в прилагаемый конверт из плотной бумаги и опустить в держатель для писем сбоку от двери кабинета пастора, уходит около пятнадцати минут. Сегодня вечером мне нужно поработать в больнице, и я спешу домой, чтобы переодеться в медицинскую форму и ехать на работу.
На следующее утро меня разбудил телефонный звонок. Я нащупываю трубку, надеясь, что это не звонок из больницы. Незнакомый голос спрашивает, обращаются ли они к Эльзе.
“Да”, - отвечаю я.
“Как скоро вы сможете приехать?" спрашивает мужчина по телефону. “Я в команде избавления, и я думаю, нам нужно увидеться с вами как можно скорее”.
“ Мне нужно работать сегодня вечером, но завтра у меня выходной, ” говорю я ему. “ Но почему так быстро? Я думала, что на то, чтобы записаться на прием, уйдут недели”.
“Обычно так и было бы. Но вы отметили каждую травму, которая указывает на серьезную оккультную деятельность, и мы думаем, что было бы лучше не ждать ".
“Какая оккультная деятельность?” - Что? - спрашиваю я, сбитая с толку. Я понятия не имею, о чем он говорит.
“Мы поговорим об этом завтра”, - говорит он.
Гадая, во что я могла вляпаться, я соглашаюсь прийти рано утром следующего дня. На следующий день церковный секретарь приводит меня в маленькую комнату рядом с главным церковным фойе. Я закрываю за собой дверь для уединения и смотрю на мужчину, сидящего за столом. Перед ним лежит анкета, которую я заполнила двумя днями ранее.
“ Привет, я Нил, - говорит он, поднимаясь и пожимая мне руку. “ Садись, где хочешь. Он указывает на стулья вокруг стола. Я нервничаю, не зная, чего ожидать. Хотя я не видела ни одного фильма об экзорцизме - они кажутся мне слишком страшными, - я видел трейлеры фильмов по телевизору и задаюсь вопросом, начнет ли моя голова откидываться назад или меня вырвет во время “избавления”. Я надеюсь, что это быстро и не слишком болезненно, но я в панике, ожидая худшего.
Я сажусь через несколько мест от Нила, и он пододвигает ко мне анкету. “Я хотел, чтобы вы посмотрели на симптомы, которые вы проверили”, - говорит он добрым голосом.
Я смотрю на бумаги с растущим недоверием. “Сексуальное насилие" - проверить. “Слышу пение и вызываю духов в своей голове” - проверить. “Жестокое обращение с животными” - проверить. “Наблюдение за пытками животных или людей” - проверить. “Инцест” - проверить. Все, каждая травма, указанная в листке, была проверена. Но я не помню, чтобы я их проверяла, потому что, по-моему, ничего из этого со мной никогда не случалось.
“Я не понимаю, я не помню, чтобы проверяла что-либо из этого”, - говорю я.
“ Ничего страшного. Почему бы нам не начать с молитвы, и, может быть, мы сможем попробовать отказаться от некоторых из этих вещей, на всякий случай. Тебя это устраивает?”
Я утвердительно киваю, и Нил протягивает мне лист бумаги, а затем молится, отказываясь от какого-либо участия в оккультной деятельности. “Почему бы тебе не произнести ту же молитву, она есть на листе, который я тебе только что дал, чтобы ты могла прочитать ее вслух”, - предлагает он.
“Дорогой Иисус, пожалуйста, прости меня, если я была вовлечен во что-то...“ едва эти слова слетают с моих губ, как я внезапно вскакиваю и с криком убегаю в угол комнаты. "Почему ты говоришь, что любишь меня, если делаешь мне больно?” Я вскрикиваю от боли. “Почему ты делаешь мне больно? Почему ты меня не любишь?” Рыдания вырываются наружу, неудержимо, без остановки в течение двух минут.
Внезапно, как будто перекрыли кран, я замолкаю и смотрю на Нила, хотя и дрожу, как трепещущий лист на ветру. "Что, черт возьми, это было?” Я спрашиваю его. “Я схожу с ума?"
“Нет”, - отвечает он. “Но мне интересно, возможно ли, что там какая-то травма”.
“Ни в коем случае!” Я говорю ему, злясь. “Моя жизнь была просто прекрасной!” Я встаю и ухожу, сердитая, не договорившись о новой встрече.
В тот вечер дома я мою посуду после ужина, как вдруг вижу, как мой предполагаемый биологический отец в Америке подвергает меня сексуальному насилию. В воспоминаниях мне три года, и он вытаскивает меня из-под дивана в гостиной, где я прячусь, за ноги, пока я кричу. Он насилует меня, и это ужасно больно. Это как будто ужасное кошмарное видео проигрывается в моем сознании.
“ Он не имел права так поступать со мной! Я кричу: "Крэк!” Я разбиваю тарелку. Осколки разлетаются по раковине внизу. Я кричу: “Ты ублюдок! Ты ублюдок! Я ненавижу тебя!” Крэк!
Треск! Еще две тарелки разбиваются, когда в ярости я со стуком разбиваю их о перегородку в раковине.
Мой муж врывается на кухню, мои дочери следуют за ним. “Что случилось?” он спрашивает. “Зачем ты это делаешь?!”
“ Оставь меня в покое! Я кричу. Я бегу в свою спальню, запираю дверь и начинаю колотить кулаками по кровати. Я полна ярости из-за этого памятного надругательства над моим телом. Час спустя, измотанная, я возвращаюсь на кухню, убираю беспорядок, который устроила, и заканчиваю мыть посуду. Интересно, не выдумала ли я все это, потому что никогда раньше не помнила ничего подобного. Но откуда взялись эмоции? Я молча спрашиваю себя. У меня нет ответа.
Это был следующий день, а сегодня утром, когда я проснулась, я услышала пение в своей голове. Видео в моей голове снова проигрывается, и на этот раз люди в черных одеждах и капюшонах раскачиваются и поют в затемненной комнате, освещенной мерцающими свечами. Я вижу каменный стол в одном конце комнаты, и кто-то держит кинжал. На столе я вижу связанное тело. Я кричу, чувствуя себя подавленной. Дрожа и паникуя, я беру трубку и дрожащими пальцами набираю номер своего собственного пастора в церковном офисе, где он работает по будням.
“Я вижу людей в мантиях, которые поют у меня в голове”, - говорю я ему, как только он подходит к телефону. Я возглавляю отдел изучения Библии в его церкви, также состою в его группе поклонения и считаюсь верным, активным членом. “Я схожу с ума, у меня приступ психоза? Что это?” Я рассказываю ему о том, как однажды посетила служителя группы освобождения в более крупной церкви нашей деноминации, и о том, что произошло с тех пор.
“Я никогда не слышал ни о чем подобном”, - отвечает мой пастор. “Но я буду там через час”.
Верный своему слову, он приезжает и молится вместе со мной. Но его молитва не помогает. Я все еще чувствую панику и подавленность. И ужасные видео в моей голове все еще крутятся, становясь все хуже. Это выглядит и звучит как какой-то фильм ужасов, за исключением того, что я никогда не смотрю фильмы ужасов, они слишком пугают меня. Что еще хуже, я вижу себя на этих видео, подпевающей и держащей нож.
“Останови это!" Я умоляю, мои глаза умоляюще смотрят на моего пастора, фигуру духовного авторитета в моей жизни.
- Я не знаю как, - беспомощно говорит он.
Следующие 24 часа моя жизнь похожа на непрерывную паническую атаку. Я звоню на работу, а затем Нилу по номеру телефона, который он дал мне, когда мы встретились два дня назад. Когда он берет трубку, я говорю: “Это Эльза. Помогите!"
“ Что происходит? - Спрашивает Нил. Я отвечаю ему.
“Я сейчас приду”, - отвечает он. Два часа спустя он у меня дома.
“ Что мне делать? Я умоляю. - Как мне это остановить? - спрашиваю я.
“Давайте помолимся и попросим Иисуса”, - говорит он.
Из-за отсутствия помощи,а молитвы моего пастора были такими: "Я сомневаюсь, но склоняю голову".
Нил молится, и тогда я начинаю молиться. “Дорогой Иисус, пожалуйста, помоги...“
“Прекрати! Ты не можешь этого сделать!” - кричит голос, срывающийся с моих губ, но думаю и говорю не я. Я чувствую себя так, словно меня отбросили на задний план, и с ужасом слушаю, как кто-то или что-то другое говорит через меня. В моей голове мелькает мысль, что сбылись мои худшие опасения. Я одержима, и я отправляюсь в ад.
Но Нил спокоен. Он не ведет себя расстроенным или как будто находится в присутствии зла. Вместо этого он задает неожиданный вопрос. “Как тебя зовут? Почему ты вышел только сейчас?”
“Меня зовут Велиал”, - отвечает голос, говорящий моими устами. “И я не могу позволить ей произнести эту молитву”.
“Почему бы и нет?” - спрашивает Нил, все еще безразличный к моему очевидному обладанию.
“Потому что я ведьма, а ведьмы не молятся тому человеку, которому молилась ты", - сердито отвечает она.
Я ошеломлена. Ведьма? Какая ведьма? Что это значит? Я чувствую себя сторонним наблюдателем, оттесненным чем-то более сильным, чем я есть, использующим мой рот, чтобы говорить. И почему Нил не использует это, эту ужасающую... штуку? Почему он спокойно болтает с ней?
“Я понимаю, ты просто выполняешь свою работу", - говорит Нил. “Что ты думаешь, если она действительно молится Иисусу”.
Велиал визжит, услышав это имя. “Мне пришлось бы причинить ей боль, очень сильную", - говорит она. “Я не хочу, чтобы моя сила пропадала, и она может все испортить”.
Затем Нил спрашивает, есть ли у нее друзья внутри. Это существо отвечает: “Конечно. Их много”.
Интересно, сколько демонов живет внутри меня. Потому что это единственное объяснение, которое у меня есть происходящему. Я не просто одержима, я очень, очень сильно одержима.
Поболтав некоторое время с Велиал, к моему полному шоку, Нил спрашивает ее, не хотела бы она стать христианкой. Интересно, как демон может стать христианином? Что за чокнутый человек Нил? Но вместо того, чтобы визжать и осыпать его проклятиями, как она делала ранее, она наклоняет голову и говорит: “Я подумаю об этом”.
Внезапно меня толкают вперед, и я снова могу говорить, а Велиал исчез, я понятия не имею, куда.
“ Что здесь происходит? - Спрашиваю я, сбитая с толку и чувствуя себя немного растерянной. Как будто мою голову на какое-то время окунули в озон, и теперь мне трудно ясно мыслить.
“О, ты вернулась”, - говорит Нил. “Это был выход Велиала. Ты что-нибудь помнишь?”
“ Да! - Отвечаю я в панике. “ Я слышала все, что вы оба сказали. Что это?? Какая-то форма психоза?
Нил делает паузу. “Нет, я думаю, у тебя диссоциация, и я разговаривал с этой частью твоего разума”.
Теперь я знаю, что Нил сумасшедший. Я не диссоциативна, я уверена. Он просто подлизывается к демонам, вместо того чтобы изгонять их, как сделал бы нормальный человек.
“ Могу я дать тебе что-нибудь почитать? - спрашивает он.
Он выходит из машины и приносит книгу, в которой обсуждается демоническое освобождение, написанную неким Андерсоном (не тем Нилом, который молился вместе со мной). Она называется «Разрушители оков», и я обещаю, что прочитаю ее в течение следующих нескольких дней. Той ночью, перед тем как лечь спать, я слышу голоса, разговаривающие в моей голове. Один из них похож на “Велиала”, который ранее разговаривал с Нилом. “Боже, мы влипли”, - слышу я, начиная засыпать. “Мы не должны были выходить такими”.
Я прочитала книгу, которую я на самом деле не понимаю, за исключением того, что там много говорится о плохих вещах, которые позволяют демонам закрепиться, и о необходимости молиться против демонов. Я молилась как сумасшедшая, я готова сделать все, что поможет. Хотя уровень моей паники все еще высок. Ничто не унимает панику, даже когда я на работе. Хорошо, что я действительно хороша в своей работе, иначе паника могла бы перерасти в настоящую проблему.
Нил встречается со мной в следующую субботу во время моих выходных. За это время я слышу другой голос, который звучит моими устами. Ее зовут “Привратница", и, в отличие от Велиала, она относительно быстро решает стать христианкой. После этого она разговаривает со мной внутри моей головы, говоря мне, что есть много других людей, что она является своего рода дверным проемом или стражем над ними, решая, кто войдет или выйдет. Интересно, действительно ли я схожу с ума в этот момент.
Когда "Воспоминания" впервые начали приходить в качестве культовой презентации американской "Эльзы» я была вне себя от ужаса и растерянности. Это был самый первый раз в моей жизни, когда я хоть что־то помнила о жестоком обращении, - будь то со стороны моего биологического отца или группы людей в черных одеждах. ־Худшим, о чем я знала до этой недели, было эмоциональное пренебрежение и дистанцированность моей матери, а также словесное и эмоциональное насилие моего отчима. Трудно даже выразить словами, насколько страшно было впервые получить эти воспоминания. Я думаю, что для выживших очень важно быть добрыми к самим себе, а для сторонников проявлять сострадание и терпение, когда они борются с ужасом и замешательством, которые могут принести воспоминания о жестоком обращении и ритуалах, особенно новые воспоминания.
Как описано в этой главе, воспоминания инициировали несколько запрограммированных реакций, призванных помешать исцелению. Сначала я столкнулась с категорическим отрицанием, как это было, когда я в гневе покинула офис Нила после нашей первой встречи, заявив, что в моей жизни не было никакой травмы. Когда у меня возникло реальное воспоминание - мой биологический отец изнасиловал меня в 3 года - которое сопровождалось соответствующими эмоциями, мое отрицание приняло форму сомнения, не "выдумываю ли я это’. Когда всплыло первое воспоминание о ритуале и последовала паника, вместо осознания того, что я нуждалась в понимании и исцелении для этого опыта, "помощь", которую я попросила у своего пастора, была просто для того, чтобы "остановить это’. Это также форма отрицания, в основе которой лежит логика: “Если это пройдет, я снова буду в порядке". В тот момент я не осознавала, что со мной никогда не было "в порядке", и ‘заставить это остановиться’, то есть повторно диссоциировать воспоминание и таким образом отрицать боль и травму, никогда не будет путем к тому, чтобы все стало в порядке. Категорическое отрицание казалось совершенно рациональным в рамках моего мировоззрения как не-культового ведущего, потому что раньше у меня никогда не было таких воспоминаний. В конце концов, если бы это было правдой, разве я не должна была всегда знать об этих вещах? Как кто-то мог на самом деле забыть такие ужасы?
Затем, когда я вернулась к Нилу, чтобы помолиться о все более ужасающих ритуальных воспоминаниях, и у меня начались ясные и недвусмысленные встречи со своей собственной множественностью (Велиал и Привратник разговаривают с Нилом, Привратник разговаривает со мной; слышу другие голоса в своей голове), я отрицаю диссоциацию. Вместо этого я прибегаю к объяснению, что я была запрограммирована, которое органично вписывается в мое христианское мировоззрение: я, должно быть, одержима, и эти "голоса", должно быть, демоны, и что демоны засасывают Нила, чтобы он разговаривал с ними, а не просто изгонял их. Моим вторым запасным вариантом, который соответствовал моему мировоззрению ведущего как медицинского работника и человека из англоговорящей страны первого мира со средним достатком, было то, что я, должно быть, сумасшедшая.
Оба объяснения препятствовали исцелению, вызывая еще больший ужас и замешательство, в то же время отбивая у меня охоту исследовать реальные воспоминания или тот факт, что я была диссоциативна. Эти объяснения также неправильно маркировали воспоминания и их части как проблемы, которые необходимо "исправить", а не как переживания, которые нужно исцелить, или механизмы преодоления непосильной жизни. Более того, навешивание ярлыков на части тела как на "демонов" или "признаки сумасшествия" создало конфликт между мной и частями, несущими воспоминания или теми, кто высказывался. Внутренний конфликт отнял энергию, которую лучше было бы использовать для внутреннего сотрудничества и исцеления.
По сути, на этом этапе мы, как программисты, проверяли, будут ли этих трех стратегий - категорического отрицания, по-видимому, подтвержденного предшествующей амнезией, воспоминаний / частей, являющихся признаком демонизации, "воспоминаний / частей", являющихся признаком сумасшествия, - достаточно, чтобы помешать любому подлинному вовлечению в работу исцеления, касающуюся ясных и конкретных воспоминаний о ритуальном насилии, для ведущих с христианским повествованием.
Паника, хотя и была естественной реакцией меня, ранее дневного ведущего, страдающего амнезией, на внезапные ужасы в моей голове, сама по себе была спусковым механизмом, препятствующим исцелению. Я была запрограммирована на подсознательную ассоциацию паники с двумя наборами сценариев, которые я пережила в студиях программирования Иллюминатов. Во-первых, из-за того, что я верила, что эти голоса были частями моего разума, несущими истинные воспоминания, вместо того чтобы понимать, что они были лживыми демонами, которых нужно изгнать, я была полностью обманута и теперь находилась в аду. Осознанная паника была напоминанием о том, что я чувствовала, когда была в ‘аду’. Во втором сценарии, из-за того, что я ошибочно полагала, что у меня диссоциативное расстройство личности и реальный опыт жестокого обращения в культе, я действительно оказалась совершенно сумасшедшей. Сознательная паника была напоминанием о том, что я чувствовала, когда моей семье пришлось поместить меня в психиатрическую больницу, где меня безжалостно пытали другие сумасшедшие пациенты и злые врачи. Оба этих сценария порождали явную панику, которая, в свою очередь, естественным образом препятствовала любому вдумчивому и сострадательному к себе любопытству или внимательной молитве относительно правдивости воспоминаний или диссоциации. Будучи Эльзой в тот момент, я понятия не имела, что такое программирование и что я была запрограммирована. Вместо этого я приписала свою панику исключительно тому факту, что ко мне внезапно пришли эти непонятные, ужасающие воспоминания.
Я благодарна молитвенному служителю, который работал со мной, за то, что он имел хоть какие-то знания о разобщении и освобождении. Я уже достаточно плохо себя чувствовала и без того, чтобы со мной обращались жестко или религиозно, и из-за моего программирования я была бы слишком готова поверить Нилу, что части были демонами, если бы он сделал такое заявление. Он был вежлив и чуток по отношению к Велиалу и Привратнику. Он не проповедовал им, не запугивал Священными Писаниями или общехристианскими банальностями, не принуждал их к решениям и не указывал им, что делать. Он задавал вопросы, мягко излагал свои мысли и предлагал больше информации. С тех пор я слышала так много историй о плохо обученных и невежественных служителях освобождения, которые контролируют, суровы и осуждают и / или называют диссоциирующие части тела “демонами". Такое поведение, откровенно говоря, представляет собой духовное или христианское насилие над выжившими, и этого никогда не должно происходить.
Я злюсь, когда оглядываюсь назад на эту неделю ужаса и растерянности, через которые пришлось пройти мне, Эльзе. Было жестоко использовать меня в качестве подопытного для изучения того, как помешать другим обрести свободу. В то время как мое внезапное осознание культовых воспоминаний и сопутствующих эмоциональных реакций были ‘запрограммированы’ и упорядочены культом, мои эмоции - боль, ужас, растерянность - были для меня совершенно реальными. Это были истинные чувства, которые я всегда испытывала, с тех пор как была маленькой девочкой в секте, чувства, от которых мне приходилось отделяться ради удобства программиста и контроля. В этом смысле большая часть ‘настоящей меня’ все еще присутствовала в этом культовом проекте по тестированию программирования, который я в конечном итоге использовала как платформу для настоящей попытки покинуть культ. Другими словами, независимо от того, насколько запрограммирован человек на отказ от исцеления, он все равно может искренне попытаться исцелиться и покинуть культ. Программирование действительно усложняет задачу из-за связанных с ней травм, но это не делает ее невозможной.
Я также глубоко сожалею о своем соучастии как взрослый человек в моем собственном насилии и контроле, а также в насилии и контроле других. Я признаю, что это соучастие было построено на пожизненном страхе с тех пор, как я была в утробе матери, но то, что я делала, все равно было неправильным и причиняло боль другим. Я более чем сожалею, что работаю над проектами по улучшению программ, направленных против исцеления и анти христианства, и надеюсь, что эта книга и другие мои работы будут полезны сейчас тем, кто ищет свободы и исцеления, и тем, кто поддерживает их в этом процессе.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Пн Июл 29, 2024 8:35 pm
.
Глава 24: Падение в пропасть
Глава 24: Падение в пропасть
- 26:
Глава 24: Падение в пропасть
Мне 33 года, и я вернулась в свою американскую презентацию в роли Эльзы. Мое программирование ведущей гарантирует, что я верю, что пара месяцев за последний год, которые я провела в США, растянулись на целый год. Я по-прежнему не знаю, что я проводила время в других странах под другими личинами, сосредоточившись на совсем других вещах, или что я активная, высококвалифицированная, взрослый член культа, который практикует контроль сознания своих членов. Точно так же я по-прежнему не знаю, что у меня есть генетически идентичные сестры того же возраста, которые иногда брали на себя роль "Эльзы"׳, когда я была в других обличьях в других странах или выполняла работу непосредственно для культа.Когда я играю Эльзу, мне начинает казаться, что воспоминания и симптомы травмы выходят из-под контроля. Сны и вспышки сцен в моей голове продолжают приходить. Я продолжаю находить в своем дневнике длинные записи, которые не помню, как делала. Я начинаю понимать, что, возможно, какие-то очень плохие вещи происходили, когда я была маленькой девочкой. Ночные кошмары участились. Но хуже всего то, что чем больше я молюсь, тем хуже себя чувствую. Теперь мне становится по-настоящему страшно.Я в отчаянии. Я хочу обратиться к психиатру, лицензированному специалисту, к кому-то с опытом, который выходит за рамки молитвы с людьми. После множества звонков я договариваюсь о встрече с человеком, который работает консультантом в системе окружных судов. Его работа заключается в проведении назначенной судом оценки психического здоровья подсудимых. По-моему, это звучит заманчиво; суды не стали бы нанимать психиатра, который не знает, что они делают, говорю я себе.Две недели спустя я встречаюсь с психиатром. Он кажется милым, обходительным человеком. Я рассказываю ему о ночных кошмарах, сценах, проносящихся в моей голове, о говорящих голосах. Я делаю глубокий вдох и спрашиваю его, считает ли он возможным, что я диссоциативен.“Ни в коем случае”, - говорит он мне. “Я работал со многими диссоциативными людьми, у которых MPD (примечание: ‘расстройство множественной личности", ранее термин использовался для DID), и вы слишком функциональны, чтобы иметь такой диагноз. Вы не смогли бы работать медсестрой или быть матерью своей семье; вы были бы совершенно нефункциональны, если бы проблема заключалась в этом ".“ Тогда что, по-твоему, со мной не так? - Спрашиваю я. Я отчаянно хочу знать.“Я не уверен, но у тебя может быть какая-то травматическая реакция, возможно, вытесненные вещи выходят наружу”.Я съеживаюсь, когда он говорит: "Подавленные вещи выходят наружу"׳. Последнее, чего я хочу, — это чтобы мои воспоминания были реальными.“ Что мне делать? - Спрашиваю я, поскольку это не дает мне подсказки о том, как почувствовать себя лучше и прекратить панику.“Что ж, отдыхай побольше, когда сможешь, может быть, займись чем-нибудь расслабляющим, например, садоводством, и постарайся не думать обо всем этом слишком много”.Черт возьми, как будто я хочу думать об этом; я умоляла его и других прекратить это! Я думаю.Я даю этому человеку еще один шанс. На следующем приеме я рассказываю ему о том, как моя бабушка по отцовской линии водила меня, трехлетнего ребенка, навестить свою подругу - врача. В моих воспоминаниях доктор склонился надо мной и сказал: “Не волнуйся, малышка, я не причиню тебе вреда”.Он солгала, и в офисе я кричу и причитаю, когда вспоминаю об этом.“Может быть, у вас ПТСР”, - говорит психиатр.Я иду в библиотеку и беру несколько книг о ПТСР и его лечении. Каждая из книг полезнее психиатра, и я решаю, что больше к нему не вернусь. Я беру телефонную книгу, чтобы поискать другого специалиста.Я также раз в неделю встречаюсь с Нилом для освобождения и молитвы. Выходит множество ролей, и так же быстро я возвращаюсь обратно. Я очень, очень сопротивляюсь освобождению и тому, чтобы части разговаривали со мной или другими. Вне сеансов с Нилом воспоминания продолжают приходить, иногда почти потоком. Когда я веду дневник, я начинаю замечать, что мой почерк временами резко меняется, появляются предупреждения детскими буквами, такие как “Прекрати разговаривать с нами, сука!" и “Я могу убить тебя, и ты никогда не узнаешь, если будешь продолжать совать свой нос в наши секреты!" Предупреждения, которые, кажется, содержат зловещие угрозы причинения вреда. Но я никому не рассказываю об этом дневнике. Они подумали бы, что я сумасшедшая. Интересно, так ли это.Я начинаю коле...ся между отрицанием и возможностью того, что мои сны, воспоминания и таинственные записи в дневнике могут быть правдой.Я знакомлюсь со своим новым психотерапевтом. Она христианка-консультант, специализирующаяся на терапии травм; Я надеюсь, что она сможет мне помочь. Я делюсь с ней тем, что происходило за последний год.“О, это нормально - терять время и не помнить о том, что происходит, когда ты расстроен”, - говорит она мне. “И ты не единственный человек, с которым случаются трудные вещи, это случается с каждым. Когда мне было два года, мой старший брат столкнул меня с лестницы, чуть не убил и смеялся, когда я истекала кровью и кричала внизу лестницы. И он убивал животных у меня на глазах, чтобы заставить меня плакать. Это случается со всеми нами”.Я смотрю на нее огромными глазами и молчу до конца сеанса. Она продолжает болтать о том, чтобы не “переоценивать ситуацию”, с которой “все сталкиваются”. В тот вечер я говорю своему мужу, что больше не буду обращаться к этому психотерапевту, и объясняю ему почему.“Ты просто избегаешь помощи”, - говорит он мне. Я не согласна. Я не хочу, чтобы мой терапевт нормализовал жестокое обращение.Я прохожу через двух других терапевтов. Один совершенно пугающий и хочет загипнотизировать меня во время первого сеанса (я отказываюсь), а другой понятия не имеет о травме. Затем я нахожу практикующую медсестру Хизер, которая, кажется, понимает, что делает. Она проводит со мной два часа во время первого сеанса, узнавая меня, и не ведет себя так, будто я сумасшедшая. Вместо этого она начинает обучать меня базовым навыкам, таким как заземление, сдерживание и замедление. К концу сеанса мне хочется ее обнять. Многие из ее клиентов страдают диссоциативным расстройством идентичности, которое затем называют MPD или множественным расстройством личности, в то время как другие имеют различные степени ПТСР из-за травмы. Она дает мне почитать книгу некоего Джима Фризена, в которой рассказывается о понимании MPD и его причин.Хотя я не думаю, что у меня есть ТАКАЯ проблема - в конце концов, уважаемый психиатр сказал мне, что при моем уровне функционирования это невозможно, - я прочитала первые пять глав книги и по наитию решила нарисовать дом своего внутреннего мира, как предлагает Фризен в книге, просто для развлечения.На рисунке, который я создаю, изображен дом с тремя уровнями и подвалом, заполненный людьми разного возраста. Крошечные младенцы и малыши младшего возраста, привязанные к различным приспособлениям для пыток и в коробках, похожих на гробы, находятся в подвале, подростки находятся на третьем уровне, а множество людей в черных капюшонах с ножами заполняют второй уровень, до десятков обычных на вид людей на верхнем уровне, или того, что видит внешний мир, с дверью, открывающейся во внешний мир. Сама того не зная, я нарисовала первую грубую карту системы. Меня бросает в пот от ужаса, когда я смотрю на нее. Кто и что все эти люди, которых я нарисовала? И почему там маленькие дети? Что это значит? Понятия не имею.Я показываю это Хизер на моем следующем приеме, и она говорит: “Я думаю, возможно, у вас диссоциация”.Я больше не могу работать медсестрой. Из-за непреодолимой паники я сменила работу, потеряла время и дважды чуть не дала пациенту одно и то же лекарство, не помня, что только что дал ему их таблетки. Я вовремя спохватываюсь, но я глубоко потрясена. На следующий день я увольняюсь с работы. Я не могу и не буду подвергать опасности других своей “проблемой”, какой бы ни была причина. Я захожу в офис для работников и объясняю связному с больницей, почему я не работаю, называя им имена моего психиатра и практикующей медсестры. Я заполняю кучу бумаг и иду домой. Паника продолжается, пока я тащусь через каждый несчастный день, пытаясь найти способ остановить ее.Когда я была Эльзой, мне действительно казалось, что дела идут под откос, и что ничто - ни молитвы, ни терапия - не помогает. Сначала я была очень рада, что Хизер учила меня навыкам управления воспоминаниями и посттравматическими симптомами, но через пару недель мне показалось, что мои воспоминания и симптомы постоянно подавляли мои попытки справиться с ними. Потеря трудоспособности сама по себе была ужасающей и подтверждала мои опасения, что я схожу с ума. Ухудшение ситуации с молитвой также подтвердило мой страх, что я каким-то образом был введена в заблуждение демоническими силами. Моя программа "чем больше ты пытаешься исцелять, тем хуже становится" работала очень эффективно.Сообщения, которые я получила от большинства специалистов в области психического здоровья, к которым я обращалась, только усилили мой страх и замешательство. Однако я отвергла попытки второго консультанта нормализовать мои воспоминания и симптомы. Я знала, что что-то было не так, даже если я еще не могла смириться с тем, что мои воспоминания могут быть правдой или что я могу быть диссоциативной. Мне было легко согласиться с утверждением психиатра, что я не могла бы быть диссоциативной, если бы была работоспособной. Никто из нас не понимал, что я работоспособна, потому что я была диссоциативна! Более того, кроме потока воспоминаний и эмоций, я сказала себе, что у меня нет ни одного из классических симптомов диссоциации. Например, вся одежда в моем шкафу была похожей. Я никогда не находил грязь на своих ботинках, которую не могла бы объяснить. В моей машине никогда таинственным образом не было меньше бензина утром, чем накануне вечером. Мое сложное программирование ведущего (например, "Алиса в Стране чудес" и т.д.) Предотвращало любое осознание потерянного времени или пробелов в памяти и гарантировало, что мой темперамент, поведение и предпочтения оставались неизменными. Я никогда не отклонялась от своего профиля ведущего. С довольно глубоким отрицанием я сказала себе, что я никогда не выглядела и не звучала диссоциативно, игнорируя тот факт, что я много раз видела, как менялся мой почерк в моем дневнике, делая записи в дневнике, которые я не помнила, и, казалось, во мне проявлялись другие личности и разговаривали с Нилом. То, что все вокруг меня - мой муж, лучшие друзья, дети и ближайшие коллеги - никогда не замечали, что я когда-либо была ,другой’, укрепило мое представление о том, что я не была диссоциативной. Я понятия не имела, что они тоже были диссоциативны и контролировали сознание.В течение этого периода, больше, чем само содержание воспоминаний, именно непрекращающаяся паника заставляла меня чувствовать себя абсолютно несчастной. Не будет преувеличением сказать, что постоянная паника была ментальной и эмоциональной пыткой. Эта паника, как описано в предыдущей главе, была запрограммированным барьером на пути исцеления и внутреннего общения. Это также было результатом страха наказания со стороны других программистов в промежутках между каждой встречей или после любого случая воспоминания о культе или несанкционированного общения между частями. Наказания - обычно электрошок, растяжение, вращение, опускание в яму, наполненную насекомыми или змеями, групповое изнасилование, растление животными и другие формы пыток, оставляющие очень мало или вообще не оставляющие видимых следов, - применялись во время встреч с программистами иллюминатов, которые были моими коллегами по проекту "Анти-исцеление".На этих встречах, как программист Ана Иллюминати, я показывала дневники и рисунки Эльзы команде для анализа и обсуждения. Я и репортер parts inside также поделились бы нашими идеями и наблюдениями относительно того, как и почему разные части реагировали на попытки вспомнить и исцелить. Поскольку я носила с собой на все встречи записывающие устройства (неизвестные Эльзе), мы также слушали и обсуждали действия Эльзы и других участников на этих встречах. Мы установили две скрытые камеры в офисе Нила. Эти видеозаписи были просмотрены в мельчайших подробностях. Мои коллеги тщательно опросили различные части системы, чтобы убедиться, что они раскрывают все, что может иметь отношение к тестированию и совершенствованию наших последних программ по борьбе с целительством. В частности, они хотели знать, о каких частях тела думали те, кто действительно пытался исцелиться, когда они это делали, и их объяснения своих действий и надежд. После каждой серии всесторонних системных оценок все части, участвовавшие в работе исцеления, подлежали наказанию, затем все части, которые оставались "хорошими", были вознаграждены. Например, поскольку Эльза все еще отрицала это и отказывалась разговаривать с теми частями, которые обращались к ней, она часто была вознаграждена временным прекращением паники на несколько дней и дополнительным временем, чтобы поиграть со своими детьми в счастливой обстановке, с большим количеством объятий и взаимных одобрений.Поскольку целью является оценка прочности анти-исцеление программ, после наказания, мои коллеги давали не-культовой системе презентации Эльзы команду искренне пытаться вылечиться. Итак, несчастный цикл продолжался: попытка исцеления, затем паника; попытка исцеления, затем паника. В течение года они наблюдали, что мучительная паника и замешательство могли привести Эльзу в состояние не функциональности, но, тем не менее, она по-прежнему воздерживалась от ответа на части, разговаривающие с ней, или более глубокого погружения в свои возникающие воспоминания. Это открытие позволяет предположить, что паника и замешательство могут быть эффективным препятствием на пути к исцелению для взрослых, занимающихся терапией и молитвенным служением. Остальные шесть программистов, которые были полевыми тестировщиками программ, направленных против исцеления, были подвергнуты тому же процессу. Все это вызывало у меня тошноту внутри, но никто из нас не осмеливался поступить по-другому.Содержание этих встреч передавалось непосредственно иезуитам с помощью технологии, которую мы спрятали в помещениях иллюминатов. Я и другие иезуиты-лазутчики в команде, включая двух полевых испытателей, поделились бы нашими соображениями и рекомендациями с Орденом. Они также провели свои собственные оценки наших систем. От нас ожидалось, что мы немедленно сообщим Ордену, если начнем испытывать какое-либо реальное исцеление или потерю оккультной силы во время сеансов освобождения, или если в некоторых частях будет намек на какую-либо нелояльность. Маттео и другие лидеры Ордена были очень рады возможности собрать информацию, полезную для улучшения наших собственных программ по борьбе с целительством.Тем не менее, было многое, чего не знали мои коллеги-иллюминаты и братья-иезуиты: я действительно, по-настоящему хотела исцелиться и стать свободной, и этот проект только укрепил мою решимость действительно попытаться. Где-то за последний год Ана и несколько других частей внутри начали тайно использовать полученную информацию, чтобы рассмотреть возможность взлома своих программ, исцеления и побега из культа. Все их оценки не смогли выявить этот факт, потому что части сотрудничали, чтобы лгать обоим культам, и выдавали правильные показания для сканирования мозга и других тестов. Это был признак того, что, несмотря на то, что мы были активны в культе и выполняли нашу программу борьбы с исцелением на более поверхностном уровне, на более глубоком уровне мы уже бросали вызов нашей программе быть неизменно лояльными и уступчивыми. Мысль о свободе приводила в ужас, но я так устала от жизни, полной боли и контроля, а также от причинения боли и контроля над другими; Я приближалась к тому моменту, когда поняла, что просто больше не смогу этого делать. Намек на то, что свобода возможна, растущие знания, которые я получала о том, как справиться с контролем сознания, и тот факт, что были люди, которым было не все равно, которые хотели помочь, — все это в совокупности дало мне достаточно надежды, чтобы захотеть попробовать.Более того, мои собственные встречи и встречи других полевых испытателей с добрым и любящим Богом во время нескольких сеансов молитвенного служения вселяли надежду. В то время как нас постоянно перепрограммировали отбрасывать эти переживания и сомневаться в них, а также молиться другим существам или внутренним частям, даже когда передние части, по-видимому, молились "Иисусу" или "Богу Отцу", временами было безошибочно ясно, что Он мог и действительно хотел помочь. Он не осуждал нас, несмотря на нашу двуличную миссию по сбору данных и нашу историю сатанизма и насилия. Мое сердце всегда трепетало от историй, которые я слышала о том, как Бог проявлял свою любовь к членам культа. Теперь, когда я переживала моменты Его любви к себе, я хотела быть свободной и узнать Его больше.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вт Июл 30, 2024 10:48 am
.
Глава 25: Возвращение в Рим
Глава 25: Возвращение в Рим
- 27:
- Глава 25: Возвращение в РимЧерез четыре недели после Эльзы, моей американской презентации, мне пришлось прекратить работу медсестрой, и я вернулась в Рим в качестве Люси, моей ведущей-иезуитки. Как обычно, чтобы Иллюминаты не заметили моего отсутствия, моя сестра Лиззи заменяет меня в роли Эльзы. На этот раз она, а не одна из моих других генетически идентичных сестер, заменит меня, поскольку она сама очень опытный программист и могла бы продолжать предоставлять нам хорошие данные из проектов иллюминатов по борьбе с исцелением. Какое облегчение вернуться домой и отдохнуть от постоянной паники Эльзы и изнурительного, мучительного цикла попыток исцеления и наказания. Тем не менее, мое растущее стремление к свободе заставляет меня чувствовать себя немного на взводе. Я знаю, что будет труднее скрыть это желание от других членов Ордена, из-за того, насколько хорошо они знают меня и имеют глубокий доступ ко всем частям моей системы. До сих пор мне удавалось скрывать это, но я не могу не испытывать некоторого беспокойства из-за того, что в конечном итоге могу раскрыть, как сильно я действительно хочу, чтобы мне помогли остановить мое программирование и вырваться из-под их контроля.Хотя я не могу припомнить никаких намеков, которые я могла бы дать отцам на то, что мои обязательства колеблются. Разговор, который у меня состоялся с Маттео и Мэтти накануне, усилил мое беспокойство.“Я беспокоюсь, что тестирование программы иллюминатов против исцеления изматывает тебя, - сказал Маттео. - Ты не вернешься в Америку в течение года. Тебе нужен перерыв. Лиззи и твои сестры могут заменить тебя.Мэтти, моя лучшая подруга и главный программист, когда я была младенцем, добавляет несколько неуместно и прямолинейно: “Вспомни, что вера в Иисуса сделала с тобой, когда тебе было 14”. Я хорошо помню те травмы, которые произошли после того, как я впервые уверовала в Иисуса. Но еще глубже, глубоко внутри, спрятано знание того, что этот Иисус предложил мне единственную настоящую любовь без каких-либо условий или манипуляций, которую я когда-либо испытывала в своей жизни.Прежде чем я вернусь к работе на римском предприятии, Маттео отправил моего брата-близнеца Дэнни и меня в совместный трехдневный отпуск. Я знаю, что этот отпуск с человеком, которого я люблю больше всего на свете, рядом с Маттео, — это не награда. Скорее, это для того, чтобы Дэнни мог оценить, как работа по "исцелению” в Америке повлияла на мои системы, и выяснить, думаю ли я о побеге. Острые, проницательные глаза Маттео уловили во мне едва заметные признаки беспокойства. Я расстроена, потому что не уверена, что это за признаки, которые заметил Маттео, но я рада провести время с Дэнни. У Маттео есть еще одна причина провести это время с моим братом: он хочет, чтобы мы обновили и заново укрепили и без того крепкие узы любви между нами. Нет лучшего лекарства от “беспокойства", чем глубокое желание быть с теми, кого мы любим больше всего. Дэнни напомнит мне о том, как сильно я люблю его и других членов Ордена.Красиво на озере в северной Италии, где мы с Дэнни вместе плывем к уединенному, поросшему соснами мысу, выступающему на его северной стороне. Мы смеемся, потому что этот брат, который выглядит точно так же, как я, за исключением короткой козлиной бородки, немного более широких плеч и узкой талии, обладает замечательным, злым чувством юмора. Он посвящает меня в некоторые последние события на объекте.Когда мы приближаемся к месту, где разобьем лагерь, мы замолкаем, пораженные красотой, которая нас здесь окружает. Тем вечером, поджаривая хлеб с сыром на походном костре, мы говорим о себе. “ Как у тебя дела, на самом деле? Спрашивает Дэнни. “ Я беспокоился о тебе. Ты похудела, и твои глаза выглядят напряженными".“ Ну, что ты об этом думаешь, Дэнни? У меня вырвалось: “За последние несколько недель у меня было адское задание; я пытался осчастливить руководство в Сан-Диего и руководство здесь, и у каждого свои планы. Единственный, кого они не заботятся о том, чтобы сделать счастливым это я. " Ну вот, я это сказала. Я действительно поделилась тем, что я действительно чувствую, каким бы опасным это ни было.Затем я задаю Дэнни, моему любимому брату, тому, кто понимает меня лучше всех, свой собственный вопрос. - Дэнни, тебе никогда не хотелось, чтобы все было ... по-другому?Он искоса смотрит на меня. - Что значит “по другому”?“Что у всех нас могло бы быть больше таких моментов, и не потому, что мы отчаянно нуждаемся в R & R или хотим узнать, что кто-то думает в частном порядке". Я смотрю ему в глаза, зная, что, как бы сильно мой брат ни любил меня, он тоже подчиняется приказам.Дэнни разражается смехом. "Конечно, мы все так думаем”, - говорит он. “Но большинству из нас не хватает смелости быть настолько прямолинейным”. Мой брат тоже не что иное, как честность, и это одна из черт, которые я в нем люблю.“А что, если мы сделаем это?” Я спрашиваю его. “Что с нами тогда будет?”Он выглядит обеспокоенным, помешивая палкой в огне. - Я не знаю, - наконец отвечает он.Интересно, что он скажет Маттео об этом разговоре.Я получу свой ответ в тот день, когда мы вернемся. Маттео повторяет, что я буду работать в основном учреждении в течение года, а также руководить школой подготовки для наших детей в возрасте от шести до двенадцати лет. Другие руководители решили, что проведение дополнительного времени с детьми в учреждении, детьми, которых я так люблю, поможет сохранить мое сердце - и мою преданность - крепко привязанным к Риму. Мне нравится слышать смех детей, когда они спускаются по коридору, радостно крича “Отец Лука!” и бросаясь мне навстречу. Я проявляю особый интерес к одному из классов, который сейчас находится в школе на пятом курсе. В этом классе самая яркая группа детей, которых когда-либо видела школа, и все они обладают исключительными навыками тета-ритма. Я являюсь основной фигурой привязанности для нескольких учеников этого класса и помогаю наставлять остальных. Я обнимаю детей и с неподдельным интересом слушаю, как они рассказывают мне о том, чему они учатся, и о некоторых новых проектах, которые они планируют.Кроме того, помимо моих стратегических ролей генерала Ордена и случайных подработок в отряде 33, я по-прежнему занята как программист и ученый. Параллельно с моей работой в Иллюминатах, используя данные, украденные у различных оккультных групп, и наши собственные данные, я сотрудничаю с Мэтти и двумя другими, чтобы улучшить антихристианскую программу Ордена, направленную против исцеления. Каждая появляющаяся история о членах культа, получающих помощь от Бога во время сеансов молитвенного служения, опровергает мое отрицание Божьей благости. Каждая история о том, как части пытаются мыслить независимо, сталкиваясь с любопытством и подлинной человеческой добротой во время терапии, поколебало мою веру в коварную силу контроля сознания, основанного на травмах с младенчества. Но я прячу свое стремление к Богу, истине и свободе близко к сердцу и продолжаю быть "идеальным" отцом-иезуитом.После года крайней занятости и тщательных проверок моих систем моими программистами Маттео и другие отцы убедились в моей лояльности. Мы решаем, что мне пора продолжить свое проникновение в ряды иллюминатов. За последний год Лиззи и две другие мои сестры взяли на себя роль Эльзы и Аны в США. Дважды в месяц Эльза посещает Джима Фризена, терапевта, имеющего опыт работы с DID. Она не вернулась к работе медсестры, но преподает в детском саду и в первом классе своей детской христианской школы. Ана продолжала занимать кресло тренера в Западном региональном совете и усердно работала программистом иллюминатов. В студиях программирования я обновляю воспоминания о моих ролях Эльзы и Аны, чтобы мы могли беспрепятственно вернуться к этим ролям по прибытии в США, без пробелов во времени и без воспоминаний о Риме.Эта глава показывает, насколько хорошо иезуиты понимают важность любви, привязанности и принадлежности для поддержания верности. Мы действительно любили друг друга в Ордене, даже несмотря на то, что наша любовь была ограничена постоянной необходимостью контролировать друг друга, чтобы выполнять планы сатаны. Тем не менее, любовь и сопричастность, распределяемые в условиях тотального контроля разума и порабощения нашей собственной совести для совершения бесчеловечных поступков, никогда не могли по-настоящему удовлетворить мои человеческие потребности. Вместо того чтобы повысить мою лояльность и уменьшить мое желание другой жизни, этот год только усилил мое желание быть свободной. Моменты встречи с Божьей любовью, когда я выдавала себя за выжившего, желающего исцелиться, напомнили мне о том, что такое настоящая любовь на самом деле. Однако я не знала, как я смогу расплатиться за то, что уехала. Я знала, что, если я попытаюсь, сатана обрушит свою месть на моих близких. Они сами, из-за своих собственных страхов и обусловленности, отвергли бы меня и подчинились приказам сатаны подавить мои попытки следовать за Богом и быть свободными. Я пережила это, когда мне было 14 лет, и в тот момент я была убеждена, что больше не смогу так рисковать.
- 28:
- Глава 26: Проект «Алексис»В течение года, проведенного в Риме, Орден приступил к новому важному проекту, который иезуиты назвали Проект Алексис. Его главной целью является контроль над каждым аспектом общества во всем мире, и с этой целью проект состоит из трех направлений.Первая область — это безопасность: присвоение цифрового идентификатора каждому человеку на земле и развитие возможностей мониторинга каждого человека с помощью аппаратного и программного обеспечения.Второе направление проекта предполагает цифровизацию всех финансовых транзакций по всему миру. Хотя сейчас начало 90-х, технологии для реализации этого разрабатывались и тестировались тайно в течение многих десятилетий и нуждаются только в доработке.
Третья область - поведенческая, направленная на использование технологий средств массовой информации для изменения социального поведения и норм во всем мире, чтобы подготовить почву для нового мирового порядка.Одним из средств опосредованного технологиями социального контроля, на котором фокусируется проект, являются подсознательные сигналы. Их транслируют по телевидению с 1950-х годов. Предстоящие этапы предполагают экспоненциальное расширение охвата за счет новых технологий, которые будут внедряться каждые несколько лет: мобильных телефонов, персональных компьютеров, Интернета, видеоигр, онлайновых игр и многого другого. В будущем каждый будет иметь доступ к постоянному потоку интерактивной информации с помощью многих видов технологий, которые по цене будут доступны очень широким слоям населения. Поэтому сейчас мы готовим подсознание, которое сможет в полной мере использовать грядущие технологии для широкого распространения. Наша социальная цель невыразимо порочна; подсознание предназначено для изменения восприятия и убеждений - хотя и медленно, поскольку человеческие существа меняются медленно - для реализации темных замыслов: расизма; антисемитизма; стремления к новому мировому порядку; желания избавиться от "неприятностей" в виде бумажек и монет и перейти на цифровые технологии; тоски по мужественному мировому лидеру, который принесет мир; желания разрушить прежние нормы достойного сексуального поведения; принятия любых форм сексуальных отклонений, включая педофилию и зоофилию; принятия и восхищение беззаконием; и полный распад семейной ячейки и любого чувства лежащей в ее основе религии или морали.Третья область опосредованного технологиями социального контроля входит в компетенцию меня и других тренеров, поскольку мы являемся экспертами по человеческому поведению. Среди других важных членов команды - отцы и ученики, обладающие навыками, необходимыми для разработки и тестирования используемых технологий. Большая часть нашей работы посвящена созданию персонажей, которые будут выступать за новый мировой порядок: Алексис (женщина) и Алекс (мужчина). Образы Алексис и Алекса представляют собой смесь представителей многих национальностей. Мы тестируем несколько вариантов изображений на людях из каждой нации на земле и каждой возрастной группы, чтобы увидеть, какие из них вызывают наибольшее доверие и принятие. В то же время мы пытаемся воспроизвести их голоса. Опять же, эти голоса представляют собой смесь того, как говорят разные народы в разных регионах, и были тщательно синтезированы с целью вызвать у слушателей чувство гармонии, равновесия и безопасности. Эти голоса снова и снова проверяются на приемлемость и достоверность в различных группах населения по всему миру.План состоит в том, что в течение следующих нескольких десятилетий Алексис и Алекс будут постоянно появляться в визуальных и слуховых сообщениях по всему миру, рассказывая и показывая людям, что новый мировой лидер позаботится о них, и что все будет хорошо, когда он придет к власти. Это заставит людей по всему миру доверять ‘Свету Мира’, который, как обещал нам сатана, скоро придет, когда он восстанет, чтобы взять на себя глобальное лидерство во времена международных волнений и кризисов, таких как глобальный голод и эпидемии. Во время презентации "Света мира" подсознание и СМИ с непосредственным участием Алексис и Алекса также будут использованы, чтобы успокоить тех, кто напуган и подавлен, что делать и почему они не должны бояться изменений, происходящих в их стране или мире.Моя работа над проектом "Алексис" - еще один источник печали и сожаления. Я ненавижу то, как Орден и другие оккультные общества используют закулисные методы, чтобы влиять на людей и ограничивать их права и выбор. Сначала мне было трудно поверить, что Бог мог простить меня за такой нечестивый поступок, но с тех пор я узнала, что Он действительно прощает. Использование подсознания через телевидение и Интернет - одна из причин, по которой я очень редко смотрю телевизор и минимизирую использование онлайн-устройств, таких как мобильный телефон и ноутбук. Именно поэтому я считаю, что дети и подростки, в частности, должны как можно меньше пользоваться онлайн-устройствами и что онлайн-игры и онлайн-занятия не должны быть для них основным источником развлечения или образования.Я действительно отмечаю, что способность подсознания влиять ограничена: они не могут резко трансформировать личность, характер или ценности человека или “запрограммировать" их таким образом, как этот термин используется в "контроле сознания". Например, человек, воспитанный в ценности честности и трудолюбия, не начнет вдруг возмущаться необходимостью работать с 9 до 5, пять дней в неделю, даже после 20 часов просмотра повторов MASH по телевизору. Их способность менять социальные ценности зависит от многочасового воздействия на протяжении многих лет в сочетании с отсутствием встречного вклада со стороны общества, семьи, школы и религиозной общины. По этой причине оккультные общества также сопровождали subliminal стратегиями изменения социальных ценностей и норм более явными и вопиющими способами: общественными движениями, фильмами, телешоу, музыкой, видео- и онлайн-играми, книгами и комиксами, учебными программами от детского сада до выпускных программ, законодательством, религиозными реформами и многим другим.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вт Июл 30, 2024 11:37 am
.
Глава 27: Уход от Иллюминатов
Глава 27: Уход от Иллюминатов
- 29:
Глава 27: Уход от Иллюминатов
Проходит еще год, и мне 39 лет. В Иллюминатах, как Ана, я продолжаю работать в команде Джонатана над тестированием и улучшением программ по борьбе с исцелением. Судя по всему, в моем случае программирование и корректировки, которые мы вносим в него, работают хорошо: Эльза и другие части очень стараются поделиться воспоминаниями и исцелиться, но остаются сильно скованными отрицанием и ужасной паникой. Ни одна из них не раскрывает никаких секретных воспоминаний или информации, то есть правды о том, что Эльза является активным и компетентным взрослым членом организованного оккультного общества, и что ее ритуальное насилие произошло не только тогда, когда она была младенцем. Джим Фризен, ее нынешний христианский терапевт, кажется, убежден, что Эльза искренне пытается исцелиться.“Похоже, вы скоро сорветесь с крючка”, - комментирует Таурус, другой программист из команды после того, как мы проанализируем мои данные на встрече весной.У меня немного сжимается сердце от его заявления. Несколько других участников полевых испытаний уже прекратили посещать терапию или молитвенное служение, поскольку мы были удовлетворены результатами их опыта. Однако, в отличие от них, я не хотела останавливаться. Мое желание истинного исцеления и свободы продолжало расти. Я знаю, что мне нужно позволить продолжать попытки исцеления."Данные были на пределе за последние двенадцать недель”, - отвечаю я. То есть мы не находили и не узнавали ничего нового в течение трех месяцев, потому что моя система, казалось, установила устойчивый и предсказуемый баланс попыток исцеления и самонаказания за исцеление в соответствии с программными параметрами. “Но мне все равно было бы слишком рано останавливаться".Команда ждет моих объяснений. Хотя я и не являюсь руководителем проекта, команда уважает меня, потому что я главный тренер Западного регионального совета в США.Я продолжаю спокойно и клинически: "Мы не смогли полностью избавить Эльзу от несанкционированных ночных кошмаров или от случаев, когда ее паника усиливается, когда она смотрит на своих детей. Обе эти вещи не должны происходить до сих пор”. Я оглядываюсь на своих коллег: “Мы не должны прекращать мое тестирование, пока не возьмем под контроль эти две ситуации".Джонатан, сидящий во главе стола, хмуро смотрит на меня. Он обижался на меня много лет, потому что я не потворствовала его эго, и я много раз обвиняла его в ненужной жестокости. Джонатан - талантливый программист, но он не командный игрок. Я вижу, что его так и подмывает сказать “нет" просто из вредности. Однако он обеспокоен получением наилучших результатов от проекта и поэтому неохотно рассматривает мою рекомендацию.Высказывается Фрейя, с которой у меня всегда были хорошие отношения. “Изучение того, как контролировать подобные ситуации, скорее всего, повлечет за собой подвергание вашего организма значительному дополнительному стрессу". Другими словами, выяснение того, насколько более научно применяемые пытки были бы необходимы, предотвратит появление несанкционированных кошмаров или паттернов паники, не дестабилизируя остальную часть системы.Джонатан слегка ухмыляется, и я жалею, что не могу дать ему пощечину.“Я верю, что эта команда сможет справиться со стрессом в моей системе”, - говорю я, затем повторяю свою главную мысль. “Эти две ситуации более чем убедительно свидетельствуют о том, что в программировании все еще есть слабые места, которые нам необходимо понять и устранить”.Хмурое выражение возвращается на лицо Джонатана, и я понимаю, что больше ничего сказать не могу. Что-то в выражении его лица подсказывает мне, что он обеспокоен моей рекомендацией. Я подозреваю, что его инстинкты подсказывают ему, что за моим желанием продолжать "попытки исцеления" кроется нечто большее, чем простое тестирование программы, но у него нет доказательств, чтобы обвинить меня.“Хорошо”. Решает Джонатан. “Мы продержим Эльзу ‘на излечении’ еще два месяца, сосредоточимся на контроле ее снов и панике, потом ты уйдешь. Сейчас будет полезнее получить данные от других субъектов ”.Два месяца проходят для Эльзы бурно. Она продолжает встречаться с Фризен дважды в месяц и очень старается выздороветь, одновременно воспитывая детей и справляясь с паникой. Команда программистов усердно работает эти два месяца, чтобы выяснить, как причинить ее организму достаточно самосохраняющейся боли и ужаса, чтобы остановить несанкционированные сны и панику. Как Ана, я испытываю другого рода панику, поскольку втайне пытаюсь придумать планы, как покинуть Иллюминатов вместе со своей семьей и найти исцеление для нас. Глубоко внутри, как Люси, я разрываюсь между желанием покинуть иезуитов и страхом перед ценой за это.К концу двух месяцев программистам иллюминатов удалось несколько уменьшить сны Эльзы, но она все еще временами впадает в панику, когда смотрит на своих детей. Джонатан приказывает мне прекратить тестирование моих программ против исцеления. Команда, к моему разочарованию, согласна с ним. Я подозреваю, что некоторые из них искренне сожалеют о том количестве пыток, которым я подвергаюсь. Другие искренне считают, что было бы полезнее провести тестирование по другим предметам, а затем использовать полученные от них знания, чтобы вернуться ко мне для корректировки моего программирования. Чтобы завершить мой полевой тест, план состоит в том, чтобы запрограммировать Эльзу на веру в то, что она "исцелилась" и "ей больше не нужно работать над этим материалом из моего прошлого’, затем восстановить полные барьеры амнезии вокруг Эльзы, чтобы она больше не слышала фрагментов и не получала воспоминаний. Я наотрез отказываюсь, и встреча заканчивается очень плохо.В тот вечер мне позвонили из Рима по нашим защищенным устройствам. Другой лазутчик-иезуит из иллюминатов созвал мужское собрание в церкви, чтобы не пускать Чака домой на несколько часов, чтобы я могла свободно говорить как Люси. Лица Маттео, Мэтти, Лиззи, Коннера и нескольких других лидеров и близких друзей появляются на мониторе моего компьютера, поскольку возможности для такого взаимодействия в Ордене доступны уже много лет. Чтобы получить к нему доступ, я ввожу коды для доступа к скрытому жесткому диску с более высокой скоростью обработки и памятью на моем простом "домашнем компьютере".“Что происходит, Люси?” Спрашивает Маттео. “Мы не обсуждали и не соглашались, что Ана бросит вызов Джонатану в этом вопросе". Он бросает на меня испытующий взгляд; так поступают все отцы по вызову. В отличие от иллюминатов, иезуиты знают, что я когда-то стала христианкой и пыталасьпо-настоящему исцелиться и скрыться.“Ана не может остановиться сейчас”. Я пытаюсь выложиться как можно больше настолько правдиво, насколько это возможно, не навлекая гнев сатаны и отцов церкви на свою голову. Маттео и другие знают меня настолько хорошо, что чем больше доля лжи в моих ответах, тем больше у них шансов обнаружить, что я лукавлю.“Нам нужно более тщательно проверять программы иллюминатов против исцеления в течение более длительного периода времени, потому что любая слабость в этих программах может негативно повлиять на наше проникновение и контроль над ними”, - очень правдиво указываю я и продолжаю: “Если системы иллюминатов в любом из наших агентов исцеляются, потому что их программы против исцеления имеют недостатки, тогда их система иллюминатов может обнаружить иезуитские системы и программы глубоко внутри и таким образом скомпрометировать нас”.Я отмечаю еще одну проблему: “Они не смогли установить, почему Ане продолжают сниться несанкционированные кошмары, и она паникует, или полностью контролировать это. Мы знаем, что это означает, что ее системы каким-то образом скрывают что-то от команды, или что сами части действительно не знают, почему их программирование работает не идеально. Если Иллюминаты не могут гарантировать, что амнезия и другие программы работают правильно в их агентах с передними частями, которые пытаются исцелить, и они даже не могут оценить их должным образом, тогда эти агенты могут скомпрометировать наших лазутчиков. Например, один из них может неправильно отреагировать на триггеры амнезии, которые мы даем, и поэтому заметить, что файл в их компьютерной системе был изменен, или что есть несколько разных людей, выступающих в качестве определенного агента иллюминатов ”.Мы обсуждаем эти две и другие проблемы, которые я поднимаю. На протяжении всего разговора Маттео, Мэтти, Лиззи и Дэнни очень внимательно наблюдают за мной.“То, что вы говорите, безусловно, имеет смысл”. Маттео заключает. Команда кивает.Маттео делает паузу и спокойно смотрит на меня. “ Я люблю тебя, дочь. Его глаза полны нежности и любви. Затем Он твердо говорит: "Воздайте славу Богу”. Это приказ говорить правду, на который я был запрограммирована с младенчества.“ Скажи мне правду. Маттео недвусмысленно продолжает. Он переходит к сути дела с помощью этого краткого вопроса: “Почему вы хотите продолжать этот проект?”У меня сжимается грудь, и слезы наворачиваются на глаза, “Потому что я люблю Рим". Я смотрю на все лица на мониторе. Я знаю каждого из них всю свою жизнь. “Потому что я люблю тебя".Я говорю правду. Я знаю, что они истолкуют мое заявление как подтверждение верности Ордену и планам сатаны. Но я имею в виду вот что: именно потому, что я люблю тебя, именно потому, что я люблю всех отцов, потому что я люблю всех наших детей, я больше не могу быть частью этого зла. Я не хочу продолжать жить жизнью, в которой мы причиняем боль друг другу и делаем обидные вещи другим вместе. Именно потому, что я люблю тебя, я собираюсь посмотреть, возможно ли попытаться вырваться на свободу, чтобы у всех нас был шанс на свободу. Это для тебя, потому что я люблю тебя.Они отвечают: “Я тоже тебя люблю”.Маттео и Мэтти коротко совещаются за кадром. Когда они возвращаются, Маттео говорит мне, что у меня есть разрешение позволить Ане оставить Эльзу в попытках исцеления еще на один год. Я скрываю свой вздох облегчения. Высокопоставленные лазутчики-иезуиты из иллюминатов позаботятся о том, чтобы Джонатан не смог на самом деле остановить Ану, какой бы шум он ни поднял. Когда звонок заканчивается, я опускаюсь на край кровати. Еще один год. Это не так уж много времени.Вернувшись в США в качестве Аны, я продолжаю проводить полевые испытания программ Эльзы по борьбе с целительством. Я, конечно, не помню встречи ведущего иезуитского культа с Маттео и другими отцами церкви. Джонатан в ярости, но я игнорирую его приказ остановиться. Эльза продолжает встречаться с Фризен, вести дневник и участвовать в другой лечебной работе. В перерывах между сеансами Джонатан и другой программист жестоко пытают Эльзу и любые части тела, пытающиеся исцелиться, и устанавливают обновления для программ, препятствующих исцелению. Поскольку Джонатан крайне оскорблен, он чрезмерно и ужасающе порочен в своей программной работе.Лиззи и мои сестры, которые выступают в роли Аны и Эльзы, когда я выполняю другую работу для Ордена, очень раздражены этой ситуацией.“Люси", - мрачно говорит мне Лиззи однажды в столовой, когда она возвращается в Рим после работы в роли Аны и Эльзы. “Я буду очень рада, когда этот год закончится. Может, тебе и нравится быть мучеником за науку, но мне нет”.Я застенчиво улыбаюсь ей. Я думаю, может быть, для тебя это закончится раньше, чем ты ожидаешь.Я выступаю в роли Эльзы в США. Я разговариваю со своим психотерапевтом Джимом Фризеном. Он известен тем, что работает с диссоциацией, и из-за его дружелюбного и непредвзятого поведения многие выходили и разговаривали с ним. Я наконец-то начала учиться общаться с частями тела, и хотя это все еще сбивает меня с толку и пугает, мы ведем дневник друг друга и ведем внутренние разговоры. Когда я начинаю слушать отрывки, я также начинаю понимать, что такое "программирование’ и что у меня есть "программирование’. И я, и Фризен довольны моим прогрессом, несмотря на продолжающуюся борьбу с паникой.Сегодня я начинаю с того, что спрашиваю его: “Нормально ли видеть сны о том, что тебя повсюду бьет током?”Он отвечает: “Я никогда раньше не слышал об этом ни от кого из тех, с кем работал”.Я глубоко вздыхаю, затем выпаливаю: “Мне нужно лечь в стационар, чтобы быть в безопасности; Я думаю, что внутри меня заложено много программ самоубийства, которые сработают, если я буду слишком усердно работать, чтобы получить информацию изнутри. Мои системы дестабилизировались бы".“За многие годы моей практики у меня был только один клиент, который лечился в стационаре. Обычно я этого не рекомендую”, - возражает Фризен.“Что ж, мне это нужно”, - твердо говорю я ему. “Я буду вашим вторым направлением в стационар”,На данный момент я смирилась с воспоминаниями о периодических ритуальных надругательствах в течение первых трех лет жизни со стороны моего биологического отца и бабушки по отцовской линии. Воспоминания, к моему облегчению, указывают на то, что насилие прекратилось, когда моя мать развелась с моим отцом. Тем не менее, мои дневниковые записи и беседы с частями раскрывают большую, организованную систему частей внутри. Мое программирование на отрицание и амнезия не позволяют мне заметить несоответствие между ‘единственным’ ритуальным насилием в первые три года моей жизни и тем, что у меня очень сложная и высокоорганизованная полифрагментированная система частей. Точно так же я не замечаю, что мое беспокойство по поводу программирования самоубийства несовместимо только с ритуальным насилием до того, как мне исполнилось три года. Ни одна из моих частей не объясняет мне, что крайне маловероятно, что какая-либо команда программистов смогла бы успешно внедрить программу самоубийства - сложную программу, которая бросает вызов человеческому инстинкту самосохранения - ребенку младше трех лет, и сохранить эту программу в неизменном виде 33 года спустя без какой-либо перенастройки или подкрепления между ними.К моему крайнему разочарованию и дистрессу, паника продолжается. На самом деле, чем усерднее я работаю над исцелением, тем хуже становится. Я не могу этого понять. Я делаю все, что, по словам книг и консультантов, должно помочь, но ни одна из рекомендованных ими методик не помогает. Вот почему я хочу лечь в стационар. Я надеюсь, что время, посвященное исцелению, с поддерживающим персоналом, может начать менять ситуацию ко мне.Неохотно Фризен рассказывает мне о своем знакомом консультанте, у которого есть стационарное отделение для лечения диссоциативных расстройств в Техасе. В течение следующих двух недель я составляю план работы, которую буду выполнять, находясь в стационаре в течение двух недель, и он направляет меня. Я связываюсь с этим подразделением, чтобы договориться и предоставить информацию о моей страховке.Неделю спустя мне звонит незнакомый человек- Это Эльза? - спрашивает мужской голос.“Да, это так”, - отвечаю я. “С кем я разговариваю?"“Меня зовут Роланд (псевдоним), я муж вашей подруги Памелы (тоже псевдоним)’.Памела - подруга, с которой я подружился, когда год назад несколько недель проходил терапию в травматологическом отделении в южной Калифорнии. Она усердно работала, чтобы излечиться от правительственного контроля сознания и ритуального насилия. Мы были соседями по комнате в травматологическом центре, и она мне действительно понравилась. В течение месяца, который мы провели там, мы оба поддерживали и подбадривали друг друга в нашей лечебной работе.Она поделилась довольно ужасной историей о своем муже, которая произошла во время уик-энда, который она провела с ним. “Мы ехали по дороге, - сказала она мне, моргая своими большими глазами, “ а потом он сказал мне заглянуть в контейнер на приборной панели. Я открыла его, и там лежал заряженный пистолет. Я посмотрела на него, и тогда он сказал мне: "Не стесняйтесь пользоваться этим в любое время’. Я думаю, он хочет, чтобы я покончила с собой, потому что я слишком много помню ".Я поверила ей. Памела вернулась явно расстроенная после своего визита.Памела поделилась со мной кое-чем еще. “Я обратилась в отделение диссоциативных расстройств в Техасе, - сказала она. - Они были единственными, кто имел ключ к разгадке и помогал мне в моей работе по исцелению“. Это было то самое подразделение, в котором я должна был провести две недели.Я спрашиваю Роланда: “Как дела у Памелы?" Я не получала от нее вестей уже несколько месяцев и интересовалась, все ли с ней в порядке. Я также очень удивлен, что ее муж, которого я совсем не знаю, звонит мне.“Она мертва", - говорит Роланд. "Те люди в Техасе убили ее. Она поехала со мной на верхний полуостров после того, как была там в стационаре, и покончила с собой. Я вышел на несколько часов, а когда вернулся в наш домик, она была мертва. Это были те люди в Техасе. НЕ ХОДИ ТУДА. Они там сводят людей с ума”.Я ошеломлена. “ Спасибо за предупреждение,” говорю я. - Я подумаю над тем, что вы мне сказали. Я вешаю трубку.Я в ярости. Я ни на минуту не верю, что ее убили люди в Техасе. Я знаю всем своим существом, что Роланд оставил заряженный револьвер у Памелы, предварительно приказав ей использовать его со смертельным исходом. Я более чем когда-либо полна решимости отправиться в Техас. Потому что, если такой подонок, как Роланд, пытается предостеречь меня, они должны сделать что-то хорошее. Я не задаюсь вопросом, откуда я знаю или, по крайней мере, почему я верю, что Роланд дал Памеле команду использовать пистолет против себя, учитывая, что я не сталкивалась с подобными вещами в той скудной информации, которую я нашла о контроле сознания и программировании.Проходит неделя, и я нахожусь на севере центральной части Техаса. Я удивлена, увидев проходящих мимо людей в аэропорту DFW, которые на самом деле носят стетсоновские шляпы и ковбойские сапоги; я думала, все это люди делают только в фильмах. Это кажется таким... деревенским... после южной Калифорнии."Мне страшно”, - говорю я мужу. Он прилетел со мной, чтобы поддержать меня. Я ужасно боюсь больниц, того, что меня запрут и никогда не выпустят. Я не понимаю, что это программа, направленная на то, чтобы помешать мне когда-либо обратиться за психиатрической помощью. Вместо этого я думаю, что со мной, должно быть, что-то не так, раз я так напугана.Мой муж ездит на арендованной машине в небольшую больницу в пригороде Далласа. Я заполняю документы, а затем прохожу первоначальную оценку, которая состоит из множества очень личных вопросов. Что меня удивляет, так это то, что на некоторые вопросы я отвечаю с немецким акцентом. Я никогда в жизни не была в Германии, и этот акцент пугает меня. После приема, где меня тщательно проверяют на наличие физических шрамов и травм в качестве базового показателя, мой муж прощается со мной. Я в ужасе, меня немного трясет, но я беру с собой те немногие вещи, которые мне разрешены - одежду, но никаких поясов, украшений или предметов, которыми я могла бы навредить себе; никаких журналов с проволочными переплетами - и захожу в отделение.Персонал приятный, но в помещении шумно. Очевидно, кто-то затеял перепалку с сотрудником, крича на них "Ты идиот!” и обзывая их.Я тихонько обхожу территорию, где происходит ссора, под руководством другого сотрудника, который показывает мне мою комнату и рассказывает правила подразделения. Она дает мне расписание, в котором указано, когда собираются группы, и говорит мне: “Ты встретишься с назначенным тебе терапевтом завтра во второй половине дня. Ее зовут Джули" (примечание: не настоящее имя).На следующее утро я присоединяюсь к своей первой группе, посвященной семейным системам. Интересно узнать о дисфункции семьи и о том, как она может влиять на людей. Я вспоминаю свою американскую семью и понимаю, что они действительно неблагополучны. Даже без ритуальной травмы, полученной в моем раннем детстве, есть над чем поработать.Сейчас середина дня, и я встречаюсь в отдельном кабинете за пределами подразделения с Джули. Она молода и хорошенькая, с умными глазами и добрыми манерами. Мы здороваемся друг с другом, немного говорим о том, как долго она там работает, почему пришла в эту сферу и как я отношусь к работе в подразделении, затем она переходит к делу. То, что она говорит дальше, повергает меня в ступор."Я хочу познакомиться с людьми внутри, которые управляют делами”, - говорит она.“Ты не можешь”, - отвечаю я. “У меня есть жестокие защитники, которые первыми причинят тебе боль. Моя система очень защищена и не допустит такого проникновения”. Про себя я думаю о защитниках насилия? Кто они? Что за система? Что за черт?“Мне все равно. Я хочу встретиться с боссом внутри”. Она настойчива.“Я не могу тебе позволить. Вице-президент навредит тебе, чтобы предотвратить это", - отвечает мой голос. Пока продолжается этот разговор, я чувствую себя где-то далеко.Джули продолжает настаивать, что хочет, чтобы” босс" вышел, вице-президент или без вице-президента. Она настаивает изо всех сил.Я смотрю на нее. “ Я не хочу причинять тебе боль, - говорю я. - Если я сделаю то, о чем ты просишь, мне придется причинить тебе боль.“Пусть начальник, стоящий позади, все равно выйдет вперед”, - снова настаивает она.Я пытаюсь, а потом вдруг, сам того не желая, хватаю ее карандаш и вонзаю ей в грудь. Я в ужасе смотрю, как она кричит, а затем выходит из комнаты, прося о помощи.“Это моя вина, я слишком сильно надавила на нее, она предупредила меня”, - слышу я Джули с поста медсестры, когда она рассказывает главному терапевту отделения о том, что произошло. - Должно быть, у нее был приступ психоза.Я все еще в комнате, плачу, свернувшись калачиком. Что же я за ужасный человек, что сотворила такую ужасную вещь с тем, кто просто пытался мне помочь?Приходит сотрудник, забирает меня и помещает в изолятор, который предназначен для очень нестабильных людей. Но в моей голове мелькает мысль: почему она так настаивала? Я пытался предупредить ее, а она просто не слушала меня. Неужели она мне не поверила - и почему бы и нет?Прошло два часа, и со мной встретились директор отделения и психиатр. Я рассказываю им свою версию произошедшего и заканчиваю словами: “Я пыталась предупредить ее, я действительно пыталась”.Директор добрая, но твердая. “Да, вы это сделали, она рассказала нам о том, что произошло. Но мы не можем рисковать тем, что ты причинишь кому-то вред подобным образом.Я снова начинаю плакать и говорю им: “Тогда попросите своих терапевтов прислушаться к людям, когда они говорят: ” Отвали, не дави".Руководитель клиники и психиатр оба смотрят на меня, и психиатр говорит: “Вы все еще активны в культе. Это были не просто три года спорадического насилия в течение первых трех лет твоей жизни ".Я смотрю на него, ничего не понимая. “ Это невозможно. Этого не может быть.“Это слишком свежо, ваша реакция слишком реактивна, чтобы это произошло 33 года назад”, - отвечает он.Я смотрю на обоих мужчин и начинаю дрожать. Меня трясет, как в припадке, с головы до ног; я чувствую, что меня разрывает на части. “О Боже мой!” - Восклицаю я. “ О Боже мой, это правда. Шлюзы открываются, когда части начинают показывать мне культовую деятельность на протяжении всей моей жизни. “Мне нужно какое-нибудь лекарство от паники, я чувствую, что у меня нервный срыв", - говорю я.“ И, пожалуйста, передай Джули, что я очень сожалею о случившемся. Я действительно не хотел причинять ей боль.Мне дают лекарства, которые помогают унять ужас, охвативший мое тело. Я нахожусь в изоляторе. У меня есть дневник, который переплетен без проводов, и я быстро веду дневник. Все всплывает наружу: мое культовое имя, культовое имя моего мужа, культовые имена моих детей и то, что мы делали в Сан-Диего. Впервые в жизни я вспоминаю, что я тоже ‘Ана’. Я также подписала контракт, согласно которому я не буду нападать ни на каких других терапевтов, это одно из условий того, что мне разрешено остаться в отделении. Меня также перевели к другому терапевту, мужчине средних лет, с большим опытом работы с такого рода травмами.В тот вечер я звоню своему мужу в Сан-Диего.- Я люблю тебя, - говорит он, как только слышит мой голос.“ Я тоже тебя люблю, ” отвечаю я. - Но мне нужно тебе кое-что сказать.Затем я рассказываю ему то, что мне запомнилось, о том, что мы оба являемся активистами культа, и дети тоже благодаря нам. Он слушает, затем говорит сердитым тоном: “Я не помню ничего подобного!”“Но это правда!” Отвечаю я. “Ты знаешь, что я не лгунья. Пожалуйста, помолись об этом”, - умоляю я.“Может быть, тебе нужно уехать из этого места”, - отвечает он.Но я знаю, что мне нужно время, чтобы услышать, что говорят мне мои внутренние части, когда я веду дневник. Я уже заполнила половину блокнота только сегодня.На следующий день приходит специалист по электроэнцефалографии, чтобы сделать мне ЭЭГ. Психиатр, работающий в отделении, любит использовать этот тест, чтобы исключить любые остаточные внутричерепные повреждения в результате жестокого обращения. Когда техник прикладывает электроды к моей голове, я начинаю трястись, а затем начинаю кричать. Я приношу извинения, говоря: “Прости, но я не могу позволить тебе сделать это. Это пробуждает во мне что-то, с чем я не могу справиться прямо сейчас ”. Техник милый, принимает мои извинения и снимает электроды, к моему огромному облегчению.Я возвращаюсь в изолятор и веду дневник. Я создаю карту, покрытую такими словами, как “альфа”, “бета", “гамма”, “дельта”, “эпсилон”, "тета". Я понятия не имею, что означают эти слова, но почему-то я знаю, что эта информация важна.Я встречаюсь с психиатром Джоном (не его настоящее имя) и приношу извинения за то, что не смогла сделать ЭЭГ. Затем я показываю ему свою схему и спрашиваю: “Вы когда-нибудь слышали о подобных вещах раньше?”Он смотрит, а потом говорит: “Нет, я не могу сказать, что видел”.Я спрашиваю: “Что мне делать?"Он говорит: “Продолжай писать. Может быть, ты узнаешь. Кто-нибудь там знает, что это значит".Той ночью часть записывает, что это мозговые волны, и что у меня есть программа, связанная с ними. На следующее утро я встречаюсь со своим новым терапевтом постарше. Я показываю ему диаграммы и то, что я записала о них в журнал. “Мои части говорят, что у меня есть программирование мозговыми волнами", - говорю я ему. “Как мне это отменить?”“Тебе нужно войти в контакт со своими частями тела, позволить им поделиться своими воспоминаниями, абстрагироваться от травм”.“Как мне это сделать и оставаться стабильной?” Спрашиваю я.“Тебе нужно найти этот ответ изнутри”, - отвечает он.Я чувствую себя совершенно разбитой. Я понятия не имею, как делать то, что он рекомендует. Уровень моей паники достиг небывало высокого уровня по мере того, как я веду дневник, и частями я все больше и больше рассказываю о своей жизни в иллюминатах на западном побережье. Для меня становится очевидным, что возвращаться в Сан-Диего для меня будет небезопасно. Если то, что говорят мне мои части, правда, моя жизнь там была совсем не такой, какой я ее представляла, и я вовлечена в некоторые ужасные действия. Однако есть одна вещь, которую я точно знаю. Я не могу продолжать заниматься этим, и я должна найти способ остановиться.Иллюминаты вообще не хотели, чтобы я ложилась в эту больницу. Я сама организовала госпитализацию, бросив прямой вызов Джонатану. Отсюда телефонный звонок Роланда и известие о смерти Памелы, все это было организовано им самим. Орден, за кулисами, гарантировал, что мое зачисление произойдет, поскольку это было в течение годичного периода тестирования моей программы Иллюминатов против исцеления, которую санкционировали Маттео и Мэтти. Тот день в больнице в Десото, штат Техас, в 1996 году стал первым важным поворотным моментом на моем пути к исцелению. Ана решилась проигнорировать барьеры внутренней безопасности, отрицания и амнезии, чтобы поделиться с Эльзой правдой о жизни в Сан-Диего.Когда я была Аной, три вещи привели меня к решению окончательно порвать с иллюминатами: моя растущая усталость от жизни в культе, мое желание быть свободной, а также знание и сострадание, проявленные директором подразделения и психиатром. Способность этих двух мужчин точно заявить, что мои программы были свежими и что никакого жестокого обращения с Эльзой не было 33 года назад, заставила меня почувствовать, что есть некоторая надежда получить компетентную помощь от подразделения. Что еще более важно, их решение не заставлять меня уезжать обеспечило мне безопасность, необходимую для продолжения загрузки воспоминаний Эльзе и расширения нашего внутреннего сотрудничества. Я знала, что без безопасности и отделения от других агентов культа, которые обеспечивались пребыванием в стационаре, я не смогла бы создать плацдарм исцеления, необходимый мне для ухода из культа. Если бы они заставили меня уйти в соответствии с их обычным применением правил, я бы не приняла решение, которое приняла в тот день, начать работать вместе внутри и покинуть Иллюминатов.Я также отмечу, что время сыграло свою роль. Прошло шесть лет с тех пор, как Эльза впервые вспомнила о ритуальном насилии и контроле сознания, и Эльза / Ана решила сделать шаг к полному исцелению и покинуть иллюминатов, и десять лет с тех пор, как Ана впервые начала работать в комиссии по борьбе с исцелением и предприняла собственные шаги к освобождению.К сожалению, в то время как моя система иллюминатов искренне пыталась освободиться, они все еще были полностью лишены амнезии по отношению к группе, к которой я действительно принадлежала, к тем, с членами которой я была наиболее глубоко связана: ордену иезуитов. Люк, ведущий моего культа иезуитов, неоднозначно относился к уходу из-за боли от предыдущих неудач в попытке освободиться и угрозы близким. Внутренний конфликт и частичная приверженность исцелению и свободе создали ситуацию, в которой было неизбежно, что я не смогу по-настоящему освободиться в это время.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вт Июл 30, 2024 8:06 pm
.
Глава 28: Наказание Иллюминатов
Глава 28: Наказание Иллюминатов
- 30:
- Глава 28: Наказание Иллюминатов
К концу первой недели пребывания Эльзы в больнице я понимаю, что двух недель будет недостаточно. Я договариваюсь еще о четырех неделях и представляю своим терапевтам план лечебной работы, которым со мной делятся части. За несколько дней до выписки мне доставляют красивую коробку с 12 красными розами. К коробке прилагается открытка от моего мужа: пожалуйста, знай, что я люблю тебя и прошу прощения за то, что так контролирую. Я постараюсь перестать быть таким помешанным на контроле. Я больше не хочу тебя контролировать и постараюсь отпустить контроль. С любовью, Чак.Он каждый раз подчеркивал каждое слово “контроль”, причем дважды подчеркивал его дважды. Я показываю карточку своему терапевту и спрашиваю: “Как вы думаете, слово "контроль" должно что-то вызвать во мне?"Мой психотерапевт просто смотрит на меня и спрашивает: “Что ты думаешь?”“Думаю, имеет", - отвечаю я. “Я думаю, красные розы тоже должны что-то означать, но я пока не уверена, что именно”. Интересно, как справиться с этой ситуацией; я сомневаюсь, что в обычном семейном консультировании есть какие-либо стратегии для устранения культовых триггеров со стороны супруга.Что бы ни должны были вызвать розы, на протяжении шести недель напряженной работы над исцелением и внутренним общением, я сопротивляюсь желанию вернуться в Сан-Диего после выписки. Вместо этого я снимаю квартиру с другим выжившим и ежедневно хожу на амбулаторное лечение. Подразделения создают внутренние круглые столы для облегчения взаимодействия между системами и пытаются решить, какие шаги нам следует предпринять, чтобы оставаться в безопасности и строить новую жизнь. Я встречаюсь со всевозможными участниками, и все они хотят вырваться на свободу. Они пытаются спланировать, что делать и как это делать. Когда я не прохожу амбулаторную терапию, я веду дневник, делаю коллажи и пытаюсь открыть все возможные пути общения с внутренними частями тела.Иллюминаты, естественно, в ярости. Мое продление пребывания в больнице и отказ возвращаться в Сан-Диего, а также моя система обмена информацией о текущей деятельности культа и программах с не-культовой ведущей Эльзой и персоналом больницы убедили их, что я действительно пытаюсь исцелиться и покинуть культ.По ночам, сама того не осознавая, мне звонят по телефону, приказывая возвращаться в Сан-Диего. В дверь тоже стучат, но я на них не отвечаю. Дверь все равно открывается, и грубые руки будят меня и говорят: “Возвращайся, иначе твои дети поплатятся за твое непослушание". Я просыпаюсь в панике каждое утро, когда это происходит, не зная, что вызвало панику. Тем не менее, части и я продолжаем вести дневник друг друга, и все более мрачная разворачивающаяся картина подтверждает мне, что я не могу вернуться. Это также заставляет меня все больше отчаиваться в том, чтобы доставить моих детей в безопасное место.Через неделю после выписки я звоню Чаку. - Привет, - говорю я, когда он берет трубку.“ Когда ты возвращаешься домой? - сердито спрашивает он. - Мы с детьми скучаем по тебе.“Я знаю, но я не чувствую себя в безопасности, возвращаясь, если мы с тобой сначала не пройдем брачную консультацию”, - говорю я ему. “Я хочу, чтобы ты прилетел сюда и встретился с одним из здешних психотерапевтов”.Наступает долгая пауза.“Хорошо. Я выйду в четверг, через две недели”, - говорит он мне. “Я возьму детей с собой".Я в восторге. Мой муж готов обратиться за помощью. Может быть, все наладится. Я не знаю, что Ана, которая понимает, как работает культ, лучше меня, очень скептически относится к тому, что все получится хорошо. Тем не менее, ни один из нас ничего не может сделать, чтобы заставить его привезти детей, и мы можем только молиться.Наступает день. Раздается стук в дверь. Я с волнением открываю ее, ожидая увидеть Чака и троих моих детей. Но это полицейский. Он протягивает мне два комплекта бумаг: документы о подаче на развод, подписанные моим мужем, и судебный запрет. С недоверием я читаю судебный запрет. Там говорится, что мне запрещено приближаться к моим детям ближе, чем на 1000 футов, иначе я отправлюсь в тюрьму.Я звоню своему мужу. “Что это за бумаги, подача на развод и судебный запрет?” Я кричу в трубку. “Что все это значит?" Ты сказал, что придешь и встретишься со мной и моим психотерапевтом сегодня, а вместо этого я получаю... это! Почему ты не пришел? Ты обещал мне".Мой муж отвечает монотонным голосом: “Там небезопасно".- Что значит “это небезопасно"? Спрашиваю я. “ Никто не причинит тебе вреда. Я просто хочу, чтобы ты встретился с моим психотерапевтом и поговорил”.“Эти психотерапевты небезопасны", - отвечает он тем же монотонным голосом. "Иди домой, сюда”.“ О, черт! - Говорю я, бросая трубку. Я понимаю, что кто-то связался с моим мужем и убедил его бросить меня. Теперь я понимаю, что этот кто-то принадлежит к секте, судя по монотонному, ровному голосу, который он использовал. На данный момент я не осознаю, что Иллюминаты начали систематически наказывать меня, забирая мои деньги, моих детей и моих друзей.Это на следующий день. У меня закончились деньги, и мне нужно платить за квартиру моему соседу по комнате. Я захожу в банк, поскольку у меня есть тысячи сбережений на счете, который я открыла много лет назад вместе со своим мужем. Когда я подхожу к кассирше с квитанцией о снятии средств, она смотрит на свой компьютерный экран, затем колеблется. “Извините, на этом счете нет денег”, - говорит она мне.“Это невозможно! У меня на этом счете 5000 долларов моих денег”, - настаиваю я.“Может быть, и так, но ваш муж снял деньги на прошлой неделе”, - сообщает она мне.“Но, но, это незаконно! Для этого ему понадобилась бы моя подпись! Это были деньги, ради которых я усердно работала и которые заработала!”Кассир спокойно отвечает: “Нет, если у вас совместный счет, подпись ему не нужна”.“Ты хочешь сказать, что он может просто войти и вот так обчистить мой аккаунт?” Я спрашиваю.“Да, милая, он может". Кассирша грустно смотрит на меня, и я обескураженная выхожу из банка.У меня нет ни гроша. Мой чек социального страхования просрочен. Последний год я была инвалидом, и этот чек - мой единственный источник дохода. Я звоню в службу социальной защиты, чтобы узнать, что случилось с моим чеком. Прождав, как мне кажется, несколько часов, я наконец дозваниваюсь до реального человека.“О, мы отправили его на ваш адрес в Сан-Диего", - сказали мне. “Чек был обналичен на прошлой неделе”.“Но я не в Сан-Диего, я в Техасе”, - говорю я работнику по телефону. Я с содроганием осознаю, что мой муж подделал мою подпись, перевел чек на наш общий счет, а затем забрал деньги себе.Я говорю работнику социального обеспечения: “Мне нужно обновить свой адрес. Вот куда нужно отправлять чеки в будущем”.В отчаянии я звоню своей матери и говорю ей, что у меня нет денег, и что мой муж хочет развестись со мной и не разрешает мне видеться с нашими детьми. Ей никогда не нравился мой муж, и она присылает мне чек, но также и предупреждение. "Возвращайся в Сан-Диего, или ты разозлишь людей, а ты этого не хочешь. Не будь дурой".Когда я возвращаюсь домой, Дэнни ждет меня. “Привет, сестренка”. Он весело приветствует меня. Прежде чем слова слетают с его губ, увидев его, Ана и Эльза погружаются в воду, и Люси подключается.Мы обнимаемся, и он внимательно смотрит на меня. - Как дела?- Спрашивает он.Я регулярно общалась с отцами в больнице по мобильному телефону, который пронесла тайком, без ведома Аны или Эльзы, но прошло много времени с тех пор, как я видела своего брата лично. Прежде чем я успеваю ответить, из ванной выходит Тремейн с уложенными волосами и одетая, как я. Я понимаю; пришло время возвращаться в Рим, и она заменит меня.В Риме я провожу две недели на обследовании. Маттео, Мэтти, Томми (у которой есть псевдоним биологической матери Аны в "Иллюминатах"), Лиззи и другие тренеры и лидеры очень обеспокоены решением Аны полностью дезертировать, решением, которое они не санкционировали. Каким-то чудом мне удается убедить их, что я, ведущий иезуитского культа и другие иезуитские системы по-прежнему лояльны, и что решения Аны могут оказаться полезными для нас. Откровенно говоря, ложь, которую я от всего сердца рассказываю своим любимым отцам, имеет для меня мало смысла. Возможно, что в конце концов убеждает их, так это то, с какой трудностью они верят, что после того, что случилось, когда мне было 14,5 лет, я когда-нибудь снова подумаю о бегстве из Рима. Возможно, тот факт, что Люси не поделилась с Аной ни намеком на иезуитскую информацию, помогает им поверить, что проблема была изолирована от систем иллюминатов.Вместо того, чтобы поджаривать меня заживо, а затем запрещать покидать Рим в течение пяти лет, мы придумываем план, как убедить иллюминатов, что Ану можно контролировать и она не станет угрозой безопасности. Одна из стратегий включает романтическую связь с новым куратором, "бойфрендом", за которого Эльза в конечном итоге вышла бы замуж вместо Чака. У нас есть как раз подходящий иезуит-лазутчик среди иллюминатов, чтобы использовать его на эту роль, отец Джорам, человек, близкий мне по возрасту. Его псевдоним в иллюминатах, Сагит. Он имел обширную историю обращения с членами культа, которые пытались избежать контроля культа (например, в качестве культового “охотника за головами”). Не только это, но и не-культовый, ведущий -"Обычного дня" Сагита, Джимми, уже внедрился в сообщество выживших в Далласе, где он заработал репутацию доброго и искреннего приверженца культа, который сам пытался исцелиться. Мы работаем над уточнением деталей плана, по которому Сагит станет куратором Аны, и других планов, необходимых для гарантии того, что Иллюминаты сурово накажут, но не убьют Ану.Я возвращаюсь в Техас с Лиззи и Дэнни. Они напоминают мне, как я важна для Рима и как сильно они меня любят, прежде чем дать мне коды для повторного включения и для того, чтобы Эльза и Ана появились без разрыва во времени.Как Эльза, я ищу адвоката, который займется моим делом об опеке. Я позвонила пятерым, и все пятеро желают мне “Удачи. Я не могу взяться за это дело”. Когда я спрашиваю, почему никто не берется за мое дело, один из них, наконец, говорит мне правду: “Леди, это будет долгая, затяжная битва, которая может занять годы. У вас просто нет денег, чтобы сделать это стоящим. Никто не собирается за это браться. На это не хватит денег ”.Я чувствую себя обескураженной, но продолжаю просматривать телефонную книгу округа Сан-Диего. Наконец-то я нахожу юриста, готового представлять меня. Но я не уверена, что мне понравится ее совет после того, как я выплатила ей аванс, используя деньги, которые заработала за последние несколько месяцев, работая медсестрой здесь, в Техасе.“О, тебе не обязательно ходить на слушания по опеке”, - уверяет меня мой адвокат. Я ей не верю и все равно прихожу, сначала по телефону. Слушание дела об опеке проходит нормально, пока адвокат моего бывшего не спрашивает: “Вы верите, что ваши дети подвергаются насилию со стороны сатанинского культа, к которому причастен ваш муж?” Я не ожидал такого прямого вопроса, и тут же из меня выскакивает ответ: “Да, хочу”.Интервью немедленно заканчивается.Месяц спустя я обращаюсь в суд. Выслушав стенограмму телефонного интервью, судья присуждает полную опеку над моими детьми моему бывшему; мне разрешено посещать их только под присмотром, поскольку считается, что я подвергаюсь риску похищения моих детей за пределами штата. Если я вывезу детей из штата, я отправлюсь прямиком в тюрьму.В течение этого чрезвычайно болезненного и одинокого месяца у меня появляется новый друг, Джимми. Он встречается с моей соседкой по комнате, но мы начинаем становиться хорошими друзьями. Я могу излить ему свой гнев и предательство по поводу Чака, а также свои страхи за моих детей. Джимми удивительно чуткий и поддерживающий человек, и как сам переживший культ, он понимает мою озабоченность по поводу безопасности.Три месяца спустя я решаю нарушить судебный запрет, чтобы навестить своих детей. Мне невыносима мысль, что они подумают, что я их бросила. Я звоню своей сестре, которая живет в Сан-Диего, и говорю ей, что еду в город через три дня. Она неохотно соглашается привезти детей туда, чтобы я могла их увидеть. Джимми, мой всегда поддерживающий друг, едет со мной, чтобы снизить риск похищения, и я рада, что он помогает мне в долгой поездке.Когда я наконец добираюсь до города, все трое моих детей находятся в квартире моей сестры. Переступая порог, я крепко обнимаю их, плача. “Я так по вам скучала”, - говорю я им, и слезы текут по моему лицу. “Очень сильно”.Но моя старшая дочь начинает паниковать. “О нет, о нет, о нет”, - говорит она. “Я должна позвонить папе, я должна позвонить папе. Он сказал мне немедленно позвонить ему, если случится что-то подобное.Я смотрю на свою сестру. Мой младший сын плачет. Я держу его на коленях, обнимая свою вторую дочь.Моя старшая дочь становится все более неистовой. “Позвони папочке, позвони папочке, позвони папочке”, - повторяет она снова и снова. Я понимаю, что она была запрограммирована на это, и это разбивает мне сердце.Моя сестра передает ей телефон, и она делает звонок. "Папа, мама здесь”, - говорит она. Ей 12 лет, и ее голос дрожит. “Что я должна делать?”Она протягивает телефон мне.“Я позволю тебе увидеть их один раз, но, если ты попытаешься взять их с собой, я посажу тебя в тюрьму на долгий-долгий срок”, - рычит он в трубку.Несмотря на его предупреждение, в конце концов, я хочу взять детей с собой.“Может быть, я смогу уехать и перебраться через границу раньше, чем они доберутся до нас", - говорю я сестре.“Ты что, шутишь? Полиция объявила бы розыск, и тебя бы посадили. Как ты думаешь, тебе позволят видеться с детьми, пока ты находишься в федеральной тюрьме? Не будь глупой”, - говорит она мне. Я подумываю о том, чтобы быть глупой, но понимаю, что это может травмировать их еще больше.Плача, я ухожу. Я должна придумать способ увидеть их снова. Они плачут, когда я говорю им: “До свидания”. Мы с Джимми начинаем долгую поездку обратно в Техас. Большую часть пути я плачу, а Джимми утешает и молится за меня. Когда я вернусь в Техас, я продолжу усердно работать над своим исцелением, потому что моим детям нужна исцеленная мать, свободная от культа.Мне, Эльзе, потребовались годы, чтобы вспомнить "общую картину’ того, что произошло во время того визита в Сан-Диего:там присутствовали лидеры иллюминатов, включая мою мать и Брогана. Когда Ана повторила свой отказ отказаться от своего желания быть свободной и свой отказ быть перепрограммированной, они начали пытать ее детей у нее на глазах. Это произошло после нескольких недель, когда она слышала их крики по телефону и видела фотографии их пыток в конвертах, подсунутых под ее входную дверь, и другие улики, такие как куски окровавленной одежды, оставленные в маленьких коробках у двери. Ана не позволила Эльзе запомнить их или показать психотерапевту из страха, что в этом случае ее дети подвергнутся еще более жестоким пыткам. Эльза не помнила, что дети также несколько раз навещали Ану в Техасе, чтобы умолять ее вернуться в культ, и показывали ей следы своих пыток. Это было ошеломляюще.Как Ана, я сломалась. Я не могу описать агонию, наблюдая за пытками моих детей. Как бы мне этого не хотелось, я сдалась, чтобы остановить их боль. Я согласилась вернуться в культ. Я согласилась на перепрограммирование. Я согласна притворяться целителем, а не пытаться исцелять на самом деле. Я согласилась принять любое наказание, которое они мне назначат, если они перестанут причинять боль Мэри, Сандре и Рики. Я согласилась, что Эльза не узнает, что произошло на самом деле. Когда я согласилась, они прекратили пытки и позволили мне подержать моих детей. Мы завершили эту "встречу" ритуалом с участием всех присутствующих, чтобы скрепить мое согласие.Затем меня доставляют в наш центр программирования. Я узнаю, что “Джимми” - не низкоуровневый выживший из местной группировки, а на самом деле агент иллюминатов, Сагит, опытный в правоприменении, управлении и охоте за головами. Я смиряюсь с тем, что меня запрограммировали на то, чтобы Сагит контролировал меня, а моя некультовая ведущая Эльза вышла замуж за “Джимми” и доверяла ему. Это просто еще одно предательство - такое обыденное, но такое болезненное. Джонатан усмехается, рисуя мне, как Эльза будет жить в фантазии, в которой Джимми - идеальный любящий, поддерживающий супруг, тот, кто делает все правильно: он водит меня на терапию, поощряет меня исцеляться, но при этом он также человек, чья работа - наказывать и мучить меня, если я принимаю его “предложения любви" для исцеления. Я слишком эмоционально истощена и убита горем, чтобы реагировать на его ликующее презрение.Однако то, что мне говорят дальше, полностью сбивает меня с толку. Мне сказали, что, чтобы гарантировать мою приверженность ограничениям моей программы противодействия исцелению в будущем, они заберут Мэри, старшую дочь Эльзы, которую она удочерила, когда той было два месяца, из семьи. Затем Эльзу и остальных членов семьи перепрограммируют так, чтобы они полностью забыли о том, что она когда-либо существовала. Таким образом, Мэри станет "скрытым ребенком", с которым мы могли бы быть только на культовых мероприятиях или на наших презентациях в других странах."Вы ублюдки!” Я плюю в Джонатана и других тамошних лидеров.Я смотрю на свою мать и Брогана. Я не могу поверить, что они в сговоре - с этим планом, который - разбил бы мое сердце, а также сердце моих детей. Моя мать отвечает холодным взглядом: “Тебе было дано много шансов вернуться. Вы ясно дали понять, что... нам нужно принять решительные меры”.Джонатан улыбается. Могла ли я ненавидеть этого человека сильнее?“Поскольку вы не хотели возвращаться в семью, вполне уместно, что у Мэри не будет семьи”, - заявляет он. Он продолжает рассказывать мне, что Мэри ... будет перепрограммирована на веру в то, что она находится на попечении государства ... которая попала в систему патронатного воспитания в пять лет, потому что ее мать... была проституткой-наркоманкой... которая не заботилась о ней и с тех пор жила ... в ряде жестоких приемных семей. Я отворачиваюсь от них с болью в сердце.“Конечно, ” объясняет он, “ при любых признаках беспокойства в тебе я лично позабочусь о том, чтобы Мэри испытывала дополнительную "любящую заботу" со стороны своей приемной семьи”. Я не уверена, что - хуже: угроза того, что мои дети будут замучены до смерти, если Я снова буду сопротивляться или взбунтуюсь, или угроза того, что их будут долго пытать.Броган, моя мать и мой близнец-иллюминат начинают работу по перепрограммированию в те выходные, предоставляя Джонатану доступ к большим частям моей системы. До этого у него был доступ только к областям, непосредственно связанным с нашим проектом по борьбе с целительством. Джонатан и Таурус очень интенсивно работают надо мной в течение следующих пяти дней, чтобы вернуть меня в строй.Страх, что моих детей замучают до смерти, сохранял амнезию между Аной и Эльзой еще десять лет. Как Эльза, я верила, что покинула культ, что ко мне не обращаются и что я прогрессирую в своем исцелении. Я искренне верила, что Джимми был моей защитой и подотчетен, и что мы с ним вместе оставались на свободе.Только в 2006 году, когда мои дети выросли и уехали из дома, Ана поделилась со мной правдой о моих отношениях с ним и о моей продолжающейся культовой деятельности. Я был опустошена, когда узнал правду. Мой опыт Эльзы ясно показывает, что даже выжившая, которая “исцеляется”, которая активно работает над своими воспоминаниями и травмой, все еще может быть активна в культе и совершенно не осознавать этого факта. Недостаток осознанности часто удерживается верой в то, что воспоминание поставит под угрозу тех, кого они любят больше всего, таких как их дети или супруг (а).Примечательно, что проведение нескольких презентаций, каждая со своим набором близких, дало иллюминатам еще больше рычагов для использования любви, чтобы контролировать меня. Мои другие презентации иллюминатов - Трикси (Великобритания), Труди (Германия) и Джанны (Франция) - были оценены на предмет того, были ли они ‘заражены’ восстанием Эльзы и Аны. Поскольку они не проявляли никаких признаков отклонения от своей программы и каких-либо попыток исцеления, они были хорошо вознаграждены за свою продолжающуюся амнезию и лояльность и им позволили продолжить свою счастливую жизнь в своих соответствующих странах. Джонатан и другие программисты также вызвали эти части и показали им видео о том, что случилось с Эльзой (пытки ее детей, потеря ее детей, финансы, брак и т.д.), Предупредив их, что то же самое произойдет, если они когда-нибудь проявят нелояльность. Ану также предупредили, что если она когда-нибудь снова проявит нелояльность, то такие же разрушения постигнут Трикси, Труди и Джанну. Потребовалось еще десять лет, чтобы эти другие презентации начали вспоминаться, взаимодействовать с другими частями тела и включились в попытки исцеления.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вт Июл 30, 2024 8:52 pm
.
Глава 29: Уход из ордена иезуитов
Глава 30: Наказание иезуитов
- 31:
- Глава 29: Уход из ордена иезуитов
Как Люси, ведущая культа иезуитов, я наблюдала за всем, через что проходили Ана и Эльза. Я ненавидела каждый момент этого. Я ненавидела то, как они обращались с детьми. Я ненавидела то, как иллюминаты и иезуиты порабощали всех своих членов.
Без ведома Ордена то, как с нами обращались и заставляли обращаться с другими, в сочетании с моментами надежды от услышанных молитв Аны и других частей тела, теперь делало невозможным для меня не пытаться перейти в царство истинного Бога. Я не могу так больше жить.В глубине души я тайно молюсь Богу. Воспоминания о том, что произошло, когда мне было 14 лет, продолжают приходить непрошеными. Я думаю о других отцах, которых я люблю, и о детях, которых я люблю. Я чувствую себя в ловушке. У меня нет плана; я не вижу пути к нему.Я пропускаю запланированную встречу, чтобы поменяться местами с Лиззи и вернуться в Рим. Я оставляю сообщение, содержащее слабую отговорку о необходимости понаблюдать за двумя младенцами в местном учреждении, программисты которого сообщали о трудностях в управлении «Неудача к процветанию.»Я получаю ответ, чтобы быть готовой вернуться через три дня.Я отправляюсь в однодневную прогулку, оставив все свои устройства связи дома, и тоже скучаю по этой встрече.Когда я возвращаюсь к себе домой, Джимми готовит на ужин спагетти. Он отворачивается от плиты, переключается на своего ведущего иезуитского культа Джорама и протягивает мне свой сотовый. Он говорит мне по-латыни: “Томми хочет с тобой поговорить".Томми - иезуитское имя человека, который является моей биологической матерью для иллюминатов. Я вздыхаю и беру телефон. Звонок от Томми лишь ненамного лучше, чем звонок от Маттео или Мэтти.“Возвращайся домой, в Рим”, - говорит мне Томми без предисловий.“Нет”, - отвечаю я. Я не объясняю. Больше сказать нечего. Я должна быть удивлена, что это “нет” спонтанно сорвалось с моих губ в адрес отца, которому я снова и снова клялась повиноваться с детства. Но я не такая. Просто в глубине души я слишком устала быть отцом, чтобы удивляться своему искреннему, незапланированному “нет". Я чувствовала это с тех пор, как достигла совершеннолетия в 13 лет, и во мне не осталось ничего, что позволяло бы продолжать притворяться идеальным отцом-иезуитом.Я хочу Бога. Я хочу следовать за Иисусом. Я снова хочу той любви, которую я была вынуждена отрицать, когда мне было 14, которую я снова попробовала как Ана.“Возвращайся или умри, как солдат Рима, это твой выбор”. Это глубокий, основополагающий приказ повиноваться или умереть, ибо преданность моей матери Риму превосходит любую любовь ко мне.Это чрезвычайно мощная команда, исходящая не только от Томми, моей настоящей биологической матери, но и от одного из моих основных программистов с младенчества.На следующий день я иду в аптеку. Я покупаю, а затем принимаю смертельную дозу антигистаминных препаратов. Из моего многолетнего медицинского образования в Ордене я знаю, что передозировка этого лекарства необратима - не существует известного лекарства, которое обратило бы вспять его смертельный эффект. Я не могу поехать в Рим, потому что они причинят вред людям, которых я люблю, а затем причинят боль мне и им ужасным образом. Лучше мне умереть, чем вернуться к еще большей боли. В течение 15 минут после передозировки я чувствую головокружение, а затем теряю сознание. Кто-то вызывает скорую помощь, и меня доставляют в большой травматологический центр.Я нахожусь в отделении неотложной помощи и борюсь за свою жизнь. Антигистаминные препараты заставляют мое сердцебиение подскакивать выше 200, и комната затихает по мере того, как я теряю сознание снова и снова. Медсестра промыла мне желудок и дала древесный уголь, но лекарства попали в мою кровь. Подходит врач и говорит: “Я могу дать вам немного морфия, и вы не почувствуете судорог, которые случаются перед смертью. Я могу дать тебе достаточно, чтобы твоя смерть была безболезненной.Но внезапно мне захотелось жить. Я не хочу умирать. “Какой период полураспада препарата?” - Спрашиваю я.- Два часа, - говорит он.“Пожалуйста, дай мне два часа на бой”, - прошу я.“Хорошо", - говорит он мне.Я продолжаю приходить и уходить. Я переключаюсь между тысячами частей. Мой уровень калия достигает 2,0 из-за учащенного сердцебиения, и медсестра вводит мне капельницу с калием. Другая медсестра принесла набор для проведения предсмертных операций.“Не рановато ли для этого?” - спрашивает первая медсестра.“У нее нет шансов, это всего лишь вопрос времени”, - говорит вторая медсестра. “Жаль, что вы потратили на нее набор с углем”. Эти медсестры не понимают, что я слышу все, что они говорят.Мне холодно, очень холодно, в комнате темно. Я умираю, я чувствую это, и внезапно из глубин моей души вырывается молитва; я молюсь разумом, так как не способна говорить. “Боже, мне так жаль, что я пыталась покончить с собой”, - говорю я искренне. “Если ты оставишь меня в живых, я никогда больше не буду пытаться покончить с собой. Пожалуйста, позволь мне жить”. Я теряю сознание.Наступает следующее утро, и я открываю глаза. Я не могу в это поверить, я все еще жива, и мое сердце больше не колотится, как у скаковой лошади на финишной прямой. Я устала, очень устала, и у меня в руке капельница. Я вижу полицейского в ногах моей кровати. Он видит, что я просыпаюсь, и сообщает мне, что я нахожусь в 72-часовой изоляции; что я буду находиться здесь в течение трех дней в окружной больнице из-за моей очень серьезной попытки умереть. Затем он спрашивает: “Ваш муж пытался вас убить?”Я спрашиваю его, почему он задается этим вопросом. “Ну, у него есть судимость, а ты, конечно, упорно боролась за жизнь. Похоже, ты действительно не хотела умирать. На самом деле, ты - чудо, что до сих пор жива".Я согласна. Я сдержу свое обещание Богу и никогда больше не попытаюсь покончить жизнь самоубийством, потому что я верю, что именно Он сохранил мне жизнь и не повредил мозг. Боже, и 2000 деталей, которые менялись, вращаясь каждые несколько секунд, в отчаянной борьбе за жизнь всю ночь напролет, позволили мне жить и сохранять нормальную работу мозга.Я благодарна Богу за то, что он сохранил мне жизнь в ту ночь. Каким-то образом, посреди моего отчаяния и безнадежности, Он вселил в меня достаточно надежды, чтобы продолжить борьбу за мою жизнь той ночью. Когда я проснулась на следующий день, мой мозг и рассудок были на удивление целы, как у Люси, и я заново посвятила Ему свою жизнь. Я понятия не имею, как я смогу противостоять тому, что надвигается на меня со стороны Ордена, но я прошу Его быть со мной в этом. В то утро он окутал меня Своей любовью, и впервые за более чем двадцать лет я почувствовала настоящее утешение.Глава 30: Наказание иезуитов
Прошло три недели после моей попытки самоубийства, и я нахожусь в Риме под именем Люси. Отцы очень сердиты на меня. Мой отказ вернуться и выбрать вместо этого самоубийство ясно дал понять Ордену, что я больше не хочу быть отцом-иезуитом. Однако, когда я была ослаблена после попытки самоубийства, Дэнни и Лиззи навестили меня и сумели убедить полететь с ними обратно в Рим. Возвращение в Рим было ужасной ошибкой с моей стороны - той же самой, которую я совершила, когда мне было 14.Генералы, советники и сенаторы обсуждали, что со мной делать. Пока я жду на застекленной террасе, появляется мой брат-близнец Дэнни. В каждой руке у него по чашке эспрессо, и он протягивает одну мне. Его лицо выглядит серьезным, и он не приветствует меня своими обычными шутками.“Почему?” он спрашивает. “Почему?"Я знаю, о чем он спрашивает. Почему я снова начал верить в христианского Бога, в Иисуса, который всегда подводит людей? Почему я пытался стать разбойником в Техасе? Почему я не могу быть верным, как настоящий солдат Рима?“Потому что то, что мы делаем, неправильно. Неправильно то, чему мы служим. Глубоко внутри вы должны это знать. То, что мы делаем, - зло, и я не могу продолжать соглашаться с этим, - отвечаю я. “Обратись к Иисусу, Дэнни", - умоляю я.Он поднимает руки в жесте остановки. “Эй, не начинай проповедовать мне эту чушь”, - говорит он. “Прибереги это для совета”.Меня вызывают в совет. Меня просят объяснить мои действия. Они хотят знать, что заставило меня усомниться в доброте Ордена и предать тех, кого я люблю больше всего, отказавшись вернуться домой. Я даю им тот же ответ, что и своему брату, и они им недовольны.“В том, что мы делаем, нет ничего плохого; это установление нового порядка мира, который заменит хаос этой смертной жизни", - говорит мне Маттео.“Как ты можешь сомневаться в доброте всех нас, которые любили тебя все эти годы?” - спрашивает Лиззи.“Это вы заблуждаетесь, а не мы; вы позволили пропаганде о боге-предателе проникнуть в вашу душу”, - говорит Мара, член совета магов. Все остальные кивают или бормочут в знак согласия.“Да, это ты пребываешь в заблуждении. Как вы можете подвергать сомнению мудрость тысячелетий и полагать, что знаете больше, чем накопленная мудрость и знания поколений и лидеров, которые были до вас? Что это за ошибочная гордыня?” - Спрашивает меня Виталис.“Вас нужно научить ошибочности ваших путей и смирить вашу гордыню”, - говорит Маттео, и все остальные единодушно соглашаются.Начинается обучение моим ошибкам и унижение. Сначала в течение нескольких дней меня пытают электрическим током и всевозможным сексуальным насилием. Кожа отслаивается с разных частей моего тела, затем незаживающие раны быстро заживают с помощью наших медицинских технологий, так что они могут снова начать отслаивать те же части тела. Все это время надо мной насмехаются: “Почему христианский Бог не отвечает на ваши молитвы? Почему Он позволяет этому происходить?"Иисус действительно приходит и утешает меня потом, когда я остаюсь одна и молюсь. Но достучаться до Него становится все труднее и труднее, поскольку я не только терплю пытки, но и те, кого я люблю, тоже подвергаются пыткам.Затем они помещают меня в комнату без стен и окон, за исключением гладкой стальной двери, которая позволяет людям входить и выходить с помощью биометрической защиты. Я прикована к стене. Детей, которые играют роли детей Эльзы в Америке, насилуют у меня на глазах. Они кричат по-английски: “Мамочка, помоги, помоги мне!"Все это время насильники глумятся и говорят: "Молись, "христианин", за своих детей. Молись!”Я молюсь, но мучения моих детей продолжаются несколько дней. Я вынуждена беспомощно наблюдать, как эти пытки применяются к их телам: раскаленные стержни, воткнутые в их интимные места; удары электрическим током; пальцы, сломанные в деревянных тисках, и многое другое. Все это время в комнате звучат жестокие слова: “Почему твой Бог не отвечает на твои молитвы? Молись усерднее, христиан. Может быть, у тебя недостаточно веры”.Я задаюсь вопросом, почему Бог не отвечает на мои молитвы, ведь я молюсь усердно. Семена сомнения посеяны и укореняются. Через четыре дня я плачу, разбитая и больше не молюсь. Затем пытки моих американских детей и Джимми, моего мужа, прекращаются. Отцы достигли своей цели - заставить меня поверить, что Бог не слышит и не отвечает на мои молитвы. Меня и моих детей выпускают из комнаты.Я нахожусь в другой комнате, прикованный цепью. Коннер, один из моих самых дорогих друзей, более близкий, чем брат, и сыгравший роль Алана, моего мужа в Германии, подвергается ужасным пыткам у меня на глазах.“Он расплачивается за твои грехи”, - говорит Маттео, бросая на меня обвиняющий взглядДальше следует худшее. Когда Коннер оказывается при смерти, меня помещают в комнату, похожую на ту, в которой живут мои дети и я были там раньше. Коннер привязан к моей спине. Он умирает, и Маттео говорит мне: "Ты должна понести тяжесть своих грехов, потому что ты была неверна Риму, когда допрашивала нас”.Коннер медленно умирает на мне. Я продолжаю говорить ему, что люблю его, и он говорит мне, что все еще любит меня. Непосредственно перед смертью он принимает Иисуса, но позже я этого не вспомню. Вместо этого они заставят меня поверить, что после смерти он отправился в ад; я соглашусь поверить в это, чтобы удержать их от убийства еще одного брата. Три дня я несу его мертвое тело на спине. В комнате тепло, а его тело раздувается и гниет. Мне сказали, что я чувствую “зловоние” моего” предательства“. У меня начинается рвота, и мне становится физически плохо, и его тело снимают, как только я теряю сознание на третий день. Мне дают питательные вещества, жидкости и стимуляторы, чтобы привести себя в чувство.Позже в тот же день меня переводят в другую комнату. Посреди комнаты, прибитое гвоздями к кресту, лежит раздутое мертвое тело Коннера, гротескно одетое как Иисус.“Видишь? Никакого "воскрешения" через три дня не будет”, - насмехаются надо мной программисты. Я отворачиваюсь, и меня рвет, переполненный ужасом и тоской. Я теряю сознание от эмоционального и физического стресса.Я снова возрождена, потому что они хотят сделать из меня пример для любых других детей или взрослых, которые могут подумать о том, чтобы покинуть Орден. Они должны показать всем участникам, что их угрозы о том, что произойдет, если вы попытаетесь ослушаться или нарушить программу, не являются пустыми.Я нахожусь в комнате, заполненной крестами. Точно так же, как когда мне было 14 лет, я вынуждена отречься от своей веры в Христа. Я снова ломаюсь и отрекаюсь от своей веры. Я не могу спокойно видеть пытки моих близких, их крики агонии, когда они пытаются дышать, пригвожденные к этим крестам.После того, как я отреклась, они прибивают меня гвоздями к кресту на два дня и держат в сознании с помощью лекарств и внутривенных вливаний. Они говорят мне, что Христос никогда не сможет вынести тяжести моих грехов, потому что они слишком велики. Вместо этого мне говорят, что я должна покаяться. Я плачу и стенаю от эмоциональной и духовной боли; мое горе невыносимо.Сатана расхаживает взад-вперед внизу, говоря: "Разве я не предупреждал тебя, что это случится с тобой, если ты будешь мне неверна? Ты забыла, что произошло раньше, когда ты предала меня?” и подобные обвинения.Дети и взрослые Ордена приходят посмотреть, как я там висю. Я являюсь примером того, кем они не хотят становиться. Они швыряют в меня мочой, калом и оскорблениями.Некоторые подходят и насилуют меня металлическим прутом, говоря, что из-за того, что я была таким грязным предателем, ко мне слишком "грязно” прикасаться. Они уходят и возвращаются каждые три часа, чтобы повторить мою деградацию во множестве способов.Я на месяц в Риме. После полного отречения и разрыва я восстановлена. В отличие от Иллюминатов, где я понижена в должности и сохраняю низкий статус в течение следующих двух десятилетий, мое восстановление в Ордене завершено - я восстановлена на всех своих прежних руководящих должностях, привилегиях и обязанностях. Якобы это демонстрация “милосердия” сатаны к тем, кто "раскаивается" и "возвращается к нему после блуждания" - меня приветствуют так же, как любящий отец приветствовал блудного сына после того, как тот растратил свое богатство и накормил свиней. Правда в том, что сатана и программисты верят, что дополнительная вина в виде необходимости снова нести ответственность за координацию злонамеренной деятельности Ордена и постоянного почитания как компетентного и верного слуги сатаны на самом деле послужила бы для того, чтобы пристыдить, обременить и заковать меня в цепи гораздо эффективнее, чем утонченное мученичество в виде понижения в должности.Хотя жестокое обращение иллюминатов было ужасным, оно было гораздо менее болезненным и духовно разрушительным для меня, чем жестокое обращение отцов-иезуитов. Я снова пришла к вере в Иисуса и желала вырваться из-под контроля сатаны; иезуиты стремились сокрушить мою веру. По сей день я все еще не понимаю, почему Коннер, брат, которого я глубоко любила, был убит вместо меня. Это один из вопросов, которые мне придется однажды задать Богу, когда я предстану перед Ним, хотя я подозреваю, что когда я это сделаю, то получу ответы на все вопросы, просто испытав Его благость и славу. В Его присутствии мое "Почему?" вместо этого станет “Почему ты так милостив ко мне, грешнику?"Воздействие месяца ужасов в Риме ощущалось во всем моем организме, даже теми частями, которые были запрограммированы на амнезию к культовой жизни в Ордене. Как Эльза в США и Ана в "Иллюминатах", я вспоминаю, что в то время я чувствовала, что какая-то часть меня умерла, как будто я никогда больше не буду прежней, хотя и не знала почему. Несмотря на неописуемый ужас, тот месяц и момент моего разрыва и отречения были только началом. Месяцы перепрограммирования, последовавшие за моим отречением, включали в себя еще худшие и невообразимые уровни физического, эмоционального и духовного насилия. Прошло бы еще десятилетие, прежде чем мои системы иллюминатов и не-культов узнали бы, что мы также были членами ордена иезуитов. Ужасные события, связанные с моим отречением, восстановлением в должности и перепрограммированием, вызвали океаны боли, печали и сожаления, настолько ошеломляющие, что мои системы поверили, что мы никогда не сможем пережить воспоминания.Я не решалась поделиться этими событиями на случай, если это может заставить некоторых из тех, кто пытается уйти, передумать, но я думаю, важно признать цену, которую некоторые организованные оккультные общества пытаются понести за любого члена, который пытается уйти. Для многих выживших это ужасные реалии, которые им, возможно, придется преодолеть, чтобы выбрать свободу. Очень важно, чтобы помощники и сторонники понимали цену и масштабы того, с чем сталкиваются выжившие, покидая свои культы. Даже в культах или правительственных учреждениях, которые могут не использовать ту степень насилия, которую используют иезуиты и иллюминаты, потеря отношений, идентичности, принадлежности и цели, связанная с уходом из сообщества, которое вас вырастило, может быть ошеломляющей. В 2007 году я снова выбрал свободу. И снова это было чрезвычайно дорого, и я опишу это путешествие в своей следующей книге, которая станет третьей частью моей автобиографии.Годы спустя, когда я была Эльзой, я боролась с ужасом, опустошением, горем, отчаянием и паникой, когда слои деталей, стоявшие между культом и не-культовыми системами, отошли в сторону, и я прислушалась к этим ужасным воспоминаниям. Вместе с Люси я плакала и изо всех сил пыталась поверить, что Бог вообще заботился обо мне, потому что Он позволил мне испытать все это. Я закричала на Него: “Почему ты не позволил мне умереть?!? Ты настолько жесток, что оставил меня в живых после того, как прошла через это, а другие, кто был лучше меня, умерли или пострадали???? Что ты за Бог?!? " Эти крики длились неделями, и я пережила настоящий кризис веры. Я чувствовала, что моя вера мертва, пригвождена ко кресту, который я описала выше, что и было целью отцов, когда они подвергли меня этому сценарию. Я думала, что Бог должен быть злобным, жестоким, ужасным, иначе Он не допустил бы, чтобы люди были способны на подобные вещи. Меня тошнило от банальностей, которые христиане произносили в ответ на мой мучительный крик “Почему????” - произнося банальности о свободе воли. Я хотела, чтобы Бог создал людей без выбора, если это то, что они выбирают. Я думала, что лучше Бога знаю, какой должна быть вселенная. Я сказала Ему, что он был не прав, создав мир, где люди занимались подобными вещами. Я не могла примирить "доброго Бога" с тем, как добрый Бог мог позволить людям быть сотворенными и падать, и контролировать других людей до такой степени, что они совершают эти ужасные вещи ..Потребовались годы, чтобы разобраться в своих чувствах, и всегда я не получала от Него объяснения почему. Бог не возненавидел меня и не отвернулся, несмотря на мой гнев на Него, но вместо этого мягко утешил меня, встал рядом со мной и слушал, как я рассказываю Ему, что я чувствую по поводу всего этого. Его любовь была там, и я ненавидела Его за то, что он любил меня. Я боялась, что Его любовь заставит меня снова выбрать Его. Тогда Орден снова начнет все эти ужасные, непереносимые события. Они сказали мне, что Он и моя вера в Него были причиной боли, и что им придется "делать это снова", если я когда-нибудь снова буду доверять Ему. Я им поверила.Но со временем я увидела, что это тоже был программный сценарий самого жестокого вида. Они хотели, чтобы я обвинила Бога в том, что сотворил сатана. Конечно, возник вопрос: “Ну, а зачем тогда Он создал сатану????". Я не богослов. Я просто выживший. У меня нет глубокого научного ответа на подобные вопросы. У меня есть только знание, ощущаемое глубоко внутри во время этой борьбы, что без выбора нет любви; способность выбирать даже такое глубокое зло — это цена способности любить. Он хочет, чтобы мы познали Его любовь и не были автоматами. И каким-то образом, посреди немыслимого зла и боли, Он присутствует, протягивая Свои израненные руки, Свое тело, которое испытало все, что я делала за это время, и даже больше. Он не бросил меня посреди моей боли. Вместо этого Он взял все, что я пережила, весь грех, ужас, отвращение, предательство, раны, отвержение на Себя и понял, через что я прошла. Он вовсе не просил меня прийти к Нему со своей болью и травмой, не понимая глубоко, что этот тип боли и травмы ощущается внутри Него Самого, Он присутствовал со мной при этих событиях таким образом, который я не могу понять, так же как я не могу понять "Почему?” всего этого. Что я точно знаю, так это то, что Бог глубоко любит каждого человека, которого Он создал. Мой опыт не является “доказательством” того, что Ему все равно, скорее, что независимо от того, через что мы проходим, Он действительно заботится, заботится настолько, что решил пройти через это с нами на кресте, чтобы обеспечить исцеление.
- 32:
- Глава 31: РаздетаяВсего несколько месяцев спустя я нахожусь в Сан-Диего под именем Эльзы для посещения моих детей под присмотром. Как обычно, Джимми, моя “безопасная ответственность" со мной. Как Эльза, я не знаю, что каждый визит длится дольше, чем я думаю, и что каждый визит связан с деятельностью иллюминатов.Как Ана, я полностью осознаю это. Но даже как Ана, я не готова к тому аду, который Иллюминаты планировали обрушить на меня на этот раз. Согласно их точке зрения, Ана / Эльза была очень непослушной и нелояльной (мягко говоря, мягко сказано). Помимо моей недавней попытки дезертировать, находясь на стационаре в Техасе, я вспоминала и рассказывала своим терапевтам секреты, которые они не хотели раскрывать, например, имя главного тренера в Сан-Диего, под руководством которого я работала. Вопреки приказу, я давала показания в защиту практикующей медсестры Хизер, которую семья одной из ее клиенток, в прошлом подвергавшейся ритуальному насилию, ложно обвинила в том, что она внушила воспоминания и неэтичную практику. Если всего этого было недостаточно, я также привела четырехчасовое записанное на пленку свидетельство о том, как работает культ в Сан-Диего, в том числе о том, где встречается их руководство, как обеспечивается безопасность, и имена нескольких лидеров. Руководство, мягко говоря, сердито на меня и хочет отомстить.Моя мама встречает меня в фойе учреждения и велит мне надеть парадную форму со всеми моими медалями и нашивками. Почему-то у меня нехорошее предчувствие по этому поводу; я не получала никакого уведомления о том, что сегодня вечером состоится официальное мероприятие. Я сажусь в ее машину. Она коротко сообщает мне, что мои дети и Чак едут отдельно и встретят нас в поместье. Мой дискомфорт возрастает.Члены иллюминатов из Сан-Диего собрались на территории большого частного поместья. Присутствуют многие высокопоставленные члены, включая западный региональный совет и национальный совет США, который собирается в Александрии, штат Вирджиния. Председатель национального совета вызывает меня на трибуну. Перед собравшейся толпой меня лишают моего звания. С моей формы срывают медали и нашивки, затем сорвали форму и нижнее белье, оставив меня совершенно голой. Председатель громко заявляет: “Теперь ты ничто. Ты ниже червяка”. Он сталкивает меня с трибуны, и я падаю лицом в грязь, оглушенная. Джонатан ставит свою ногу в сапоге мне на голову и говорит: “Ешь грязь, червяк”, вминая мое лицо в землю.Затем начинаются изнасилования. Снова и снова они мучительно насилуют меня разными предметами. Они также приводят лошадей и собак, поскольку мое дезертирство показывает, что я "шлюха худшей степени”, у которой “странные аппетиты". Руководство по очереди мочится и измазывает меня фекалиями, чтобы все могли видеть, как “пахнет предатель”. В течение следующих четырех дней меня публично пытают разными способами. Мое унижение - главное событие, и участники всех уровней приглашаются посмотреть, что происходит с теми, кто пытается дезертировать и кто раскрывает секреты. Я являюсь публичным примером для всех.Я знаю, что они хотят моей смерти, и я не могу понять, почему мне позволяют жить. Другие присутствующие задают тот же вопрос: “Почему ее не убили???" Как Ана, я не осознаю, что есть другие, которые приказали, чтобы я была сурово наказана, но при этом мне позволили жить невредимой; Я не занимаю достаточно высокого положения в Иллюминатах, чтобы знать, что самое высшее руководство иллюминатов получает приказы непосредственно от Ордена. Моя верность Риму по-прежнему неизменна, что создает амнезию в моей жизни иезуита, поэтому я, как Ана, не осознаю, что Рим защищает меня от необратимых травм и смерти.Худшее еще впереди. Моих детей выводят на глазах у наблюдающей толпы и подвергают жестокому сексуальному насилию. Мой бывший муж тоже наказан за то, что не видел, какой я была на самом деле, за то, что не сдал меня раньше. Его пытают и унижают сексуальными действиями, когда его спрашивают: “Почему ты позволил своему члену руководить тобой, а не разуму; почему ты не видел, кем она была?" и другие подобные вопросы.Меня снова и снова публично выставляли ничтожеством, и мои крики боли при пытках моих детей и бывшего мужа показали иллюминатам, наблюдавшим за этим, какую огромную эмоциональную боль ожидает тех, кто пытается их предать.После пяти дней публичных оскорблений они отвезли меня в мой бывший дом в Сан-Диего. Здесь мы с моим бывшим вынуждены наблюдать за пытками моих детей у меня на глазах со стороны руководства, с которым я раньше работала, пытками, которые показывают, как “грехи отца падают на детей”, пытками, призванными уничтожить в моих детях всю оставшуюся любовь ко мне, предателю. Моим детям говорят снова и снова: “Вам причиняют боль, потому что ваша мать - шлюха-предательница”. Это длится еще три дня.Мое сердце разбито снова и снова, и я не могу остановить то, что происходит. Я чувствую безнадежность и погружаюсь в отчаяние. К тому времени, когда мой "визит" заканчивается, мой бывший, дети и я испытываем ужас, муку, скорбь, эмоциональное и духовное истощение.Пришло время возвращаться в Техас. Иллюминаты закончили устраивать свой праздник пыток со мной и моей семьей и свершили свою месть, большую и малую.Они вызывают Эльзу обратно к выходу. Моя машина нагружена маленькими подарками, предположительно купленными там во время покупок. Джимми, мой новый муж, садится в машину вместе со мной. Он - супруг, который якобы ”обеспечивал мою безопасность“, будучи моей ”подотчетной стороной" во время встреч с моими детьми. На самом деле, он доставил меня к местному руководству, пристально наблюдая за мной все время поездки туда.Я возвращаюсь в Техас в отчаянии, потому что не могу оставить своих детей. Однако я говорю своей церкви, как я благодарна Богу за то, что Он защитил меня во время поездки повидаться с моими детьми и что ничего плохого не случилось. Я попросила их молиться за меня во время этой поездки. Они были вне себя от радости, услышав, что их молитвы были услышаны. Я понятия не имела, что произошло на самом деле. Барьеры амнезии и диссоциации все еще были нетронуты, и события предыдущих недель только укрепили их; травма прошлой недели слишком сильна, чтобы к ней прикасаться. В глубине души, на мгновение, Ане хочется, чтобы она тоже, как Эльза, могла забыть о том, что произошло.Как показано в этой главе, когда член организованных международных культов пытается дезертировать или проявляет нелояльность и выбалтывает внутренние секреты другим, может последовать ужасное возмездие. Большая часть этого возмездия будет публичной, потому что они хотят опровергнуть слухи и доказать, что их угрозы о том, что произойдет, “если ты расскажешь" или “если ты не подчинишься", действительно правдивы. Но обычно они публично, очень болезненно и очень медленно убивают того, кто подделывает и разглашает секретную информацию. Единственная причина, объясняющая тот факт, что я выжил, двояка: Бог еще не хотел, чтобы я умирала; и отцы-иезуиты хотели, чтобы я вернулась в Рим, и поэтому они оказали давление на руководство иллюминатов, чтобы я стала незабываемым примером для других, но не калечили и не убивали меня или моих детей.Я не описывала подробно десять дней непрерывного насилия. Достаточно сказать, что это было экстремально, и мне захотелось умереть. Эльза ошибочно предположила, что отчаяние, которое она испытывала, уезжая из Сан-Диего, было вызвано тем, что она оставляла своих детей здесь; она не понимала, что это было из-за ужасающей травмы, которую они все пережили.Однако то, что меня лишили всех званий, не означало, что мне больше не нужно было усердно работать на иллюминатов. После пыток меня все еще ожидали на различных работах в учреждениях. Разница заключалась в том, что теперь у меня не было ни статуса, ни звания, ни руководящей должности, ни доступа к информации, кроме как под наблюдением, и любая оценка за любую проделанную мной работу автоматически передавалась другим. Это было частью продолжающегося унижения, которое они хотели, чтобы я испытала, потому что в иллюминатах статус — это все, и быть лишенным лидерства до уровня рабов - немыслимая мысль для большинства их членов.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вт Июл 30, 2024 9:25 pm
.
Глава 32: Вознаграждение и контроль
Глава 33: Жизнь продолжается
Глава 32: Вознаграждение и контроль
Глава 33: Жизнь продолжается
- 33:
- Глава 32: Вознаграждение и контроль
Проходит еще три года. Как Эльза/Ана, я веду онлайн-блог, разоблачающий иллюминатов, отчасти потому, что я зла на то, что случилось со мной и моими детьми во время моего унижения (Ана) и потери опеки (Ана / Эльза). Я продолжаю работать над исцелением от ритуального насилия и культового программирования, полагая, как Эльза, что я больше не активна в Иллюминатах. Я понятия не имею, что моя тяжелая работа по исцелению ограничена программой, которую мне дали Джонатан и другие, чтобы я пыталась, но никогда по-настоящему не исцелялась. Я посещаю церковь, читаю Библию и постоянно молюсь о безопасности моих детей и их воссоединении со мной. Я не помню, чтобы я все еще часто видела их на культовых мероприятиях или в своих личностях в других странах. Я возобновляю рассмотрение дела об опеке над моими детьми с помощником юриста. Наконец, мне разрешено сначала посещать моих детей под присмотром в Техасе, а затем без присмотра.
Двое моих детей вылетают из Сан-Диего, чтобы повидаться со мной в Техасе на десять дней.
Визит подходит к концу. Прошло три дня до того, как мои дети должны вернуться в Калифорнию. Я разговариваю со своей дочерью во дворе перед домом и плачу. “Я не хочу, чтобы вам, дети, пришлось возвращаться туда”, - говорю я ей.
“Почему?” - спрашивает меня моя дочь.
“Потому что там случаются плохие вещи”, - отвечаю я.
Моя дочь начинает трястись, как будто у нее припадок. “Мои защитники тоже не хотят, чтобы я возвращалась!” - кричит она. “Анабель боится возвращаться. Ей там будет больно!"
“Кто такая Анабель?” Я спрашиваю свою дочь.
“Один из моих близких людей”, - говорит мне моя дочь. Остаток дня она переживает множество воспоминаний и говорит мне: “Я не хочу возвращаться в Калифорнию. Помоги мне”.
Мой сын, который на четыре года младше своей сестры, спрашивает, что происходит. “Я вспоминаю, что произошло в Калифорнии”, - говорит она ему.
У моего сына также есть воспоминания о том, как его изнасиловали и ранили хлыстом для скота, и он рассказывает мне о них.
Я звоню своему бывшему в Калифорнию. “Я не могу позволить детям вернуться, что бы ты со мной ни сделал", - говорю я ему.
“Я вылетаю прямо сейчас”, - говорит он. “Я приеду и заберу их”.
На следующий день приезжает мой бывший. “Я забираю детей обратно с собой. Ты сядешь в тюрьму, если не отпустишь их со мной”. Я плачу.
В комнату входит моя дочь. “Не заставляй меня возвращаться, папа”, - всхлипывает она.
Следующий день - воскресенье. Поскольку мой бывший очень религиозен, он ходит со мной в церковь. После службы, когда остальные ушли, я прошу его: “Пожалуйста, не позволяй детям возвращаться к тому, что там происходит. Я не хочу, чтобы они пострадали”.
“Ну, я ничего подобного не помню”, - говорит он мне. “Разве я не знал бы, если бы что-то происходило?”
“Мы в церкви. Почему бы тебе не помолиться и не спросить Бога, правда ли то, что я тебе говорю?” Я отвечаю.
“Хорошо”, - говорит он. Он опускается на колени на ковер между скамьями и говорит: “Боже, если это правда, а не какой-то безумный бред, покажи мне. Потому что я не верю, что это правда.
Внезапно он начинает трястись, и его лицо становится белым. “О, Боже мой!” - кричит он. "О, Боже, это правда!” Он смотрит на меня и спрашивает: “Что мне делать? Что мне делать?”
Я быстро обучаю его простой технике заземления и помогаю успокоиться.
На следующий день мой бывший приходит ко мне домой. Он был у нотариуса и показывает мне два листа бумаги, которые он подписал и нотариально заверил, предоставляя мне полную опеку над моими детьми. Он говорит мне: “Я возвращаюсь в Калифорнию, потом перееду сюда, в Техас. Мне тоже нужно уехать”.
Теперь мои дети живут со мной постоянно. Я вне себя от радости и рассказываю об этом чуде многим в моей церкви и онлайн. Я ограничиваю свои онлайн-записи спорадическими ответами на вопросы выживших и психотерапевтов, чтобы сосредоточиться на заботе о своих детях.
"Чудо”, которое я, Эльза, праздновала с другими в церкви - получение опеки над моими двумя детьми - на самом деле было подстроено. В тот момент, поскольку у меня была амнезия к моей текущей деятельности в Иллюминатах и было очень ограниченное общение между частями моей системы, я понятия не имела, что иллюминаты предоставили мне опеку, чтобы усилить свой контроль надо мной. Все это выглядело таким подлинным - слезы моих детей и страхи перед возвращением в Сан-Диего, молитва моего бывшего мужа и внезапное откровение. В это было легко поверить, потому что я так сильно хотела, чтобы мои дети были со мной в безопасности. В это также было легко поверить, потому что мои дети и бывший муж на самом деле сознательно не лгали и не притворялись - их передняя, не- культовая часть была запрограммирована на то, чтобы начать вспоминать о культе и верить, что они вспоминают спонтанно - точно так же, как я была запрограммирована на это несколькими годами ранее (см. Главу 23).
Мне вернули несколько предметов, посвященных моим детям. Один из них был вознагражден иллюминатами. Эльза, по большей части, соответствовала своей программе "исцеления" только в определенных пределах, никогда не вспоминая и не раскрывая свою текущую культовую деятельность. Поддержание программирования влечет за собой поощрение желаемого поведения; только наказание за запрещенное поведение приводит к ослаблению программирования. Основываясь на базовых теориях поведения, программисты знали, что важно вознаградить Эльзу за три года хорошего поведения. Следовательно, они вернули ей детей после того, как запрограммировали ее поверить, что это была услышанная молитва от Бога. Или, по крайней мере, они вернули двух из трех детей. Амнезия не-ведущих культа к приемной дочери Эльзы, Мэри, была сохранена как напоминание о последствиях нелояльности.
Другой частью был контроль. Для Аны, которая полностью осознавала, что разрешение ее детям жить с ней, когда она была в США, было решением иллюминатов, это послужило напоминанием ей, что она находится под их контролем. Они могли давать и отнимать все, что было для нее самым важным. Что касается Эльзы, о которой упоминалось ранее, то она по большей части была уступчивой’. Где она по-прежнему не соблюдала требования, так это в своих работах под псевдонимом Свали, где она / Ана время от времени разглашали несанкционированную информацию. Теперь, когда двое ее детей были с ней, это была работа - напоминать ей о последствиях таких действий или других проявлений нелояльности. На самом деле Эльза редко писала, как Свали после того, как Чак передал ей опеку над Сандрой и Сэмми. Двое ее детей, вместе с Джимми или Сагитом, были там, чтобы наблюдать и контролировать ее, а она - чтобы контролировать их, как это типично для членов любой семьи иллюминатов.
Третьим аспектом для иезуитов было удобство. Сандра и Сэмми были детьми иезуитов, нашим следующим поколением, внедрившимся в ряды иллюминатов. Сандре было 14 лет, она достигла совершеннолетия, и ей дали взрослое имя, отец Марк. Она уже была очень опытным программистом и агентом. То, что Люси и Марк были вместе, означало, что они могли легко обсуждать наблюдения за иллюминатами, подводить итоги прогресса и воздействия проникновения, звонить в Рим и так далее, находясь дома и в своей машине. И их дом, и машина, и домашние компьютеры и т.д. были прослушаны иллюминатами, но технология Ордена использовалась для обхода наблюдения иллюминатов, чтобы безопасно общаться с другими иезуитами на местном и международном уровнях.
Фактически, воспоминания о более широком контексте, когда я продолжала работать над связью между моими системами ведущих культа, моими системами иллюминатов и моими системами иезуитов, предполагают, что в конечном итоге именно иезуиты стояли за возвращением мне моих детей. Джонатан и несколько лидеров иллюминатов из злобы и мести не стали бы менять условия опеки. Самое большее, Эльзе дали бы контролируемый двухнедельный отпуск с ними раз в год, чтобы вознаградить за любое соблюдение программы. Ряд членов иллюминатов никогда не переставали агитировать за мою смерть, особенно когда я продолжала писать под псевдонимом Свали. Орден не одобрял эту идею, потому что это могло негативно повлиять на наши усилия по внедрению нескольких поколений. Поэтому наши высокопоставленные лазутчики из Иллюминатов "решили" вместо этого, что дети будут возвращены как для вознаграждения, так и для контроля Эльзы / Аны, к большому неудовольствию Джонатана и других, кто негодовал на меня в Иллюминатах.
Глава 33: Жизнь продолжается
Сейчас мне 43 года. В Америке под именем Эльзы я работаю на трех работах по необходимости. Джимми, мой второй муж, не может или не хочет работать. Я работаю 40 часов в неделю менеджером в интернет-компании. Я веду занятия по английскому как второму языку (ESL) два вечера в неделю, и я начала свой бизнес, занимаясь написанием контента для веб-сайтов и написанием медицинских статей. Последнее становится успешным, и я снова начинаю наращивать свои сбережения.
Моя дочь Сандра после своей первоначальной радости по поводу переезда жить ко мне стала угрюмой и замкнутой. Она все время злится, отказывается участвовать в школьных мероприятиях и говорит мне, что скучает по своим друзьям в Сан-Диего. Мой сын Сэмми рад быть со мной, но у него сильный посттравматический стресс из-за многолетнего жестокого обращения. В возрасте 12 лет он борется с ночным недержанием мочи, компульсивным перееданием и хроническими ночными кошмарами. Оба ребенка переживают воспоминания, которые будят всех в доме несколько раз в месяц, в то время как я работаю по изматывающему графику, чтобы оплачивать счета.
Оба моих ребенка посещают психотерапевта, который специализируется на тяжелых травмах, и DID. Я еженедельно отвожу их на прием, который оплачивает мой бывший муж. Он переехал в Техас из Калифорнии и вспоминает, что был активистом культа в Сан-Диего, и пытается излечиться от своего собственного посттравматического стрессового расстройства.
Шесть месяцев спустя, 3 часа ночи. Моя 15-летняя дочь проснулась и кричит. Я захожу в ее спальню и вижу, что она размахивает руками и ногами, крича: “Уберите его от меня! Уберите его!" Я сажусь рядом с ней на кровать, и она кладет голову мне на грудь, плача навзрыд.
“Это был просто кошмар”, - говорю я ей, а она все плачет и плачет.
“Это было ... ужасно!” - причитает она. “Я не спала; это было похоже на сон наяву. Я была в комнате со всеми этими людьми, и они пели сатане. Затем этот крупный мужчина сел на меня сверху.” Она содрогается, вспоминая это. “Он изнасиловал меня! Он изнасиловал меня!" - кричит она. “Я не могла дышать! Я чувствовала, что задыхаюсь, он был таким большим, а я была такой маленькой!”
Я крепко прижимаю ее к себе, когда она дрожит, говоря ей: “Это происходит не сейчас. Это в прошлом. Я здесь, с тобой. Теперь ты в безопасности. Его здесь нет.
Я призываю ее осмотреться в комнате и убедиться, что она в безопасности. Я кладу ее руку на атласное покрывало ее кровати и даю ей пощупать ткань. Она немного успокаивается, затем причитает: "Я чувствую себя грязной, я хочу все это смыть”. Я разговариваю с ней еще немного, затем иду и готовлю ей теплую ванну. Пока она принимает ванну, я жду, и после того, как она принимает ванну, мы разговариваем в течение двух часов, пока она, наконец, не может снова заснуть.
Два часа спустя у меня звонит будильник. В 9 утра мне нужно идти на работу, и я быстро одеваюсь. Моя дочь крепко спит, и я решаю дать ей выспаться сегодня. Я ненадолго бужу ее, чтобы сообщить, что она может застать меня на работе, так как мой муж будет дома весь день, и она будет не одна. В полдень я звоню, чтобы проведать ее, и она говорит мне, что с ней все в порядке.
Сейчас час ночи, через три дня после Нового года, год спустя. Мой сын просыпается с криком. Я сижу с ним два часа, пока он переживает воспоминания об изнасиловании и пытках. Мой муж сердит на моего сына, говорит мне, что я должна сказать ему, чтобы он шел спать, и это приводит меня в бешенство. Я обнимаю Сэмми, а он рыдает и спрашивает меня: “Что за люди отправляют ребенка в Россию, Великобританию, Францию и Германию, и все это в течение недели? Почему они заставили меня оставаться в темной тюрьме в России? Почему?”
У меня нет ответа; все, что я могу сделать, это сказать ему, что я люблю его и что теперь он в безопасности. Наконец, измученный, он засыпает. После этого я могу поспать три часа, прежде чем идти на работу. Поскольку все еще рождественские каникулы, мой сын идет работать со мной. Джимми, мой муж, остается дома, чтобы заниматься тем, чем он занимается большую часть времени: играть в ролевые видеоигры в жанре фэнтези онлайн.
Такова моя жизнь на следующие четыре года, пока мои дети с трудом заканчивают среднюю школу, и я еженедельно вожу их на терапию. Я предполагаю, что они усердно работают над проблемами, которые вызывают частые абреакции (повторные переживания) и ночные кошмары.
Прошло три года. Моей дочери 18 лет, и она готовится поступить в колледж. Ее терапевт, специализирующийся на DID, тот же самый, к которому обращается мой сын, созвал семейное совещание. Когда я захожу, к моему изумлению, психотерапевт говорит мне, что, по ее мнению, для моего сына было бы лучше жить с моим бывшим, который просит опеки.
Я недоверчиво смотрю на нее. “Но мой бывший муж - тот, кто позволял издеваться над ними все эти годы в Сан-Диего”, - говорю я ей.
“Это не то, что говорят мне твои дети и бывший”, - отвечает она. “Они говорят, что никакого насилия не было, что это ты вбила им в головы идеи”, - слышу я от нее.
“ А как же ночные кошмары, абреакции, суицидальные наклонности? Спрашиваю я, все еще не веря своим ушам.
“Они говорят мне, что у них все в порядке, что ты все это выдумываешь", - отвечает она. Я слышу в ее осуждающем тоне невысказанные слова: “Ты сумасшедшая женщина, бедные твои дети".
“Почему ты не сказала мне об этом много лет назад?” Я спрашиваю, разозлившись. “Я вожу их сюда уже четыре года, и только сейчас слышу это?”
“Потому что счет оплачивала не ты. Это был твой бывший муж. Я проводила родительские собрания с ним, а не с тобой".
- Ну, не он держал их, когда они плакали, визжали и срывались на крик, - парирую я, обиженная и сбитая с толку.
“Он и твои дети сказали мне, что ты все это выдумала”.
- Ты хочешь сказать, что считаешь меня лгуньей или бредящей, - говорю я, ошеломленная и сердитая.
“Я говорю вам то, что ваши дети рассказывали мне на терапии в течение последних четырех лет”, - отвечает она.
Мой бывший получает опеку над моим сыном на следующий день. Ему 17 лет, он учится в выпускном классе средней школы.
Позже я спрашиваю сына, почему он солгал своему психотерапевту. “Потому что папа позволяет мне делать многое из того, чего не позволяешь ты”, - говорит он мне. “Он позволяет мне гулять допоздна и пить пиво с моими друзьями, и не спрашивает, с кем я иду на свидание, в отличие от тебя”.
Мой сын несовершеннолетний, и я не рада слышать о том, что позволяет его отец.
Я спрашиваю свою дочь, почему она солгала обо мне своему психотерапевту. “Потому что я ненавижу тебя, сука”, - отвечает она. “Ты оставила меня наедине с этим мудаком - моим отцом - и он изнасиловал меня. Я никогда не прощу тебе этого”.
Я потеряла дар речи. Я понимаю, что ничего не могу поделать. Я молюсь за них, поскольку больше ничего не могу сделать.
Два месяца спустя моя дочь приезжает домой на выходные из колледжа. “Моя соседка по комнате состоит в секте”, - говорит она мне.
“Может быть, тебе стоит рассказать об этом своему терапевту", - предлагаю я. "Знаешь, это может быть действительно плохо”.
Она смеется надо мной. “Нет, потому что я вернулась много лет назад, мама. Я просто скрыла от тебя тот факт, что я это сделала. Знаешь, временами ты довольно невежественна.
Я знаю. Я не отвечаю на заявление Сандры. Что тут сказать? Я пытаюсь переварить эту новую информацию, и мне очень грустно и утомительно от всей этой лжи.
Шесть месяцев спустя моя дочь склонна к суициду и едва может функционировать. Она помещена на неделю в отделение диссоциативных расстройств. Я решаю продолжать любить и поддерживать ее, независимо от того, что она говорила обо мне другим.
Выйдя на свободу, она рассказывает мне, что в течение многих лет тайно звонила своим друзьям в Сан-Диего и встречалась с культовыми людьми. Затем она прямо говорит мне: "Я так и не выбралась оттуда, и никогда не хотела. Это все было притворством". Она улыбается мне: “Теперь я вернулась к секте на полную ставку, в колледж, и рада этому. Я никогда не хотела уезжать”.
Этими воспоминаниями чрезвычайно трудно поделиться. Даже сейчас, более двадцати лет спустя, будучи Эльзой, я чувствую укол невыносимой боли, унижения, предательства и замешательства, которые я испытала, когда узнала, что мои драгоценные дети лгали мне, клеветали на меня перед психотерапевтом и родственниками, и что на самом деле они не хотели быть со мной. Впервые за тот год, будучи Эльзой, я поняла, что их реакции, ночные кошмары, слезы и другие симптомы были тщательно спланированным и запрограммированным сценарием, чтобы заставить меня поверить, что мы выздоравливаем вместе и что все хорошо. Слов ‘опустошена’, ‘убита горем" и "раздавлена" недостаточно, чтобы описать воздействие осознания того, что со мной мои дети вообще не были в безопасности.
Я понятия не имела, что другие части меня - Ана и Люси - всегда знали этот факт о моих детях; моя запрограммированная вера в то, что воспоминание Эльзы будет означать, что культ убьет моих детей, полностью сохранила мою амнезию. Фактически, мой рассказ в этой главе показывает, что на тот момент, когда я была Эльзой, у меня все еще не было никаких воспоминаний о нынешней жизни иллюминатов или иезуитов моих детей; моя боль была реакцией на то, что Сэмми и Сандра сами сказали мне в лицо об их лжи и клевете, об их желании быть подальше от меня и оставаться в культе. Почему они прекратили притворяться в тот год, когда Сандра поступила в колледж, для меня до сих пор остается загадкой. Возможно, это было просто для того, чтобы причинить боль Эльзе, как продолжающееся следствие предательства Иллюминатов несколько лет назад. То есть Эльзе, в отличие от других моих знакомых, которые остались верны (Трикси, Труди и Жанне), не позволили быть счастливой. Еще до обидных разоблачений моих детей, будучи Эльзой, я постоянно была измотана, перегружена работой и подвергалась финансовым злоупотреблениям со стороны моего мужа Джимми.
В роли Эльзы я оставалась бы равнодушной к своей собственной культовой жизни и жизни моих детей еще более десяти лет. Когда разные части общества снова начали общаться по этим вопросам после того, как я покинула Орден иезуитов в 2007 году, остальная часть картины, которая получилась, была еще более разрушительной. Мои дети не только все еще были полностью активны в культе, когда жили со мной в подростковом возрасте, но и были отправлены обратно ко мне, чтобы контролировать меня и обращаться со мной. Точно так же, как я, как и Ана, отслеживала и сообщала об их программировании презентаций, когда они были детьми, и регулярно подкрепляла их дома с помощью мобильных инструментов программирования (см. Главу 19), они следили за мной, сообщали и подкрепляли мое программирование дома. Когда я впервые вспомнила, как моя дочь-подросток надела на меня шлем для программирования в нашем доме в Техасе, я несколько дней был в шоке. Для меня было так же ошеломляюще и болезненно узнать, что Джимми на самом деле тоже был членом Иллюминатов, и что он также управлял мной. Как Эльза, я искренне любила его и доверяла ему, несмотря на его финансовую безответственность.
Когда эти воспоминания вернулись, я поняла, что их поведение было ‘нормальным" и ‘типичным’ для семьи иллюминатов. Если бы кто-нибудь из них троих в тот период проявил при мне отклонение от своей программы, мне пришлось бы переключиться на Ana и сделать с ними то же самое. Все семьи в международных и более крупных национальных группах запрограммированы доносить друг на друга, сообщать руководству о любых признаках недовольства или нарушении программы и возвращать друг друга в круг группы. Кураторы человека часто являются членами его семьи, будь то супруг или дети. Тем не менее, это было чрезвычайно болезненно узнавать, и я плакала месяцами. Боль часто является тем, что так затрудняет доступ к воспоминаниям и прояснение их: нам, людям, может быть легче отрицать, что люди, которых мы любим больше всего, могут причинять нам боль или не желать для нас лучшего. Это, наряду с отвержением, предательством и ощущением, что тебя используют, которое вызывает принуждение или "манипулирование”, обычно усиливает амнезию у многих выживших.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор nadezhda Вт Июл 30, 2024 10:09 pm
.
Глава 34: Свет мира
Эпилог
Глава 34: Свет мира
Эпилог
- 34:
- Глава 34: Свет мира
Сейчас 2000 год, мне почти 44 года. Как Люси, я продолжаю усердно работать на благо Ордена. Я ушла в отставку со своего поста четвертого генерала по возрасту и теперь являюсь сенатором. Точно так же, как Мэтти и Маттео поступали с молодыми членами Ордена, помимо моих собственных миссий и проектов, я трачу много времени на руководство и наставничество перспективных лидеров из различных подразделений в соответствии с моими конкретными областями знаний в науке, программировании и политике. После нескольких лет командования в 33-м отделе, теперь также была официально уволена из 33-го, но меня часто вызывали для оказания помощи в анализе разведданных с мест и для того, чтобы поделиться своими мыслями о том, кто из младших ребят мог бы стать будущими кандидатами в 33-й отдел.Сейчас рождественский сезон, поэтому заведение красиво украшено. Но я не испытываю от этого никакой радости. Одна из моих генетических дочерей, Феликс, лучшая и умнейшая представительница своего поколения, беременна ребенком сатаны. Благодаря улучшенной генетике и духовной поддержке со стороны команды, которая помогла ей перенести духовный гнет гибридного плода, Феликс пережила беременность, достигнув девятого месяца. Она - первый человек, зашедший так далеко в вынашивании сына сатаны, и отцы относятся к ней с благоговейной заботой, уважением и нежностью. Однако в ее глазах отражаются усталость и отчаяние от темноты и угнетения, которые она носит в своем чреве. Ни у одной 16-летней девушки никогда не должно быть такого взгляда в глазах.Очень рано, 21 декабряst, как только перевалило за полночь, у Феликс начались схватки. Присутствуют ее ближайшие сверстники и наставники. Когда я слышу ее крики, я беру ее за руку и пытаюсь передать ей свою любовь от всей души. Ее сестра-близнец обнимает ее за плечи, шепча слова любви и ободрения. Мы опасаемся, что рождение ребенка убьет ее от физических, эмоциональных и духовных страданий.Тео, или Сатана в своем прекрасном обличье, тоже там. Он смотрит на нее сверху вниз на родильной кровати. Он улыбается. Он говорит нам, что, поскольку Феликс вынашивает "спасителя мира", "Крепыша мира", было бы уместно, чтобы ее распяли во время родов. Я почти теряю сознание. На мгновение я вопреки всему надеюсь, что он делает всего лишь риторическое заявление. Он машет рукой, как бы говоря: "сделай это сейчас!" жест. Виталис шепчет приказ одному из других отцов в комнате, который уходит за оборудованием, необходимым для этого жестокого акта.Я оцепенело наблюдаю, как ее близнецы и Виталис, которые, я знаю, любят мою дочь как свою собственную жизнь, распинают ее на кресте и прибивают к нему руки и ноги. Она кричит и выгибает спину, прислонившись к жестокому деревянному кресту с прибитыми к нему руками и ногами, а роды продолжаются и продолжаются. Мы все испытываем облегчение, когда по прошествии двадцати четырех часов сатана позволяет нам снять ее с креста. Пока мы занимаемся ее ранами, я говорю ей: “Останься; мы любим тебя, не сдавайся. Ты можешь это сделать, ты не одна”.Она рожает уже три дня. Lucient, ее сын, родился поздно вечером 23 декабряrd. Ребенок физически прекрасен. Как матери его матери, мне выпала честь быть той, кто поймала его, когда он родился, а затем передала на руки его отцу. Другие собрались вокруг Отца, который держит на руках своего новорожденного сына. На их лицах благоговение, смешанное с легким беспокойством. Я вижу довольную, самодовольную улыбку на лице Сатаны и скрываю дрожь.Моя дочь при смерти. Я и другие люди, включая ее сестру-близнеца и брата, пытаемся сохранить ей жизнь эмоционально и физически после этих ужасных родов. Она почти в коме, но я даю ей отхлгребань бульона и говорю, как сильно я ее люблю. Ее сестра делает то же самое, смотрит ей в глаза и говорит: “Я люблю тебя. Не умирай и не оставляй меня".Проходят часы, моя дочь постепенно приходит в себя, а затем нянчит своего крошечного сына. Для этого она берет золотой нож и разрезает свою грудь достаточно сильно, чтобы позволить немного крови вытекать вместе с молоком, поскольку младенцы-нефилимы нуждаются в крови так же, как и в молоке для питания. Я слегка морщусь при мысли о боли, которую это причиняет ей, но младенец с жадностью набрасывается на эту смесь еды и личных жертв. Роды были долгими, мучительными и едва не стоили ей жизни. Кормление его обойдется ей в кровь и молоко. Интересно, во что еще он ей обойдется, когда вырастет.К следующему утру Феликс почти выздоровела. Она одета по-королевски: в темно-синее бархатистое платье, отороченное золотом, в золотых туфельках и золотой сеточке для волос на густых темных волосах. Она все еще выглядит бледной и дрожащей, но получила многочисленные инъекции питательных веществ и жидкости, чтобы поддержать свое выздоровление. Ее маленький сын отдыхает у нее на руках, затем зевает, открывает свои голубые-преувеличенно голубые глаза и оглядывает комнату. Волосы у меня на затылке встают дыбом, потому что этот ребенок смотрит на каждого из нас, даже такой маленький, словно оценивая нас. Небольшой ореол света окружает его тело, слабый при дневном свете, и мне интересно, что это за существо.Тео выглядит гордым. “Мы покажем его миру еще через три дня, - объявляет он, “ на специальном банкете в честь его рождения”. Понятно, что на этом банкете будут присутствовать главы международных оккультных обществ и тщательно отобранные мировые лидеры, которые продали свои души и свои страны сатане в обмен на власть. Им покажут этого совершенно особенного младенца, и от них потребуется их верность ему.Я оставляю Феликс помогать с планированием и подготовкой банкета. Это ожидаемо, и я не смею ослушаться моих приказов.На следующий день уже поздно, и я вхожу в покои своей дочери. Тео на минутку отлучился, неся своего маленького сына в комнату, где заседает Ватиканский собор.“ Как ты? - Спрашиваю я ее, зная, что это глупый вопрос. Как она может быть в порядке после ... этого?“Я в порядке, немного устала”, - отвечает она. Я смотрю в ее глаза и вижу отчаяние и травму, которые это событие оставило в ее душе. Я беру ее за руку. - Я люблю тебя, - говорю я ей.“Я знаю", - отвечает она. “Вот почему я все еще жива, потому что ты, мои близнецы и остальные любят меня. Иначе я бы просто отпустила тебя и не возвращалась...”Я отмечаю, что она не упоминает своего новорожденного сына в этом списке причин, по которым она пережила эту недавнюю травму своего сердца, тела, души и духа; в рождении ребенка-нефилима нет радости. Я некоторое время молча обнимаю ее, а потом ухожу.Уходя, я вижу, как в комнату входят близнецы моей дочери, и грустно улыбаюсь им. Они грустно улыбаются в ответ, поскольку также понимают, что рождение Lucient/Люциента изменило мир - по крайней мере, так считает Орден. Интересно, задаются ли они также вопросом, чего же мы на самом деле достигли, несмотря на все пророчества и нетерпеливое ожидание, которые происходили на протяжении последних нескольких столетий. Ибо этот крошечный младенец совсем не кажется мне “светом”, а чем-то гораздо более темным. Я выхожу из комнаты и возвращаюсь к своим обязанностям, все еще обеспокоенная глубоко внутри. Но я никому не могу рассказать об этих тайных сомнениях, ибо все должны испытывать радость и восхищение, обсуждая это существо, и я, как и ожидалось, присоединяюсь.Прошло несколько дней. Огромный банкетный зал был обставлен по последнему слову техники: золото и хрусталь, самый изысканный фарфор, шелк и лен. На возвышении находятся моя дочь, Lucient, Тео и нынешний черный папа Виталис. Несколько человек, близких к моей дочери, также удостоены чести за боковым столиком на этом возвышении. Раздается смех, радость и выражения восторга людьми, удостоенными чести быть приглашенными сюда: главами международных оккультных обществ со всего мира и тщательно отобранными мировыми лидерами, которые также посвятили себя служению сатане. Они верят, что новорожденный сын сатаны — это “свет мира”, о приходе которого пророчествовали многие поколения, “помазанник", который поведет мир в новую эру. Зная, каким болезненным и травмирующим было появление этого “света” в мире, как это чуть не стоило жизни моей дочери, и какие непростые чувства я испытываю каждый раз, когда смотрю в глаза младенца, я изо всех сил стараюсь сохранять праздничный вид, чтобы соответствовать окружающим.У младенца будут наставники, и я буду одним из них. Я боюсь этого, потому что знаю, как трудно работать с детьми-нефилимами. Все, кто будет работать с этим ребенком, должны преодолеть глубокое чувство инстинктивной неприязни и беспокойства. Мы также должны будем защитить себя от ужасных вещей, которые он, как и другие нефилимы, может совершить, таких как наслать огромный ужас, подобный черному облаку, на тех, кто их удерживает. Нам также придется справиться с эмоциональным воздействием работы с существом, которое не нужно обучать преодолевать нежелание убивать человека, но которому нравится причинять боль, ужас и смерть. Важнейшей частью социализации этого младенца будет научить его не поддаваться своим похотям, а ждать этих “наград” в соответствующее время. Другими словами, этому младенцу потребуется специальное обучение, чтобы предотвратить ненужные смерти. Другие тренеры и я многому научились за годы работы с младенцами-нефилимами, которые выжили в рамках нашего текущего проекта, проводимого в различных учреждениях по всему миру (см. Главу 16).Глубоко в моем духе, под слоями травмы и программирования, я знаю, что этот младенец принесет хаос и разрушение человечеству, если верны оккультные пророчества о том, что он и есть “свет”, которого так долго ждали. Я отчаянно хочу убежать от него и всего, что он собой представляет. Глубоко внутри я планирую попытаться сбежать еще раз, несмотря на огромное количество боли и травм, которые принесли предыдущие попытки. Я не могу участвовать в представлении этого существа миру в целом и не хочу быть его бабушкой. Я сделаю все возможное, чтобы вырваться на свободу.Я точно знаю, что многим будет трудно поверить в то, что я здесь написала. Однако я действительно верю своим воспоминаниям, и как бы мне хотелось, чтобы это было неправдой, и чтобы я не участвовала в том, чтобы принести это великое зло в мир. Я много раз просила прощения у Бога за свое участие в возвращении нефилимов на землю; мне много раз приходилось бороться, чтобы простить себя из-за зла, которое такие существа стремятся причинить человечеству.Хотя я действительно верю своим воспоминаниям о рождении Lucient/Луциента, я хочу прояснить, что я не утверждаю, что он действительно является персонажем, который является "антихристом", описанным в книге Откровение. Сатана утверждает, что он есть, и Орден иезуитов утверждает, что он есть; Сатана может лгать, а Орден может ошибаться. Что я могу сказать без колебаний־ так это то, что этот продукт человека и падшего ангела действительно является злом и, возможно, не может принести в мир ничего хорошего. Весь гибридный проект был грехом против Библейского Бога, грехом, который совершало человечество до потопа в Книге Бытия. Потоп, описанный в Книге Бытия, показывает Божий суд над этим ужасным грехом, который Орден иезуитов был посвящен повторению, с тем, что, как я полагаю, действительно могло иметь ужасные последствия. Это действительно очень плохая идея - пренебрегать Божьими заповедями и вместо этого прислушиваться к очень плохим идеям сатаны.ЭпилогЭта книга охватывает годы, начиная с 14 лет, когда я впервые сбежала и пыталась сбежать, и заканчивая 43 годами. В течение тех лет я показываю влияние на меня, сначала подростка, а затем и взрослого, программирования, которому я подвергалась с тех пор, как была в утробе матери, на мои убеждения, поведение и духовность. Но я также демонстрирую здесь свое глубокое желание освободиться от культа, даже будучи высоко программированным взрослым членом группы. Они могли запрограммировать меня, но не смогли полностью лишить моего глубокого, врожденного желания освободиться от жестокого обращения и ужаса, которые служение сатане создает в членах Ордена иезуитов - и многих других группах, которые также служат этому существу. Пока я пыталась вырваться, меня повторно подключали и перепрограммировали, я не могла согласиться с тем, что делал Орден, о чем я рассказываю в этой книге. Только через семь лет после окончания этой книги я впервые в жизни обрела настоящую, долговременную физическую безопасность и начала по-настоящему исцеляться и вспоминать не только то, что знали мои первые выступления, но и свою настоящую жизнь, проведенную в иезуитском культовом учреждении. Я расскажу об этих годах в третьей книге "Становление свободной".Я не хочу, чтобы люди чувствовали, что “слишком трудно освободиться”, или падали духом. Я размышляла, стоит ли рассказывать на этих страницах о том, как на самом деле было пытаться сбежать, и об ужасных вещах, которые иезуиты сделали, чтобы наказать меня в результате. Но как мы можем помочь выжившим, если мы не понимаем, с чем они сталкиваются, когда они приходят в консультационный центр или церковный офис, смело прося о помощи? Неинформированная помощь может быть так же опасна, как и ее полное отсутствие, и простое поглаживание по голове и краткий стих из Библии не удовлетворят потребностей человека, который, возможно, буквально борется за свою жизнь и борется с силами самого ада. Я решила поделиться здесь полной, реальной историей, потому что нам нужно знать, как действуют эти группы (понимая, что не все группы действуют так, как иезуиты. Многие группы действуют совсем по-другому, но возмездие в той или иной форме за нелояльность почти универсально среди организованных оккультных групп). Я надеюсь, что эта автобиография поможет проинформировать терапевтов и служителей церкви о том, с чем сталкиваются выжившие, и поможет им подумать о том, что могло бы быть им полезно в результате.Я чувствую, что с моей стороны было бы упущением, если бы я не поделилась настоящим источником силы и мужества в моей жизни на протяжении многих лет, источником, который никогда не подводил меня на протяжении всего моего путешествия, и тем, как познать Его самому: Иисусом, истинным Сыном Божьим, и Тем, Кто однажды будет править вечно, когда от оккультного “Света Мира" не останется даже слабого воспоминания.Это была молитва, которой я молилась в возрасте 14 лет: “Дорогой Иисус, я признаю перед Тобой, что я грешница, что в своей жизни я совершала неправильные поступки. Я согласна со стихом из Послания к Римлянам: “все люди согрешили и лишены славы Божьей”. Я согрешила против Тебя и Бога в том, что я сделала, или подумала, или не смогла сделать в своей собственной жизни,Я прошу у тебя прощения, потому что ты взошел на крест, умер за мои грехи и взял на себя мой грех и грехи всего мира. Ты был непорочной жертвой за мои грехи, и своей смертью на кресте Ты купил мое полное прощение и искупление. Благодарю Тебя за то, что Ты умер за мои грехи, и я получаю то, что Ты сделал для меня, - прощение грехов. Поступая таким образом, я становлюсь дитем Божьим, новым творением во Христе".Я больше всего надеюсь, что если вы не знаете Иисуса лично, как своего спасителя, то вы помолитесь этой молитвой и получите в дар то, что Он сделал для вас. Как вы можете видеть из моего рассказа, Он может простить ВСЕ - и я имею в виду ВСЕ, что угодно, как будет показано далее в последнем томе этой серии.
nadezhda- Сообщения : 2768
Дата регистрации : 2017-09-18
Re: «НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ», новая книга 2:«БОРЬБА». Автор Свали.
автор Admin Сб Авг 24, 2024 9:04 pm
СВАЛИ - НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ. Книга 2 скачать или читать онлайн
в пдф - https://disk.yandex.ru/i/WDr3Titp75M1tA
В ворде -
https://disk.yandex.ru/i/nk6uyS1dlBZTtw
в пдф - https://disk.yandex.ru/i/WDr3Titp75M1tA
В ворде -
https://disk.yandex.ru/i/nk6uyS1dlBZTtw
Admin- Admin
- Сообщения : 13094
Дата регистрации : 2017-02-04 -
nadezhda поставил(а) лайк
Похожие темы» "НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ: АВТОБИОГРАФИЯ ЧЕЛОВЕКА, ПЕРЕЖИВШЕГО РИТУАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ И КОНТРОЛЬ СОЗНАНИЯ" -новая книга-1. Автор Свали
» Ватиканская книга. автор Свали
» Глазьев Новая хронология Фоменко и борьба с кризисом
» Свали - "Книга о Ватикане" (и иезуитах и методах их программирования)
» ПУТИНБУРГ книга, автор Дмитрий Запольский
» Ватиканская книга. автор Свали
» Глазьев Новая хронология Фоменко и борьба с кризисом
» Свали - "Книга о Ватикане" (и иезуитах и методах их программирования)
» ПУТИНБУРГ книга, автор Дмитрий Запольский
Школа Души Божественного Космоса :: В поисках правды: инсайдеры и теории заговоров :: Кэти О'Брайен (Транс-формация Америки) + Свали (жертвы иллюминатов)
Страница 1 из 1
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщенияПоднимись к оглавлению форума
» Восстание сатанинских суперсолдат - Расс Диздар
» Михаил Кузнецов - Наш мир - хитроумная иллюзия?
» ЛОРА ЭЙЗЕНХАУЭР _ РЕАЛИЗАЦИИ И ПРОЗРЕНИЯ НА ЭТОМ ПУТИ _ БУНТАРИ РАСКРЫТИЯ 2024.
» Доктор Райнер Фюльмих выдвигает два уголовных обвинения против прокуроров и судей в свой 37-й день в суде
» Бенджамин Фулфорд - Еженедельный отчет от 18.11.2024
» Президент телевизионных новостей признался РФК-младшему
» Ана Михалча Трансгуманистическая технократия продолжается беседа с Питером Кенигом
» На чём основана ваша любовь к Путину
» Дэвид Айк Освобожденный трансгуманизм_
» Джин Декоуд #46 Землетрясения уничтожают DUMBS в SaltLake, Австралии, Африке, Азии плюс вакцина-убийца 2015
» ИЗАБЕЛЛА А. ГРИН - ПО ТУ СТОРОНУ ЛОВУШКИ Скрытая правда о Реинкарнации (книга 2)
» Интервью 5 Джин Декоуд
» Это Великая война Добра и Зла
» Брэдли Любящий Правда об истине
» Гидеон - Разведданные № 53 — победа Трампа и грядущий крах финансовой системы
» Роберт Дункан Одно из последних интервью
» Брэдли ПОДКАСТ 131 КОТОРЫЙ СОЕДИНЯЕТ ВСЕ, ЧТО ВАМ НУЖНО ЗНАТЬ, ВМЕСТЕ
» Вот почему вы БОИТЕСЬ правды
» Брэдли Любящий PODCAST N°132 - КОГДА ВЫ НАХОДИТЕСЬ В ПРОСТРАНСТВЕ ГОСПОДНЕМ, ВЫ НАХОДИТЕСЬ И В ПРОСТРАНСТВЕ ИСТИНЫ И ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ
» ДР. ДЖЕЙН РУБИ - Обман повсюду, даже от людей, которым вы доверяете
» Инфляция как результат высокой ставки - Трамп, Хазин и др.
» Наша новая реальность Карен Хьюдс
» Алан Уотт Авторы Эпизод 16 Кэрролл Куигли Формирование империи Ноябрь 9, 2024
» Эбен Александер - Смерть организма и мозга, не означает смерть сознания +Параллельные миры Эбена Александера.
» Победитель 7 сезона рассказал всю правду о "Битве экстрасенсов"
» Михаил Кузнецов - Зачем нам показали планету Нибиру?
» Ашаяна Дин - Наследие Лемурии и Атлантиды. Семинар на 11 часов, три дня на 5 дисках
» Дэвид_Айк_Результаты_выборов_в_США_что_это_значит
» Саша Латыпова Анафилаксия от вакцин - обсуждение с доктором Джейн Руби
» Доктор Майк Йидон раскрывает тему травм, полученных при применении ваксы - Вена, Австрия
» Тайные люди_ Кэрролл Куигли
» Ана Михалча Электронно-полевая микроскопия пробирок ковид19 и живой крови - Беседа доктора Хортеники Бремер
» Видео. ИЗАБЕЛЛА А. ГРИН - «Темная ловушка души смерти! Завершение цикла реинкарнации» [Age Of Truth TV]
» ИЗАБЕЛЛА А. ГРИН - ПОКИДАЯ ЛОВУШКУ Как выйти из цикла Реинкарнации. Кн.1
» Фтористый яд в кране
» Брэдли Любящий ЭТО НЕ ИГРА
» Бенджамин Фулфорд: еженедельный отчет за 11.11.2024
» Давайте посмотрим, как удалить оксид графена только с помощью Oration
» 2024-10-24_Карен Кингстон- Maria Zeee
» Кэти О'Брайен обсуждает сатанинский Контроль над Разумом с Николасом Вениамином
» К Кингстон у Эмеральды 1 ноября 2024
» Филадельфийский эксперимент и Монтокский проект-
» Квантовая Реальность и Пробуждение Сознания – Эксклюзив с Дэвидом Айком
» Служба защиты детей - преступная организация Дэвид Стрейт
» Ашаяна Дин о неестественном выходе из цикла смерти,как выглядит активация ДНК в 3Д мире. Часть лекции на три часа
» Курт Р. Калленбах Свидетельство о рождении
» Брэдли Любящий КТО НА САМОМ ДЕЛЕ РАЗРУШАЕТ ЗЕМЛЮ И — «О, КАКУЮ ЗАПУТАННУЮ СЕТЬ МЫ ПЛЕТЕМ…»
» Книжный уголок "У Шизотерика" - новые книги по эзотерике и не только...
» КЕРРИ КЭССИДИ ТАЙНОЕ КОСМИЧЕСКОЕ РАСКРЫТИЕ РОУЗВЕЛЛА И ПРОЕКТ «ГОЛУБОЙ ЛУЧ»
» КЕРРИ КЭССИДИ ПОЧЕМУ ПОБЕДИЛ ТРАМП: ИЛЛЮМИНАТЫ СМЕНИЛИ СТОРОНУ
» Ким гоген Перемены начинаются с тебя
» ШЕРРИ ТЕНПЕННИ ОБЪЯСНЯЕТ, КАК ДЕПОПУЛЯЦИОННЫЕ ВАКЦИНЫ КОВИД НАЧНУТ ДЕЙСТВОВАТЬ ЧЕРЕЗ 3-6 МЕСЯЦЕВ
» Ким Гоген - Настоящая история Земли
» Карен Кингстон — предупреждение о новой пандемии, убийственных вакцинах и намеренном уничтожении продовольствия
» Что такое «Флибуста»
» Тьерри Мейсан Место США и Израиля в правительствах ЕС и Франции
» Тьерри Мейсан НАТО, мигранты в ЕС и надвигающаяся война в Приднестровье
» XVI Саммит БРИКС: Казанская декларация
» Тьерри Мейсан Саммит в Казани перевернул мир с головы на ноги
» Тьерри Мейсан За взаимными обвинениями Израиля и Ирана кроется реорганизация ближневосточных альянсов
» Тьерри Мейсан Иран и Израиль
» Время перемен (...снова) - Дэвид Айк.
» Лара Логан и Саша Латыпова о сокрытии VAXX в минобороны с FDA
» Надвигающийся финансовый крах - Дэвид Айк
» Быстрые огненные ответы на вопросы Дэвида Айка в 2020 году
» Марк Пассио - 10_24_2024 Повестка дня 2030 Аарон Дэй Шоу Майкл
» Разговор суперсолдата - Джимми Пейн - Звездный путь Энтерпрайз
» Бенджамин Фулфорд: еженедельный отчет за 4 ноября 2024
» Новое правило_ Вместе с гордостью _ Реальное время с Биллом Махером
» Unrestricted Warfare Ep. 186 Трансчеловеческая антиутопия с доктором Аной Михалчей, доктором Джо Сансоне
» Карен Дэнрич «Мила» - История человечества. Фальшивые Вознесенные Мастера
» Смерть. Стадии умирания, смерти и постсмертии.
» Бенджамин Фулфорд и Джим-Уилли - самое большое раскрытие, которого никто не ожидал
» Михаил Кузнецов - Что является главной движущей силой "борьбы с лженаукой" - тупость или продажность наемных болтунов?
» Документальный фильм, который потряс Грецию - SKAI 1821
» Уэс Пенре - Битвы между тенью и светом (новая книга 2024 года)
» Беседа с Джейми Эндрюсом, проект Virology Controls Studies.Саша Латыпова
» Марк Пассио - Священный дар гнева (полная лекция)
» ДР. ДЖЕЙН РУБИН - ОБРАЩЕНИЕ БОЛЕЗНЕЙ ВСПЯТЬ С ПОМОЩЬЮ КВАНТОВОГО ЗДОРОВЬЯ II
» Внутренняя алхимия для женщин - РОБЕРТ СЕПЕР
» Министерство обороны, правительство США, Большая Фарма - все это одно целое - доктор Джейн Руби беседует с Гаретом Айком.rus
» Питер Мейер - Как спастись от своего рабства 2024/10/28
» Питер Мейер - Раскрытие приносит свет 2024/10/24/
» Питер Мейер - Знания ведут к здоровому образу жизни и свободе 2024/10/21/
» Надвигающийся закон военного времени предупреждает_ Доктор Наоми Вульф предупреждает, что Америка в состоянии войны с глобалистамм
» Беседа суперсолдата - Исмаэль Перес - Наше космическое происхождение.rus
» Ложная тревога по поводу климата - Дэвид Айк
» Парижская Олимпиада_ Когда колдовство не удается.рус
» Бенджамин Фулфорд: еженедельный отчет от 28.10.2024
» серия фильмов Vaxxed 1-3 с переводом
» Брэдли Любящий PODCAST N° 130 - ПРЕОДОЛЕВАЕМ СОВРЕМЕННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ОРУЖИЯ, НАПРАВЛЕННЫЕ НА ВАШЕ МЫШЛЕНИЕ, ТЕЛО И ДУШУ
» Михаил Кузнецов - Дэвид Айк о Лунной Матрице
» Михаил Кузнецов - Пророчества одесского старца о судьбе Украины.
» Михаил Кузнецов - Свидетельство антарктического пилота. Синий лед из-за купола + Сноуден подтвердил теорию "полой Земли" + Американский ученый об артефактах Антарктиды
» М. Кузнецов - Как работает намерение. Джо Диспенза. Как выстраивать новое возможное будущее?
» М. Кузнецов - Цикл статей о Колесах времени
» Михаил Кузнецов - Путешествия в нашем мире с помощью техники сновидения. В 3 частях Фиксация точки сборки и др. статьи об ОС
» Брэдли Любящий Хаос и неразбериха — последние ингредиенты, необходимые для разрушения цивилизации. Часть первая